Переплёт

— И ты, раз на то пошло.

— Откуда ты знаешь? — Незнакомец спрыгнул с каменной плиты и приблизился. Мы с ним были почти одного роста, но я, пожалуй, чуть ниже. Он откинул капюшон, и я смог разглядеть его лицо: тонкое, худощавое, с темными глазами. — Может, я нахожусь здесь по праву. В отличие от тебя.

Я уставился на него. Стремительно сгущались сумерки, словно пролитые на воду чернила. В темном плаще он казался частью заброшенного замка, его духом, пробудившимся к жизни, или призраком, восставшим из мертвых: бледное лицо со впалыми щеками напоминало лицо покойника. Я глубоко вздохнул; мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы спокойно пройти мимо него и заглянуть в дальние сумрачные углы в поисках Альты.

— Я сейчас уйду, — промолвил я.

— Как тебя зовут?

Я не ответил. Вокруг стояла полная тишина, контуры деревьев слились с густыми тенями. Я вгляделся в темноту, надеясь увидеть движение или край платья Альты.

— Дай угадаю. Ты похож на... Смита. Нет? Поучер? Фармер? — Я невольно вздрогнул, и он присвистнул. — Фармер? Угадал?

Не отвечая, я повернулся к нему спиной. В меркнущем свете серебристая поверхность замерзшего рва потускнела и стала свинцово-серой. Что-то зашуршало в кустах среди сучковатых рододендронов, росших вдоль дальнего берега, секунду спустя из травы выскочила лисица и убежала.

— А кстати, чьи эти кролики? Ты ведь знаешь, что наказание за браконьерство — депортация?

— Послушай... — Я слишком поздно вспомнил о кроличьих тушках, висевших на моем плече.

— Эмметт! — Голос Альты многократным эхом отскочил от каменных стен: я не сразу сообразил, откуда она меня звала. А потом бросился ей навстречу, радуясь, что могу повернуться к нему спиной. Нырнул в арку и вышел на маленький каменный мол.

Она махала мне, стоя чуть поодаль на берегу рва. — Я нашла яблоки! — крикнула она. — Подмерзшие, но сладкие. А кто это с тобой?

Он пошел за мной следом. Я взглянул на него и крикнул Альте:

— Никто. Возвращайся немедленно! Она пригляделась в тусклом свете.

— Привет, Никто, — произнесла она. — Меня Альтой зовут.

— А я — Люциан Дарне, — представился он и поклонился, взмахнув рукой, так низко и так церемонно, что, казалось, поклон занял целый час.

Моя сестра просияла и сделала книксен, словно не заметив насмешки.

— Пойдем, Альта. Я совсем закоченел. И нам запрещено сюда ходить.

— Ладно, ладно! Иду. Я просто хотела...

— Все, я ухожу. — Я повернулся и двинулся туда, откуда мы пришли, к другому берегу рва и тропинке, ведущей к дому. — Сказала же, иду!

Я шел вперед, не останавливаясь, пробрался сквозь камыши и проверил лед ногой; впереди он просвечивал, и я обошел ненадежный участок чуть левее. Глубоко вздохнул, оста-

новился и стал ждать Альту. Ее темная фигурка едва различалась среди деревьев на противоположном берегу рва. Дарне вышел на лед и стоял между мной и сестрой.

Сказала ли она что-то или мне послышалось? Наверное, нет, наверное, это был просто случайный звук в тишине, шорох птичьих крыльев или бормотание ветра в кустах. Но через миг Альта ступила на лед, неуклюже согнув одну руку и пытаясь удержать яблоки в сгибе локтя, и двинулась к середине рва. Она пошла не прямьш: путем, мимо Дарне, а забрела вправо, к самой широкой части, где лед еще не...

Он раскрылся под ней, как рот. Альта даже не успела понять, что случилось, коротко ойкнула, не успев закричать, а потом пропала из виду.

Я побежал, ощущая сопротивление воздуха, не дававшего мне двигаться быстрее. Ботинки скользили по мертвой траве, я терял равновесие и задыхался, словно под лед провалилась не моя сестра, а я сам.

— Все в порядке! Не приближайся! — Он подоспел к ней первьпи.

Альта поднялась на ноги, отфыркиваясь, — темная вода была ей по пояс. Аюциан Дарне сбросил плащ и кинул ей, как веревку; она ухватилась, и он вытащил ее на лед. Затем встряхнул плащ и завернул в него Альту так плотно, что та стала похожа на черный узелок, из которого выглядьюало одно лицо. Когда я наконец подошел, он встал и помог ей подняться на ноги. — Где вы живете? Далеко?

— Недалеко. Десять минут пешком.

— Я отвезу ее. Она продрогнет до смерти.

— Мы сами справимся, спасибо. — Но Альта страшно хрипела: свистящий звук, вырывавшийся из ее груди, был

ужасным, словно кто-то раздувал сломанные меха. Когда я потянулся и взял ее за руку мой голос сорвался на крик: — О чем ты думала, Альта? Ты могла бы...

— Верхом быстрее будет. Моя лошадь за мостом. Альта покажет путь. Ты же знаешь дорогу Альта?

Она закашлялась и кивнула.

— Прошу, Эмметт... мне так холодно...

Я хотел было сказать, что прогулка до дома ее согреет, но она дрожала, а сквозь плащ Дарне просачивалась ледяная вода. — Хорошо. Пойдемте. — Я повернулся к нему. — Надеюсь, ты доставишь ее в целости, иначе...

