Песчаный дьявол

– Это случилось пять лет назад. И не здесь, а в Тель-Авиве. К тому же, если змею действительно подбросили, те ублюдки тут совершенно ни при чем.

– Это еще почему?

Омаха покачал головой.

– Год назад та экстремистская банда была разгромлена израильскими спецслужбами. Если точнее, стерта с лица земли.

Пейнтеру были известны подробности операции. В действительности именно доктор Данн, используя свои связи, помог израильтянам выйти на след экстремистов. Омаха с горечью пробормотал, обращаясь скорее не к Пейнтеру, а к себе:

– Я надеялся, что после этого Сафия ощутит облегчение, вернется в эти края.

«Все не так просто, парень». Пейнтер уже успел разобраться в Омахе. Этот человек предпочитал решать проблемы атакой в лоб, идти напролом, не оглядываясь назад. Сафии было нужно другое. Вряд ли Омаха когда-нибудь сможет это понять. Тем не менее Пейнтер разглядел в душе археолога бездонный колодец, полный горечи утраты, слегка присыпанный сверху песком прошедших лет. Поэтому он попытался ему помочь.

– Подобные душевные травмы не излечиваются.

Омаха резко оборвал его.

– Да, я уже слышал все это. Спасибо, но вы не мой психотерапевт. И не ее тоже.

Он решительно зашагал прочь, напоследок добавив презрительным тоном:

– Иногда, доктор Кроу, змея бывает просто змеей.

Пейнтер вздохнул.

Из тени соседней арки появилась фигура. Это была Корал Новак.

– Этот человек со странностями.

– У всех нас есть свои странности.

– Я слышала ваш разговор, – продолжала Корал. – Вы с ним просто болтали или ты действительно подозреваешь, что тут дело нечисто?

– Определенно, кто-то мутит воду.

– Кассандра?

Пейнтер медленно покачал головой.

– Нет, какая-то неизвестная переменная.

Корал нахмурилась, что проявилось в едва заметном изгибе уголков губ вниз.

– Ничего хорошего в этом нет.

– Да, ты права.

– И еще эта доктор аль-Мааз, – не отставала от него Корал, кивая на дверь комнаты Сафии. – По-моему, ты чересчур вжился в роль заботливого коллеги.

Пейнтер уловил в ее голосе предостережение, завуалированное беспокойство по поводу того, что он, возможно, пересекает черту между профессионализмом и чем-то более личным. Корал продолжала:

– Если вокруг рыскает какая-то третья сила, тебе не кажется, что нам следует подумать о поиске доказательств?

– Разумеется. Именно этим ты сейчас и займешься.

Корал удивленно подняла брови.

– Я должен охранять эту дверь, – сказал Пейнтер, отвечая на ее немой вопрос.

– Понятно. Ты сейчас думаешь о женщине или об успехе операции?

Пейнтер добавил в голос жесткие командирские нотки:

– В данном случае одно неразрывно связано с другим.



23 часа 35 минут

Сафия смотрела в окно на мелькающие картины ночного города. После двух таблеток диазепама ее голова была словно в тумане. Огни проносящихся мимо фонарей казались фосфоресцирующими бликами, пятнами света, размазанными по полуночному мраку. Все дома были погружены в темноту. Однако впереди яркое зарево обозначало порт Маскат. Жизнь на торговых причалах, залитых светом натриевых прожекторов, кипела двадцать четыре часа в сутки.

Лимузин вошел в крутой поворот, и вскоре открылся вид на порт. В заливе кораблей почти не было; большинство танкеров и контейнеровозов пришвартовалось еще засветло. Ночью корабли разгрузят и загрузят снова. Не останавливаясь ни на минуту, огромные башенные краны перемещали по воздуху железнодорожные контейнеры, словно гигантские кубики. Вдалеке, у самого горизонта, на внешнем рейде застыла в темноте на фоне усыпанного звездами неба исполинская махина круизного лайнера, похожего на украшенный свечами юбилейный торт.


Проехав мимо суматохи торгового порта, лимузин направился к дальнему причалу, где качались на воде традиционные аравийские рыболовецкие дхоу. Тысячелетиями оманские моряки бороздили на них океан от берегов Африки до Индии. Дхоу представляли собой простые дощатые суда с характерным треугольным парусом. Размеры их были самые разные – от утлых баданов, на которых рыбачат недалеко от берега, до больших баглахов, способных выходить далеко в море. Гордая флотилия старых судов выстроилась борт о борт вдоль дальнего причала, ощетинившись высоким лесом мачт, опутанных такелажем, со скатанными парусами.

