Персидское дело

Лодыгин быстро глянул на Маркела, помолчал, задумался.

В дверь постучались. Лодыгин сказал, что открыто. Вошёл челядин, сказал:

– От них царевич прискакал. Со своими лучшими людьми, с десяток.

– Где они сейчас? – спросил Лодыгин.

– За воротами, – ответил челядин.

Лодыгин помрачнел, кивнул Маркелу, и они оба пошли из хором.

Выйдя с воеводского двора, они прошли через толпу, повернули к Царицынским воротам, поднялись на них, вышли на раскат и увидели впереди, недалеко перед воротами, с десяток конных татар. Один из них был в золочёной кольчуге и в таком же золочёном шлеме, а остальные все были одеты просто.

– Золочёный – это Саадат, ханский племянник, – шёпотом сказал стоявший рядом Свиридов.

Маркел посмотрел на Саадата. Тот был ещё совсем молодой, улыбчивый. Теперь он повернулся к толмачу и что-то негромко сказал. Толмач повернулся к воротам и, глядя на Лодыгина, заговорил:

– Мой господин, царевич Саадат, племянник государя нашего, хана Казы-Гирея, говорит: отдайте ему однорукого зверя, слона, и он тогда вас пощадит. А не отдадите, он тогда всех вас перебьёт, сожжёт весь город и в реке утопит!

– Какой ещё однорукий слон? – притворно-озабоченно спросил Лодыгин.

– Слон, это он так называется, – сказал толмач. – А на самом деле он шайтан, он к вам в крепость заскочил, мы видели.

– Э! – уже насмешливо сказал Лодыгин. – Не было здесь никакого шайтана, это твоему царевичу песок глаза запорошил, вот и привиделось. А если царевич мне не верит, тогда пусть слезает с лошади, а мы ворота откроем, и вот пусть он входит к нам и сам ищет.

Толмач опять повернулся к Саадату, они кратенько посовещались, и толмач ответил:

– Нет! Так не годится! Царевич бы один пошёл, но одному ему шайтана не найти, шайтан может в муху превратиться. Впусти нас всем войском, тогда и поищем!

– Э! – опять насмешливо сказал Лодыгин. – Впустить войско! Сколько от вас будет суеты! Да и зачем вам этот слон, чем он твоему царевичу не угодил?

– Мой царевич шайтанов не любит, – ответил толмач. – А если ты шайтанов защищаешь – значит, ты и сам шайтан, и твои люди все шайтаны. Убейте однорукого шайтана, и мой царевич вас помилует, а не убьёте – всем вам будет смерть! И весь город сожжём! И затопим!

Сказав это, толмач повернулся к царевичу. Царевич утвердительно кивнул, потом поднял голову, посмотрел на Лодыгина и медленно провёл рукой по горлу. На что Лодыгин засмеялся и сказал:

– Бог в помощь!

Царевич тоже засмеялся, развернул коня и поскакал обратно в поле. За ним поскакали его люди. Лодыгин посмотрел им вслед, сказал задумчиво:

– А ведь и в самом деле, чего им дался этот слон?

Маркел молчал. Свиридов тоже. Лодыгин развернулся и начал спускаться по лестнице. Маркел пошёл за ним следом, Свиридов остался.

Когда Лодыгин и Маркел спустились вниз, там, возле ворот на площади, было уже много народа, и все смотрели на Лодыгина. Но Лодыгин не стал им ничего объяснять, а только сказал, что татары пришли помолодечествовать, привёл их молодой дурень-царевич, ну да он скоро опомнится и уйдёт туда, откуда пришёл. Сказав это, Лодыгин пошёл дальше. А когда он подошёл к своим хоромам, то спросил у челяди, где слон. Ему ответили, что слон за церковью, пасётся. Лодыгин рассердился и велел, чтобы слона свели к нему на задний двор и затворили там, и приставили стрельцов в охрану. И повернувшись к Маркелу, закончил:

– А ты за ними присмотри.

И пошёл к лестнице, к себе в хоромы. А Маркел остался при слоне. Их отвели на задний двор, и слону дали сена, и брюквы, и огурцов, и моркови, и поставили при нём стрельцов, и зевак там тоже была целая толпа.

А Маркел лежал себе в углу двора, в тени, подрёмывал и, если просыпался, думал, что зачем им, в самом деле, слон, но ничего толкового не придумывалось, Маркел сердился и опять подрёмывал. Или, если приносили что-нибудь, закусывал. И так время прошло до вечера, как вдруг к Маркелу прибежали и сказали, что ему надо срочно к Лодыгину.

