Патрик Мелроуз. Книга 1 [сборник]
Часть 43 из 74 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Привет, я Синди Смит. Думаю, Сонни уже говорил с вами насчет сегодняшнего вечера?
— Да, конечно, — ответил Дэвид, покраснев гуще обычного.
— Надеюсь, у вас есть приглашение от Бриджит и Сонни, потому что я, естественно, не приглашена, — с обезоруживающей откровенностью проговорила Синди.
— Приглашение у меня в банке, — отозвался Дэвид, — а то мало ли чего.
— Да, понимаю, это большая ценность, — сказала Синди.
— А что мою жену должны изображать, понимаете? — поинтересовался Дэвид.
— Как далеко я должна зайти?
Дэвид одновременно дрожал, потел и заливался краской. В итоге его спасла грубоватая прямота, которой он славился.
— Проведу вас мимо охраны, и ни шагу больше.
— Как скажете, — кротко отозвалась Синди. — Вы же босс.
— Где мы встретимся? — спросил Дэвид.
— У меня номер люкс в отеле «Литтл-Соддингтон-Хаус». Это в Глостершире, верно?
— Очень надеюсь, что так. Если, конечно, его не перенесли, — ответил Дэвид надменнее, чем хотелось самому.
— Сонни не предупредил, что вы такой смешной, — захихикала Синди. — Если хотите, можем поужинать у меня в отеле.
— Чудесно! — отозвался Дэвид, уже планируя, как сбежит со званого ужина, который навязала ему Бриджит. — Тогда около восьми?
Чтобы поехать в провинцию, Том Чарльз вызвал машину. Расточительно, конечно, но Том был слишком стар, чтобы болтаться по поездам с чемоданами.
Остановился Том, как обычно, в «Кларидже», и одной из прелестей этого отеля был камин, в котором догорали дрова, пока Том расправлялся со скудным завтраком из грейпфрутового сока и чая.
Том собирался к Гарольду Грину, с которым дружил со времен МВФ. Гарольд велел привезти смокинг, потому что они поедут на день рождения к его соседу. О соседе Том слышал во всех подробностях, но запомнил только, что это типичный англичанин из тех, в чьем активе лишь благородное происхождение да сомнительные похождения. Если не восторгаться такими типами, назовут придирой. Впрочем, Том считал ниже своего достоинства придираться к тем, кто тратит жизнь на сплетни, выпивку и сексуальные интриги.
Гарольд совсем не такой. Он человек влиятельный. Благодарные президенты и благосклонные сенаторы поздравляют его с Рождеством, впрочем как и Тома. Но, подобно другим жителям дождливого острова, Гарольд слишком увлечен людьми с происхождением.
Том поднял телефонную трубку, чтобы позвонить Анне Айзен. Анна — его старая подруга, Том предвкушал, как поедет с ней к Гарольду, но хотел знать, в котором часу прислать за ней машину. У Анны было занято, поэтому Том дал отбой и снова взялся за английские и американские газеты, которые заказал вместе с завтраком.
3
Бриджит считала Тони Фаулза «абсолютным гением» по части тканей и колористики. Тони признался, что «в данный момент без ума от пепельного», и Бриджит согласилась сделать интерьер шатра серым. Столь смелая идея поначалу вызвала у Бриджит опасения, но Тони развеял их, обмолвившись, что Жаклин Далантур, жена французского посла, «корректна настолько, что почти никогда не бывает права».
Бриджит принялась гадать, какую некорректность можно себе позволить без риска оказаться неправой. Тони стал проводником Бриджит в этой «серой зоне», привязав к себе настолько, что без его помощи она и закурить не могла. Уже дошло до перепалки с Сонни, ведь Бриджит хотела, чтобы во время праздничного ужина Тони сидел рядом с ней.
— Мерзкому коротышке вообще присутствовать не следует, — заявил Сонни, — тем более сидеть рядом с тобой. Вряд ли стоит напоминать тебе, что на ужин приглашена принцесса Маргарет и что любой из гостей имеет больше прав сидеть рядом с тобой, чем этот… Чем этот попугай! — изрыгнул Сонни.
