Персидское дело
Часть 32 из 42 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Кто? – весело спросил Маркел.
– Я, кто ещё! – сказал Рыжов. – Айда!
И они пошли из крепости. Маркел шёл, похмыкивал. Рыжов тяжело дышал, сверкал глазами. Так они, больше ни о чём один с другим не разговаривая, пришли на пристань. Там Рыжов сразу взошёл на струг, и его обступили стрельцы, а Маркел свернул к слону и спросил у караульного, кормили зверя или нет. Караульный сказал, что кормили. Тогда, сказал Маркел, его надо выгулять на травке. И показал, как водить, и сказал слону быть смирным. Слон начал ходить взад-вперёд, травку пощипывать, пастись. Любопытных вокруг было много, но близко никто не подходил. Маркел поправил шапку и пошёл на струг.
Там все сразу замолчали. Маркел спросил, в чём дело.
– Да вот люди спрашивают, – сказал Рыжов, – сколько им всего будет заплачено, а я им говорю, что по рублю накинут и на обратном пути ещё рубль.
– Кто про обратный рубль сказал? – строго спросил Маркел.
– Воевода, – ответил Рыжов.
– Значит, так оно и будет.
– А выступать когда? – спросили из толпы.
– Когда харчи загрузят.
А харчи уже носили, и носили много, бутурлинский дьяк присматривал, чтобы всё было донесено как следует. Вскоре это дело было сделано, и тогда слона взвели на струг, народ стоял на берегу, смотрел, с колокольни ударили время, Рыжов велел отчаливать, они поплыли.
Глава 29
Плыли они тогда не очень хорошо, потому что ветер был встречный, из Москвы, как приговаривали гребцы и посмеивались. Зато Рыжов ходил мрачный как туча и то и дело покрикивал на гребцов. А слона нарочно обходил стороной, так, как будто это был не слон, а мешок понятно с чем.
Ну а слону до этого и дела не было. Слон лежал на боку, высунул хобот за борт и то набирал воды, а то её разбрызгивал. Те, кто был посмелей, смеялись. Но, правда, таких было немного. А потом стало темнеть, слон задремал, Маркел ушёл к себе в чердак, сел и задумался. Пришёл Ефим и спросил, может, ему чего нужно. Маркел усмехнулся и велел позвать Рыжова. Пришёл Рыжов. Чердак у Маркела был маленький, тесный, и ещё там было темно, плошка едва светила. Маркел, помолчав, спросил, за что это Рыжов так невзлюбил слона.
– А за что его любить, – сказал Рыжов сердито. – Он же несъедобный, говорят.
– Ну, вот как ты сразу! – весёлым голосом сказал Маркел. – Разные вещи бывают несъедобными, а мы всё равно их любим. Да вот как вам сегодня накинули по рублику, а на обратном пути посулили ещё по полтора, это разве не любо?
Рыжов в ответ только откашлялся. Тогда Маркел продолжил:
– Да и, кроме денег, у нас ещё и всякие другие подарки бывают, и по службе тоже могут вспомнить. Ведь бывает же у нас такое, правда?
Рыжов подумал, усмехнулся и сказал:
– Так-то оно так, да только не всё, что дают, можно брать.
– Это почему ещё? – спросил Маркел.
– Да потому, что дела бывают разные, – сказал Рыжов. – Бывают богоугодные, а бывают и не очень.
– Какие же это такие не очень? – насторожился Маркел.
– Ну, – нехотя сказал Рыжов, – я человек маленький, я-то и в сотниках всего только второй год хожу. А ты из Москвы! Поэтому что я против тебя понимаю? А что мои люди? Да совсем, почитай, ничего! Вот оттого и болтают они… – И тут Рыжов остановился, помолчал, потом продолжил: – Болтают, будто никакой это не слон, а чёрт однорукий.
– Так что это, – вкрадчиво спросил Маркел, – мы, получается, чёрта царю везём?
