Песня вечных дождей

Он моргнул, глядя на нее сверху вниз.

– Теперь вы противоречите самой себе.

– Нет, я говорю, опираясь на контекст.

– Понятия не имею, что это значит.

– Это значит, что я откровенна, когда не вижу необходимости поступать иначе, и лгу, когда того требуют обстоятельства.

– Вы очень своеобразны.

– Спасибо. – Она расплылась в улыбке, и Дариус не мог ничего с собой поделать – он рассмеялся в ответ.

Этот звук удивил не только его, но и леди Ларкиру. На ее лице был написан триумф, пока он продолжал вести ее в танце.

– Судя по вашему предыдущему комментарию, – сказал он, – могу ли я сделать вывод, что вы отмечаете свой день рождения по-другому еще и в другой день?

Она лукаво улыбнулась.

– Ночь еще так молода, лорд Мекенна, – сказала она, когда вальс подошел к концу. – Как и я.

Они оба на мгновение замерли, однако он все еще держал ее руку, другая же покоилась на талии девушки, их дыхание участилось от небольшого физического напряжения – по крайней мере, Дариус винил в этом танец, – пока вечеринка гудела, постепенно размывая все вокруг.

А затем, стоило новому голосу ворваться в их пузырь, все встало на свои места. Голос, напоминающий скольжение шелка по песку, тот, от которого по коже Дариуса всегда бежали мурашки.

– После такого изящного выступления, – сказал появившийся рядом с ними Хейзар Бруин, – было бы упущением не пригласить вас на следующий танец. – Он протянул Ларкире руку в фиолетовой перчатке.

Дариус инстинктивно сжал Ларкиру крепче, тем самым заработав от нее вопросительный взгляд, но прежде чем она смогла вымолвить хоть слово, он заставил себя отпустить ее и отступить, давая ей возможность принять предложение, что она, лучезарно улыбнувшись, и сделала.

Чернота скручивала внутренности Дариуса, пока он был вынужден наблюдать ставшее уже привычным явление: стоило ему начать чем-то наслаждаться, как его отчим тут же отбирал у него то, что вызывало подобные приятные чувства.





Глава 5




Ночной воздух казался более густым и обжигающим, чем ожидал Дариус, учитывая, что в ночном небе не сияло солнце, а в темном переулке, по которому он шел, сильно пахло рыбой. Прижав плотнее к лицу коричневую кожаную маску, Дариус попытался приглушить отвратительный запах. Там, куда он направлялся, требовалась анонимность, но маскировка хорошо работала и в качестве преграды для вони.

Пробыв на балу еще два песочных водопада, держась в темных углах и наблюдая, как леди Ларкира Бассетт порхает от поклонника к поклоннику, Дариус ушел.

Оставаться дольше не имело смысла. Дариус никогда больше не приблизится к ней и, если на то будет воля потерянных богов, никогда больше не увидит. У Лаклана и без того хватало проблем, и не было необходимости добавлять ее приданое к этой кипе. Такое богатство лишь увеличило бы власть Хейзара над землей. Нет, Дариус искал другое решение, а не очередной сбор монет. И нужно было найти его быстро.

В то время как при другом правителе договор о торговле ископаемыми показался бы хорошей идеей, если Совет Джабари заключит его при Хейзаре, это, безусловно, приведет народ Лаклана к жизни в рабстве. Ибо выручка от прииска не сможет стать награждением за каторжный труд. Арендаторы земель и так уже были в долгу перед герцогом, их дома больше не принадлежали им самим; так они лишь сильнее погрузились бы в отчаяние и, возможно, в процессе лишились бы жизни.

При этой мысли Дариус ускорил шаг, словно невидимый падающий песок подгонял его.

Под покровом безлунной ночи Дариус последовал за горбатым мужчиной, чье лицо было скрыто серым платком, практически превращая его в мумию. Дальше и дальше через нижние кварталы Джабари к месту под названием Черный Мост. Его проводник появился, как и обещал, и кровь Дариуса стучала в ушах с каждым шагом, который он делал по узким улочкам.

Будучи маленьким мальчиком, он был очарован местом под названием Яману, царством, где обитало все, что пожелало оставаться скрытым. От желанной фарфоровой куклы до целого города. Дариус часто гадал, живут ли в этом загадочном королевстве люди, пожелавшие сбежать туда, где их никогда не найдут. Говорили, что секреты создания каждого района в Яману были утеряны, и даже если бы не так, Дариус, к сожалению, не знал, как создавать такие районы. Отчасти он все еще верил, что ничего из этого не существует, все это детские сказки, и что в настоящее время его вели на верную смерть. Вся эта тайна была всего лишь театральной уловкой ради мешка серебра, прежде чем ему перережут горло.

