Пепел. Книга первая

Часть первая: Подземелье Глава первая

– Эй, Джей, постой! Джей, подожди меня!

– Если ты будешь и дальше тащиться как каракатица, то мы не успеем на слушание о вылазке! А это я пропустить не могу! – бегу дальше по коридору и распихиваю всех локтями, за что мне в след летят не самые приятные реплики, да и черт с ними, я должна услышать вердикт из первых уст.

– Ты же понимаешь, что тебя все равно не выпустят наружу? – моя единственная подруга Дженни наконец догнала меня. – Сенатор тебя не выпустит! Ни за что на свете! Джей? Ауууу, ты слышишь меня?

– Да срать я хотела на Сенатора и его мнение по этому поводу, если я пройду отбор, то даже он не сможет сделать ровным счётом ни-че-го! А я пройду отбор, вот увидишь! Я не могу больше терпеть всё это, понимаешь? – мы петляем быстрым шагом по последнему коридору, который ведёт в святая святых Подземелья, "Верховный зал суда" – так они называют этот просторный холл. У дальней стены стоит трибуна, и всё самое важное в нашей никчемной жизни произносится оттуда, а по периметру расставлены скамейки, как в какой-то кафедре.

Иду между ступеней и не могу протолкнуться через поток людей, это сродни бегу во сне, вроде и силы прилагаешь, но практически не двигаешься с места. Расталкивать всех приходится одной рукой, на второй повисла Дженни, которая на ходу просит у всех прощения за моё поведение. В принципе, как всегда.

– Уважаемые жители Подземелья! – Боже, меня сейчас стошнит от этого голоса, уверенный раскатистый на весь зал. – Прошу минуту внимания! Как я уже говорил ранее, наши запасы заканчиваются, и фермы не справляются с содержанием всех жителей.

Выдерживает паузу, чтобы до всех дошло уже, что больше в этой консервной банке нечего делать. Завуалированно сообщает: мы все умираем. Но мне это только на руку.

– Восемнадцать лет назад произошла ужасная катастрофа, и как вы все знаете, мои дорогие друзья… вакцинация, к сожалению, не помогла человечеству. Нам с вами повезло, что мы живы и здоровы. Первая вылазка наружу была ровно через триста шестьдесят пять дней, как мы попали сюда. И так продолжается каждый год, мы выбираем двадцать человек, и это лучшие из лучших. Но к моему величайшему сожалению.... ни один гражданин Подземелья не вернулся, мы не знаем, что с ними произошло, но лично я, молюсь за них, и верю, что они живы, но по каким то причинам не могут вернуться за нами. Сейчас мы вынуждены опять собрать группу для отправки наверх… я понимаю, что вам страшно и волнительно, но это крайняя мера, завтра начнётся отбор, и в очередной раз двадцать лучших кандидатов отправятся уже через восемь дней на разведку, и я уверен, что именно эта группа добьётся успеха и будет нашим спасением! – свою речь заканчивает практически криком. Зал взрывается аплодисментами, и я их понимаю, ведь это не жизнь, а существование. Без возможности вдохнуть свежий воздух полной грудью, увидеть солнце и зажмуриться от его ярких лучей, растения, которые благоухают свежестью, зверей с их грацией. Делать то, что хочешь и не оглядываться по сторонам.

– Господа, прошу тишины! – на лице Сенатора появилась мерзкая улыбочка, меня аж передернуло от его взгляда, когда в толпе он нашёл мое лицо.

– Всех кандидатов, которые хотят положить начало новой эры человечества и стать нашими героями, я попрошу пройти в тренировочный блок, там вас уже ждут медики, они осмотрят вас, и только здоровые и крепкие люди смогут выйти наружу.

Хлопнул в ладоши и потёр их друг о друга, как будто поймал назойливого комара и растер в порошок. Было ощущение, что прихлопнул он меня.

– Также проверят знания кандидатов: на умение обращаться с оружием, врачевание и даже дедукцию. Спасибо за внимание! Да прибудет с нами милость Божья!