– Нет, пока что мы везём слона, – сказал Рыжов. – А после мало ли что может приключиться?! В прошлом году ведь так оно и было: вначале у них был слон, а потом вдруг стал чёрт!
– Брехня это! – строго сказал Маркел.
– Брехня не брехня, – ответил Рыжов насмешливо, – а там раньше место было тихое, а теперь стало беспокойное. Люди там стали пропадать. Вот даже где ваш Ряпунин?
– В расспросе он, в Москве! – строго сказал Маркел.
– В Москве! – насмешливо повторил Рыжов. – А кто его там видел?
– Кому надо, те и видели! – ответил Маркел грозным голосом. И тут же ещё грозней прибавил: – И ещё вот что я тебе скажу, Рыжов: не называй слона чёртом, а то недолго языка лишиться. А пока иди, служи. И не гневи меня!
Рыжов невесело вздохнул, встал, поклонился, надел шапку и вышел. А Маркел задумался. Очень ему не понравились эти рыжовские речи! Опять, думал, вспомнили Ряпунина! Дался он им! И ряпунинский слон дался, хотя чего там непонятного? Да попробовали бы они сами с таким зверем справиться! Вот Ряпунин и не справился, разгневался, нечистый сунул ему в руки копьецо… А дальше что? Подумав так, Маркел ещё громче вздохнул и начал вспоминать о том, как он этой весной плыл из Саратова в Царицын и как на второй день пути он сперва увидел по левую руку длинный низкий берег, про который Кирюхин сказал, что это Бабий остров, а когда Маркел повернулся к другому берегу, то увидел стоящий там большой белый камень, про который Кирюхин сказал, что это Каменная Рожа. «Та самая?» – спросил Маркел. «Та самая», – ответил Кирюхин, и стрельцы продолжали грести во всю силу, а Маркел с Кирюхиным смотрели на тот камень и молчали. А вот теперь, думал Маркел, пришёл Рыжов и говорит загадками. Посмотрите на него, какой он умник! Ну да здесь легко быть умником, а вот посмотреть бы на него, когда бы это было бы в Москве! Там бы его сразу привели ко кресту, он побожился бы и стал бы отвечать как миленький, а только начал бы кривить, его сразу к Ефрему Могучему! А Ефрем Могучий – это ого, с ним шутки плохи, а он бы сразу закатал рукава…
Ну и так далее. Маркел вздохнул, прислушался. Было слышно, как гребут стрельцы, как взад-вперёд ходит Рыжов, командует, хлопает парус…
А слона совсем не слышно. Да что это с ним, или они что, не приведи господь…
Маркел быстро поднялся, вышел. Темнотища была уже страшная! Маркел подошёл к слону, сел рядом. Слон был какой-то не такой, как обычно, глаза у него слезились, дышал он неровно, а внутри у него что-то хлюпало. Маркел велел принести слону мочало. Принесли. Маркел начал угощать слона мочалом, слон стал жевать его, развеселился, громко чавкал, сплёвывал. Потом начал задрёмывать. Потом заснул. Маркел не вставал, сидел рядом. Рыжов похаживал туда-сюда, покрикивал грести то левей, то правей и нет-нет да и поглядывал то на слона, то на Маркела. Потом не удержался и сказал:
– Шёл бы ты, боярин, почивать. Всё равно здесь ничего не высмотришь.
Маркел подумал: а и верно, встал и пошёл к себе. На душе у него было легко, слон был жив и здоров, ветер дул попутный, гребцы гребли справно, до Москвы теперь было уже не так и далеко, то есть чего ещё желать? Придя к себе, Маркел разулся, лёг, увернулся в овчины, четыре раза прочёл «Отче наш» и заснул как младенец.
А утром снова проверил слона, а потом, когда они поплыли дальше, на реке нигде не виделось ни лодки, ни кораблика, а на берегу ни шалашика. Пусто было, как всегда! А вечером они пристали к берегу, учредили табор, выставили караул на всякий случай, но случай тоже не случился, утром они проснулись рано, собрались и двинулись дальше. Ветер дул то встречный, то попутный, они то ставили парус, то убирали его, мешали слону, и он злился. Ему опять дали мочало, он его жевал с остервенением и успокоился.
