Перекресток трех дорог
Часть 51 из 56 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– И где вы ее теперь будете искать, полковник? – осведомился Макар. – В федеральный розыск объявлять?
Гущин хотел ему ответить. Но в этот миг у Макара зазвонил мобильный. Он нехотя достал его, глянул на номер на дисплее и…
– Алло!
– Макар, боже… вы меня слышите?
Взволнованный женский голос – почти рыдания. Они даже не узнали сначала, что звонит старуха-гувернантка.
– Вера Павловна, что с вами? Что случилось?
– Такое несчастье! Макар… наша девочка…
– Что? Лидочка? Что с ней?!
– Августа! – Старуха-гувернантка, обычно сдержанная и хладнокровная, сейчас плакала в голос. – Ее забрали! Похитили!
– Кто? Когда?!
– Только что… Маша… она не виновата, с ней просто истерика сейчас… поэтому я вам звоню… Маша открыла дверь на звонок… А я была в детской с Сашенькой… Я не видела ничего толком… Маша с девочками вышли на крыльцо… Потом Маша буквально на секунду отлучилась в дом, потому что вдруг сработала противопожарная сигнализация… датчик задымления запикал… Мы выскочили в холл, затем на улицу – а там только одна Лидочка, а Августы нет!! Она… она ее забрала! Она ее увела как-то, уговорила! Украла!
– Кто она?! – Полковник Гущин выхватил телефон у Макара. – Вера Павловна, о ком вы говорите?!
– Эта женщина из Христианского фонда! – выкрикнула старуха-гувернантка. – Они раньше приходили вдвоем за пожертвованиями для больниц, поэтому Маша ей и сегодня открыла. Но она явилась одна и забрала Августу!
Глава 54
Психоз № 1. Мачеха мертвых
Но чист мой демон. Или ты мнишь: отказ Твой сумасбродный звезды не слышали? На небесах? Умолкни! Небо Тьмы наших бедствий моли ослабить.
Алкей
Полковник Гущин в Одинцове никому ничего не сказал, просто сообщил, что им всем срочно надо уехать по делу. В Главк опергруппе и дежурному он тоже не позвонил. За руль внедорожника сел Клавдий Мамонтов, забравший с собой сразу часть штурмовой экипировки и оружие. Содрал с ладони повязку, повернул ключ зажигания и нажал на газ.
Они попали в самый час пик вечерних пробок, которые уже начали скапливаться, несмотря на то, что Москва опустела за три месяца карантина. Их спасло лишь то, что в это время весь поток машин направлялся из города, а они мчались из Одинцова в центр. Клавдий Мамонтов нарушил правила раз шесть и гнал на полной скорости, словно на ралли. Макар – бледный, как полотно, – всю дорогу молчал, не истерил, ничего у них не спрашивал, не причитал, не орал.
В Спасоналивковском переулке, полном вечерних теней и страха, куда они ворвались, словно вихрь, Клавдий сказал Макару, выпрыгивая из машины:
– Я Августу найду, клянусь тебе. А эта тварь от меня живой теперь не уйдет.
– Дочку твою найдем, – веско пообещал и Гущин.
Дома он сразу попросил обеих рыдающих женщин, ожидавших их в глубоком горе, отбросить эмоции, успокоиться – хотя бы попытаться это сделать и вспомнить все до мельчайших подробностей. Что и как произошло.
Вера Павловна держала на руках Сашеньку, крепко прижимала его к себе. Зареванная Маша цепко впилась в руку Лидочки, хотя та вырывалась, и Клавдий Мамонтов мягко просил Машу отпустить девочку – ничего, теперь можно, мы здесь. Мы все вместе.
Маша смотрела на Макара истово, преданно, виновато, но он ничего ей не говорил, просто забрал у нее младшую дочку.
– Во сколько точно все произошло? – задал первый вопрос полковник Гущин.