За всё время он не отвёл от меня взгляд, и что-то мне подсказывает, что Дженни права, мне от него не избавиться не только при жизни, но и после смерти. Холодок побежал по спине, я так сильно сжала зубы, именно от этого отбора зависит моя жизнь.

Чувствую, как подруга потянула меня из зала вслед за толпой.

– Нет, нет и нет! Это просто самоубийство выходить отсюда, я думаю, что ты должна ещё подумать, прежде чем уходить. А как же твоя мама? Она больна и не переживёт, если с тобой что-то случится! Джей? Ты вообще меня слушаешь?

Если бы вы только знали, как я устала делать то, что мне говорят. Изо дня в день одно и то же. Гонг, подъем, ужасная еда в столовой, работа «там, куда пошлют», ринг и снова гонг, отбой. В перерывах между этими делами, забота о моей маме, которой с каждым вздохом становится только хуже. Смотреть каждый день на то, как она медленно и мучительно умирает – пытка. Но в этом месте я ничего не могу сделать. Я бессильна.

– Я не могу здесь остаться. И ты знаешь причину. К тому же ты обещала присмотреть за ней, пока меня не будет. – выразительно смотрю на подругу, от чего она опускает глаза в пол.

Как она не понимает, если я останусь, то меня ждёт участь похуже смерти. Меня ждёт жизнь под гнётом Сенатора. Он маньяк ей Богу, я не знаю, как остальные этого не видят, возможно, они все понимают, но их политика такая: «пока меня не трогают, я не влезаю в неприятности».

– О, нет! Он идёт в нашу сторону! Не оборачивайся!

Поздно… К нам уверенной походкой движется этот монстр. В своём коричневом строгом костюме, конечно потрепанном временем, но в чистом и с галстуком. «С галстуком!» кто их вообще носит в наше время и в нашем месте? Ему примерно лет сорок пять или около того, карие глаза, которые, кажется, смотрят в самые недра твоих потаенных страхов и вытягивают их на поверхность, тоненькие губы, как две струны, прямые и безжизненные, нос с горбинкой, я надеюсь, что когда-то он был сломан. От этой мысли мои губы растянулись в улыбке, и вот я уже рисую в своём воображении: "сейчас он подойдёт, и я ему сломаю нос ещё раз, и там появится горбинка размером с кулак". Мммм, заманчиво, даже очень.

– Джей Хелена Морис, Дженни …

– Крайтон, сэр. – пискляво подсказывает моя подруга и буквально начинает склонять голову в поклоне.

– Ах да, конечно! Дженни Крайтон. Добрый день, милые леди. И я надеюсь на общее благоразумие и понимание того, что в этих стенах более безопасно, нежели наверху. – выразительно смотрит на меня.

– Это, смотря для кого. – будь проклят мой язык, даже в моменты страха перед ним я не могу промолчать.

Блин, я даже вида его не переношу, он словно пиявка, присасывается и забирает все жизненные силы. Из-за него моя мама больна, и, мало того, именно по его указке её не лечат местные врачи.

– Мисс Крайтон? Не оставите нас на минутку с моей суженой? У нас очень личный разговор.

По его взгляду кристально ясно, что это не просьба – это приказ.

– Ааа… да, конечно, Джей, я буду ждать тебя…. Ну вон там.

Указывает в противоположную сторону от отборочного пункта и сбегает, вот же предательница. Хотя… я бы на ее месте сделала то же самое, его компания крайне неприятна. До тошноты.

– Милая, посмотри на меня. – делает шаг ко мне.

– Вы не можете меня так называть, никакая я вам не милая. – шаг от него.

– Как грубо с твоей стороны так разговаривать с твоим будущим супругом. У тебя не может быть более важных дел, чем Я. По-моему, я уже не раз тебе это объяснял.

Так стоп, вот на этом моменте меня может и вырвать. Поднимаю на него глаза и вижу очередную мерзкую улыбку, что расползлась по его лицу, и неотрывный взгляд маньяка, который упёрся прямо в меня. Я знаю, ЧТО именно он вспоминает. Да Сенатор не один раз объяснял мне, разжевывал свою истину до треснувших рёбер. Он – мой повелитель, а я – слуга, посланная на его жизненный путь, чтобы служить и боготворить. Ну уж нет. Пока жива, я не смогу смириться с этим.