А по берегам было пусто и тихо, и по реке тоже никто не плыл ни в эту, ни в другую сторону. Также и назавтра они никого не увидели, и напослезавтра, и так далее. И с каждым днём, думал Маркел, они всё ближе и ближе подплывают к тому месту, где теперь уже по правую руку, так как они плыли с другой стороны, им откроется Бабий остров, а слева, на берегу, на широкой песчаной косе, будет стоять белый камень Каменная Рожа, так его раньше называли, а теперь это Слоновий камень, и до того камня, как каждый раз прикидывал Маркел, оставалось ещё семь дней пути, потом шесть, потом пять, потом три…
А потом, однажды утром, Маркел вдруг подумал, что уже завтра к полудню они должны увидеть это место, но ничего об этом никому не сказал. Также и Рыжов молчал, похаживал между скамьями, покрикивал, стрельцы молча гребли, и даже слон помалкивал и держался очень смирно. Ну разве только головой вертел больше обычного. Также и вечером у них ничего такого особенного не приключилось. Солнце начало садиться, они причалили к берегу, спустили подмости, а сами перешли на другой борт, слон сошёл на берег, за ним сошли все остальные, учредили табор, поели, никаких особо любопытных разговоров не вели. Потом стало темнеть, Маркел проведал слона, велел дать ему мочала, и побольше, и ушёл к себе, лёг и накрылся потеплей…
Но не спалось! Маркел закрывал глаза и сразу видел тот камень. Потом видел слона возле камня. Потом представлял, какая на том камне рожа. А потом и того больше – а что будет, если его слон и в самом деле одичает и так же, как и ряпунинский слон, начнёт кидаться на всех? Что тогда Маркелу делать? Ряпунин заколол слона, так говорят. А другие говорят, что Ряпунин здесь совсем ни при чём, а это слон объелся каменной травы и сдох. А третьи говорят, что слон сбежал…
Ну и так далее, думал Маркел. Много о чём он тогда успел подумать и передумать! Уже тихо было в таборе, все спали, даже слона было почти не слышно, Маркел мало-помалу стал подрёмывать…
И вдруг к нему постучался Рыжов и сказал, что он по спешному делу. Маркел велел ему входить. Рыжов снял шапку и залез в чердак.
– Случилось что-нибудь? – спросил Маркел.
– Пока что ещё нет, – сказал Рыжов. – Но уже вот-вот случится!
– Это почему ещё? – спросил Маркел.
– Да потому, – сказал Рыжов, – что завтра мы дойдём до того места, где в прошлом году ряпунинский слон взбесился. А теперь и наш хочет взбеситься!
– Да что ты такое говоришь!
– А ты сам послушай!
Маркел прислушался. В таборе было тихо, только было слышно, как слон негромко похрюкивал.
– Ну и что? – сказал Маркел.
– Так, ничего, – сказал Рыжов. – Да только вот так же и ряпунинский слон сперва просто похрюкивал, потом стал подвывать, а потом вдруг как завыл – и взбесился! И передавил половину стрельцов, покуда Ряпунин не опомнился и не заколол его! И было это всё у Каменной Рожи. Вот какое это место недоброе! Вот почему твой слон вдруг стал похрюкивать! А после уже будет подвывать! А после взбесится и станет нас топтать! Так, может, убить его, пока не поздно?
– А ты знаешь, что ты говоришь?! – тихим строгим голосом сказал Маркел. – Ты знаешь, что это не слон, а заповедный царёв зверь? Да мне за него сразу голову отрубят! И также и тебе! И всем твоим стрельцам!
– Так что нам тогда делать?! – воскликнул Рыжов.
Маркел опять прислушался. В таборе опять было тихо, а слон опять похрюкивал. Но уже громче! Чёрт бы его побрал, в сердцах подумал Маркел, а вслух усмехнулся и сказал вот что:
– Ну это когда ещё задавит!
