Парящая для дракона
Часть 8 из 78 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Сильви. Силь.
– А? – Она по-прежнему копается в сумке.
– Давай дома об этом поговорим, хорошо?
– А не о чем тут говорить! – Выпалив, сестра вылетает из флайса, едва он садится на парковке. Она бежит по дорожке и скрывается за дверями верхней парковки раньше, чем я успеваю сказать «ик» и выйти из машины.
– Удачного дня, ферна, – желает водитель.
– И вам. – Я улыбаюсь.
Все-таки запахиваю полы пальто (когда такое яркое солнце, холода просто зверские) и тоже бегу по дорожкам к входу.
Хайрмаргский государственный университет занимает пять кварталов. Это несколько монументальных высоток, соединенных между собой основным зданием в форме пирамиды. Этаж, где расположена парковка, – административный, здесь сидит бухгалтерия, маркетологи и все остальные, кто отвечает за благополучие и статус университета. Ректор, разумеется, тоже обитает здесь.
Стеклянные грани здания отражают свет, поэтому, даже несмотря на наличие солнцезащитных очков, мне хочется зажмуриться. Я влетаю в холл, окутывающий меня теплом после колючего зимнего дня, прикладываю студенческий пропуск к турникету, здороваюсь с охранником.
Сканирующая капсула пропускает меня внутрь, и перед глазами возникает металлический дракон, вонзающий когти в книгу. Эту символику придумал основатель университета два века назад. По его мнению, это должно было отображать стремление к знаниям, но как по мне, вышел перебор с пафосом. Во-первых, драконы в нашем университете не учатся: у иртханов свои учебные заведения, а во-вторых, книги – настоящие, напечатанные, – у нас на вес золота, и вместо восхищения у меня желание дать дракону поджопник.
Не только у меня.
Когда я сказала об этом Рин, она смеялась до икоты и чуть не подавилась кофе.
Тем не менее у дракона голографическая чешуя и подсветка, поэтому глаза у него сейчас горят ледяным пламенем. Мощным, яростным, растекающимся от его морды в воздух. Не удержавшись, показываю ему язык (представляя на его месте Ландерстерга) и шагаю к лифтам.
Как раз в тот момент, когда меня перехватывают за локоть.
– Лаура! Надо поговорить.
О нет. Нет-нет-нет.
Оборачиваюсь: передо мной Мистхард во всей красе. Мой бывший парень, с которым я встречалась целых два года и которого застукала лапающим второкурсницу с экономического факультета. Это случилось пару месяцев назад, и за это время я почти смирилась с тем, что мы с ним больше не пара и что в новый год пойдем порознь. Все это время он держался от меня подальше, что просто, учитывая, что мы разных факультетах.
Да, он тоже выпускник, но на экономическом. Вот пусть и дальше… экономит.
– Некогда, – отвечаю я.
– Лори, пожалуйста.
– Не пожалуйста.
Я сбрасываю его руку и иду к лифтам. С идеально прямой спиной, стараясь не думать о том, как он встречал меня в холле у капсулы безопасности, а потом провожал до аудитории. О том, как в прошлом году мы пили веоланское, встречая новый год, а потом в центре забрасывали друг друга снежками и катались с горок. Я бы, если честно, с радостью стерла все это из памяти, и ведь мне почти удалось. Точнее, почти удавалось. До настоящей минуты.
– Лори, я был наблом. Правда.
– Правда, – подтверждаю я не останавливаясь.
Учитывая, что быстро ходить в узкой юбке не представляется возможным, Мисту не приходится особо напрягаться, чтобы идти рядом. Поскольку я на него не смотрю, он забегает вперед и смотрит мне в глаза.
– Лаура, ну мы же взрослые люди, правда?
Вот теперь я останавливаюсь.
– Да. Совершенно точно. И как взрослая женщина я говорю тебе – уйди с дороги.
– Лори, я ошибся. Мы все ошибаемся.
– С кем не бывает. – Я пытаюсь его обойти, но он не позволяет.
Волосы у него зачесаны назад, уложены по последней моде. Что касается моды, в этом Мистхард всегда был впереди планеты всей, и все в университете за ним повторяли. Девчонки на него западали с первого взгляда: красавчик, как с Вайшеррских холмов[3] сошел, только в кино сниматься. Высокие скулы, точеная линия губ, модный прикид. Мне он всегда казался безумно стильным, но сейчас, глядя на него, я почему-то вспомнила драконью резкость черт Ландерстерга.
С какой радости я вообще их сравниваю?!
Мист воспринимает паузу по-своему и вскидывает руки вверх.
