Пять Грязных Искусств

Пока я приходил в себя, она изменилась.

Ее волосы стали красными, кожа на лице посерела и покрылась черными пятнами, в нос ударил запах разложения. Сильвер сменила демона, я это понял, когда разглядел ее голое плечо, она разорвала на себе горловину платья, чтобы добраться до своих татуировок призыва.

Не вставая с колен, я вынул из кобуры на левом запястье нож, самый крупный из всех, что у меня были, и, размахнувшись, воткнул его в живот Херефорда по самую рукоять, а потом еще и провернул клинок внутри его тела. В удар я вложил не только силу мышц, но и энергию кодо.

Теперь мы – я и Сильвер – держали Херефорда на клинках по обе стороны. Она со спины на пластинах когтей, а я спереди на ноже.

Но этого было мало.

Ничтожно мало.

Отпустив рукоять ножа, я оглядел пол вокруг себя, выискивая револьвер.

В это время Херефорд уже опомнился, его будто разморозили, и он тут же начал действовать.

Рывком вытащил мой нож из живота, одновременно с этим завел вторую руку за спину и схватил Сильвер, вонзив пальцы в ее голое плечо с татуировками. Женщина пронзительно вскрикнула, и такого крика боли я от нее еще не слышал.

Кожа на ее плече мгновенно оплавилась, а когти… они оторвались от пальцев и остались торчать в пояснице Херефорда. Он размахнулся и всадил в грудь Сильвер мой нож, тот самый, который она принесла мне и лично закрепила в ножнах на запястье пару часов назад…

И пока все это происходило, я остервенело искал револьвер и даже не сразу понял, как его холодная рукоять оказалась в моей горячей потной ладони. Я вскочил на ноги, на ходу взводя курок, приставил ствол кольта к виску черного волхва и выстрелил, вышибая из его головы сноп черных и серебристых брызг.

Нет, я его не убил. Конечно же нет.

Но мою боль он почувствовал наверняка. Его затрясло. Он отшвырнул Сильвер в сторону, обхватил голову руками и застонал. Потом и вовсе упал на колени и закачался взад и вперед.

Не теряя времени, я спрятал револьвер в кобуру и вынул из кармана брюк запретные путы, схватил Херефорда за воротник кожаного плаща, прижал спиной к себе и быстро обмотал серебристую веревку вокруг его шеи. Затянул ее, приложив столько силы, сколько у меня еще оставалось.

Волхв захрипел, издав мерзкий хлюпающий звук, вцепился пальцами в веревку в попытке ее снять. Я толкнул ногой ослабшего Херефорда меж лопаток, тот упал плашмя и замер, я же принялся быстро обшаривать его карманы.

И почти сразу нашел то, что искал.

Пулю из моего бедра.

Спрятал ее во внутренний карман пиджака, потом опять достал кольт из кобуры. В нем оставалось еще три пули. Склонившись над замершим без движения волхвом, я приставил ствол револьвера к его лысому затылку, взвел курок и сделал еще один выстрел. Теперь, когда в Херефорде не было кодо, возможно, вторая пуля добила его.

Возможно.

Я убрал револьвер в кобуру и оглядел зал.

Вокруг творилась полная разруха: столы и стулья разбросаны, пол усыпан осколками посуды, щепками и обломками мебели, окроплен брызгами крови. Посередине всего этого хаоса стоял гроб с неизвестным человеком, выловленным в Канале любви, а вокруг него лежали мертвые тела двух патрициев Ронстада, инспектора Жан-Жермеса и Бартоло Соло.

Хотя нет… кажется, Бартоло дышал.

Но мне было наплевать и на него, и на всех остальных, я бросился к Сильвер.

Херефорд зашвырнул ее к самой сцене. Женщина лежала на спине, из ее груди торчала рукоять ножа, верх платья пропитался кровью, голое плечо покрывали теперь не татуировки, а красные ожоги… и ее руки… ее руки теперь не были костлявыми. Потеряв демонические когти, они превратились в обычные женские руки, худые и хрупкие.

– Док, – прошептал я, склонившись над Сильвер.

Она дышала неровно, с тихими хрипами, и молча смотрела на меня, но я знал: она умирает, и шансов выжить у нее нет никаких.

Я слегка притронулся к рукояти ножа пальцами, чтобы размягчить его, мутировать сталь клинка и вынуть из тела Сильвер, причиняя ей минимум боли. Когда дело было сделано, я не церемонясь, порвал ворот платья, чтобы увидеть рану на ее груди.

– Не надо… – прошептала она.

Ее взгляд умолял и требовал, чтобы я оставил ее в покое.

В ответ я лишь покачал головой. Не того она об этом просит.

Потом быстро огляделся. Увидев скатерть на опрокинутом столе, я сдернул ее и оторвал приличный кусок. Скомкал, промокнул кровь вокруг раны и приложил сверху.