– Как Вера Павловна вам позвонила, часов в шесть… Она опять явилась, та женщина из Христианского фонда, позвонила в дверь. Я открыла. – Горничная Маша сильно волновалась. – Девочки со мной были, они полдничать только закончили, вас все ждали, поэтому в холл выскочили на звонок домофона. А как было не открыть – я ж еще с того раза коробки подготовила с санитайзерами и бытовой химией, с масками… Фонд христианский… они ж просили тогда пожертвовать на больницы, госпиталя, денег не брали, попросили это, я заказала, купила, надо же было отдать!
– В первый раз приходили две женщины? Вы их, Маша, прежде здесь видели когда-то?
– Нет. Но такие солидные обе, в летах, скромные, тихие, в юбках длинных, в платках, ну как они ходят обычно, эти православные матушки из церкви.
– Одна была высокая, худая, вторая полная, седая – серые глаза чуть навыкате, да?
– Точно! – Маша всплеснула руками. – Я вам тогда говорила о них, они обе сюда зашли к нам в холл, пока я искала им пожертвования, коробку собирала. А вы что, их знаете?
– Возможно, – ответил ей Клавдий Мамонтов, он подошел к мраморному столику в холле.
На столике – несколько фотографий, на них Макар с девочками на фоне английского особняка. Среди разбросанных на столике мелочей – ключей от машин, штопора, фломастеров и резинок для волос, принадлежавших Августе, винтажная черепаховая визитница, в ней карточки Макара с номерами его телефонов. Визитки рассыпались по мраморной столешнице.
– Это так и было? – спросил Машу Клавдий Мамонтов.
– Я не знаю… наверное. – Она всхлипнула.
– А сегодня явилась только одна из этих женщин – та полная? – задал новый вопрос полковник Гущин.
– Да! И одета уже по-другому. Брюки были на ней, кофта черная модная, и медальон такой… я еще удивилась, им же вроде как запрещено брюки носить, – Маша пыталась все вспомнить: – Вера Павловна в детской была с Сашенькой, открыла ей я. Она поздоровалась и спросила, собрали ли мы пожертвования для фонда? Я сказала – все давно готово, только обе коробки увесистые, как она их понесет? Она ответила – я на машине приехала.
– На машине? – уточнил Гущин. – А вы, Маша, машину ту видели?
– Нет. Ее Лидочка видела, она ж их обеих увела на улицу.
– Что произошло дальше?
– Я попросила ее подождать в холле, она хотела мне коробки помочь принести, но я ее дальше холла не пустила, потому как на ней ни маски, ни перчаток. Пошла в кладовую и притащила сначала одну коробку, потом пошла за другой. А Лидочка с Августой были в холле. Я шла с коробкой по коридору, как вдруг… запикал датчик противопожарный. – Маша махнула рукой вглубь дома. – Я испугалась – что еще такое? Пожар? Вроде дыма нет. Бросила коробку на пол и побежала к щитку, где у нас пульт охраны. А там замешкалась, пока код набирала… Макар меня сколько учил, как с ним обращаться… Но я отсутствовала не больше пяти минут! Вернулась в холл – а там никого!
– В самом холле датчики противопожарные есть? – спросил Клавдий у Макара.
Тот кивнул, обнимая Лидочку за плечи.
– У входной двери.
– Я выбежала на улицу, меня как током ударило! – воскликнула горничная Маша. – Гляжу, а по тротуару мчится со всех ног к дому одна Лидочка. Августы с ней нет. Я туда, сюда – добежала до угла. Нет ребенка! У Лидочки стала спрашивать, а она… ой, да что же это… за что нам такое… не уберегла я нашу девочку… Макар… я…
– Тихо, тихо, успокойтесь. – Клавдий Мамонтов обнял рыдающую горничную. – Никто вас не винит.
Макар и на это не сказал ни слова.
Полковник Гущин наклонился к Лидочке и поднял ее на руки.
– Ну что, моя англичаночка, помоги нам, пожалуйста, – попросил он. – Ты одна все видела. Расскажи нам все.
– Tell all, please, babe… Dad need your help, we all desperately need now your help [12], – Макар обратился к дочке по-английски.