Дариус сжал висящий на бедре кинжал и посмотрел на сгорбившегося мужчину, ведущего его к цели.

– Не успеешь даже вытащить его, как уже лишишься руки, – предупредил проводник, стоя спиной к Дариусу, его голос был удивительно четким и твердым. – Мне не обязательно смотреть на тебя, я и так знаю, что именно ты чувствуешь, мальчик, – продолжал объяснять он.

По спине Дариуса пробежали мурашки.

– Ты видящий.

– Я много чего, – сказала закутанная голова, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Дариуса, глаза проводника были скрыты среди вороха тряпок. – Но сегодня вечером я – твой путь вперед. И тебе лучше запомнить это.

Дариус убрал руку с клинка, и проводник кивнул, прежде чем свернуть в другой иссиня-черный проход.

– Мы приближаемся к Черному Мосту, – сказал проводник, ускоряя шаг и ведя Дариуса по тесному переулку. – Держись рядом. Мы должны пройти незамеченными, иначе ни один из нас не получит удовольствия от нашей следующей трапезы.

От понимания, насколько близко они находились к месту назначения, чувства Дариуса обострились. Но он не заметил никаких признаков того, что они вошли в этот новый район, никаких различий в конструкциях, за исключением того, что узкий черный переулок стал будто давить на него, словно гигантский валун обрушился на спину Дариуса, и ему потребовались все имеющиеся силы, чтобы продолжать двигаться.

– Поторопись, мальчик, – прошептал проводник, и Дариусу пришлось напрячься, чтобы разглядеть перед собой развевающиеся серые одежды, когда они свернули в каменный альков. Звук ногтей, царапающих стены рядом с ним, заполнил голову Дариуса, и он повернулся, готовый напасть на преследователя, но никого не обнаружил. Лишь еще больше черноты.

Накидка Дариуса стала слишком жаркой, и струйка пота побежала по его шее.


«Что это за место?» – подумал он.

– Быстро. – Ледяными пальцами сгорбленный мужчина обхватил запястье Дариуса и потащил его через дверь. Скрипнула дверь, лязгнул замок, и мужчина оказался в такой непроницаемой темноте, что казалось, будто ему на глаза надели повязку.

Сердце Дариуса забилось в панике, но вдруг чиркнула спичка, и желтое свечение осветило маленькую, облицованную кирпичом комнату, у стен которой громоздились использованные деревянные ящики.

Его проводник стоял на другой стороне, мертвенно-бледной рукой ощупывая каждый камень, в то время как другая держала маленький фонарь.

– Где мы? – спросил Дариус.

– В шкафу, – ответил мужчина, все еще ощупывая стену и что-то ища.

– Да, я понимаю, сэр, но почему?

Человек не ответил.

– Сэр…

– У тебя есть она? – Закутанная голова повернулась к Дариусу. – Твоя цена за проход?

Дариус оглядел ограниченное пространство.

– Проход через что?

Мужчина нетерпеливо махнул рукой.

– Мы не можем идти дальше без твоего серебра.

И вот оно, то, чего Дариус боялся. Его убьют в этой маленькой комнате, оставят истекать кровью, в то время как проводник заберет все деньги, лишив народ Лаклана шанса на возможное счастливое будущее.

– Ты что, ни во что не веришь, мальчик? – практически прорычал его проводник. – А надо бы, иначе не стал бы так настойчиво искать меня, надеясь найти это. – Тощая рука постучала по камню. – Теперь прочь сомнения, или я на самом деле оставлю тебя здесь, и пусть тебя найдут паразиты Черного Моста.

– Что ж, – сказал Дариус, – нет необходимости грубить. – Он смиренно протянул свой мешочек с монетами. Сомнения или нет, но этот человек был прав. Дариус зашел очень далеко, даже если все это не имело смысла. Он не мог остановиться сейчас.

Поставив фонарь на землю, похожий на мумию человек взвесил в руке маленький кошель, затем сжал его в кулаке и что-то пробормотал. Звук походил на тот, который издает кошка, когда избавляется от комка шерсти.

