Песня Птицелова

– Зомбирование?! До состояния полного подчинения? – наконец дошло до Сашки.

– Можно и так сказать, – спокойно произнесла Юлия. – Только до полного подчинения или нет, это от тебя зависит. Но учитывай важный момент – антидот выдают один раз в сутки и только тем, кто признан своим. У тех, в ком есть сомнения, шансов выжить очень мало.

Небо потихоньку серело, близился рассвет. Сашка вгляделся в силуэт наверху и уже смог рассмотреть смутные очертания собеседницы. Рядом с ней неизменным стражем сидел Лед. Его светящиеся глаза холодными фонариками прожигали предрассветную мглу. Во время Юлиного рассказа он пару раз предостерегающе мяукал, и девушка после этого понижала голос. Из всего этого Сашка сделал вывод, что у них получилась славная компания заговорщиков, внушающая надежду на относительно благополучный исход. Идиллию, правда, слегка нарушала неподобающая ситуации обстановка – гнилая яма, в которой он по-прежнему находился, и окровавленный труп напарника у ног.





Глава 4

Нарисуй мне портреты погибших на этом пути




Почти на рассвете Юлия привела жреца. Насколько понял Александр, она успела рассказать ему придуманную версию смерти Николая, а от самого Сашки теперь требовалось убедительно подтвердить готовность вступить в их фанатичные ряды. Жрец остановился на краю ямы, воздел руки к небу, вероятно, для того, чтобы подчеркнуть торжественность момента, и громко спросил:

– Готов ли ты стать нашим братом, пленник? Готов ли ты разделять с нами кров и хлеб, служить священному Красному Камню, защищать его от врагов и отдать за него свою жизнь?

Сашке однажды пришлось присутствовать на бракосочетании, друзья позвали на свадьбу. В происходящей здесь церемонии было какое-то абсурдное сходство с той. «Готов ли ты, Александр Лагутин, взять в жены… блин, стать братом?» – подумал он и чуть не расхохотался. Черт, надо сохранять серьезность, иначе так все усилия пойдут прахом. Юмор юмором, а сейчас решается его судьба.

– Да, готов, – как можно серьезнее ответил он.

– Что заставило тебя, пленник, принять такое решение?

Что заставило, что заставило? Как тебе, дубине в балахоне, это объяснить? Боевую задачу надо выполнить, землю родную очистить от вашей фонящей пакости. Сашка искренне надеялся, что жрец не сможет прочитать его мысли.

– Жить хочу! – коротко ответил он.

– Это правильный ответ, – удовлетворенно ответил жрец. – Желание жить – это основа основ, краеугольный камень. Я принимаю тебя послушником и готов представить нашей святыне – Красному Камню.

Тут Сашка слегка растерялся, не зная, что сказать в ответ – рад стараться? Всегда готов? Ограничился кивком головы и негромким «спасибо». Через минуту после завершения важного разговора к нему в яму спустили крепкий трос, с помощью которого он быстро выбрался на поверхность. Двое дюжих молодцов в серых балахонах подхватили его под белы рученьки и быстренько сопроводили… в новую тюрьму. На сей раз это была небольшая комнатка в старой кирпичной постройке, с крепкой дубовой дверью и окном с прочной решеткой.

Уходя от места прежнего заключения, Сашка отметил краем глаза, что, как и говорила Юля, тело Николая вытаскивать не стали – возле ямы появились серые братья с лопатами и начали усердно ее закапывать. Земля тебе пухом, Белов! Царствие небесное тебе, конечно, не светит, но пусть хоть могила станет нормальным последним пристанищем. И в памяти ребят ты останешься хорошим, надежным парнем, а не слабаком и подлецом, готовым убить друга, спасая собственную шкуру.

Александр оглядел свое новое место обитания. По сравнению с ямой комнатка была отелем класса «люкс». У стены топчан, в углу ведро очевидного назначения, с крышкой. Даже небольшой деревянный столик имелся. Сашка растянулся на жестком соломенном матрасе и закрыл глаза. Что будет дальше? Ему оставалось только ждать.