– Лори, я ошибался, – быстро говорит он. – Я действительно ошибся, но когда мы с тобой расстались, я понял, что не хочу и не могу без тебя жить.
– Ты это понял до или после того, как моего отца выбрали? – интересуюсь я, глядя ему в глаза.
Какое-то время он пытается переварить услышанное, а потом выдает:
– Ну ты и ларрка, Хэдфенгер!
– Рада, что мы сразу это прояснили, – сообщаю с милой улыбкой. – Дай пройти.
– Что, теперь я для тебя слишком мелкая сошка? – почти шипит он.
– Угадал.
Уже беспрепятственно его обхожу и наконец-то останавливаюсь у лифтов. Здесь десять капсул, но они все время набиваются битком. Сейчас время первой пары (и только что закончилась нулевая), поэтому меня буквально впечатывает в стеклянную стену. По желанию стены матируются – нужно только нажать кнопку на панели, но никто из собравшихся высоты не боится, поэтому мы спускаемся в прозрачной капсуле.
Нужная мне аудитория, где будет проходить консультация перед зачетом, уже заполнена однокурсниками.
– Всем привет! – говорю я и ищу взглядом Рин.
Она вскакивает.
– Подруга!
Под ответные приветствия поднимаюсь на пятый ряд и бросаю сумку на кресло. Только сейчас поняла, что забыла снять пальто.
– Лал? – Рин смотрит на меня. – Что-то случилось?
Случилось. Но про Ландерстерга я пока не готова говорить даже с Рин.
– С Мистом столкнулась в холле.
– Что было нужно этому наблу? – деловито интересуется подруга.
Вот за что я люблю Ринни, так это за то, что она называет вещи и людей своими именами.
– Помириться хотел.
– А. Ну ты как?
– Я… – Я хочу ответить и не успеваю, потому что к нам подходят однокурсники, чтобы поздравить меня с назначением моего отца, а еще потому, что понимаю: по поводу бывшего парня не испытываю никаких чувств. На самом деле я дико боялась праздников, потому что представляла, как меня может накрыть, а сейчас думаю об этом совершенно спокойно.
О том, что Мистхард с его лапами на заднице второкурсницы остался в прошлом.
В аудиторию врывается звонок, и входит преподаватель, это заставляет народ отхлынуть от нашего ряда. Поскрипывают аэростулья, слышны звуки выкладываемых на столы планшетов. На меня еще оборачиваются, поднимают вверх большие пальцы, и я улыбаюсь. Как будто это мне предстоит войти в правление Хайрмарга, но с этим уже ничего нельзя поделать. А вот с тем, что случится завтра, еще можно.
– Мм? – переспрашивает Ринни, теперь уже шепотом.
В отличие от меня у нее угольно-черные прямые волосы, а кожа еще светлее моей. Раскосые темные глаза придают ее лицу привлекательную экзотичность. Ринни об этом знает и прекрасно этим пользуется.
– Все в порядке, – говорю я.
– Точно?
– Точно.
– Ну и ладно. – Она достает из сумочки леденцы, один сует мне, другой в рот. Шуршит обертка.
Преподаватель смотрит на нас, но Ринни делает вид, что увлечена тем, что он говорит, указывая на голограмму. Мне надо бы сосредоточиться по поводу предстоящего зачета, но я не могу, у меня в голове опять один Ландерстерг, чтоб его драконы сожрали! Нет, ну почему нельзя было сделать все по-человечески?
В смысле по-драконовски…
В смысле…
Тьфу!
– А я вот. – Ринни скользит ладонью по столу, демонстрируя мне кольцо.
У меня округляются глаза в тот самый момент, когда невысокий худосочный ферн Баргман, наш преподаватель по теории вероятностей, повышает голос:
– Ринара Рибельгар!
– Да?
– Вы соизволили прийти ко мне на консультацию, я безумно польщен. И буду польщен еще больше, если вы перестанете отвлекать ферну Хэдфенгер и остальных своими, вне всякого сомнения, важными новостями до окончания консультации.
– Фа, – отвечает Ринни.
То есть она отвечает «да», но из-за леденца это звучит как «фа», и следом раздается хруст. Девчонки на первом ряду хихикают, и по аудитории проносятся смешки. Ферн Баргман открыл было рот, потом закрыл и снова повернулся к голограмме.
– Так вот, если вы хотите сдать мне зачет, – это звучит почти угрожающе, и смешки сразу стихают, – вам придется…
– Принести жертву богам теории вероятностей. – Ринара произносит это еле слышно, но я все равно улыбаюсь. – Скажи, с тобой сейчас клево дружить?
