Пепел войны

Станислав СергеевПролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Эпилог





* * *





Станислав Сергеев

ПЕПЕЛ ВОЙНЫ





Особая благодарность за помощь при написании книги и конструктивную критику:

Сергею Павлову «Мозгу», Александру Тестову, Владимиру Мельнику «Скиминоку», Игорю Вадимовичу Мамчуру, Сергею Викторовичу Акимову «Кобре» и всем остальным с интернет-форумов «В вихре времен» и «Самиздат», — кто не оказался равнодушным.





Пролог




Несмотря на теплую шинель, адмирала Канариса морозило, и он, дрожа от холода, ходил по полю, рассматривая подбитые немецкие танки. Уже был вечер, и на фоне красного, практически багрового заката, картина поверженной техники выглядела зловеще. Буквально несколько дней назад здесь происходили ожесточенные бои. Окруженная под Борисполем группировка русских фанатично держалась за полевой аэродром, через который самолетами им доставлялись боеприпасы и вывозились раненые. Только когда свежая дивизия при поддержке специально переброшенного танкового батальона прорвала оборону, коммунисты отступили, закрепившись на новом рубеже обороны, уже не делая попыток отбить аэродром обратно. Да и взлетное поле, изуродованное воронками после нескольких дней непрерывных боев, уже не годилось для приема самолетов. Как памятник русского упорства в центре поля лежали обгоревшие останки сбитого немецкого истребителя.

Но адмирала интересовало другое поле, где в течение нескольких минут была безнаказанно уничтожена танковая рота вермахта. Картина разгрома уже была знакома: точно такую же он видел под Фастовом, где русские применили всего один новый танк с необычно длинной крупнокалиберной пушкой. Развороченные борта, снесенные башни, превращенные в металлическую кашу двигатели — все это результат попаданий танковых снарядов нового русского оружия. Специалисты с интересом лазали по обугленным коробкам, где под толстым слоем копоти с трудом просматривались немецкие кресты. Им предстояло замерить размеры пробоин и оценить ущерб, нанесенный каждому танку в отдельности, но тут и простому солдату было понятно, что будь у русских побольше такой техники, то не вермахт бы сейчас наступал на Москву, а большевики на Берлин.

Глава комиссии полковник фон Альбрехт почти неслышно подошел к адмиралу Канарису и, пользуясь личным знакомством, попросил разрешения переговорить с глазу на глаз.

Адмирал потер замерзающие на морозе уши и устало ответил:

— Можно без чинов, Вальтер, что вы об этом всем думаете?

Полковник фон Альбрехт демонстративно снял пенсне, протер его белоснежным платком, который он ради чистоты носил в футлярчике, негромко заговорил.

— Господин адмирал, ситуация та же самая, что и под Фастовом. Я опросил свидетелей боя, картина нерадостная. Тяжелая боевая машина, длинная пушка, калибр примерно оценивается в 120–130 миллиметров. Что самое интересное, так это практически все в один голос утверждают, что танки стреляли на ходу и весьма результативно, что говорит о наличии стабилизатора орудия…

— Наши шансы?

— Никаких. Ни один из имеющихся у нас танков не в состоянии соперничать с такими машинами. Под Фастовом был один танк. Тут уже три. Что будет, когда они у русских появятся в больших количествах?

Оба замолчали, прекрасно понимая безрадостные перспективы.

— Еще на что следует обратить внимание…

Канарис поднял голову, как бы разрешая полковнику продолжить свою мысль.

— Тактика и связь. Они погасили радиосвязь, причем своя у них действовала бесперебойно, и, судя по всему, быстро обнаружили командирский танк и сразу его уничтожили, несмотря на то что он находился во второй линии и ничем не выделялся. Я бы сказал, что тут против нас воевали инструкторы, опробовавшие в бою новые тактические схемы, которые, на мой взгляд, весьма эффективны.

— Что еще можете сказать?

— Штурмовики в странной экипировке: шлемы с забралами, пуленепробиваемые кирасы, необычное для русских оружие, практически все снабжены портативными радиопередатчиками, что позволяет весьма гибко управлять солдатами в бою. Большое количество ручных противотанковых гранатометов. К тому же бронетранспортеры с крупнокалиберными пулеметами, которым по силам выводить из строя легкие и средние танки вермахта.

— Это все?

— Если вкратце — то да. Остальное — технические мелочи.

— Ваши выводы?

— «Лекарство от блицкрига».

Канарис удивленно поднял голову.

— Как вы сказали?

— «Лекарство от блицкрига».

Шеф абвера невесело усмехнулся.

— Поясните, Вальтер.

— В данной ситуации русские опробовали новую технику и, главное, новую тактику. Внезапный удар, с подавлением всей радиосвязи, уничтожение средств усиления и особенно бронетанковой техники, выход в оперативный прорыв, уничтожение дивизионных тылов и отступление. При этом дивизия понесла серьезные потери и остановила свое продвижение, да и судьба генерал-лейтенанта Вульфа Шеде так и не прояснилась. Я опросил пленных, которые участвовали в этом бое, и наших солдат. По грубым прикидкам численность ударного отряда составляла три тяжелых танка, четыре бронеавтомобиля и легкий разведывательный танк и два взвода обученной и великолепно экипированной панцирной пехоты, напичканной новым автоматическим оружием и ручными ракетными комплексами. Такими мобильными силами русские в состоянии противостоять самым лучшим нашим танковым и моторизованным дивизиям. Вот и пришло на ум выражение «Лекарство от блицкрига».

— Хорошо, Вальтер, напишите ваши соображения и представьте в установленном порядке. Надо как-то отчитываться о русских новинках перед фюрером.

Когда полковник фон Альбрехт отошел к ожидающим его офицерам, возле шефа абвера появился майор Дитрих Мартелл, заменяющий недавно погибшего при налете русской авиации полковника Йоханнеса Беслера.

Канарис уже спокойно и не так рассеянно, как до этого, слушал рассказ главы комиссии по расследованию гибели целой танковой роты, обратил свой взор на доверенного человека, группа которого уже достаточно продолжительный срок работала в районе, занятом окруженными русскими войсками.

— Ну, Дитрих, что вы мне скажете?