И Маркел пришёл. Лодыгин сидел за столом, вертел в руках помятую бумажку и очень сердито покашливал. Маркел встал в дверях и поклонился. Лодыгин знаком подозвал его к себе. Маркел подошёл. Лодыгин дал ему эту бумажку. Там кривыми скачущими буквами было написано:

«Эй, ты! Я знаю, кто у тебя прячется – кызылбашский шайтан! Вашему царю от персидского царя подарок в знак дружбы. Убейте слона, и я уйду! Потому что как только убьёте слона, дружбы с кызылбашами не будет. Зачем с кызылбашами дружишь? Дружи с моим дядей. Не можешь сам убить слона, дай я убью. А ты езжай к моему дяде, он тебе даст нового слона, будешь с моим дядей дружить, будешь в Истанбул кататься, подарки получать. А не убьёте слона, сожгу город и всех перебью. Царевич Саадат Гиреевич».

Маркел прочёл бумажку и отдал её.

– Вот чего они хотят! – строго сказал Лодыгин. – Слона убить и царёву дружбу с кызылбашами порушить! Да нам в это только влезь, сразу на дыбу вылезешь!

И только головой мотнул. А Маркел подумал и сказал:

– Отпусти меня, боярин, Христа ради! А то и нас убьют, и вас тоже не помилуют. А так мы, может, ещё и уйдём. Вот прямо этой ночью. Пока они опомнятся, мы будем уже вон где!

– Э! – сказал Лодыгин, помолчав. – Чего заранее робеть? Пусть они себя ещё покажут! На одних конях в крепость не въедешь. Так что только бы они не подожгли нас! А то вот тогда и впрямь будет не приведи господь!

И тут он опять перекрестился. Они помолчали. Было тихо, только иногда под окном слон порыкивал, люди смеялись. Смеркалось…

Вдруг внизу послышались шаги. Кто-то бежал по лестнице.

– Эх! – только и сказал в сердцах Лодыгин.

И не ошибся. Вошёл челядин и воскликнул:


– Татары на Царицынских воротах! Поджигают!

Лодыгин сразу же пошёл к двери. Маркел пошёл за ним следом. Лодыгин остановился, обернулся к Маркелу и сказал:

– А ты беги к слону! И чтобы там всё смирно было. Потому что если что, то будем на слона меняться!

И быстро ушёл. А Маркел и челядин пошли на задний двор. Было уже довольно сумеречно. От Царицынских ворот слышались крики, валил дым, стреляли. Слон весь дрожал, похрюкивал, прядал ушами. И никого на заднем дворе не было, только Маркел да лодыгинский челядин. Маркел обнял слона и начал ему индейские присказки по-индейски приговаривать, а челядина послал за брюквой и мочалом. Челядин быстро обернулся и принёс брюквы, а так как мочала не было, то он вместо него принёс браги. Брага слону очень понравилась, куда больше брюквы, слон её быстро выпил и уже хотел было идти к Царицынским воротам, но тут начали возвращаться наши люди и рассказывать, что они отбились от татар, и те ускакали в поле, и пожар уже тоже погашен.

А дальше всю ночь было тихо. Только приходил Свиридов, проверял, всё ли в порядке, потом долго стоял, рассматривал слона и наконец сказал, что прошлогодний слон был и ростом повыше, и нравом построже.

– Так ты его видел? – спросил Маркел.

– Нет, не видел, – ответил Свиридов. – Он же не дошёл до нас. Сдох возле Каменной Рожи.

– А вот иные говорят, будто не сдох, – сказал Маркел, – а его будто Ряпунин заколол.

– Брехня это! – строго сказал Свиридов.

– А ты откуда знаешь, что брехня?

– А я тогда у воеводы был, когда он с Ряпунина допрос снимал. И Ряпунин, крест поцеловавши, говорил, что сдох и что его под тем Диким камнем закопали. И воевода заковал Ряпунина в железа и отправил в Москву на расспрос. Вот так! А остальное всё брехня!

– А почему… – начал было Маркел.

Но тут прибежал стрелец, что-то шепнул Свиридову, и они вдвоём ушли. А Маркел остался один, и больше в ту ночь к нему уже никто не приходил. Маркел привалился к спящему слону, который никакой не чёрт, конечно, и быстро заснул.