– Как только к камню подойдём, так и задавит, – ответил Рыжов.
– И вот тогда я его и убью! – строго сказал Маркел. – А пока что не дури мене голову! Иди!
Рыжов молча развернулся и ушёл. Маркел подпёр щёку рукой, задумался. Ну ещё бы ему было не задумываться, потому что это же какую они чертовщину затеяли! Слона надо убить, ого! А вы все в Москве сидите, ждите, и царь-государь тоже жди. Очень весело! Подумав так, Маркел ещё раз вздохнул и прислушался. В таборе было тихо, все спали, один только слон не спал, жевал мочало и громко похрюкивал. Эх, только и подумал Маркел и вздохнул, а после зарылся в овчины и крепко зажмурился. Вначале ничего ему не виделось, а потом вдруг привиделся Анируддха. Анируддха сидел в шахском саду возле слоновника и играл на дудочке, очень душевно. У них там тоже была ночь и горел костёр, никого там больше не было, а Анируддха играл и играл, и до того жалостно, что прямо сердце разрывалось. Маркел перекрестился, лёг на правый бок, начал читать: Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи помилуй – и заснул.
Глава 30
Утром Маркел проснулся и прислушался. Никакого воя ниоткуда слышно не было, только слон вполголоса похрюкивал. Вот и хорошо, подумал он, а то ведь придумают же! Он вышел в табор, сел к костру и начал хлебать кашу. Но не удержался и опять прислушался. И опять никто не выл нигде. Маркел съел всё, встал и утёрся. К Маркелу подошёл Рыжов, спросил, что будем делать.
– А что, – спросил Маркел, – а разве воет кто-нибудь?
– Нет пока что, – ответил Рыжов.
– Тогда чего гадать, – сказал Маркел. – Поехали! А будет выть, тогда как я и обещал.
Рыжов тяжко вздохнул, пошёл к воде. Там он приказал толкать струг в воду. Начали толкать, но струг почти не двигался. Тогда Маркел обернулся и кликнул слона. Слон подошёл, стрельцы подвинулись. Слон навалился боком, громко засопел. Струг медленно сдвинулся в воду.
– Вот так! – сказал Маркел. – А говорили: чёрт. А сами кто?
Никто ему ничего не ответил. Рыжов похаживал туда-сюда, приказывал. Стрельцы собирали табор, сносили барахло на струг. Потом поставили сходни. Слон взошёл по ним, встал возле мачты. Стрельцы начали отталкиваться вёслами от дна, струг мало-помалу отходил от берега. И опять никто не выл. Вот то-то же, думал Маркел, осматриваясь по сторонам, а то придумают всякое. И он пошёл к себе, а там сел возле чердака на приступочку и стал опять туда-сюда поглядывать на всякий случай. Но на реке, как всегда, никого видно не было. И было тихо, конечно. А то затеяли, опять думал Маркел, да ты только дай страху волю, никто на Волгу выходить не будет. А так порядок! И Маркел посмотрел на слона. Слон лежал на брюхе возле мачты и молчал, только поглядывал по сторонам. Потом поднял хобот и принюхался. Потом сунул хобот через борт в реку, набрал воды и полил на себя. Стрелец, сидевший рядом, чертыхнулся, а его соседи засмеялись, но негромко. А слон опять поднял хобот и стал ворочать им туда-сюда и нюхать воздух. Маркел, глядя на слона, поморщился, потому что сразу же подумал, что слон что-то вынюхал, да пока ещё не знает, что. Так что, подумалось, не приведи господь, как говорится. И Маркел перекрестился. Рыжов глянул на него, но промолчал и пошёл между скамьями дальше. На струге всё было пока что тихо и в порядке.
И так было ещё долго. День был не жаркий, ветреный, греблось легко. Стрельцы даже начали пошучивать. Рыжов похаживал между скамьями, сердито покашливал. А по берегам, как всегда, было пусто, и также на самой реке, и это тоже как всегда, никого нигде не было. Но и не выл никто!