Ждал он прежде всего своих новых союзников – Юлию и ее загадочного кота. Очень хотелось рассмотреть их при дневном свете. Его желание, как по волшебству, исполнилось совсем скоро. Заскрипел дверной засов, запели несмазанные петли, и в камеру вошла невысокая девушка. Следом за ней в комнатку к Александру также юркнул Лед – мелькнул между ног хозяйки и моментально устроился на краю топчана. Лед при свете дня был сказочно красив – пушистая шкура выглядела серебристым сугробом, ярко контрастировавшим с блеклыми красками окружающей обстановки. Сашка усадил кота на колени, почесал за ухом – Лед довольно заурчал. Юлия, не ожидавшая подобного, растерянно застыла посреди комнаты.

– Проходи, не стесняйся, – дружелюбно пригласил Александр, будто девушка пожаловала к нему в гости, а не в тюремный отсек. – Чувствуй себя как дома, – не удержавшись, добавил он, отлично понимая иронию сказанного. Оба прыснули, обстановка слегка разрядилась.

Сашка исподтишка разглядывал гостью. Юлька была стройной, рыжеволосой, с конопушками на носу и серыми, большими, немного грустными глазами – не красавицей, но довольно симпатичной внешне. Сашке она явно начинала нравиться. Он так и не понял, рассмотрела ли она его – девушка сильно смущалась и то и дело опускала глаза, не зная, что говорить и делать дальше. Пришлось брать инициативу в свои руки.

– Это мне? – спросил Сашка, указывая на сверток, который она принесла с собой.

– Тебе. Еда и чай.

– Умыться бы, – сказал Сашка, посмотрев при дневном свете на свои грязные руки и замызганную одежду.

– Сейчас! Я сейчас, – спохватилась Юлька и быстро вышла из комнаты. Лед остался, даже голову не повернул, будто понимая, что хозяйка ушла ненадолго и скоро вернется.

За окном раздался шум, ритмичный звук, похожий на бой барабанов, замелькали серые балахоны.

– Что происходит? – спросил Сашка у вернувшейся девушки. Умиротворенное состояние как ветром сдуло, Александр вдруг снова ощутил себя солдатом, готовым к смертельной схватке.

Юля взглянула в окно.

– Будет бой за право стать братом. Время на исходе.

– Это наши?! Бойцы, которых взяли вместе со мной… с нами?

Вместо ответа она печально кивнула. Сашка приник к окну. Видно было плохо, серые балахоны выстроились в круг, стояли стеной, за которой еле проглядывалась свободная площадка – место будущего поединка. Наконец, справа возникло новое движение, толпа начала расступаться – вели пленников. Кто? Кто же?! Сашка изнывал от нетерпения узнать, кого еще пленили, будто от этого что-то могло зависеть.

Сердце упало – первым вели Комова. За ним в окружении братьев-монахов плелся молодой боец Василий Грушин, который был, как и Сашка, родом из Рузы и лишь совсем недавно попал в их отряд. Неужели будет бой? Петрович, батя, как же так?!

– Как же так?! – вырвалось у него вслух.

– Ты хорошо их знаешь? – тихо спросила Юлька.

Сашка кивнул, не отрывая взгляд от места боя. Он увидел, что бойцам выдали по короткой палке, вероятно, максимально допустимое для «гладиаторов» оружие, и как началась схватка. Александру хотелось закрыть глаза, до того это была нелепая, не укладывающаяся в голове сцена. Впрочем, он заметил почти сразу, что Комов и Грушин сражаются не по-настоящему, а, скорее, как на спарринге в учебке – замахи сильные, а удары щадящие. На публику играют? Петрович, похоже, что-то задумал. Не сдастся просто так старый вояка и молодого бойца упырям не отдаст. Но что бы там ни было, нехорошее предчувствие нарастало.