Но он уже бежал к мосту, и Альта ковыляла за ним. Я смотрел им вслед: они скрылись среди деревьев. В сумерках казалось, что кусты рододендрона подкрались ближе и укоротили тропинку; вскоре я уже не видел их спин, но голос Дарне раздавался в морозном чистом воздухе, а потом я услышал стук копыт. Внезапно я остался один. Висевшая на плече связка кроликов была тяжелой и сырой, их шерсть — мягкой, как плесень. Меня пробрала дрожь, и я понял, что совсем закоченел.

Я повернулся и поплелся домой.

Дома никто не обратил на меня внимания. Под лестницей на кухне я остановился и посмотрел вверх. Мама суетилась в спальне, разводила огонь, и голос ее звучал гулко, отдаваясь от стенок очага. Альта сипло отвечала. Наверху лестницы стояли отец и Дарне; если бы они посмотрели вниз, то увидели бы меня. Они разговаривали. Папа ссутулил плечи, как делал, беседуя с учителем или судебным приставом из Каслфорда, иногда приезжавшим в деревню навестить бра-


та; Дарне сказал что-то, и он рассмеялся с коротьсим подобострастным жестом. В ответ гость улыбнулся и отьсинул со лба прядь волос. На нем была моя лучшая рубашка. Манжеты обтрепались, а воротник пожелтел от времени.

У меня возникло минутное желание пойти на кухню и подождать, пока он уйдет, но вместо этого я поднялся по лестнице, протолкнулся мимо них и вошел в комнату Альты. Та возлежала на подушках, как героиня баллады; ее щеки снова порозовели. Вьплядела она намного лучше, и когда заговорила хриплым голосом, мне даже показалось, что она притворяется. — Привет, Эмметт.

Я не шевельнулся, глядя на нее сверху вниз.

— Ты маленькая дурочка! Я же сказал — с тропы не сворачивай!

Не ответив. Альта отвернулась и уставилась на огонь. На устах ее играла улыбка: почти незаметная, хитрая, точно она находилась в комнате одна.

— Альта! Ты меня слышала?

Мама взглянула на меня и нахмурилась.

— А ты почему не остановил ее, Эмметт? Где была твоя голова? Если бы ров оказался глубже...

— Все в порядке, мам, — отозвалась Альта. — Аюциан же меня спас, верно?

— Да, хвала Всевышнему, но...

Альта закашлялась. Мама вскочила и склонилась над ней. — Ах, моя милая. Дыши неглубоко и как можно медленнее. Вот так. Так-то лучше.

— Принесешь мне попить?

— Конечно. — Мама торопливо прошагала мимо меня, взглядом давая понять, что мне еще достанется.

Когда она ушла, Альта отьсинулась на подушки и закрыла глаза. От кашля ее щеки раскраснелись.

— Ну спасибо, Альта. Теперь они думают, что я во всем виноват. — Я вздохнул. — Серьезно, почему ты меня не послушала?

Она открыла глаза.

— Прости, Эм.

— Да уж!

— Но очень уж мне захотелось туда слазить. — Хоть бы смотрела, куда идешь. И что тебя вообще на лед понесло? Я же говорил...

— Да знаю, знаю. — Она казалась рассеянной, точно в ушах ее играла музыка, слышная только ей. Склонив голову, сестрица обводила пальцем орнамент на одеяле.

— Так вот... — Я не знал, что еще сказать. Наклонился, пытаясь разглядеть ее лицо. — Альта?

— Я извинилась, Эмметт. — Она со вздохом взглянула на меня. — Оставь меня в покое, ладно. Эм? Я плохо себя чувствую. Кажется, простудилась.

— И кто в этом виноват?

— Почему ты не можешь со мной по-доброму? — Не успел я ответить, как она продолжила: — Дай мне отдохнуть, Эмметт. Я больше ничего сейчас не хочу. Я ведь могла умереть. — Именно! Вот об этом я и...

— Тогда прекрати ко мне цепляться, ладно? Мне нужно время подумать. — Она повернулась на бок среди подушек, и теперь я видел только ее плечо и затылок. Ее коса расплелась.

— Ладно. — Я зашагал к двери. — Хорошо. Отдохни и подумай о своем глупом поведении.

— Никакое оно не глупое! Я просто решила, что он бросится меня спасать, и он так и сделал.

— Погоди, — опешил я, — что?

Она не ответила.

В два шага я пересек комнату и очутился у кровати. Схватил ее за плечо и повернул к себе лицом, не церемонясь.

— Ты это сделала нарочно? Чтобы он бросился тебя спасать?

Она вырвалась из моих рук.

— Эмметт! Тихо! Он же здесь, в доме!

— Какая разница! Ты вышла на нетвердый лед, рассчитывая, что какой-то надменный хлыщ, которого ты видишь впервые в жизни, вытащит тебя из воды? Не рассчитывая даже, а надеясь, что это произойдет, ведь точно ты знать не могла? Как тебе ума хватило? А если бы ты умерла? А если...

— Ш-ш-ш-ш... — прошептала она, встав на колени на кровати и вытаращив глаза. — Прошу, Эм, не надо. Я глубоко вздохнул.

— Надеюсь, тебе приснится, что ты тонешь, — выпалил я, — и ты проснешься с криками, задыхаясь! Чтобы никогда — слышишь, никогда! — больше не думала так рисковать. Иначе я сам тебя прикончу.

— Ничего ты не понимаешь. Просто завидуешь, ведь Пераннон Купер не стала бы ради тебя бросаться в замерзшую речку!