– Я, кто ещё! – сказал Рыжов. – Айда!
И они пошли из крепости. Маркел шёл, похмыкивал. Рыжов тяжело дышал, сверкал глазами. Так они, больше ни о чём один с другим не разговаривая, пришли на пристань. Там Рыжов сразу взошёл на струг, и его обступили стрельцы, а Маркел свернул к слону и спросил у караульного, кормили зверя или нет. Караульный сказал, что кормили. Тогда, сказал Маркел, его надо выгулять на травке. И показал, как водить, и сказал слону быть смирным. Слон начал ходить взад-вперёд, травку пощипывать, пастись. Любопытных вокруг было много, но близко никто не подходил. Маркел поправил шапку и пошёл на струг.
Там все сразу замолчали. Маркел спросил, в чём дело.
– Да вот люди спрашивают, – сказал Рыжов, – сколько им всего будет заплачено, а я им говорю, что по рублю накинут и на обратном пути ещё рубль.
– Кто про обратный рубль сказал? – строго спросил Маркел.
– Воевода, – ответил Рыжов.
– Значит, так оно и будет.
– А выступать когда? – спросили из толпы.
– Когда харчи загрузят.
А харчи уже носили, и носили много, бутурлинский дьяк присматривал, чтобы всё было донесено как следует. Вскоре это дело было сделано, и тогда слона взвели на струг, народ стоял на берегу, смотрел, с колокольни ударили время, Рыжов велел отчаливать, они поплыли.
Глава 29
Плыли они тогда не очень хорошо, потому что ветер был встречный, из Москвы, как приговаривали гребцы и посмеивались. Зато Рыжов ходил мрачный как туча и то и дело покрикивал на гребцов. А слона нарочно обходил стороной, так, как будто это был не слон, а мешок понятно с чем.
Ну а слону до этого и дела не было. Слон лежал на боку, высунул хобот за борт и то набирал воды, а то её разбрызгивал. Те, кто был посмелей, смеялись. Но, правда, таких было немного. А потом стало темнеть, слон задремал, Маркел ушёл к себе в чердак, сел и задумался. Пришёл Ефим и спросил, может, ему чего нужно. Маркел усмехнулся и велел позвать Рыжова. Пришёл Рыжов. Чердак у Маркела был маленький, тесный, и ещё там было темно, плошка едва светила. Маркел, помолчав, спросил, за что это Рыжов так невзлюбил слона.
– А за что его любить, – сказал Рыжов сердито. – Он же несъедобный, говорят.
– Ну, вот как ты сразу! – весёлым голосом сказал Маркел. – Разные вещи бывают несъедобными, а мы всё равно их любим. Да вот как вам сегодня накинули по рублику, а на обратном пути посулили ещё по полтора, это разве не любо?
Рыжов в ответ только откашлялся. Тогда Маркел продолжил:
– Да и, кроме денег, у нас ещё и всякие другие подарки бывают, и по службе тоже могут вспомнить. Ведь бывает же у нас такое, правда?
Рыжов подумал, усмехнулся и сказал:
– Так-то оно так, да только не всё, что дают, можно брать.
– Это почему ещё? – спросил Маркел.
– Да потому, что дела бывают разные, – сказал Рыжов. – Бывают богоугодные, а бывают и не очень.
– Какие же это такие не очень? – насторожился Маркел.
– Ну, – нехотя сказал Рыжов, – я человек маленький, я-то и в сотниках всего только второй год хожу. А ты из Москвы! Поэтому что я против тебя понимаю? А что мои люди? Да совсем, почитай, ничего! Вот оттого и болтают они… – И тут Рыжов остановился, помолчал, потом продолжил: – Болтают, будто никакой это не слон, а чёрт однорукий.
– Так что это, – вкрадчиво спросил Маркел, – мы, получается, чёрта царю везём?
– Нет, пока что мы везём слона, – сказал Рыжов. – А после мало ли что может приключиться?! В прошлом году ведь так оно и было: вначале у них был слон, а потом вдруг стал чёрт!