При чем тут попугай? В любом случае это очень несправедливо, ведь Тони — ее гуру и ее шут. Ценившие его за юмор — послушаешь, как во время хлебного бунта в Лиме Тони бежал по улицам с рулонами ткани, и от хохота умираешь — вряд ли осознавали, что он еще и мудр.
Но где же Тони? Они должны были встретиться в одиннадцать. Достоинств у него предостаточно, только пунктуальность не из их числа. Бриджит обвела глазами бескрайнее море серого бархата, и без Тони ее уверенность пошатнулась. Сбоку высилась жуткая белая эстрада, на которой ансамбль из сорока американских музыкантов сыграет «традиционный новоорлеанский джаз», так любимый Сонни. В каждом углу гудели промышленные обогреватели, но Бриджит все равно коченела от холода.
«Разумеется, я предпочел бы родиться в июне, а не в унылом феврале, но день рождения не выбирают», — любил говорить Сонни.
Собственное рождение Сонни спланировать не мог и от досады с маниакальным упорством пытался планировать все остальное. Бриджит пыталась не пускать его в шатер, мол, ему готовится сюрприз. Но для Сонни «сюрприз» — это почти «теракт», и у нее ничего не получилось. С другой стороны, Бриджит сохранила в тайне умопомрачительную стоимость бархата, услышанную от гнусавой слоуни{122}, смех которой напоминал предсмертный хрип, — сорок тысяч плюс добавка. Бриджит подумала, что добавка — декораторский термин, но Тони объяснил, что это НДС.
Еще Тони пообещал, что оранжевые лилии «создадут буйство цвета» на мягком сером фоне, но сейчас женщины в синих клетчатых комбинезонах расставляли вазы с цветами, и Бриджит невольно подумала, что лилии напоминают тлеющие угли на огромной горе пепла.
Едва эта нечестивая мысль отравила ее сознание, в шатер влетел Тони в мешковатом серо-буро-малиновом свитере, отглаженных джинсах, белых носках и коричневых мокасинах на удивительно толстой подошве. В горле у Тони першило, или ему показалось, что першило, и он обмотал шею белым шелковым кашне.
— Тони, ну наконец-то! — Бриджит решилась на легкий упрек.
— Извини! — прокаркал Тони, прижал ладонь к груди и сделал жалобное лицо. — Кажется, я заболеваю.
— Боже! — воскликнула Бриджит. — Надеюсь, ты сможешь присутствовать на торжестве.
— Не пропущу его ни за что, даже если меня привезут на реанимационном аппарате, — заверил Тони. — Знаю, художнику до́лжно стоять возле своего творения и чистить ногти. — Тони с фальшивым равнодушием глянул себе на ногти. — Но я не считаю свое творение завершенным, пока оно не наполнится живым материалом.
Тони замолчал и впился в Бриджит гипнотизирующим взглядом, словно Распутин, решивший поделиться свежей мыслью с царицей.
— Знаю, знаю, о чем ты думаешь! — заявил он. — Мало цвета!
Бриджит почувствовала, как луч прожектора ощупывает закоулки ее души.
— По-моему, цветы недостаточно оживили интерьер, — призналась она.
— Именно поэтому я кое-что тебе принес. — Тони кивнул на группу помощников, которые смиренно ждали, когда их позовут; стояли они в окружении больших картонных коробок.
— Что там? — с опаской спросила Бриджит.
Помощники принялись открывать коробки.
— Я подумал, шатры. Я подумал, столбы. Я подумал, ленты, — проговорил Тони, всегда готовый продемонстрировать полет своей творческой мысли. — Вот и сделал эксклюзивный заказ. Получится военная стилизация майского дерева, — объяснил он, не в силах скрыть радостное волнение. — На жемчужно-пепельном фоне будет выглядеть потрясающе.
Бриджит знала: эксклюзивный заказ — значит очень дорогой.
— Очень похоже на галстуки, — проговорила она, заглядывая в коробку.
— Совершенно верно! — торжествующе воскликнул Тони. — Я видел у Сонни интересный оранжево-зеленый галстук. Сонни сказал, что галстук полковой, и я подумал: «Эврика! Оранжевый поддержит яркие лилии и освежит интерьер». — Руки Тони взмыли вверх, потом разлетелись по сторонам. — Ленты мы натянем от вершины столба к краям шатра. — Руки разлетелись по сторонам, потом опустились.
