Персидское дело
Часть 8 из 42 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
До мерной избы было близко. Когда они к ней подошли, Збруев постучал условным стуком, им открыли. Маркел первым вошёл в избу, велел засветить огонь и позвать Гриднева с книгой. Один из мерных сторожей пошёл за Гридневым, второй стал возиться со светом. Маркел осмотрелся. В красном углу, прямо под образами, висела государева таможенная сажень с государевой печатью, на полках вдоль стены лежали гири, стояли мерное ведро и посуды помельче, а в углу громоздились здоровенные хлебные весы-тереза с десятипудовыми чашками. Маркел сел на лавку, закинул ногу на ногу. Злодей, опустив голову, стоял помалкивал. Маркел спросил:
– Ждан Мастрюк, нос крив и бровь разбита, родиною вятский, так?
Злодей молчал.
– А соль чья? – спросил Маркел. – Или, может, это и не соль совсем?
Злодей вздохнул и посмотрел на Маркела. Маркел подмигнул ему, сказал:
– Я, братец, про тебя всё знаю. И я сейчас всё про тебя расскажу. Я только жду, когда все сойдутся.
И обернувшись, велел, чтобы ему дали воды. Воду дали быстро. Маркел пил не спеша, поглядывал поверх кубка на злодея. После поставил кубок возле себя на лавке, посмотрел на злодейский мешок, уже лежавший на столе, среди бумаг, и опять усмехнулся.
Открылась дверь, вошёл рослый толстый человек в дорогущем кафтане и с книгой под мышкой, повернулся к Маркелу и поклонился ему. Маркел кивнул в ответ. Збруев шепнул, что это Гриднев. Гриднев, тут же вспомнил Маркел, таможенный голова, ага. А Гриднев, осмелев, спросил:
– Случилось что-нибудь?
– Пока что ещё нет, – сказал Маркел.
Опять открылась дверь, вошёл Кирюхин, осмотрелся, увидел Маркела, пошёл и сел рядом с ним. Маркел встал и повернулся к Гридневу. Гриднев порылся в своей книге и прочёл, что Ждан Мастрюк, родиною вятский, и при нём один работник, везёт в Астрахань соль, три мешка, восемнадцать пудов.
– Очень хорошо, – сказал Маркел. После спросил: – Вот эту соль?
И посмотрел на Мастрюка. Мастрюк подумал и кивнул, что эту.
Маркел хмыкнул, осмотрел мешок. Мешок был как мешок, обыкновенный, не затасканный. Маркел перевернул мешок и увидел на нём знак Соловецкого монастыря и рядом «шесть» цифирью. Это шесть пудов, подумалось. А рядом монастырский знак! Маркел меленько перекрестился, достал из-за пояса нож, осторожно надпорол у мешка один угол и посмотрел на злодея. Злодей усмехался. Маркел надпорол сильнее, просунул руку в мешок… И вытащил оттуда полную пригоршню соли! Сбоку кто-то гадко захихикал. Маркела взяла злость, он замахнулся и изо всей силы воткнул нож в самую середину мешка! И резанул так и вот так, крест-накрест! Мешок развалился, и на стол кучей шухнул порох! Чистейший! С полпуда, не меньше! Маркел убрал нож, засунул руки в порох и стал пересыпать его сквозь пальцы. Потом повернулся к злодею, спросил:
– Что это?
Тот, ничего не говоря, пал перед Маркелом на колени. Все молчали.
– Вот так! – сказал Маркел, оглядываясь по сторонам и улыбаясь радостно. – А теперь идите все отсюда, я буду допрос снимать про государевы заповедные товары. Надо будет, позову!
И все, даже Кирюхин, молча пошли к двери. В мерной хоромине остались только Маркел да Мастрюк. Маркел достал из-за пазухи целовальный крест, сунул его Мастрюку и велел поцеловать. Мастрюк поцеловал.
– Я… – продолжал Маркел. – Как тебя в святом крещении?
– Иван, – тихо сказал Мастрюк, но глаз не отводил.