Дариус разинул рот, когда проводник разжал пальцы; кошель с деньгами теперь превратился в одну единственную светящуюся монету с золотым ободком.

– Силы потерянных богов… – Дариус мог лишь смотреть, как мужчина прижал монету к кирпичу, и та исчезла, словно ее проглотили целиком. Дариус не знал точно, но ему показалось, что стена вздохнула.

Проводник повернулся к нему.

– Итак, что ты готов отдать, секрет или немного крови? Однако предупреждаю, Яману – царство потаенных вещей, и твой секрет должен быть подходящим, чтобы оно приняло его.

У Дариуса имелось много секретов, но ни одного подходящего. Большинство лишь болезненные, туманные моменты во времени, где единственными настоящими воспоминаниями были лишь его собственные крики. Хотя на мгновение ему показалось, что это место жаждало именно их.

– Кровь. – Дариус закатал рукав, игнорируя шрамы, которые уже украшали его руки. Он давно привык к крови.

Если закутанный в тряпки мужчина и заметил отметины, то ничего не сказал. Он просто наклонился, чтобы прошептать что-то стене, свой собственный секрет, а затем отодвинулся назад и вытянул палец с острым ногтем. Вместо того чтобы ударить резко, он уколол ладонь Дариуса. Дариус не издал ни звука, просто наблюдал, как мужчина сложил его ладони чашечкой, дожидаясь, пока в центре соберется достаточно крови.

– Прислони их туда. – Он указал на кусок камня, в который вставил монету.

Дариус сделал, как ему было сказано, и стоило только почувствовать, как теплая влага его собственной крови коснулась прохладного камня, железная хватка потянула его дорожную накидку, а затем головокружительно быстро мужчина провалился сквозь стену.

Приземлившись на колени, Дариус вгляделся в туманную серую бездну, пахнущую одновременно и сыростью и пылью. Он быстро встал и огляделся в поисках темного, тесного шкафа, где они только что стояли, но увидел только еще более бесцветное ничто, простирающееся во всех направлениях. Если там и было небо или потолок, он его не заметил.

– Это и есть Яману?

– Да, – сказал проводник, отрывая полоску ткани от повязки на голове, прежде чем протянуть ее Дариусу. – За твою долю.

Дариус посмотрел на грязную материю.

– Спасибо, все в порядке.

Мужчина просто пожал плечами и пошел вперед, отбросив полоску в сторону. Дариус последовал за ним, касаясь губами поврежденной кожи на ладони.

Не успели они сделать и двадцати шагов, как он увидел это, вернее, их. Различные безделушки валялись повсюду или парили в воздухе. Витиевато украшенные золотые песочные часы, подвешенные в пустоте, кресло-качалка, раскачивающаяся без малейшего дуновения ветерка, чашка, вращающаяся без веревки, опрокинутое комнатное растение – все это стояло отдельно друг от друга. В одиночку. Были ли это порталы в другое царство внутри Адилора или двери в комнату бабушки, он не знал, все эти вещи казались совсем неприметными. И если здесь были другие, те, кто тоже путешествовал по Яману, Дариус не мог слышать их или видеть. Абсолютно беззвучное, туманное место.

На самом деле, все это было так… удручающе. У Дариуса сжалось горло. Казалось, тоска стала его вечной спутницей.

Держась как можно ближе к проводнику, Дариус последовал за ним сквозь густой воздух, пока к разбросанным предметам не присоединилась случайная проселочная дорога, а затем темный, поросший травой холм, прежде чем путники преодолели множество зигзагообразных лестниц, ведущих к мосту, который казался бесконечным, исчезая в туманном забвении.

Все это не имело никакого смысла, и, шагая по мосту, Дариус чувствовал, если попросит ясности, ему достанется лишь загадка. Его детство прошло не среди магии и множества секретов, которые, как он знал, хранил Адилор, однако Дариус понимал, то немногое, с чем он встречался, существовало без причины или логики. Целые города и территории до сих пор купались в дарах потерянных богов, в то время как другие, по слухам, когда-то процветавшие, теперь зачахли, его дорогой Лаклан среди них. Говорили, что магия передается по крови, но не было ничего диковинного в том, что одаренная душа рождалась от бездарных родителей, и наоборот. Правила Адилора, казалось, исчезли вместе с богами. Дариус знал лишь одно, ничто так не радует умных, как возможность перехитрить самого себя. А магия, что ж, это была самая умная вещь на свете.