По-балетному грациозные жесты убедили Бриджит, что выбора у нее нет.
— Звучит здорово, — сказала она. — Только натягивайте скорее, времени у нас немного.
— Положись на меня, — спокойно проговорил Тони.
К Бриджит подошла служанка и сказала, что ее просят к телефону. Бриджит помахала Тони рукой и быстро зашагала по устланному красным ковром туннелю, который вел в дом. Улыбающиеся флористы украшали венками из плюща зеленые обручи, на которых держался брезент.
На дворе февраль — устраивать вечеринку вне дома странновато, но Сонни свято верил, что его «имущество» подвергается опасности в присутствии тех, кого он называл лондонскими друзьями Бриджит. У него в сознании прочно засела жалоба деда на то, что бабушка наводнила дом «нахлебниками, педиками и жидами». Сонни понимал, что без представителей этих групп веселой вечеринки не получится, но доверять им свое «имущество» не собирался.
Бриджит пересекла опустевшую гостиную и взяла телефонную трубку:
— Алло!
— Привет, дорогая! Как дела?
— Аврора, слава богу, это ты! Я так боялась, что это снова кто-то малознакомый с горячей просьбой пригласить на вечеринку всю его семью.
— Люди ужасные, да? — спросила Аврора Донн со своей фирменной снисходительностью.
Влажные карие глаза и молочно-белая кожа делали Аврору похожей на корову породы шароле, а вот лающим смехом, сопровождающим только ее собственные фразы, она больше напоминала гиену. Она стала лучшей подругой Бриджит, наполняя ее мрачной, хрупкой уверенностью в обмен на щедрое гостеприимство.
— Кошмар какой-то! — пожаловалась Бриджит, опускаясь на хлипкий стул, которым кейтеринговая фирма заменила «имущество» Сонни. — Поражаюсь нахальству отдельных личностей.
— Можешь не объяснять, — проговорила Аврора. — Надеюсь, ты под надежной охраной.
— Да, — отозвалась Бриджит. — Сонни договорился с полицейскими, которые сегодня после обеда должны были патрулировать футбольный матч. Вместо этого они придут сюда и все проверят. Для них хоть какое-то разнообразие. Полицейские намерены оцепить дом. Плюс у дверей будет стоять наша обычная охрана, а сотрудник конторы под названием «Грешем секьюрити» забыл около телефона свою рацию.
— Столько суеты из-за королевской особы, — вставила Аврора.
— Не говори! — простонала Бриджит. — Целых две комнаты пришлось выделить для частного детектива и для фрейлины. И все зачем?..
Бриджит прервал крик из коридора.
— Ты маленькая грязнуля! Какая обуза для родителей! — вопила женщина с сильным шотландским акцентом. — Что скажет принцесса, если узнает про твое испачканное платье? Маленькая грязнуля!
— Господи! Ну почему няня вечно орет на Белинду? Это ужасно, но я ей слово сказать не решаюсь.
— Понимаю, — сочувственно отозвалась Аврора. — Я панически боюсь няню Люси. Наверное, дело в том, что няни дочерей напоминают нам своих нянь.
У Бриджит «настоящей» няни не было, но она не собиралась признаваться в этом, не соглашаясь с Авророй. В качестве компенсации она очень постаралась найти настоящую, старой закалки няню для семилетней Белинды. В агентстве очень обрадовались: удалось подобрать отличное место старой злыдне, которая висела у них в базе несколько лет.
— Еще я боюсь сегодняшнего приезда моей матери, — призналась Бриджит.
— Ну, матери порой слишком критичны, — сказала Аврора.
— Вот именно, — поддакнула Бриджит, хотя свою мать считала утомительно угодливой. — Наверное, мне нужно пойти утешить Белинду, — проговорила она, покорно вздохнув.
— Как мило! — проворковала Аврора.
— До встречи на вечеринке, дорогая!
Бриджит была рада отделаться от Авроры. Во-первых, дел было невпроворот, а во-вторых, вместо зарядов самоуверенности, которые нищую Аврору фактически наняли давать, в последнее время она потчевала Бриджит намеками, что вечеринку организовала бы куда лучше ее.
— Да, конечно, — ответил Дэвид, покраснев гуще обычного.
— Надеюсь, у вас есть приглашение от Бриджит и Сонни, потому что я, естественно, не приглашена, — с обезоруживающей откровенностью проговорила Синди.
— Приглашение у меня в банке, — отозвался Дэвид, — а то мало ли чего.
— Да, понимаю, это большая ценность, — сказала Синди.
— А что мою жену должны изображать, понимаете? — поинтересовался Дэвид.
— Как далеко я должна зайти?
Дэвид одновременно дрожал, потел и заливался краской. В итоге его спасла грубоватая прямота, которой он славился.
— Проведу вас мимо охраны, и ни шагу больше.
— Как скажете, — кротко отозвалась Синди. — Вы же босс.
— Где мы встретимся? — спросил Дэвид.
— У меня номер люкс в отеле «Литтл-Соддингтон-Хаус». Это в Глостершире, верно?
— Очень надеюсь, что так. Если, конечно, его не перенесли, — ответил Дэвид надменнее, чем хотелось самому.
— Сонни не предупредил, что вы такой смешной, — захихикала Синди. — Если хотите, можем поужинать у меня в отеле.
— Чудесно! — отозвался Дэвид, уже планируя, как сбежит со званого ужина, который навязала ему Бриджит. — Тогда около восьми?
Чтобы поехать в провинцию, Том Чарльз вызвал машину. Расточительно, конечно, но Том был слишком стар, чтобы болтаться по поездам с чемоданами.
Остановился Том, как обычно, в «Кларидже», и одной из прелестей этого отеля был камин, в котором догорали дрова, пока Том расправлялся со скудным завтраком из грейпфрутового сока и чая.
Том собирался к Гарольду Грину, с которым дружил со времен МВФ. Гарольд велел привезти смокинг, потому что они поедут на день рождения к его соседу. О соседе Том слышал во всех подробностях, но запомнил только, что это типичный англичанин из тех, в чьем активе лишь благородное происхождение да сомнительные похождения. Если не восторгаться такими типами, назовут придирой. Впрочем, Том считал ниже своего достоинства придираться к тем, кто тратит жизнь на сплетни, выпивку и сексуальные интриги.
Гарольд совсем не такой. Он человек влиятельный. Благодарные президенты и благосклонные сенаторы поздравляют его с Рождеством, впрочем как и Тома. Но, подобно другим жителям дождливого острова, Гарольд слишком увлечен людьми с происхождением.
Том поднял телефонную трубку, чтобы позвонить Анне Айзен. Анна — его старая подруга, Том предвкушал, как поедет с ней к Гарольду, но хотел знать, в котором часу прислать за ней машину. У Анны было занято, поэтому Том дал отбой и снова взялся за английские и американские газеты, которые заказал вместе с завтраком.
3
Бриджит считала Тони Фаулза «абсолютным гением» по части тканей и колористики. Тони признался, что «в данный момент без ума от пепельного», и Бриджит согласилась сделать интерьер шатра серым. Столь смелая идея поначалу вызвала у Бриджит опасения, но Тони развеял их, обмолвившись, что Жаклин Далантур, жена французского посла, «корректна настолько, что почти никогда не бывает права».
Бриджит принялась гадать, какую некорректность можно себе позволить без риска оказаться неправой. Тони стал проводником Бриджит в этой «серой зоне», привязав к себе настолько, что без его помощи она и закурить не могла. Уже дошло до перепалки с Сонни, ведь Бриджит хотела, чтобы во время праздничного ужина Тони сидел рядом с ней.
— Мерзкому коротышке вообще присутствовать не следует, — заявил Сонни, — тем более сидеть рядом с тобой. Вряд ли стоит напоминать тебе, что на ужин приглашена принцесса Маргарет и что любой из гостей имеет больше прав сидеть рядом с тобой, чем этот… Чем этот попугай! — изрыгнул Сонни.
При чем тут попугай? В любом случае это очень несправедливо, ведь Тони — ее гуру и ее шут. Ценившие его за юмор — послушаешь, как во время хлебного бунта в Лиме Тони бежал по улицам с рулонами ткани, и от хохота умираешь — вряд ли осознавали, что он еще и мудр.
Но где же Тони? Они должны были встретиться в одиннадцать. Достоинств у него предостаточно, только пунктуальность не из их числа. Бриджит обвела глазами бескрайнее море серого бархата, и без Тони ее уверенность пошатнулась. Сбоку высилась жуткая белая эстрада, на которой ансамбль из сорока американских музыкантов сыграет «традиционный новоорлеанский джаз», так любимый Сонни. В каждом углу гудели промышленные обогреватели, но Бриджит все равно коченела от холода.
«Разумеется, я предпочел бы родиться в июне, а не в унылом феврале, но день рождения не выбирают», — любил говорить Сонни.
Собственное рождение Сонни спланировать не мог и от досады с маниакальным упорством пытался планировать все остальное. Бриджит пыталась не пускать его в шатер, мол, ему готовится сюрприз. Но для Сонни «сюрприз» — это почти «теракт», и у нее ничего не получилось. С другой стороны, Бриджит сохранила в тайне умопомрачительную стоимость бархата, услышанную от гнусавой слоуни{122}, смех которой напоминал предсмертный хрип, — сорок тысяч плюс добавка. Бриджит подумала, что добавка — декораторский термин, но Тони объяснил, что это НДС.
Еще Тони пообещал, что оранжевые лилии «создадут буйство цвета» на мягком сером фоне, но сейчас женщины в синих клетчатых комбинезонах расставляли вазы с цветами, и Бриджит невольно подумала, что лилии напоминают тлеющие угли на огромной горе пепла.
Едва эта нечестивая мысль отравила ее сознание, в шатер влетел Тони в мешковатом серо-буро-малиновом свитере, отглаженных джинсах, белых носках и коричневых мокасинах на удивительно толстой подошве. В горле у Тони першило, или ему показалось, что першило, и он обмотал шею белым шелковым кашне.
— Тони, ну наконец-то! — Бриджит решилась на легкий упрек.
— Извини! — прокаркал Тони, прижал ладонь к груди и сделал жалобное лицо. — Кажется, я заболеваю.
— Боже! — воскликнула Бриджит. — Надеюсь, ты сможешь присутствовать на торжестве.
— Не пропущу его ни за что, даже если меня привезут на реанимационном аппарате, — заверил Тони. — Знаю, художнику до́лжно стоять возле своего творения и чистить ногти. — Тони с фальшивым равнодушием глянул себе на ногти. — Но я не считаю свое творение завершенным, пока оно не наполнится живым материалом.
Тони замолчал и впился в Бриджит гипнотизирующим взглядом, словно Распутин, решивший поделиться свежей мыслью с царицей.
— Знаю, знаю, о чем ты думаешь! — заявил он. — Мало цвета!
Бриджит почувствовала, как луч прожектора ощупывает закоулки ее души.
— По-моему, цветы недостаточно оживили интерьер, — призналась она.
— Именно поэтому я кое-что тебе принес. — Тони кивнул на группу помощников, которые смиренно ждали, когда их позовут; стояли они в окружении больших картонных коробок.
— Что там? — с опаской спросила Бриджит.
Помощники принялись открывать коробки.
— Я подумал, шатры. Я подумал, столбы. Я подумал, ленты, — проговорил Тони, всегда готовый продемонстрировать полет своей творческой мысли. — Вот и сделал эксклюзивный заказ. Получится военная стилизация майского дерева, — объяснил он, не в силах скрыть радостное волнение. — На жемчужно-пепельном фоне будет выглядеть потрясающе.
Бриджит знала: эксклюзивный заказ — значит очень дорогой.
— Очень похоже на галстуки, — проговорила она, заглядывая в коробку.
— Совершенно верно! — торжествующе воскликнул Тони. — Я видел у Сонни интересный оранжево-зеленый галстук. Сонни сказал, что галстук полковой, и я подумал: «Эврика! Оранжевый поддержит яркие лилии и освежит интерьер». — Руки Тони взмыли вверх, потом разлетелись по сторонам. — Ленты мы натянем от вершины столба к краям шатра. — Руки разлетелись по сторонам, потом опустились.
По-балетному грациозные жесты убедили Бриджит, что выбора у нее нет.
— Звучит здорово, — сказала она. — Только натягивайте скорее, времени у нас немного.
— Положись на меня, — спокойно проговорил Тони.
К Бриджит подошла служанка и сказала, что ее просят к телефону. Бриджит помахала Тони рукой и быстро зашагала по устланному красным ковром туннелю, который вел в дом. Улыбающиеся флористы украшали венками из плюща зеленые обручи, на которых держался брезент.
На дворе февраль — устраивать вечеринку вне дома странновато, но Сонни свято верил, что его «имущество» подвергается опасности в присутствии тех, кого он называл лондонскими друзьями Бриджит. У него в сознании прочно засела жалоба деда на то, что бабушка наводнила дом «нахлебниками, педиками и жидами». Сонни понимал, что без представителей этих групп веселой вечеринки не получится, но доверять им свое «имущество» не собирался.
Бриджит пересекла опустевшую гостиную и взяла телефонную трубку:
— Алло!
— Привет, дорогая! Как дела?
— Аврора, слава богу, это ты! Я так боялась, что это снова кто-то малознакомый с горячей просьбой пригласить на вечеринку всю его семью.
— Люди ужасные, да? — спросила Аврора Донн со своей фирменной снисходительностью.
Влажные карие глаза и молочно-белая кожа делали Аврору похожей на корову породы шароле, а вот лающим смехом, сопровождающим только ее собственные фразы, она больше напоминала гиену. Она стала лучшей подругой Бриджит, наполняя ее мрачной, хрупкой уверенностью в обмен на щедрое гостеприимство.
— Кошмар какой-то! — пожаловалась Бриджит, опускаясь на хлипкий стул, которым кейтеринговая фирма заменила «имущество» Сонни. — Поражаюсь нахальству отдельных личностей.
— Можешь не объяснять, — проговорила Аврора. — Надеюсь, ты под надежной охраной.
— Да, — отозвалась Бриджит. — Сонни договорился с полицейскими, которые сегодня после обеда должны были патрулировать футбольный матч. Вместо этого они придут сюда и все проверят. Для них хоть какое-то разнообразие. Полицейские намерены оцепить дом. Плюс у дверей будет стоять наша обычная охрана, а сотрудник конторы под названием «Грешем секьюрити» забыл около телефона свою рацию.
— Столько суеты из-за королевской особы, — вставила Аврора.
— Не говори! — простонала Бриджит. — Целых две комнаты пришлось выделить для частного детектива и для фрейлины. И все зачем?..
Бриджит прервал крик из коридора.
— Ты маленькая грязнуля! Какая обуза для родителей! — вопила женщина с сильным шотландским акцентом. — Что скажет принцесса, если узнает про твое испачканное платье? Маленькая грязнуля!
— Господи! Ну почему няня вечно орет на Белинду? Это ужасно, но я ей слово сказать не решаюсь.
— Понимаю, — сочувственно отозвалась Аврора. — Я панически боюсь няню Люси. Наверное, дело в том, что няни дочерей напоминают нам своих нянь.
У Бриджит «настоящей» няни не было, но она не собиралась признаваться в этом, не соглашаясь с Авророй. В качестве компенсации она очень постаралась найти настоящую, старой закалки няню для семилетней Белинды. В агентстве очень обрадовались: удалось подобрать отличное место старой злыдне, которая висела у них в базе несколько лет.
— Еще я боюсь сегодняшнего приезда моей матери, — призналась Бриджит.
— Ну, матери порой слишком критичны, — сказала Аврора.
— Вот именно, — поддакнула Бриджит, хотя свою мать считала утомительно угодливой. — Наверное, мне нужно пойти утешить Белинду, — проговорила она, покорно вздохнув.
— Как мило! — проворковала Аврора.
— До встречи на вечеринке, дорогая!
Бриджит была рада отделаться от Авроры. Во-первых, дел было невпроворот, а во-вторых, вместо зарядов самоуверенности, которые нищую Аврору фактически наняли давать, в последнее время она потчевала Бриджит намеками, что вечеринку организовала бы куда лучше ее.