– Я, – повторил Маркел, – раб Божий Ждан Мастрюк, в святом крещении Иван, во имя Отца и Сына и Святаго Духа обещаюсь душой не кривить, а говорить только то, что было, и что я сам видел и сам слышал, и что…
И так далее. Мастрюк повторял за ним. Потом, когда всё повторил, спросил:
– А что ещё?
– Да ты хоть бы в этом не скривил! – насмешливо сказал Маркел. – Да и куда тебе ещё кривить? И так вон какой грех на себя взял – некрещёным агарянам порох возишь!
– Я некрещёным не возил! – сказал Мастрюк.
– А тогда кому крещёному? Кто он был таков?
– Ведать не ведаю, – сказал Мастрюк. – Но он был с крестом, и он крестился.
– Может, тебе это привиделось, – сказал Маркел. – Диавол, если искусить захочет, он тебе и не такое покажет!
Мастрюк молчал, поглядывал по сторонам. Мастрюк стоял на коленях, Маркел не видел его глаз и поэтому сказал:
– Вставай! – Тот встал. – В глаза смотри!
Мастрюк стал смотреть в глаза, но от этого легче не стало. Эх, с досадой подумал Маркел, такого крестом не проймёшь. И он ещё подумал и сказал:
– Ладно, об этом после. А пока рассказывай, откуда у тебя эти мешки. Но как на духу рассказывай!
Мастрюк вздохнул и начал:
– Мы вологодские, я и племянник мой. Помаленьку торгуем. В прошлом году поехали на Холмогоры, за рыбьим зубом. Зуба не было. Тогда набрали мы песцовых шкурок. Шкурок было мало, просили за них дорого, по семь алтын, ну а на другое у нас и совсем деньжат не было, и мы взяли этих чёртовых песцов, привезли их к себе в Вологду, а там песцы по алтыну. А уже надо деньги отдавать, мы их и так в рост брали. И я продал по пол-алтына! А что делать? Не в кабалу же записываться. А тут ещё деверь говорит: в Устюге белка полденьги, а на Москве белка алтын! Мы поехали в Устюг, взяли там этих белок, привезли в Москву, а там белка опять пол-алтына. Ну, думаю, хоть так! Продал всех белок, посчитал деньжата, мало их! И тут один добрый человек говорит: а вот тебе ещё товар, везёшь его в Нижний, там скажу, кому продать, и он тебе за этих полмешка даст десять рублей чистыми! О, думаю, ого!..
И тут Мастрюк задумался. Маркел не удержался и спросил:
– А что было в мешке? Тоже порох?
– Не смотрел, – сказал Мастрюк. – Да я тогда на другое смотрел, что за две недели получил десять рублей! Мне раньше за год столько не платили!
– Товар товару рознь, – строго сказал Маркел. – Есть такие товары, за которые сколько ни дают, а их лучше не брать! Но ты давай дальше рассказывай. Покуда есть чем рассказывать. Покуда язык твой не вырвали!
Мастрюк вздохнул и продолжил:
– И вот, три недели тому, приезжаем мы сюда с племянником, отдаём то, что нам было надобно отдать, нам дают за это семь рублей…
– Кто даёт? – спросил Маркел.
– Я не помню, – ответил Мастрюк и продолжил: – И вот сидим мы на постоялом дворе, это возле Старого базара, перекусываем, как вдруг подходит к нам один неприметный человечек, и говорит: а что, голуби, много мне чего о вас хорошего баяли, а не хотите ли со мной стакнуться? Я говорю: а что за дело? Ну, он и рассказал про эти три мешка. Только не сказал, что в них, да я и не спрашивал.
– Почему не спрашивал? – спросил Маркел.
– Чтобы сомнений не было, – сказал Мастрюк.
– А дальше что?
– А дальше… – И Мастрюк задумался, долго молчал, покашливал, кривился, а потом сказал: – Сошлись на двадцати рублях, и ещё нам сразу выдали залог, десять рублей. И сказали надо будет ехать до Самарской луки, а там до Ведьминой косы, и там нас тот, кто надо, встретит. Он, сказали, будет такой толстый, высокий, шапка на нём огнём горит, сабля у него турецкая, булатная, ножны в золоте да в серебре, а звать его Полуект Афанасьевич. И ещё мне было сказано, что если я этих мешков не привезу, то Полуект Афанасьевич меня и на том свете найдёт и с живого шкуру спустит. А привезу – даст ещё пять рублей.