– Крепитесь, док, – тихо сказал я ей. – Вместе пришли, вместе уйдем. Я доставлю вас к Хлое… она вылечит…

Я сам не верил в то, что говорил. Здесь никакая рунная ведьма не поможет, даже много рунных ведьм…

И тут меня пронзило. Много рунных ведьм.

Я нашарил в кармане пиджака кулон Эстер и обхватил его грязными липкими пальцами. На самом деле, я не верил ни свету, ни надежде, но больше у меня ничего не осталось.

Я приподнял затылок Сильвер и надел на нее нитку с мерцающим круглым кулоном. Директор уже не смотрела на меня, она теряла сознание, уходила в небытие, оставляла этот мир…

Я уже собрался взять ее на руки, но тут услышал за спиной скрип стекла. Вскочил и обернулся.


В зал вошла Сильвия, бледная, заплаканная, с трясущимися руками.

– Тео… что здесь… – выдохнула она, с ужасом оглядывая зал и мертвые тела.

– Уходи, – бросил я ей.

Она мотнула головой.

– Дядя пытался увезти меня насильно, но я вырвалась и сбежала… я без тебя никуда не поеду… Тео… там гвардейцы сняли оцепление, разбежались кто куда, суматоха, что-то происходит, я слышала крики… там, на улице… а тут выстрелы. Ничего не понимаю, Тео.

На эту блаженную принцессу мне было особенно наплевать.

Но тут в зал вслед за Сильвией ворвался запыхавшийся тэн Зивард с винтовкой наперевес.

– Ваше высочество, нужно немедленно уезжать, иначе не успеем… – Он смолк, увидев меня живым.

Избитым, окровавленным, раненым, но все же живым.

А потом он заметил лежащего без движения Херефорда, от неожиданности открыл рот и с ужасом посмотрел на меня.

– Ах ты ублюдок…

Забыв о Сильвии, Зивард вскинул винтовку.

Но я опередил его – мой гравитационный эрг отшвырнул тэна на ту же самую стену, к которой до этого меня придавил Херефорд. Зивард был обычным человеком, и против меня у него не было шансов.

– Тео… Тео, что ты делаешь? – всхлипнула испуганная до смерти Сильвия. – Тэо, это же Эдуард!

Я направился к распятому на стене Зиварду, а тот с диким трепетом смотрел на меня. Он ждал расправы. Прямо на ходу я поднял в воздух все осколки стекла, какими был усыпан пол, и они послушно собрались вокруг меня, готовые выполнить любой мой приказ.

– Тео! Нет! – закричала Сильвия, с воплем отшатываясь к двери.

Не сбавляя шага, я выставил руку ладонью вперед, и весь стеклянный рой устремился в Зиварда, на лету мутируя в смертоносные крупные иглы.

Сильвия зажмурилась и завизжала.

Правда, по моей задумке в тэна попали не все иглы, убивать его сразу я не собирался. Тело мужчины пригвоздило к стене, но крик боли он сдержал, до крови закусив губу.

Сильвия продолжала визжать, а я в это время подошел к Зиварду.

– Все эти дни я помнил о пуле, тэн, как вы и просили, – сказал я ему. – А теперь ответьте, где моя сестра Ребекка?

Губы тэна задрожали так сильно, что он еле смог выговорить:

– В Эг… Эг… вуде.

– Как мне ее оттуда забрать?

Тэн не ответил. Я без раздумий достал из кобуры револьвер, взвел курок и молча выстрелил Зиварду в бедро, дробя ему кость.

Сильвия опять завизжала.

– Тео! Господи! Ты сошел с ума… – и упала в обморок прямо у двери.

Вот теперь Зивард завопил, заголосил, заорал, как безумный. И как только он притих, не в силах больше орать, я терпеливо повторил свой вопрос:

– Как мне забрать Ребекку из Эгвуда, тэн?

Глаза мужчины наполнились слезами, те потекли по-мертвецки бледным и оцарапанным щекам, оставляя на них блестящие дорожки, пропитывая солью порезы.

– Ше… Ше… Шеридан… – выдавил он еле слышно. – Скажешь… скажешь пароль: «У меня послание для безродной красотки». Он тебя… допустит… к Ребекке.

– Для безродной красотки?

– Да…

Я взвел курок и приставил револьвер ко второй ноге Зиварда. Тот зажмурился, готовясь к выстрелу и новой порции боли. Только тратить драгоценную последнюю пулю на этого ублюдка я не собирался. Я мог убить его другим способом.

Только не успел.

В коридоре послышались тяжеловесные неритмичные шаги и шумное скулящее дыхание, будто шел не человек, а животное… гигантское животное.

Я медленно обернулся, и при одном только взгляде на дверь меня окатило холодным потом.

Еле вмещаясь в дверной проем, в зал настойчиво лезло нечто. Сначала показалась его голова, вытянутая, безволосая и безносая, с круглым ртом и бездонными пустыми глазницами.