Утром Маркел проснулся от стрельбы. Стреляли наши от Самарской башни. А татары, сказал вчерашний челядин, туда всякий раз подскакивают и пытаются её поджечь. Маркел пошёл на поварню, поел…

Нет, даже не успел поесть, как со Свято-Троицкой колокольни крикнули, что берегом идут ещё татары, сабель триста. Маркел, услышав это, гневно чертыхнулся, встал и опять пошёл к Лодыгину.

Но в воеводских хоромах Лодыгина не было, а он был в зелейном амбаре, смотрел, как делят порох. Маркел дождался, когда уйдут люди, и опять сказал Лодыгину, чтобы тот его отпустил.

– Мы бы, – сказал Маркел, – далеко ушли бы, к тому берегу, и кто бы нас там достал? А там дальше острова, а на островах тем более никто не сыщет.

– Нет, теперь уже куда?! – сказал Лодыгин. – Теперь уже поздно! Теперь куда лезешь? А если убьют слона?

Маркел молчал. Лодыгин продолжил:

– Здесь теперь каждый стрелец на счету! Так что если вы останетесь, мы, может, ещё и отобьёмся. Да и сам подумай, что царю нужнее: слон или Саратов? Если ты слона ему не привезёшь, то это невелика беда для державы: дадут тебе кнута и отпустят. А если я Саратов не уберегу, тогда мне голову отрубят!

Маркел на это ничего не ответил. А к Лодыгину пришли Рыжов и Свиридов, и они втроём пошли в воеводские хоромы совещаться. Маркел ходил туда-сюда по крепости, посматривал по сторонам. Везде люди готовились к приступу.

Также и татары Саадат-Гирея затаились в поле и к городу пока не подступали. А с колокольни то и дело покрикивали, что второе татарское войско всё ближе и ближе. Потом это войско стало видно уже просто с башен. А после и со стен. Войско и в самом деле было небольшое, а впереди его опять ехал царевич в позолоченной кольчуге. И в чалме с пером!

– Ого! – только и сказал Лодыгин.

А он тогда опять был на Царицынской башне. И там же были и Маркел, и Рыжов со Свиридовым. Татарин в чалме повернулся, посмотрел на них и подстегнул коня. Конь поскакал быстрее. А после татары пропали втраве. Трава там была очень высокая, слон её очень любил, но в тот день его из крепости не выпускали. Да он и сам бы не пошёл, думал Маркел, слон не дурак, ещё бы.

А приезжие татары как пропали, так больше и не показывались, наши не знали, что и думать, спрашивали у колокольщиков, что видно нового, а те отвечали, что теперь им не только нового, но и старого почти не видно, исчезло в траве. Лодыгин уже начал было думать, нет ли тут какой военной хитрости…

Но тут вдруг ударили в колокола, а потом из травы показались татары, и опять с десяток, а впереди их, на очень дорогом коне, в чалме с пером, ехал новый царевич. Этот был потолще и постарше первого, и конь под ним шёл не спеша, пританцовывал. Потом этот царевич придержал коня, посмотрел вверх, на башню, увидел там Лодыгина и громко, зычным голосом, по-нашему, сказал:

– Эй, ты, боярин воевода бей Лодыгин! Это к тебе пришёл я, племянник хана нашего, царевич Сефер-Гирей.

Тут он приложил руку к груди и усмехнулся.

– А! – громко сказал Лодыгин. – Вот ты кто! Я рад! – И тут же насмешливо спросил, по-прежнему ли жив и здоров славный Казы-Гирей, хан перекопский.

– Жив и здоров, – сказал Сефер, – а как же! Чего и твоему господину, московскому князю Феодору мы все здесь желаем. А ещё вот что: мой младший брат Саадат говорит, что он вчера своими собственными глазами видел, как к вам в крепость заскочил однорукий шайтан, злой колдун кызылбашский, а наш дядя кызылбашей очень не жалует. Поэтому отдайте нам шайтана, говорит мой брат, и мы убьём его!

Лодыгин глянул на Маркела. Маркел кивнул, и Лодыгин ответил:

– Нет у нас никакого однорукого шайтана кызылбашского, а есть только четырёхногий буйвол с длинным носом.

Сефер спросил:

– Кызылбашский?

– Нет, индейский, – ответил Лодыгин.

– Покажи!

– А ты заезжай! Один! – сказал Лодыгин и махнул рукой.

Ворота стали понемногу открываться. Царевич Сефер обернулся на своих людей, потом дождался, когда ворота отворились во всю ширь, и въехал в крепость. Там, вокруг ворот, на площади, стояли свиридовские стрельцы с пищалями наизготовку. Сефер не спеша сошёл с коня. Лодыгин спустился с башни.