– А вот теперь на колесо пойдёшь, – строго сказал Маркел.
– За что? – тихо спросил Мастрюк.
– Как это за что? – удивился Маркел. – За то, что со злодеями снюхался и государевы заповедные товары им возишь.
– Я не возил ещё!..
– Но собирался! – строго перебил его Маркел. – И теперь тебе за это вначале отрубят правую руку по локоть, потом левую ногу по колено, потом левую руку по локоть, потом… И так далее. Но ещё есть время откупиться. Пойдёшь со мной на Ведьмину косу злодеев брать?! Пойдёшь или не пойдёшь?
– Убьют они меня! – чуть слышно прошептал Мастрюк.
– Ну, – задумчиво сказал Маркел, – там ещё может всяко повернуться, а здесь будет наверняка. Это, как я уже говорил, сперва тебе отрубят правую руку, потом левую, потом…
И замолчал. И посмотрел на Мастрюка. Мастрюк тоже смотрел на Маркела, медленно помаргивал. Потом всё же сказал:
– Твоя взяла. Пойду! – и перекрестился.
Маркел улыбнулся и постучал по столу. Вошёл Збруев. Маркел кивнул на Мастрюка, сказал:
– Отведите этого обратно. И три мешка соли им дайте. Только соли! И пусть едут! Так?
Мастрюк меленько кивнул, развернулся, и Збруев повёл его вон. А после и Маркел оттуда вышел. Было уже темно и тихо. Над Булаком висела луна. Маркел шёл по пристани, на душе у него было радостно. Ещё бы! Это же что получается, думал Маркел, ни Гриднев, ни Кирюхин ничего не учуяли, а они со Збруевым учуяли! И взяли! Теперь Кирюхин будет очень злой!
И примерно так оно и получилось. Когда Маркел подошёл к их стругу, там возле него стоял Кирюхин. Ждёт, сразу подумал Маркел, сейчас скажет что-нибудь поганое. И только он так подумал, как Кирюхин спросил:
– Ну и чем весь этот шум закончился?
– Какой шум? – сказал Маркел. – Никакого шума не было.
– Это для тебя его не было, – сказал Кирюхин. – А кому надо, тот всё слышал.
И больше ничего уже не говоря, он стал проходить на струг.
Маркел прошёл за ним следом. Они прошли на корму. Там Кирюхин сказал заходить и первым полез к себе. Следом за ним полез Маркел. В чердаке было темно, они с трудом устроились. После пришёл Гришка-служка, спросил, чего надо. Кирюхин назвал, чего, Гришка ушёл. Кирюхин усмехнулся и сказал:
– Думаешь Яшку поймать? Вот так сразу?
– Зачем сразу? – ответил Маркел. – Да и почему не попытаться?
– Потому что разве так пытаются? – сказал Кирюхин. – Сколько вы шуму подняли! Теперь все только о вас и говорят! Теперь злодеи разве к вам полезут? А ваш этот купчик, он, думаешь, тебе правду сказывал? Да чтобы от таких правду услышать, их надо на дыбу поднимать, а так просто из него правды не вытянешь! Или совсем не нужно было его трогать. Пусть плывёт! А вы за ним поглядывайте. Вот как надо было делать по уму! А так не будет с этого добра!
Маркел на это промолчал, очень сердито. А тут сразу пришёл Гришка, принёс того и сего. Они не спеша поели, выпили, всё это молча. Маркел только один раз спросил, слыхал ли Кирюхин что-нибудь про некоего Полуекта Афанасьевича, на что Кирюхин сказал, что нет, не слыхал, и на этом их беседа кончилась. Потом Кирюхин стал всё чаще и громче позёвывать. Маркелу надоело это слушать, он сказал, что пора и честь знать, поднялся и полез к себе.