Поражала реакция зрителей. Традиционная мужская забава всегда горячит кровь – стоящие вокруг монахи должны были как минимум переговариваться, не говоря уже о том, чтобы улюлюкать и подбадривать сражающихся. Зрители же походили на соляные столбы – такие же неподвижные и молчаливые. Они просто были «забором» вокруг арены. Возможно, это поможет Комову осуществить план побега? В том, что задуман именно побег, Александр не сомневался. Если у серых балахонов задача охранять периметр и не более того, может, тогда удастся пробить в их ряду брешь, вырубив одного или двоих охранников, и пока в их промытых мозгах не произойдет перезагрузка или они не получат новый приказ, бежать что есть силы подальше, за пределы Зоны.


Майор, получается, думал так же. В какой-то момент сражающиеся сместились из центра к краю круга: Василий, якобы споткнувшись, упал и подкатился к ногам ближайшего монаха, а Комов, размахивая своей палкой, бросился в их сторону. Что произойдет дальше, Сашка знал заранее. Вместо Василия удар в голову получил сектант, а бойцы, набирая скорость, рванули в образовавшуюся брешь за пределы оцепления. Раздался зычный рев жреца, выведший сектантов из ступора. Разом повернувшись к месту прорыва, они практически одновременно начали погоню за беглецами. В конце концов и те и другие исчезли из поля зрения – даже приникнув вплотную к окну, разглядеть больше ничего не удавалось.

Оставалось только прислушиваться, радуясь тишине, но длилась она недолго. Вскоре с той стороны, куда направились и беглецы, и их преследователи, раздались автоматные очереди. Сашка мысленно взвыл. Его настроение как будто почувствовал Лед, потому что вдруг встрепенулся, вскочил на лапы и грозно зашипел в сторону двери.

– Что ты, маленький, что ты! – успокаивающе забормотала Юлия, бросившись к питомцу. Лед был неподвижен, смотрел на дверь, не отрывая взгляд, словно ожидал появления врага. Наконец та распахнулась, и на пороге появился жрец. Александр едва успел отвернуться от окна и принять равнодушный вид.

– Выйди, сестра! – приказал вошедший. Юлия покорно подчинилась, вышла, понурив голову. Кот ускользнул следом за ней.

– Твои друзья пытались нас обмануть! – грозно начал жрец. – Но их настигла жестокая кара. Один утонул в болоте, тело другого братья сейчас несут к яме. Скажи мне, послушник, чего ждать от тебя?

– Верности! – уверенно произнес Сашка. Даже если бы сейчас ему предложили пройти детектор лжи, тот бы подтвердил, что он сказал правду. Конечно, верности. Только без уточнения, верности кому и чему, что в данном случае играло ключевую роль. Уж будьте уверены, уважаемый жрец, от своих принципов Александр Лагутин не отступит! И будет следовать им до последнего вздоха.

– Верности! – с блеском в глазах повторил он. Жрец посмотрел на него задумчиво и даже немного удивленно. Потом повернулся и уже от порога сказал:

– Завтра, послушник, ты будешь представлен нашей святыне. У тебя появится шанс стать одним из нас. Задумаешь предать – Камень узнает, он высший, видит человека насквозь. Если пройдешь испытание, покажешь чистые помыслы – станешь братом, а там, глядишь, и в касту избранных войдешь. Недаром тебя Лед принял. Ну а если нет – закончишь свои дни в свежей могиле, примешь смерть в муках. Думай, время есть.

Сказав это, жрец вышел. Дверь закрылась, противно скрипнул засов.

«Юлька бы пришла поскорее», – с тоской подумал Александр. В том, что она придет, он почему-то не сомневался. Во-первых, ей, похоже, вменили в обязанности заботу о пленнике, а во-вторых… Ему казалось, и не без оснований, что он ей небезразличен, причем чувство было взаимным. Он даже себе пока не мог толком объяснить, как и почему вдруг между ними возникла привязанность.