– Вот мы и у цели, – бросила Кара сидящей рядом Сафии.

Кроме них, водителя и телохранителя в лимузине находился только Клей Бишоп. Молодой американец дремал, негромко посапывая. Сзади во втором лимузине ехали остальные американцы: Пейнтер с напарницей и братья Данн. Сафия уселась прямее. Кара до сих пор не раскрыла ей, каким образом они попадут в Салалу, предупредив только, что сначала надо будет приехать в порт. Сафия предположила, что путешествовать предстоит на корабле. Салала, как и Маскат, была прибрежным городом, и дорога морем получалась чуть ли не быстрее, чем по воздуху. Пассажирские и торговые суда курсировали между ними днем и ночью, начиная от неторопливых дизель-электрических паромов и кончая двумя стремительными судами на воздушной подушке. Учитывая нетерпение Кары, Сафия решила, что ее подруга выберет самое быстроходное судно. Близнецы лимузины свернули к воротам порта и поехали по причалу вдоль бесконечных рядов дхоу. Сафия хорошо знала порт. Сейчас лимузины направлялись в противоположную сторону от пассажирского морского вокзала.

– Кара… – начала было Сафия.

Лимузины миновали здание администрации. За ним открылось восхитительное зрелище: роскошная яхта, залитая ярким светом, окруженная суетящимися матросами и портовыми рабочими. Судя по оживлению и поднятым парусам, именно ей предстояло доставить Кару и ее спутников в Салалу.

– Только не это… – пробормотала Сафия.

– Увы, это так, – без особой радости подтвердила Кара.

– Боже милосердный! – воскликнул Клей, наклоняясь к окну, чтобы лучше видеть.

Кара взглянула на часы.

– Я не могла отказать султану, когда он предложил мне воспользоваться своей яхтой.

Лимузин плавно остановился у самого конца причала. Двери открылись. Выйдя из машины, Сафия задрала голову, глядя на высокие мачты, уходящие вверх на добрую сотню футов. В длину яхта имела вдвое большие размеры.

– «Шабаб Омани», – с благоговейным трепетом прошептала она.

Быстроходный клипер был гордостью султана Кабуса. Память о славном мореходном прошлом Омана, яхта служила символом страны. Выполненное по традиционным английским проектам трехмачтовое судно несло как прямое, так и косое парусное вооружение. Спущенный на воду еще в 1971 году, построенный из шотландского дуба и уругвайской сосны, клипер был самым крупным парусным судном в мире, которое до сих пор регулярно выходило в море. За последние тридцать лет парусник «Шабаб Омани» побывал во всех морях и океанах, участвуя в различных регатах. На его палубу ступали президенты и премьер-министры, короли и королевы. И вот сейчас яхте предстояло доставить Кару и ее спутников в Салалу.

Это обстоятельство больше, чем что бы то ни было, свидетельствовало о том уважении, с каким султан относился к семейству Кенсингтон. Теперь Сафия поняла, почему Кара не могла отказаться. Сафии пришлось сделать над собой усилие, чтобы сдержать смешок. Она сама удивилась собственному веселью. Гложущие сомнения, страхи по поводу змей потускнели. Быть может, все дело было в действии таблеток, однако Сафия предпочла думать, что ее вылечил дующий с моря свежий соленый бриз, который прочистил ей мозги. Как давно она в последний раз чувствовала себя так хорошо?

Второй лимузин подкатил к первому. Вышедшие из него американцы уставились на роскошную яхту, широко раскрыв глаза. Лишь Омаха, единственный, кому уже было известно о том, каким образом предстоит добираться в Салалу, постарался сохранить внешнюю невозмутимость. И тем не менее вид корабля произвел впечатление и на него, хотя, разумеется, он попытался это скрыть.

– Чудненько, вся наша экспедиция превращается в кино о приключениях Синдбада-морехода.

– Со своим уставом в чужой монастырь… – пробормотала Кара.



23 часа 48 минут

Кассандра наблюдала за яхтой с противоположной стороны причала. Этот пакгауз «Гильдия» сняла, используя связи среди контрабандистов, которые поставляли на черный рынок пиратские видеозаписи. Задняя половина ржавого ангара была забита коробками с контрафактными дисками и кассетами. Зато оставшаяся половина полностью удовлетворяла требованиям Кассандры. В прошлом судоремонтный цех, пакгауз имел собственный сухой док и причал.