– Эта тетя, как она увела вас с Августой на улицу? – тихонько спросил у нее полковник Гущин. – Что она говорила?
– Puppies… маленькие собака. – Лидочка тоже волновалась. – Она нам говорить – хотите посмотреть маленькие собачка… Я хотеть, я очень хотеть, это я виновата, я пойти, и Августа со мной!
– Тетя привела вас к машине, так?
Девочка кивнула и начала плакать.
– А что за машина? Какая она? Какого цвета? Где она стояла?
– Черная, black… как наша. На угол, там, далеко.
– Черный внедорожник, – сказал Клавдий Мамонтов. – В переулке камеры, однако машина стояла не в самом переулке, а на углу, но на Полянке камер полно дорожных… машина все равно там засветилась. Хотя сколько этих черных внедорожников вечером проезжает, если марку не знать, то…
– А собачки были в машине? – продолжал спрашивать Лидочку полковник Гущин очень мягко и спокойно, пока никак не реагируя на замечания Клавдия Мамонтова.
– Нет. Она обманывать. Она так смотреть… her eyes were as eyes of Owl!
– Глаза как у совы, – перевел Макар.
– Я спросить… спросила – где puppies? А тетя смеяться – они убежать, а потом говорить… сказать нам – фокус делать?
– Фокус? – голос Макара дрогнул.
– Она вдруг уколоть Августа в шею! – Лидочка вся дрожала. – As witch in tale… she looks like as witch [13]…
– Она на ведьму похожа, да? – спросил-перевел Макар.
– Чем она уколола Августу? Шприц, игла? – Полковник Гущин, держа маленькую Лидочку на руках, заглядывал ей в глаза. – Вспомни, солнышко? Шприц, да?
Лидочка кивнула:
– Августа падать, а она ее схватить и в машина. А мне она говорить…
– Что? Что она тебе сказала?
– Вам сказать, colonel… полковник… Она сказать мне, чтобы я вам – полковник делать, как я… как она сказать… или Августа…
– Что?
– Не вернуться.
Гущин хотел ему ответить. Но в этот миг у Макара зазвонил мобильный. Он нехотя достал его, глянул на номер на дисплее и…
– Алло!
– Макар, боже… вы меня слышите?
Взволнованный женский голос – почти рыдания. Они даже не узнали сначала, что звонит старуха-гувернантка.
– Вера Павловна, что с вами? Что случилось?
– Такое несчастье! Макар… наша девочка…
– Что? Лидочка? Что с ней?!
– Августа! – Старуха-гувернантка, обычно сдержанная и хладнокровная, сейчас плакала в голос. – Ее забрали! Похитили!
– Кто? Когда?!
– Только что… Маша… она не виновата, с ней просто истерика сейчас… поэтому я вам звоню… Маша открыла дверь на звонок… А я была в детской с Сашенькой… Я не видела ничего толком… Маша с девочками вышли на крыльцо… Потом Маша буквально на секунду отлучилась в дом, потому что вдруг сработала противопожарная сигнализация… датчик задымления запикал… Мы выскочили в холл, затем на улицу – а там только одна Лидочка, а Августы нет!! Она… она ее забрала! Она ее увела как-то, уговорила! Украла!
– Кто она?! – Полковник Гущин выхватил телефон у Макара. – Вера Павловна, о ком вы говорите?!
– Эта женщина из Христианского фонда! – выкрикнула старуха-гувернантка. – Они раньше приходили вдвоем за пожертвованиями для больниц, поэтому Маша ей и сегодня открыла. Но она явилась одна и забрала Августу!
Глава 54
Психоз № 1. Мачеха мертвых
Но чист мой демон. Или ты мнишь: отказ Твой сумасбродный звезды не слышали? На небесах? Умолкни! Небо Тьмы наших бедствий моли ослабить.