С момента их знакомства, авантюрной попытки шантажа, так удачно обернувшегося для него, с первых откровений он почувствовал в ней если не родную душу, то, во всяком случае, одинокую и непригретую. В общем, увидел человека – совсем не врага, а того, которого хотелось защищать и даже, наверное, любить. Осознав это, он и сам удивился, до того неожиданными и неуместными сейчас казались мысли об отношениях и любви. Вспомнил Юлькины глаза, ее искреннее волнение за его судьбу и почувствовал, как теплеет на сердце. И при этом сам же мысленно отвесил себе крепкий подзатыльник. С ума сошел, Лагутин? Твоя жизнь сейчас на волоске висит, а ты о девушке размечтался! И о какой девушке – монахине-сектантке, неизвестно чем занимавшейся тут, в логове безумного камня, да еще и со зверем-мутантом в придачу! Тоже, Дон Жуан выискался! Только тепло не уходило даже после здравых размышлений. Наверное, потому, что Сашка был еще очень молод и подсознательно искал в любой ситуации что-то хорошее или хотя бы утешительное.

Он вдруг вспомнил про Комова и Грушина, и его тут же обожгло волной стыда за предыдущие мысли. Сами собой непроизвольно сжались кулаки – отомстить! Наизнанку вывернуться, Камню мозги запудрить, но сделать все, чтобы смерть товарищей была не напрасной. Если Юлия служит врагу, то и отношение к ней должно быть соответствующим, без жалости и прочего сиропа. Надо думать о том, как с ее помощью пройти испытания и закрепить свое положение. Соберись, Санек! С романтикой позже разберешься, если выживешь. Если оба выживете.

Только сейчас Сашка заметил оставленное Юлей ведро с водой и ковшик. Она все-таки успела принести воду, когда он попросил умыться. Пора было приводить себя в порядок.

Для начала снял куртку и брюки, хорошенько встряхнул, где смог – отчистил засохшую грязь. В результате яростного оттирания костюм стал если не чистым, то хотя бы менее грязным. С носками дело обстояло хуже – их пришлось бы всерьез отстирывать, а условия, понятно, не позволяли. Оставаться совсем босиком не хотелось: пусть без ботинок, но в носках ноги были хоть как-то защищены – мало ли, придется идти или бежать по лесной тропе, по иголкам и камням. Да и просто срабатывала психология – человек с голыми участками тела всегда уязвимее одетого.

Потом перешел непосредственно к умыванию. Сразу обозначилось затруднение – одной рукой сливать воду, а другой хоть как-то ополаскиваться было неловко. Но куда деваться, пришлось приспосабливаться. Кое-как, по одной, отмыл руки. Затем, наклонившись над помойным ведром, смыл грязь с лица – вода сходила темная, будто впитавшая в себя всю горечь последних суток. Потом полил на шею, на короткий ежик волос. Про полотенце Юлька не подумала или просто не успела. «Ну ты и барин! – иронично восхитился собой Сашка. – Только-только из могилы вылез и глянь – о полотенце затосковал». По-собачьи тряхнул головой из стороны в сторону, разгоняя капли. Сойдет, постепенно обсохнет. После водных процедур почувствовал себя гораздо лучше.

Взгляд упал на сверток, оставленный Юлей на столе. Развернул. В нем оказались аккуратно нарезанные ломти хлеба, три вареные картофелины и старенький, потертый термос. Хлеб оказался свежим, картошка вкусной – умял в один присест. Чай был травяным, душистым, только что без сахара. Он представил, как Юлька грела чайник, засыпала в заварник мяту, душицу, зверобой, заливала кипятком, настаивала. От этого видения, от такой простой бытовой картинки он отмяк, мысли снова уплыли в сторону от борьбы и противостояния. Что же с тобой случилось, девочка, как ты умудрилась вляпаться в такую историю?

Короткий осенний день клонился к закату. Сашка лежал на топчане, полудремал-полудумал, настраивался на завтрашнюю проверку. Мысли ворочались тяжелыми мешками, никак не хотели упорядочиваться. Что ждет его завтра?