У себя Маркел первым делом проверил, на месте ли сундук и как там печати, потом лёг, накрылся и стал думать про здешних злодеев, что он и где о них слышал, и получалось, что почти что ничего не слышал. Надо будет это исправлять, думал Маркел, благо времени у него ещё достаточно, им же до тех мест ещё неделю плыть, не меньше. И с этой мыслью Маркел и заснул.
Глава 7
Рано утром, ещё солнце только начало подниматься, ещё туман был на реке…
Вдруг кто-то стал трепать Маркела за плечо и приговаривать:
– Ждан Мастрюк, нос крив и бровь разбита, родиною вятский, так?
Злодей молчал.
– А соль чья? – спросил Маркел. – Или, может, это и не соль совсем?
Злодей вздохнул и посмотрел на Маркела. Маркел подмигнул ему, сказал:
– Я, братец, про тебя всё знаю. И я сейчас всё про тебя расскажу. Я только жду, когда все сойдутся.
И обернувшись, велел, чтобы ему дали воды. Воду дали быстро. Маркел пил не спеша, поглядывал поверх кубка на злодея. После поставил кубок возле себя на лавке, посмотрел на злодейский мешок, уже лежавший на столе, среди бумаг, и опять усмехнулся.
Открылась дверь, вошёл рослый толстый человек в дорогущем кафтане и с книгой под мышкой, повернулся к Маркелу и поклонился ему. Маркел кивнул в ответ. Збруев шепнул, что это Гриднев. Гриднев, тут же вспомнил Маркел, таможенный голова, ага. А Гриднев, осмелев, спросил:
– Случилось что-нибудь?
– Пока что ещё нет, – сказал Маркел.
Опять открылась дверь, вошёл Кирюхин, осмотрелся, увидел Маркела, пошёл и сел рядом с ним. Маркел встал и повернулся к Гридневу. Гриднев порылся в своей книге и прочёл, что Ждан Мастрюк, родиною вятский, и при нём один работник, везёт в Астрахань соль, три мешка, восемнадцать пудов.
– Очень хорошо, – сказал Маркел. После спросил: – Вот эту соль?
И посмотрел на Мастрюка. Мастрюк подумал и кивнул, что эту.
Маркел хмыкнул, осмотрел мешок. Мешок был как мешок, обыкновенный, не затасканный. Маркел перевернул мешок и увидел на нём знак Соловецкого монастыря и рядом «шесть» цифирью. Это шесть пудов, подумалось. А рядом монастырский знак! Маркел меленько перекрестился, достал из-за пояса нож, осторожно надпорол у мешка один угол и посмотрел на злодея. Злодей усмехался. Маркел надпорол сильнее, просунул руку в мешок… И вытащил оттуда полную пригоршню соли! Сбоку кто-то гадко захихикал. Маркела взяла злость, он замахнулся и изо всей силы воткнул нож в самую середину мешка! И резанул так и вот так, крест-накрест! Мешок развалился, и на стол кучей шухнул порох! Чистейший! С полпуда, не меньше! Маркел убрал нож, засунул руки в порох и стал пересыпать его сквозь пальцы. Потом повернулся к злодею, спросил:
– Что это?
Тот, ничего не говоря, пал перед Маркелом на колени. Все молчали.
– Вот так! – сказал Маркел, оглядываясь по сторонам и улыбаясь радостно. – А теперь идите все отсюда, я буду допрос снимать про государевы заповедные товары. Надо будет, позову!
И все, даже Кирюхин, молча пошли к двери. В мерной хоромине остались только Маркел да Мастрюк. Маркел достал из-за пазухи целовальный крест, сунул его Мастрюку и велел поцеловать. Мастрюк поцеловал.
– Я… – продолжал Маркел. – Как тебя в святом крещении?
– Иван, – тихо сказал Мастрюк, но глаз не отводил.
– Я, – повторил Маркел, – раб Божий Ждан Мастрюк, в святом крещении Иван, во имя Отца и Сына и Святаго Духа обещаюсь душой не кривить, а говорить только то, что было, и что я сам видел и сам слышал, и что…
И так далее. Мастрюк повторял за ним. Потом, когда всё повторил, спросил:
– А что ещё?
– Да ты хоть бы в этом не скривил! – насмешливо сказал Маркел. – Да и куда тебе ещё кривить? И так вон какой грех на себя взял – некрещёным агарянам порох возишь!