На сваи частой цепочкой накатились волны, поднятые выходящим в море траулером. Волнением закачало быстроходные штурмовые катера, доставленные в Маскат на прошлой неделе. Часть их прибыла в разобранном виде в контейнерах и была собрана на месте; другие самостоятельно пришли в порт морем под покровом ночи. У причала покачивались три китобойных судна, каждое из которых могло тащить за собой вереницу выкрашенных в черный цвет водных мотоциклов, которые «Гильдия» оснастила ручными пулеметами на турелях. Кроме того, в доке стоял командирский корабль на воздушной подушке, способный развивать скорость свыше ста узлов.

Двенадцать человек, из которых состоял отряд под командованием Кассандры, деловито суетились, заканчивая последние приготовления. Все они в прошлом также служили в войсках специального назначения, но только в отличие от Кассандры этих суровых ветеранов не приглашали в отряд «Сигма». И не потому, что они не отличались особым интеллектом. Вышвырнутые из спецназа, они прошли через различные военизированные наемные формирования самых разных стран, обретя новые навыки, набираясь опыта и ожесточаясь еще больше. Именно из этих людей «Гильдия» тщательно отбирала тех, кто обладает самым острым умом и наилучшим умением приспосабливаться к любой обстановке, тех, кто ради своих боевых товарищей готов вцепиться в горло, – все эти качества оценили бы и в «Сигме». Однако для «Гильдии» главным критерием было другое: все эти люди убивали, не испытывая угрызений совести, кем бы ни были их жертвы.

К Кассандре подошел ее заместитель.

– Капитан Санчес, разрешите обратиться.

Кассандра не отрывалась от монитора, на который выводилось изображение с наружных видеокамер. Она считала членов отряда Пейнтера, поднимавшихся на борт яхты, где их встречали оманские официальные лица.

Так, кажется, все на месте. Кассандра обернулась.

– Говорите, Кейн.

В ее группе Джон Кейн оказался единственным неамериканцем. У него за плечами была служба в элитном парашютно-десантном полку австралийских вооруженных сил. «Гильдия» не ограничивала поиски талантов территорией Соединенных Штатов, тем более что ей приходилось осуществлять деятельность по всему земному шару. Имея шесть с половиной футов роста, Кейн обладал внушительной мускулатурой.

Фактически отряд состоял из людей самого Кейна. Дислоцируясь в районе Персидского залива, он до поры до времени бездействовал в ожидании приказа «Гильдии». Эта могущественная организация располагала подобными отрядами по всему миру. Будучи отдельными клеточками единого организма, они ничего не знали друг о друге, но были готовы оперативно выполнить любое задание руководства.

Кассандра активизировала эту клеточку и лично возглавила операцию. «Гильдия» остановила свой выбор именно на ней, потому что она, как никто другой, знала методы работы «Сигмы». Кроме того, Кассандра была близко знакома с Пейнтером Кроу, человеком, которого со схожими задачами направила сюда «Сигма», главный противник «Гильдии».

– Все готово, мэм, – доложил Кейн.

Кивнув, Кассандра взглянула на часы. «Шабаб Омани» должен выйти в море ровно в полночь. Ее отряду предстоит выждать еще час, после чего пуститься в погоню. Молодая женщина снова уставилась на экран монитора, производя мысленные расчеты.

– Что с «Аргусом»? – спросила она.

– Выходил на радиосвязь несколько минут назад. Лодка уже заняла позицию, патрулирует предполагаемый район нападения, не пуская в него посторонние суда.

«Аргус» представлял собой крохотную подводную лодку с экипажем из четырех человек, способную выпускать аквалангистов, не поднимаясь на поверхность. Оснащенный двигателями на перекиси водорода и вооруженный мини-торпедами, быстроходный «Аргус» был опасным врагом, встреча с которым не предвещала ничего хорошего. Кассандра снова кивнула. Все на своих местах.



Полночь

Дворецкий Генри стоял в ванной и наблюдал, как вытекает вода. Его смокинг лежал на кровати. Генри закатал рукава сорочки и натянул на руки желтые резиновые перчатки. Он вздохнул. С этой задачей прекрасно справилась бы одна из горничных, однако все девушки перепуганы до смерти, поэтому Генри счел своим долгом сам избавить дом от останков ядовитой гадины. В конечном счете именно на его плечи была возложена забота о гостях, и дворецкий, к своему стыду, вынужден был признать, что сегодня вечером он не справился с этой задачей. И хотя леди Кенсингтон со спутниками уже покинула дворец, Генри по-прежнему считал своей личной обязанностью вышвырнуть мертвую змею, исправить допущенную ошибку.