Юля посоветовала показать больше боли, проблем, не закрываться от Камня. Надо попробовать найти в этом смысл. Допустим, Камень ищет психически слабых, надломленных жизнью людей. В этом есть логика – прошедшие через страдания подсознательно тянутся к силе и защите – раз, охотнее отзываются даже на призрачное понимание – два, проще подчиняются общей идее – три. Непокорных, несломленных, готовых к сопротивлению Камень, скорее всего, отметает сразу. Значит, первостепенная Сашкина задача – вывернуть наружу все беды, которыми его потчевала жизнь, боль утрат и еще – что не менее важно – обозначить страх. Наверняка «каменный гость» его тоже распознает. Испуганный человек – лучший вариант для внушения и последующих манипуляций с сознанием. Итак, принято: наружу негатив и животный страх за собственную жизнь. Главное, не переиграть.

Сашка вспомнил, как на курсах переподготовки они изучали приемы психологической войны. В том числе приемы обмана детектора лжи и ему подобной техники. Александру тогда сильно пригодились его собственные навыки и склонность к имитации, точному повторению тех же звуков живой природы. Оказалось, что приемы сходны – надо было просто представить себе необходимый альтернативный образ и точно его воспроизвести, вжиться в роль, влезть в чужую, придуманную шкуру. Конечно, он не гениальный актер, как и его сослуживцы, но в момент проверки машина реагировала точно так, как он задумывал, обман с перевоплощением вполне удавался. Но учеба – одно, а здесь ставкой была жизнь, игра намечалась рисковая. Хотя это и подстегивало, обостряло восприятие, придавало дополнительный стимул желанию обыграть противника.

Заскрипел засов. В сумрак комнаты, быстро прикрыв за собой дверь, скользнула невысокая фигурка в сером балахоне. Сашка поднялся с лежанки, шагнул навстречу и, не сдержав порыва, крепко обнял гостью. Юлька сначала испуганно отпрянула, забилась в его руках, но потом, как-то разом обмякнув, затихла и вскоре робко обвила его руками в ответ. Если бы Сашке сказали, что в плену, в неизвестности перед будущим, в ожидании проверок и испытаний ему вдруг станет так хорошо и спокойно – он бы не поверил. Но это действительно было так – вмиг забылись прошлые и предстоящие ужасы Зоны, долг солдата и сталкера. Осталась только хрупкая девушка, прижавшаяся к его груди, и стук сердец, бьющихся в унисон.

– А где Лед? – шепотом спросил Сашка.

– За дверью остался, дальше не пошел. Видно, почувствовал что-то, решил охранять… нас с тобой.

Дальнейшие слова были не нужны. Сашка легко подхватил Юльку на руки и донес до лежанки. Окружающий мир исчез. Ночная мгла заботливо укутала их, помогая преодолеть смущение, а молодости и страсти выплеснуться наружу коротким, жарким счастьем.





Глава 5

Но кто-то станет стеной




Новую порцию антидота принес ему сам жрец. Он зашел в камеру ранним утром, когда Сашка еще спал, и забрал пустой флакон. Потом принес его снова, ровно с одной каплей вещества. Горечь антидота стала почти привычной, Сашка уже не кривился, как в первый раз при его приеме. Эффект был тем же – тело наполнилось бодростью, моментально испарилась усталость, в голове просветлело. Аногемма такого дополнительного результата не давала, ее прием проходил для организма практически незаметно. Другой состав или специальная добавка? И самое интересное, где они вообще его берут?

Жрец посматривал настороженно, подозрительно шарил глазами по камере, словно пытаясь найти что-то запрещенное. Ушел, буркнув от двери, что к святыне они пойдут через час. За временем Сашка мог следить лишь приблизительно – часы с него сняли еще при первом обыске. Да и какой прок от них, кварцевых, был бы тут – в месте, где любая батарейка сразу становилась бесполезной. Механические часы у Александра никогда не водились.