– Брехня это! – строго сказал Маркел.
– Брехня не брехня, – ответил Рыжов насмешливо, – а там раньше место было тихое, а теперь стало беспокойное. Люди там стали пропадать. Вот даже где ваш Ряпунин?
– В расспросе он, в Москве! – строго сказал Маркел.
– В Москве! – насмешливо повторил Рыжов. – А кто его там видел?
– Кому надо, те и видели! – ответил Маркел грозным голосом. И тут же ещё грозней прибавил: – И ещё вот что я тебе скажу, Рыжов: не называй слона чёртом, а то недолго языка лишиться. А пока иди, служи. И не гневи меня!
Рыжов невесело вздохнул, встал, поклонился, надел шапку и вышел. А Маркел задумался. Очень ему не понравились эти рыжовские речи! Опять, думал, вспомнили Ряпунина! Дался он им! И ряпунинский слон дался, хотя чего там непонятного? Да попробовали бы они сами с таким зверем справиться! Вот Ряпунин и не справился, разгневался, нечистый сунул ему в руки копьецо… А дальше что? Подумав так, Маркел ещё громче вздохнул и начал вспоминать о том, как он этой весной плыл из Саратова в Царицын и как на второй день пути он сперва увидел по левую руку длинный низкий берег, про который Кирюхин сказал, что это Бабий остров, а когда Маркел повернулся к другому берегу, то увидел стоящий там большой белый камень, про который Кирюхин сказал, что это Каменная Рожа. «Та самая?» – спросил Маркел. «Та самая», – ответил Кирюхин, и стрельцы продолжали грести во всю силу, а Маркел с Кирюхиным смотрели на тот камень и молчали. А вот теперь, думал Маркел, пришёл Рыжов и говорит загадками. Посмотрите на него, какой он умник! Ну да здесь легко быть умником, а вот посмотреть бы на него, когда бы это было бы в Москве! Там бы его сразу привели ко кресту, он побожился бы и стал бы отвечать как миленький, а только начал бы кривить, его сразу к Ефрему Могучему! А Ефрем Могучий – это ого, с ним шутки плохи, а он бы сразу закатал рукава…
Ну и так далее. Маркел вздохнул, прислушался. Было слышно, как гребут стрельцы, как взад-вперёд ходит Рыжов, командует, хлопает парус…
А слона совсем не слышно. Да что это с ним, или они что, не приведи господь…
Маркел быстро поднялся, вышел. Темнотища была уже страшная! Маркел подошёл к слону, сел рядом. Слон был какой-то не такой, как обычно, глаза у него слезились, дышал он неровно, а внутри у него что-то хлюпало. Маркел велел принести слону мочало. Принесли. Маркел начал угощать слона мочалом, слон стал жевать его, развеселился, громко чавкал, сплёвывал. Потом начал задрёмывать. Потом заснул. Маркел не вставал, сидел рядом. Рыжов похаживал туда-сюда, покрикивал грести то левей, то правей и нет-нет да и поглядывал то на слона, то на Маркела. Потом не удержался и сказал:
– Шёл бы ты, боярин, почивать. Всё равно здесь ничего не высмотришь.
Маркел подумал: а и верно, встал и пошёл к себе. На душе у него было легко, слон был жив и здоров, ветер дул попутный, гребцы гребли справно, до Москвы теперь было уже не так и далеко, то есть чего ещё желать? Придя к себе, Маркел разулся, лёг, увернулся в овчины, четыре раза прочёл «Отче наш» и заснул как младенец.
А утром снова проверил слона, а потом, когда они поплыли дальше, на реке нигде не виделось ни лодки, ни кораблика, а на берегу ни шалашика. Пусто было, как всегда! А вечером они пристали к берегу, учредили табор, выставили караул на всякий случай, но случай тоже не случился, утром они проснулись рано, собрались и двинулись дальше. Ветер дул то встречный, то попутный, они то ставили парус, то убирали его, мешали слону, и он злился. Ему опять дали мочало, он его жевал с остервенением и успокоился.