Алкей
Полковник Гущин в Одинцове никому ничего не сказал, просто сообщил, что им всем срочно надо уехать по делу. В Главк опергруппе и дежурному он тоже не позвонил. За руль внедорожника сел Клавдий Мамонтов, забравший с собой сразу часть штурмовой экипировки и оружие. Содрал с ладони повязку, повернул ключ зажигания и нажал на газ.
Они попали в самый час пик вечерних пробок, которые уже начали скапливаться, несмотря на то, что Москва опустела за три месяца карантина. Их спасло лишь то, что в это время весь поток машин направлялся из города, а они мчались из Одинцова в центр. Клавдий Мамонтов нарушил правила раз шесть и гнал на полной скорости, словно на ралли. Макар – бледный, как полотно, – всю дорогу молчал, не истерил, ничего у них не спрашивал, не причитал, не орал.
В Спасоналивковском переулке, полном вечерних теней и страха, куда они ворвались, словно вихрь, Клавдий сказал Макару, выпрыгивая из машины:
– Я Августу найду, клянусь тебе. А эта тварь от меня живой теперь не уйдет.
– Дочку твою найдем, – веско пообещал и Гущин.
Дома он сразу попросил обеих рыдающих женщин, ожидавших их в глубоком горе, отбросить эмоции, успокоиться – хотя бы попытаться это сделать и вспомнить все до мельчайших подробностей. Что и как произошло.
Вера Павловна держала на руках Сашеньку, крепко прижимала его к себе. Зареванная Маша цепко впилась в руку Лидочки, хотя та вырывалась, и Клавдий Мамонтов мягко просил Машу отпустить девочку – ничего, теперь можно, мы здесь. Мы все вместе.
Маша смотрела на Макара истово, преданно, виновато, но он ничего ей не говорил, просто забрал у нее младшую дочку.
– Во сколько точно все произошло? – задал первый вопрос полковник Гущин.
– Как Вера Павловна вам позвонила, часов в шесть… Она опять явилась, та женщина из Христианского фонда, позвонила в дверь. Я открыла. – Горничная Маша сильно волновалась. – Девочки со мной были, они полдничать только закончили, вас все ждали, поэтому в холл выскочили на звонок домофона. А как было не открыть – я ж еще с того раза коробки подготовила с санитайзерами и бытовой химией, с масками… Фонд христианский… они ж просили тогда пожертвовать на больницы, госпиталя, денег не брали, попросили это, я заказала, купила, надо же было отдать!
– В первый раз приходили две женщины? Вы их, Маша, прежде здесь видели когда-то?
– Нет. Но такие солидные обе, в летах, скромные, тихие, в юбках длинных, в платках, ну как они ходят обычно, эти православные матушки из церкви.
– Одна была высокая, худая, вторая полная, седая – серые глаза чуть навыкате, да?
– Точно! – Маша всплеснула руками. – Я вам тогда говорила о них, они обе сюда зашли к нам в холл, пока я искала им пожертвования, коробку собирала. А вы что, их знаете?
– Возможно, – ответил ей Клавдий Мамонтов, он подошел к мраморному столику в холле.
На столике – несколько фотографий, на них Макар с девочками на фоне английского особняка. Среди разбросанных на столике мелочей – ключей от машин, штопора, фломастеров и резинок для волос, принадлежавших Августе, винтажная черепаховая визитница, в ней карточки Макара с номерами его телефонов. Визитки рассыпались по мраморной столешнице.
– Это так и было? – спросил Машу Клавдий Мамонтов.
– Я не знаю… наверное. – Она всхлипнула.
– А сегодня явилась только одна из этих женщин – та полная? – задал новый вопрос полковник Гущин.
– Да! И одета уже по-другому. Брюки были на ней, кофта черная модная, и медальон такой… я еще удивилась, им же вроде как запрещено брюки носить, – Маша пыталась все вспомнить: – Вера Павловна в детской была с Сашенькой, открыла ей я. Она поздоровалась и спросила, собрали ли мы пожертвования для фонда? Я сказала – все давно готово, только обе коробки увесистые, как она их понесет? Она ответила – я на машине приехала.