– А? – Она по-прежнему копается в сумке.
– Давай дома об этом поговорим, хорошо?
– А не о чем тут говорить! – Выпалив, сестра вылетает из флайса, едва он садится на парковке. Она бежит по дорожке и скрывается за дверями верхней парковки раньше, чем я успеваю сказать «ик» и выйти из машины.
– Удачного дня, ферна, – желает водитель.
– И вам. – Я улыбаюсь.
Все-таки запахиваю полы пальто (когда такое яркое солнце, холода просто зверские) и тоже бегу по дорожкам к входу.
Хайрмаргский государственный университет занимает пять кварталов. Это несколько монументальных высоток, соединенных между собой основным зданием в форме пирамиды. Этаж, где расположена парковка, – административный, здесь сидит бухгалтерия, маркетологи и все остальные, кто отвечает за благополучие и статус университета. Ректор, разумеется, тоже обитает здесь.
Стеклянные грани здания отражают свет, поэтому, даже несмотря на наличие солнцезащитных очков, мне хочется зажмуриться. Я влетаю в холл, окутывающий меня теплом после колючего зимнего дня, прикладываю студенческий пропуск к турникету, здороваюсь с охранником.
Сканирующая капсула пропускает меня внутрь, и перед глазами возникает металлический дракон, вонзающий когти в книгу. Эту символику придумал основатель университета два века назад. По его мнению, это должно было отображать стремление к знаниям, но как по мне, вышел перебор с пафосом. Во-первых, драконы в нашем университете не учатся: у иртханов свои учебные заведения, а во-вторых, книги – настоящие, напечатанные, – у нас на вес золота, и вместо восхищения у меня желание дать дракону поджопник.
Не только у меня.
Когда я сказала об этом Рин, она смеялась до икоты и чуть не подавилась кофе.
Тем не менее у дракона голографическая чешуя и подсветка, поэтому глаза у него сейчас горят ледяным пламенем. Мощным, яростным, растекающимся от его морды в воздух. Не удержавшись, показываю ему язык (представляя на его месте Ландерстерга) и шагаю к лифтам.
Как раз в тот момент, когда меня перехватывают за локоть.
– Лаура! Надо поговорить.
О нет. Нет-нет-нет.
Оборачиваюсь: передо мной Мистхард во всей красе. Мой бывший парень, с которым я встречалась целых два года и которого застукала лапающим второкурсницу с экономического факультета. Это случилось пару месяцев назад, и за это время я почти смирилась с тем, что мы с ним больше не пара и что в новый год пойдем порознь. Все это время он держался от меня подальше, что просто, учитывая, что мы разных факультетах.
Да, он тоже выпускник, но на экономическом. Вот пусть и дальше… экономит.
– Некогда, – отвечаю я.
– Лори, пожалуйста.
– Не пожалуйста.
Я сбрасываю его руку и иду к лифтам. С идеально прямой спиной, стараясь не думать о том, как он встречал меня в холле у капсулы безопасности, а потом провожал до аудитории. О том, как в прошлом году мы пили веоланское, встречая новый год, а потом в центре забрасывали друг друга снежками и катались с горок. Я бы, если честно, с радостью стерла все это из памяти, и ведь мне почти удалось. Точнее, почти удавалось. До настоящей минуты.
– Лори, я был наблом. Правда.
– Правда, – подтверждаю я не останавливаясь.
Учитывая, что быстро ходить в узкой юбке не представляется возможным, Мисту не приходится особо напрягаться, чтобы идти рядом. Поскольку я на него не смотрю, он забегает вперед и смотрит мне в глаза.
– Лаура, ну мы же взрослые люди, правда?
Вот теперь я останавливаюсь.
– Да. Совершенно точно. И как взрослая женщина я говорю тебе – уйди с дороги.
– Лори, я ошибся. Мы все ошибаемся.
– С кем не бывает. – Я пытаюсь его обойти, но он не позволяет.
Волосы у него зачесаны назад, уложены по последней моде. Что касается моды, в этом Мистхард всегда был впереди планеты всей, и все в университете за ним повторяли. Девчонки на него западали с первого взгляда: красавчик, как с Вайшеррских холмов[3] сошел, только в кино сниматься. Высокие скулы, точеная линия губ, модный прикид. Мне он всегда казался безумно стильным, но сейчас, глядя на него, я почему-то вспомнила драконью резкость черт Ландерстерга.
С какой радости я вообще их сравниваю?!
Мист воспринимает паузу по-своему и вскидывает руки вверх.