А по берегам было пусто и тихо, и по реке тоже никто не плыл ни в эту, ни в другую сторону. Также и назавтра они никого не увидели, и напослезавтра, и так далее. И с каждым днём, думал Маркел, они всё ближе и ближе подплывают к тому месту, где теперь уже по правую руку, так как они плыли с другой стороны, им откроется Бабий остров, а слева, на берегу, на широкой песчаной косе, будет стоять белый камень Каменная Рожа, так его раньше называли, а теперь это Слоновий камень, и до того камня, как каждый раз прикидывал Маркел, оставалось ещё семь дней пути, потом шесть, потом пять, потом три…
А потом, однажды утром, Маркел вдруг подумал, что уже завтра к полудню они должны увидеть это место, но ничего об этом никому не сказал. Также и Рыжов молчал, похаживал между скамьями, покрикивал, стрельцы молча гребли, и даже слон помалкивал и держался очень смирно. Ну разве только головой вертел больше обычного. Также и вечером у них ничего такого особенного не приключилось. Солнце начало садиться, они причалили к берегу, спустили подмости, а сами перешли на другой борт, слон сошёл на берег, за ним сошли все остальные, учредили табор, поели, никаких особо любопытных разговоров не вели. Потом стало темнеть, Маркел проведал слона, велел дать ему мочала, и побольше, и ушёл к себе, лёг и накрылся потеплей…
Но не спалось! Маркел закрывал глаза и сразу видел тот камень. Потом видел слона возле камня. Потом представлял, какая на том камне рожа. А потом и того больше – а что будет, если его слон и в самом деле одичает и так же, как и ряпунинский слон, начнёт кидаться на всех? Что тогда Маркелу делать? Ряпунин заколол слона, так говорят. А другие говорят, что Ряпунин здесь совсем ни при чём, а это слон объелся каменной травы и сдох. А третьи говорят, что слон сбежал…
Ну и так далее, думал Маркел. Много о чём он тогда успел подумать и передумать! Уже тихо было в таборе, все спали, даже слона было почти не слышно, Маркел мало-помалу стал подрёмывать…
И вдруг к нему постучался Рыжов и сказал, что он по спешному делу. Маркел велел ему входить. Рыжов снял шапку и залез в чердак.
– Случилось что-нибудь? – спросил Маркел.
– Пока что ещё нет, – сказал Рыжов. – Но уже вот-вот случится!
– Это почему ещё? – спросил Маркел.
– Да потому, – сказал Рыжов, – что завтра мы дойдём до того места, где в прошлом году ряпунинский слон взбесился. А теперь и наш хочет взбеситься!
– Да что ты такое говоришь!
– А ты сам послушай!
Маркел прислушался. В таборе было тихо, только было слышно, как слон негромко похрюкивал.
– Ну и что? – сказал Маркел.
– Так, ничего, – сказал Рыжов. – Да только вот так же и ряпунинский слон сперва просто похрюкивал, потом стал подвывать, а потом вдруг как завыл – и взбесился! И передавил половину стрельцов, покуда Ряпунин не опомнился и не заколол его! И было это всё у Каменной Рожи. Вот какое это место недоброе! Вот почему твой слон вдруг стал похрюкивать! А после уже будет подвывать! А после взбесится и станет нас топтать! Так, может, убить его, пока не поздно?
– А ты знаешь, что ты говоришь?! – тихим строгим голосом сказал Маркел. – Ты знаешь, что это не слон, а заповедный царёв зверь? Да мне за него сразу голову отрубят! И также и тебе! И всем твоим стрельцам!
– Так что нам тогда делать?! – воскликнул Рыжов.
Маркел опять прислушался. В таборе опять было тихо, а слон опять похрюкивал. Но уже громче! Чёрт бы его побрал, в сердцах подумал Маркел, а вслух усмехнулся и сказал вот что:
– Ну это когда ещё задавит!