– На машине? – уточнил Гущин. – А вы, Маша, машину ту видели?
– Нет. Ее Лидочка видела, она ж их обеих увела на улицу.
– Что произошло дальше?
– Я попросила ее подождать в холле, она хотела мне коробки помочь принести, но я ее дальше холла не пустила, потому как на ней ни маски, ни перчаток. Пошла в кладовую и притащила сначала одну коробку, потом пошла за другой. А Лидочка с Августой были в холле. Я шла с коробкой по коридору, как вдруг… запикал датчик противопожарный. – Маша махнула рукой вглубь дома. – Я испугалась – что еще такое? Пожар? Вроде дыма нет. Бросила коробку на пол и побежала к щитку, где у нас пульт охраны. А там замешкалась, пока код набирала… Макар меня сколько учил, как с ним обращаться… Но я отсутствовала не больше пяти минут! Вернулась в холл – а там никого!
– В самом холле датчики противопожарные есть? – спросил Клавдий у Макара.
Тот кивнул, обнимая Лидочку за плечи.
– У входной двери.
– Я выбежала на улицу, меня как током ударило! – воскликнула горничная Маша. – Гляжу, а по тротуару мчится со всех ног к дому одна Лидочка. Августы с ней нет. Я туда, сюда – добежала до угла. Нет ребенка! У Лидочки стала спрашивать, а она… ой, да что же это… за что нам такое… не уберегла я нашу девочку… Макар… я…
– Тихо, тихо, успокойтесь. – Клавдий Мамонтов обнял рыдающую горничную. – Никто вас не винит.
Макар и на это не сказал ни слова.
Полковник Гущин наклонился к Лидочке и поднял ее на руки.
– Ну что, моя англичаночка, помоги нам, пожалуйста, – попросил он. – Ты одна все видела. Расскажи нам все.
– Tell all, please, babe… Dad need your help, we all desperately need now your help [12], – Макар обратился к дочке по-английски.
– Эта тетя, как она увела вас с Августой на улицу? – тихонько спросил у нее полковник Гущин. – Что она говорила?
– Puppies… маленькие собака. – Лидочка тоже волновалась. – Она нам говорить – хотите посмотреть маленькие собачка… Я хотеть, я очень хотеть, это я виновата, я пойти, и Августа со мной!
– Тетя привела вас к машине, так?
Девочка кивнула и начала плакать.
– А что за машина? Какая она? Какого цвета? Где она стояла?
– Черная, black… как наша. На угол, там, далеко.
– Черный внедорожник, – сказал Клавдий Мамонтов. – В переулке камеры, однако машина стояла не в самом переулке, а на углу, но на Полянке камер полно дорожных… машина все равно там засветилась. Хотя сколько этих черных внедорожников вечером проезжает, если марку не знать, то…
– А собачки были в машине? – продолжал спрашивать Лидочку полковник Гущин очень мягко и спокойно, пока никак не реагируя на замечания Клавдия Мамонтова.
– Нет. Она обманывать. Она так смотреть… her eyes were as eyes of Owl!
– Глаза как у совы, – перевел Макар.
– Я спросить… спросила – где puppies? А тетя смеяться – они убежать, а потом говорить… сказать нам – фокус делать?
– Фокус? – голос Макара дрогнул.
– Она вдруг уколоть Августа в шею! – Лидочка вся дрожала. – As witch in tale… she looks like as witch [13]…
– Она на ведьму похожа, да? – спросил-перевел Макар.
– Чем она уколола Августу? Шприц, игла? – Полковник Гущин, держа маленькую Лидочку на руках, заглядывал ей в глаза. – Вспомни, солнышко? Шприц, да?
Лидочка кивнула:
– Августа падать, а она ее схватить и в машина. А мне она говорить…
– Что? Что она тебе сказала?
– Вам сказать, colonel… полковник… Она сказать мне, чтобы я вам – полковник делать, как я… как она сказать… или Августа…
– Что?
– Не вернуться.