– Лори, я ошибался, – быстро говорит он. – Я действительно ошибся, но когда мы с тобой расстались, я понял, что не хочу и не могу без тебя жить.
– Ты это понял до или после того, как моего отца выбрали? – интересуюсь я, глядя ему в глаза.
Какое-то время он пытается переварить услышанное, а потом выдает:
– Ну ты и ларрка, Хэдфенгер!
– Рада, что мы сразу это прояснили, – сообщаю с милой улыбкой. – Дай пройти.
– Что, теперь я для тебя слишком мелкая сошка? – почти шипит он.
– Угадал.
Уже беспрепятственно его обхожу и наконец-то останавливаюсь у лифтов. Здесь десять капсул, но они все время набиваются битком. Сейчас время первой пары (и только что закончилась нулевая), поэтому меня буквально впечатывает в стеклянную стену. По желанию стены матируются – нужно только нажать кнопку на панели, но никто из собравшихся высоты не боится, поэтому мы спускаемся в прозрачной капсуле.
Нужная мне аудитория, где будет проходить консультация перед зачетом, уже заполнена однокурсниками.
– Всем привет! – говорю я и ищу взглядом Рин.
Она вскакивает.
– Подруга!
Под ответные приветствия поднимаюсь на пятый ряд и бросаю сумку на кресло. Только сейчас поняла, что забыла снять пальто.
– Лал? – Рин смотрит на меня. – Что-то случилось?
Случилось. Но про Ландерстерга я пока не готова говорить даже с Рин.
– С Мистом столкнулась в холле.
– Что было нужно этому наблу? – деловито интересуется подруга.
Вот за что я люблю Ринни, так это за то, что она называет вещи и людей своими именами.
– Помириться хотел.
– А. Ну ты как?
– Я… – Я хочу ответить и не успеваю, потому что к нам подходят однокурсники, чтобы поздравить меня с назначением моего отца, а еще потому, что понимаю: по поводу бывшего парня не испытываю никаких чувств. На самом деле я дико боялась праздников, потому что представляла, как меня может накрыть, а сейчас думаю об этом совершенно спокойно.
О том, что Мистхард с его лапами на заднице второкурсницы остался в прошлом.
В аудиторию врывается звонок, и входит преподаватель, это заставляет народ отхлынуть от нашего ряда. Поскрипывают аэростулья, слышны звуки выкладываемых на столы планшетов. На меня еще оборачиваются, поднимают вверх большие пальцы, и я улыбаюсь. Как будто это мне предстоит войти в правление Хайрмарга, но с этим уже ничего нельзя поделать. А вот с тем, что случится завтра, еще можно.
– Мм? – переспрашивает Ринни, теперь уже шепотом.
В отличие от меня у нее угольно-черные прямые волосы, а кожа еще светлее моей. Раскосые темные глаза придают ее лицу привлекательную экзотичность. Ринни об этом знает и прекрасно этим пользуется.
– Все в порядке, – говорю я.
– Точно?
– Точно.
– Ну и ладно. – Она достает из сумочки леденцы, один сует мне, другой в рот. Шуршит обертка.
Преподаватель смотрит на нас, но Ринни делает вид, что увлечена тем, что он говорит, указывая на голограмму. Мне надо бы сосредоточиться по поводу предстоящего зачета, но я не могу, у меня в голове опять один Ландерстерг, чтоб его драконы сожрали! Нет, ну почему нельзя было сделать все по-человечески?
В смысле по-драконовски…
В смысле…
Тьфу!
– А я вот. – Ринни скользит ладонью по столу, демонстрируя мне кольцо.
У меня округляются глаза в тот самый момент, когда невысокий худосочный ферн Баргман, наш преподаватель по теории вероятностей, повышает голос:
– Ринара Рибельгар!
– Да?
– Вы соизволили прийти ко мне на консультацию, я безумно польщен. И буду польщен еще больше, если вы перестанете отвлекать ферну Хэдфенгер и остальных своими, вне всякого сомнения, важными новостями до окончания консультации.
– Фа, – отвечает Ринни.
То есть она отвечает «да», но из-за леденца это звучит как «фа», и следом раздается хруст. Девчонки на первом ряду хихикают, и по аудитории проносятся смешки. Ферн Баргман открыл было рот, потом закрыл и снова повернулся к голограмме.
– Так вот, если вы хотите сдать мне зачет, – это звучит почти угрожающе, и смешки сразу стихают, – вам придется…
– Принести жертву богам теории вероятностей. – Ринара произносит это еле слышно, но я все равно улыбаюсь. – Скажи, с тобой сейчас клево дружить?