– Я некрещёным не возил! – сказал Мастрюк.
– А тогда кому крещёному? Кто он был таков?
– Ведать не ведаю, – сказал Мастрюк. – Но он был с крестом, и он крестился.
– Может, тебе это привиделось, – сказал Маркел. – Диавол, если искусить захочет, он тебе и не такое покажет!
Мастрюк молчал, поглядывал по сторонам. Мастрюк стоял на коленях, Маркел не видел его глаз и поэтому сказал:
– Вставай! – Тот встал. – В глаза смотри!
Мастрюк стал смотреть в глаза, но от этого легче не стало. Эх, с досадой подумал Маркел, такого крестом не проймёшь. И он ещё подумал и сказал:
– Ладно, об этом после. А пока рассказывай, откуда у тебя эти мешки. Но как на духу рассказывай!
Мастрюк вздохнул и начал:
– Мы вологодские, я и племянник мой. Помаленьку торгуем. В прошлом году поехали на Холмогоры, за рыбьим зубом. Зуба не было. Тогда набрали мы песцовых шкурок. Шкурок было мало, просили за них дорого, по семь алтын, ну а на другое у нас и совсем деньжат не было, и мы взяли этих чёртовых песцов, привезли их к себе в Вологду, а там песцы по алтыну. А уже надо деньги отдавать, мы их и так в рост брали. И я продал по пол-алтына! А что делать? Не в кабалу же записываться. А тут ещё деверь говорит: в Устюге белка полденьги, а на Москве белка алтын! Мы поехали в Устюг, взяли там этих белок, привезли в Москву, а там белка опять пол-алтына. Ну, думаю, хоть так! Продал всех белок, посчитал деньжата, мало их! И тут один добрый человек говорит: а вот тебе ещё товар, везёшь его в Нижний, там скажу, кому продать, и он тебе за этих полмешка даст десять рублей чистыми! О, думаю, ого!..
И тут Мастрюк задумался. Маркел не удержался и спросил:
– А что было в мешке? Тоже порох?
– Не смотрел, – сказал Мастрюк. – Да я тогда на другое смотрел, что за две недели получил десять рублей! Мне раньше за год столько не платили!
– Товар товару рознь, – строго сказал Маркел. – Есть такие товары, за которые сколько ни дают, а их лучше не брать! Но ты давай дальше рассказывай. Покуда есть чем рассказывать. Покуда язык твой не вырвали!
Мастрюк вздохнул и продолжил:
– И вот, три недели тому, приезжаем мы сюда с племянником, отдаём то, что нам было надобно отдать, нам дают за это семь рублей…
– Кто даёт? – спросил Маркел.
– Я не помню, – ответил Мастрюк и продолжил: – И вот сидим мы на постоялом дворе, это возле Старого базара, перекусываем, как вдруг подходит к нам один неприметный человечек, и говорит: а что, голуби, много мне чего о вас хорошего баяли, а не хотите ли со мной стакнуться? Я говорю: а что за дело? Ну, он и рассказал про эти три мешка. Только не сказал, что в них, да я и не спрашивал.
– Почему не спрашивал? – спросил Маркел.
– Чтобы сомнений не было, – сказал Мастрюк.
– А дальше что?
– А дальше… – И Мастрюк задумался, долго молчал, покашливал, кривился, а потом сказал: – Сошлись на двадцати рублях, и ещё нам сразу выдали залог, десять рублей. И сказали надо будет ехать до Самарской луки, а там до Ведьминой косы, и там нас тот, кто надо, встретит. Он, сказали, будет такой толстый, высокий, шапка на нём огнём горит, сабля у него турецкая, булатная, ножны в золоте да в серебре, а звать его Полуект Афанасьевич. И ещё мне было сказано, что если я этих мешков не привезу, то Полуект Афанасьевич меня и на том свете найдёт и с живого шкуру спустит. А привезу – даст ещё пять рублей.
– А вот теперь на колесо пойдёшь, – строго сказал Маркел.
– За что? – тихо спросил Мастрюк.