– Да никогда в жизни! Меня от вас тошнит, и становится безумно мерзко только от мысли …. Да я даже слов не могу подобрать и уж тем более произнести это вслух! Этого никогда не будет, никогда! – слова льются ядовитым потоком. Вокруг много свидетелей, сейчас он мне ничего не сделает. Но после…

У меня перехватывает дыхание, когда он резко хватает меня за руку и притягивает к себе, чувствую запах каких-то трав, которыми всегда от него несёт, надеюсь это лекарство. Он болен и скоро сдохнет. Желательно в муках.

– Я не потерплю от тебя таких речей. Ты же понимаешь, что через полгода, когда тебе исполнится двадцать лет, наш договор с твоим отцом вступит в силу.


Ещё сильнее сжимает мою руку, от чего я невольно вздрагиваю, на что он улыбается и говорит ещё тише:

– Лишь только благодаря этой бумаге, ты и твоя больная мамаша ещё живете здесь, а не на улице кормите одичавших людей.

– Во-первых, отпустите меня.

Вырываю руку из его жесткой хватки и растираю запястье:

– Во-вторых, он мне не отец и распоряжаться моей жизнью он не мог. Это всё ВЫ подстроили. Мой родной отец так никогда бы не поступил. В-третьих, клала я на вас и ваш договор.

Отворачиваюсь и не успеваю сделать и шага, как до меня доносится его противный тягучий голос:

– Хочу кое-что прояснить. Даже не думай идти на отбор, тебе его не пройти. Ты же знаешь, я постараюсь сберечь то, что принадлежит мне. Хорошего дня, милая.

Срываюсь с места и несусь со всех ног в сторону тренировочного блока. Бегу подальше от Сенатора и его коварного плана. Я здесь не останусь, чего бы это мне не стоило.

Тренировочный зал весь в серых тонах, спортивные снаряды перенесли в дальний угол, груши сняли и бросили поверх матов, только ринг остался в центре – ярко-красное пятно, на котором я провела очень много времени. Люблю это место, для меня оно является отдушиной от рутинной жизни в Подземелье, наш тренер Пол Уоррен, мужчина лет сорока пяти, высокий, подтянутый, с коротким ежиком светлых волос и с кристально ясными голубыми глазами, стоИт облокотившись на канаты и смотрит, что сотворили с его детищем. Скажу вам честно – это лучший человек в этой дыре, когда я впервые пришла в зал в десятилетнем возрасте, он один не посмеялся надо мной, а принял мои рвения всерьёз, и тренирует уже на протяжении почти десяти лет, он для меня больше чем наставник, наверное я отношусь к нему как к отцу, о котором почти ничего не помню, он остался там на поверхности. Спросите, почему он не здесь со мной и мамой, я вам отвечу, что не знаю, у меня есть его фото и только, ни воспоминаний, ни рассказов о нем нет, и думаю, не будет. В последнее время мама часто стала впадать в беспамятство. Чаще всего даже меня не узнаёт. Ну об этом я подумаю позже. А пока…

– Привет, Пол! Ну как, много желающих в этом году?

Тоже облокачиваюсь на канаты и обвожу взглядом людей, стоящих в очереди на осмотр, большинство из них мои ровесники, может старше лет на пять-шесть. Поколение, которое помнит, что творилось восемнадцать лет назад на поверхности, предпочитает оставаться здесь и не высовываться, у многих семьи и ответственность за них. Только что за импровизированную ширму зашла девушка лет двадцати шести, кажется, ее зовут Кристина или Кэролайн, ну что-то там на "К".

– Привет, да не особо, тридцать шесть, но половина из них никудышные, например, видишь вон того парня с серьгой в носу?

– Ага, а что с ним не так? – Пол обреченно качает головой.