– Как только к камню подойдём, так и задавит, – ответил Рыжов.
– И вот тогда я его и убью! – строго сказал Маркел. – А пока что не дури мене голову! Иди!
Рыжов молча развернулся и ушёл. Маркел подпёр щёку рукой, задумался. Ну ещё бы ему было не задумываться, потому что это же какую они чертовщину затеяли! Слона надо убить, ого! А вы все в Москве сидите, ждите, и царь-государь тоже жди. Очень весело! Подумав так, Маркел ещё раз вздохнул и прислушался. В таборе было тихо, все спали, один только слон не спал, жевал мочало и громко похрюкивал. Эх, только и подумал Маркел и вздохнул, а после зарылся в овчины и крепко зажмурился. Вначале ничего ему не виделось, а потом вдруг привиделся Анируддха. Анируддха сидел в шахском саду возле слоновника и играл на дудочке, очень душевно. У них там тоже была ночь и горел костёр, никого там больше не было, а Анируддха играл и играл, и до того жалостно, что прямо сердце разрывалось. Маркел перекрестился, лёг на правый бок, начал читать: Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи помилуй – и заснул.
Глава 30
Утром Маркел проснулся и прислушался. Никакого воя ниоткуда слышно не было, только слон вполголоса похрюкивал. Вот и хорошо, подумал он, а то ведь придумают же! Он вышел в табор, сел к костру и начал хлебать кашу. Но не удержался и опять прислушался. И опять никто не выл нигде. Маркел съел всё, встал и утёрся. К Маркелу подошёл Рыжов, спросил, что будем делать.
– А что, – спросил Маркел, – а разве воет кто-нибудь?
– Нет пока что, – ответил Рыжов.
– Тогда чего гадать, – сказал Маркел. – Поехали! А будет выть, тогда как я и обещал.
Рыжов тяжко вздохнул, пошёл к воде. Там он приказал толкать струг в воду. Начали толкать, но струг почти не двигался. Тогда Маркел обернулся и кликнул слона. Слон подошёл, стрельцы подвинулись. Слон навалился боком, громко засопел. Струг медленно сдвинулся в воду.
– Вот так! – сказал Маркел. – А говорили: чёрт. А сами кто?
Никто ему ничего не ответил. Рыжов похаживал туда-сюда, приказывал. Стрельцы собирали табор, сносили барахло на струг. Потом поставили сходни. Слон взошёл по ним, встал возле мачты. Стрельцы начали отталкиваться вёслами от дна, струг мало-помалу отходил от берега. И опять никто не выл. Вот то-то же, думал Маркел, осматриваясь по сторонам, а то придумают всякое. И он пошёл к себе, а там сел возле чердака на приступочку и стал опять туда-сюда поглядывать на всякий случай. Но на реке, как всегда, никого видно не было. И было тихо, конечно. А то затеяли, опять думал Маркел, да ты только дай страху волю, никто на Волгу выходить не будет. А так порядок! И Маркел посмотрел на слона. Слон лежал на брюхе возле мачты и молчал, только поглядывал по сторонам. Потом поднял хобот и принюхался. Потом сунул хобот через борт в реку, набрал воды и полил на себя. Стрелец, сидевший рядом, чертыхнулся, а его соседи засмеялись, но негромко. А слон опять поднял хобот и стал ворочать им туда-сюда и нюхать воздух. Маркел, глядя на слона, поморщился, потому что сразу же подумал, что слон что-то вынюхал, да пока ещё не знает, что. Так что, подумалось, не приведи господь, как говорится. И Маркел перекрестился. Рыжов глянул на него, но промолчал и пошёл между скамьями дальше. На струге всё было пока что тихо и в порядке.
И так было ещё долго. День был не жаркий, ветреный, греблось легко. Стрельцы даже начали пошучивать. Рыжов похаживал между скамьями, сердито покашливал. А по берегам, как всегда, было пусто, и также на самой реке, и это тоже как всегда, никого нигде не было. Но и не выл никто!