Юлия ушла задолго до рассвета, поцеловав его на прощание и попросив быть осторожным. Он клятвенно пообещал сделать все возможное, чтобы вернуться. За время свидания Лед за дверью не издал ни звука и только раз мяукнул уже перед самым Юлькиным уходом, как бы напоминая о времени. Он что, и вправду разумен, этот загадочный кот-мутант? Во всяком случае, хорошо, что он на нашей стороне, подумалось Сашке. С таким врагом другие вообще не нужны, он один стоит целой армии. Как бы только окончательно переманить его на свою сторону, превратить в оружие если не против самого Камня, то хотя бы против его верных вояк. Надо над этим хорошенько подумать. Впрочем, сначала программа минимум – выжить после встречи со «святыней».

– Ботинки когда отдадут? – хмуро спросил он вернувшегося примерно через час жреца. Усилием воли он сейчас уже начал натягивать на себя образ человека, обуреваемого печалями, измученного жизненными невзгодами, морально ослабленного, а потому слегка капризного. Хотя какие тут капризы, который день и по глине, и по траве, и по дощатому полу – почти босиком.

– Не о том думаешь, послушник! – укоризненно произнес в ответ жрец.

В этот раз он явился в сопровождении двух дюжих молодцов-монахов. Сашку в очередной раз поразили их пустые, ничего не выражающие глаза. «Будто фантик вместо мозга», – говорил Павел. Сравнение тогда показалось чересчур образным, но на деле было абсолютно точным. Возникало ощущение, что это не живые люди, а куклы-марионетки или кем-то запрограммированные роботы в человеческом обличье. «Блин, только не это!» – мелькнула паническая мысль. Так, страх – отлично! Давай, Саня, вспоминай свои страхи, вытаскивай их, как раз пригодятся для демонстрации уязвимого сознания.

После того как вся их компания вышла наружу, в прохладную осеннюю морось, монахи-конвоиры, как и в прошлый раз, подхватили Александра под локти. Сдавили с двух сторон не сильно, но надежно, четко контролируя каждое его движение. Сашка постарался выхватить и запомнить все детали вокруг – постройки, старые асфальтовые дорожки с проросшей травой, расстановку серых балахонов. Его довели до бывшего плаца – квадратной бетонированной площадки в центре «городка». В самой середине, на невысоком постаменте сиял гранями огромный красный кристалл. Вокруг него, склонившись ниц, застыла группа монахов. Их фигуры были неподвижны, будто серые изваяния, застигнутые скульптором во время молитвы. Сашка жадно вглядывался в камень – красивая, завораживающая картинка. Неудивительно, что пришелец вызывал священный трепет, вид его действительно впечатлял. Жрец подошел к камню практически вплотную и неожиданно свернул направо, на неприметную боковую тропинку. Монахи-охранники, не сбавляя шага, направились за ним. Сашка непонимающе закрутил головой, глядя, как их группа отдаляется от «святыни» и молящихся подле нее. Куда? Зачем?!

Спрашивать у сопровождающих его болванов было бесполезно, а жрец уже находился далеко впереди. Да и он бы, наверное, не ответил. Александра охватил внутренний озноб. Он подумал, что его судьбу решили без проверки и ведут к новой яме. Скверно. Это будет совсем бесславный конец. Попытаться утащить с собой эту парочку зомбированных? Сашка скосил глаза, пытаясь разглядеть у охранников хоть какое-то оружие. Голыми руками с ними, пожалуй, не справишься. К сожалению, широкий балахон не позволял увидеть даже очертаний возможных средств обороны – если на поясе находились нож или пистолет, их надежно скрывали складки грубой холстины.

Жрец остановился перед высоким частоколом, который издалека можно было принять за огромную бочку без верха. Внутри явно находилось что-то важное – ограда из тяжелых, заостренных на концах бревен выглядела неприступной крепостью. Жрец что-то прошептал и поясно склонился в паре метров от ограждения. Монахи, не выпуская Александра, повторили его движение – Сашка был вынужден поклониться вместе с ними. С легким механическим щелчком открылась калитка, совершенно неприметная в закрытом состоянии, являющаяся частью заборного круга.