– Он ни разу не приходил в зал, я даже имени его не знаю, и он на нервах, пока подписывал формуляр, два раза уронил ручку.

– Ну знаешь ли, на кону его шанс.

– Он не пройдёт отбор. Трусливым на поверхности не место, но, если произойдёт чудо, и его кандидатуру подтвердят, думаю, он будет первым погибшим.

– Ясно. Почему ты решил, что будут погибшие? – в ответ получаю лишь тяжелый вздох. – А где формуляр взять? Желающих уже тридцать семь.

Улыбаюсь, и чувство предвкушения переполняет меня. Слышу тихий шёпот своего сердца: «ты на правильном пути». Скоро я уберусь отсюда и буду свободна, хоть на один день своей никчемной жизни, но я добьюсь независимости.

– Было поручение, тебя не допускать до отбора.

Смотрит теперь на меня и слегка улыбается. Эта улыбка подбадривала меня на протяжение долгих лет, она настолько радушная и до боли родная. На секунду… всего на одно мгновение, меня одолевает печаль. Еще несколько дней и, возможно, я его больше никогда не увижу. Настолько близкого человека у меня больше нет и, думаю, не будет. Плохо схожусь с людьми. Только он видел мои слезы и срывы. Истерики и неудачи. Ни Дженни, ни мама не знают меня настолько насколько знает Пол.

– Ты же это несерьезно? – усмехнулась.

– Серьёзней не бывает, я не хочу, чтобы оба моих ребёнка покидали меня в один и тот же день. Знаешь, сын твёрдо намерен в этом году пройти отбор. Приглядывай там за ним. Хорошо?

Протягивает мне листок и ручку. Он верит в меня, и это даёт мне неописуемое ощущение победы. Я не знаю, как благодарить его за всё, что он для меня делал и как много давал поддержки и понимания в самые ужасные моменты моей жизни.

– Хорошо. – подмигнула ему.

Заполняю бумагу и ставлю подпись, двигаюсь в сторону очереди. И вот я уже следующая перед ширмой. Слышен хлопок и ругань за ней, словно фурия из-за ширмы вылетает девушка в одном нижнем белье. Она безумно красивая, длинные рыжие волосы, точеная фигура и гневом пышущие зелёные глаза, что смотрят прямо на меня. Мы знакомы? Сомневаюсь. Такую внешность невозможно забыть. Хотя, что-то знакомое в чертах её лица есть.

– Вот тварь, решил меня облапать! Ну я ему съездила и по морде, и по яйцам! Представляешь, принял меня за шлюху, которую пошлют с отрядом, для справления нужды! Урод! – надевает через голову сарафан, под всеобщим взглядом. Не обращая ни на кого внимания, словно она у себя дома одна, а не в огромном зале, где большинство мужчин.

– Думаю к тебе он не полезет, а то и так <<бо бо>> шарикам.

Подмигивает мне, перекидывая свои шикарные волнистые волосы через плечо и уходит, а я стою с разинутым ртом и провожаю ее взглядом, в общем, как и все.

– Следующий.

С той стороны смотрового кабинета раздаётся приглушённый голос, наполненный болью, от чего у меня вылетает смешок. Захожу и вижу; сидит наш врач с красным лицом и ещё более красной правой щекой.

– На что уставилась? Раздевайся. – рычит он.

Берет мой формуляр и что-то активно начинает в нем писать.

– Генетические заболевания? Жалобы? Аллергии? Переломы? В общем рассказывай всё о своём здоровье.

– Ммм… я совершенно здорова. Жалоб, переломов, аллергии нет. Чувствую себя прекрасно.

Даже если бы это было не так, я все равно ему не сказала бы, да и мама то особо мне не сообщит, даже если я о чем-то и спрошу. Померил мне давление, пульс, осмотрел на наличие травм и повреждений. Отпустил и сказал, что через два часа список будет висеть здесь же с именами тех, кто прошёл осмотр. Оделась и пошла в свой блок, молясь лишь о том, чтобы я была здоровее как минимум половины пришедших на осмотр.



Глава вторая