– Как это за что? – удивился Маркел. – За то, что со злодеями снюхался и государевы заповедные товары им возишь.
– Я не возил ещё!..
– Но собирался! – строго перебил его Маркел. – И теперь тебе за это вначале отрубят правую руку по локоть, потом левую ногу по колено, потом левую руку по локоть, потом… И так далее. Но ещё есть время откупиться. Пойдёшь со мной на Ведьмину косу злодеев брать?! Пойдёшь или не пойдёшь?
– Убьют они меня! – чуть слышно прошептал Мастрюк.
– Ну, – задумчиво сказал Маркел, – там ещё может всяко повернуться, а здесь будет наверняка. Это, как я уже говорил, сперва тебе отрубят правую руку, потом левую, потом…
И замолчал. И посмотрел на Мастрюка. Мастрюк тоже смотрел на Маркела, медленно помаргивал. Потом всё же сказал:
– Твоя взяла. Пойду! – и перекрестился.
Маркел улыбнулся и постучал по столу. Вошёл Збруев. Маркел кивнул на Мастрюка, сказал:
– Отведите этого обратно. И три мешка соли им дайте. Только соли! И пусть едут! Так?
Мастрюк меленько кивнул, развернулся, и Збруев повёл его вон. А после и Маркел оттуда вышел. Было уже темно и тихо. Над Булаком висела луна. Маркел шёл по пристани, на душе у него было радостно. Ещё бы! Это же что получается, думал Маркел, ни Гриднев, ни Кирюхин ничего не учуяли, а они со Збруевым учуяли! И взяли! Теперь Кирюхин будет очень злой!
И примерно так оно и получилось. Когда Маркел подошёл к их стругу, там возле него стоял Кирюхин. Ждёт, сразу подумал Маркел, сейчас скажет что-нибудь поганое. И только он так подумал, как Кирюхин спросил:
– Ну и чем весь этот шум закончился?
– Какой шум? – сказал Маркел. – Никакого шума не было.
– Это для тебя его не было, – сказал Кирюхин. – А кому надо, тот всё слышал.
И больше ничего уже не говоря, он стал проходить на струг.
Маркел прошёл за ним следом. Они прошли на корму. Там Кирюхин сказал заходить и первым полез к себе. Следом за ним полез Маркел. В чердаке было темно, они с трудом устроились. После пришёл Гришка-служка, спросил, чего надо. Кирюхин назвал, чего, Гришка ушёл. Кирюхин усмехнулся и сказал:
– Думаешь Яшку поймать? Вот так сразу?
– Зачем сразу? – ответил Маркел. – Да и почему не попытаться?
– Потому что разве так пытаются? – сказал Кирюхин. – Сколько вы шуму подняли! Теперь все только о вас и говорят! Теперь злодеи разве к вам полезут? А ваш этот купчик, он, думаешь, тебе правду сказывал? Да чтобы от таких правду услышать, их надо на дыбу поднимать, а так просто из него правды не вытянешь! Или совсем не нужно было его трогать. Пусть плывёт! А вы за ним поглядывайте. Вот как надо было делать по уму! А так не будет с этого добра!
Маркел на это промолчал, очень сердито. А тут сразу пришёл Гришка, принёс того и сего. Они не спеша поели, выпили, всё это молча. Маркел только один раз спросил, слыхал ли Кирюхин что-нибудь про некоего Полуекта Афанасьевича, на что Кирюхин сказал, что нет, не слыхал, и на этом их беседа кончилась. Потом Кирюхин стал всё чаще и громче позёвывать. Маркелу надоело это слушать, он сказал, что пора и честь знать, поднялся и полез к себе.
У себя Маркел первым делом проверил, на месте ли сундук и как там печати, потом лёг, накрылся и стал думать про здешних злодеев, что он и где о них слышал, и получалось, что почти что ничего не слышал. Надо будет это исправлять, думал Маркел, благо времени у него ещё достаточно, им же до тех мест ещё неделю плыть, не меньше. И с этой мыслью Маркел и заснул.
Глава 7
Рано утром, ещё солнце только начало подниматься, ещё туман был на реке…
Вдруг кто-то стал трепать Маркела за плечо и приговаривать: