Пассажир

— А какие книги он читает?

— Все больше по истории.

Фрер решил, что пора задать ключевой вопрос:

— Скажите, а в тот день, когда Патрик поехал в банк, он не упоминал, что у него назначена еще какая-то встреча? Он больше никуда не собирался?

— Послушайте, вы что — легавый? Чего вы меня все расспрашиваете?

— Я должен понять, что с ним произошло. Я имею в виду, что произошло у него в голове. Мне необходимо шаг за шагом восстановить события того дня, который для него закончился потерей памяти. Иначе мне его не вылечить.

Она ничего не ответила, только махнула рукой с зажатым в ней окурком, прочертившим во влажном воздухе красную дугу. Курила она жадно, глубоко затягиваясь. Они молча дошли до причала. Бонфис по-прежнему ковырялся в моторе. Время от времени над бортом лодки показывалась его голова. Даже с такого расстояния было видно, что на его лице замерло выражение безмятежного счастья.

— Мне придется еще раз приехать, поговорить с Патриком, — предупредил Фрер.

— Нет, — отрезала Сильви, швыряя в море окурок. — Оставьте его в покое. Вы много для него сделали, спасибо вам большое. Но теперь я сама им займусь. Я, может, не такая ученая, как вы, зато я знаю Патрика. Все, что ему нужно, — это поскорее забыть всю эту историю.

Фрер понял, что торговаться с ней бесполезно, во всяком случае сейчас.

— Ну хорошо, — сдался он. — Но я все-таки оставлю вам координаты кого-нибудь из своих коллег в Байонне или в Сен-Жан-де-Люзе. Вы должны понимать, что случившееся с ним — не шутки. Ему необходима медицинская помощь.

Женщина промолчала. Фрер пожал ей руку и сделал прощальный жест в сторону Патрика, который радостно замахал ему в ответ.

— Завтра я вам позвоню, ладно?

Она снова промолчала — или ее слова отнесло ветром? Фрер медленно поднялся по цементному спуску. Добравшись до своей машины, он еще раз обернулся. Сильви качающейся походкой уже спешила к своему возлюбленному.

Психиатр сел за руль и тронул автомобиль с места.

Он поможет этим двум горемыкам, не спрашивая, хотят они того или нет.





* * *


— Я ищу щель в мироздании.

Черная рука обшаривала потрескавшуюся стену камеры вытрезвителя.

— Как найду, только вы меня и видали…

Анаис воздержалась от комментариев. Она уже десять минут выслушивала бред, который нес нищий попрошайка по имени Рауль. И ее терпение иссякло.

— Надо только не сбиться с курса, — поделился с ней клошар, пристально изучая очередную трещину в стене.

Анаис перешла к решительным действиям. Достала из пластиковой сумки картонный пакет с вином, купленный по дороге. Глаза Рауля мгновенно загорелись жадным огнем. Схватив пакет, он быстро отвинтил пробку и в два глотка осушил его.

— Так что насчет Филиппа Дюрюи?

Нищий вытер рот рукавом и громко рыгнул. Его красная рожа наводила на мысли о дохлом животном, запутавшемся в колючей проволоке. Щетина на подбородке, волосы, брови стояли торчком, словно стальные прутья, воткнутые в окровавленную плоть.

— Фифи-то? Фифи я знаю! Он всегда говорит, что сердце у него работает в режиме сто двадцать, а мозг — в режиме восемь и шесть.

Анаис поняла, о чем он. 120 ударов в минуту — в таком ритме исполняется музыка техно. А 8,6 градуса — это крепость пива «Бавария». «Пива чемпионов» — панков, рокеров и прочих маргиналов. Рауль говорил о Фифи в настоящем времени. Следовательно, не знал о смерти парня.

— Если честно, он псих. Натуральный псих.

— Я думала, вы с ним друзья.

— Дружба не мешает объективности оценок.

Анаис чуть не расхохоталась. Меж тем доморощенный философ продолжал:

— Фифи — он такой. У него семь пятниц на неделе. То сидит на герыче, то уходит в глухую завязку. То слушает металл, то тащится от техно. Сегодня он гот, а завтра, глянь, — уже панк…

Анаис попыталась представить себе образ жизни погибшего мальчишки. Бродяжничество, наркотики, драки. Героиновое блаженство, глюки от экстази, ночи под забором, пробуждение в неизвестных местах. Без понятия, как он сюда попал и что делал накануне. И так день за днем. А в глубине души — вечная надежда, что не сегодня завтра он соскочит с иглы.

Рауль пустился в рассуждения о музыкальных пристрастиях Дюрюи:

— Я ему говорю: музыка твоя — это все говно. Они же ничего своего не придумывают, только копируют. Мэрилин Мэнсон — это Элис Купер. Техно — тот же Крафтверк. А «Ар-энд-Би»…


— Айзек Хейз.

— Точно! Тырят чужие песни и выдают за свои!

— А на что Фифи жил?

— На то, что подадут. Как и я.

— В Бордо?

— И в Бордо, и в других местах. Слышь, а у тебя еще выпить нету?

Анаис достала из сумки вторую картонку. Рауль высосал ее за долю секунды. На сей раз он не рыгал, но Анаис испугалась, как бы он не напрудил в штаны. На нем было пальто из ломаной саржи, но до того замызганное, что рисунок ткани уже не просматривался. Штаны от спортивного костюма от грязи стояли колом. Из-под стертых до корда сандалий выглядывали черные голые ноги. Анаис старалась не дышать носом, хотя на всякий случай смазала ноздри пахучей мазью «Vicks Vaporub».

Рауль размахнулся и запустил опустевшим пакетом в стену камеры. Анаис поняла, что надо ковать железо, пока горячо.

— Пару дней назад Фифи говорил тебе про ангела…

Рауль забился в угол, сел на пол и, дергая плечами, принялся чесать спину — точь-в-точь животное.

— Ха, ангел! — хмыкнул он. — Мужик пообещал дать ему ангельской пыли.

Убийца. Наконец-то разговор подошел к сути дела.

Анаис наклонилась к Раулю и, отчетливо произнося каждый слог, спросила:

— Он хорошо его знал?

— He-а. Только познакомились.

— Что именно он тебе о нем рассказал?

— Что тот отправит его на небеса. И почему-то все время болтал про какого-то святого Юлиана…

— Святого Юлиана Странноприимца?

— Ага, про него самого.

— А почему?

На Рауля снизошло озарение.

— Фифи в школе мало учился, но эту легенду он хорошо запомнил. Один принц по ошибке убил своих родителей. Убежал из дому и стал на реке перевозчиком. И вот однажды приходит к нему прокаженный и просит перевезти через реку. Юлиан его принял, накормил и согрел своим телом. И тогда прокаженный взял его с собой на небеса. Потому что это был Иисус Христос. Так вот, Фифи болтал, что этот ангел и к нему пришел. И что он отправит его прямиком на седьмое небо…

— Почему он вспомнил именно эту легенду?

— Потому что его ангел тоже был прокаженный.

— Прокаженный?

— Ну, у мужика вся рожа была замотана тряпками.

Анаис попыталась воочию представить себе, как все это происходило. Человек с закутанным лицом знакомится с Филиппом Дюрюи. Предлагает ему небывалый кайф. Парень начинает размышлять над личностью доброхота, и его воображение подсказывает ему разные версии, в том числе совершенно фантастические. Любопытно, попала ли их беседа хоть на одну из камер наблюдения?

— Когда ты виделся с Фифи в последний раз, что точно он тебе сказал?

— Что вечером у него встреча с прокаженным. И что они вместе переправятся через реку. Хрень полная.

— А где они должны были встретиться?

— Не знаю.

— А ты где с ним виделся?

— На набережной. В районе Сталинградской площади. Фифи чуть из штанов не выпрыгивал, до того ему не терпелось бежать к этому типу.

— В котором часу это было?

— Не помню. Ближе к вечеру.

Анаис не собиралась упускать ни одной детали:

— У Фифи есть собака?