Парящая для дракона
Часть 25 из 78 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
То, что я лечу с ним, до меня окончательно дошло уже в воздухе. Правда, все эти мысли были смазанными, как и то, что творилось вокруг. Магистраль для нас очистили настолько, что мы летели на максимально допустимой скорости, и рассмотреть что-либо за окном не представлялось возможным. Впрочем, я и не пыталась, только слушала, как он отдает короткие распоряжения и как из динамика постоянно доносятся новые сведения из Ниргстенграффа.
Телепорт мы прошли так быстро, что я не успела задать ни одного вопроса, а вышли… прямо в пустоши.
Глава 12
Я не успела удивиться. Вдохнуть и то не успела, когда над ледяной пустошью, взрезанной потревоженной цепью гор, разнесся душераздирающий крик. Этот крик ударил в меня так сильно, что я едва удержалась на ногах, и то исключительно благодаря тому, что рядом был Ландерстерг: он подхватил меня под руку.
– Все в порядке. – Я опередила его, не позволив задать вопрос.
И тут же отняла руку, давая понять, что вполне способна стоять самостоятельно. К нам уже приблизился правящий Ниргстенграффа, а за ним мергхандары. Военных здесь было столько, сколько я не видела никогда, но и… драконов здесь было столько, сколько я никогда не видела. Они кружили в воздухе, создавая этот безумный плач, и от него то становилось нечем дышать, то леденели руки и ноги.
– Ферн Ландерстерг, пострадали шесть гнезд. Под завалами три драконицы с детенышами, но самые серьезные опасения по поводу новой кладки… если не ошибаюсь…
Ошибается он или нет, правящий Ниргстенграффа так и не узнал, потому что Ландерстерг шагнул к завалам, и я последовала за ним. Рычание пытающихся разбросать камни и тонны снега драконов было надрывным, от пламени, которое они выдыхали, завалы превращались в жуткую непробиваемую толщу льда.
– Назад, Лаура.
Отрывистый приказ прозвучал, когда мы приблизились к оцеплению перед завалами, и я наткнулась на шлагбаум руки одного из сопровождающих. А Ландерстерг шагнул за кордон. Туда, где в бессильном отчаянии бились пытающиеся спасти своих дракониц и детенышей звери.
Мне оставалось только смотреть.
Как разворачиваются драконы, встречая вторгшегося на их территорию чужака. Как шипованные хвосты вспарывают снег, как из ноздрей вырываются струйки пара. И как в следующее мгновение они отступают, подчиняясь короткому приказу:
– Назад.
Один за одним.
– Вверх.
Как звери друг за другом взмывают в воздух.
В лицо ударил холодный порыв воздуха, поднятый крыльями, колючие снежинки обожгли щеки, и я прикрыла глаза рукой. Казалось, лишь на миг, потому что уже в следующую минуту, когда ее отняла… Я им не поверила. Окутавшее Ландерстерга пламя струилось над ним, вокруг, текло с его пальцев и впитывалось в землю. Монолиты льда, камней и снега шли трещинами, крошились, чтобы в одно мгновение взмыть ввысь и рассыпаться искрящейся крошкой.
Кольцо ледяного пламени полыхнуло над нами и разошлось ударной волной высоко над нашими головами. Когда оно рассеялось, я увидела кладки. И пикирующих к ним драконов.
– Целы! – выдохнул кто-то. – Невероятно! Они целы.
Несколько гнезд, устроенных в скалах, действительно не пострадали, и драконы буквально падали на снег, бросаясь к огромным, бережно уложенным в выемках из камня и льда яйцам. Еще две драконицы, оставшиеся в пещерах с детенышами, сейчас выглядывали наружу, рыча от напряжения.
А последняя… Последняя у самой разрушенной скалы не шевелилась. Возможно, именно поэтому я совсем не удивилась, когда Ландерстерг скомандовал:
– Сюда.
Мергхандары и правящий бросились к нему, и я, поняв, что про меня забыли, последовала их примеру. Как раз в тот момент, когда прямо на их пути в снег рухнул огромный дракон, иссиня-белый, с расправленными крыльями. Ландерстерг вскинул руку, и все остановились, словно перед ними выросла стена. Меня дернуло назад, я даже не сразу поняла, что кто-то из военных просто перехватил меня за талию.
Дракон рычал, колотил хвостом, не подпуская к своей паре. Оглядывался на гнездо, срывался на крик и снова шипел, вспарывая когтями землю. Я сглотнула, когда Ландерстерг остановился в двух шагах от него, и второй раз, когда он протянул к нему руку.
Тишина над пустошью воцарилась такая, что, кажется, я слышала, как бьется мое сердце. Или как бьется сердце того, кто меня держал. Дымка пламени, окутывающая Ландерстерга, почти растаяла, но сейчас снова набирала силу. Его мощь чувствовалась на физическом уровне: все волоски встали дыбом, и отнюдь не от холода.
Зверь зарычал, а потом тяжело выдохнул, сложил крылья и замер.
Я смотрела, как Ландерстерг идет мимо, как обходит его; поклясться могу, он ни слова не сказал, но дракон позволил ему пройти.
– Здесь нужна помощь.
Меня отпустили, мергхандары бросились к неподвижно лежащей драконице. Даже не будучи ветеринаром, можно было сказать, что она уже не поднимется, и я подавила порыв отвернуться. Просто шла, отмечая неестественный излом ее хребта и расправленные крылья, которыми она прикрыла детеныша.
– Вы хотели помогать? Помогайте.
Пока снег, подчиняясь силе ледяной магии, приподнимался, мергхандары вытащили драконенка. Совсем крохотного, видимо, он недавно родился, потому что чешуйки у него были совсем мягкие, как пластиковые пластиночки. На Ландерстерга (хотя преимущественно на меня) они смотрели странно, но ни слова не сказали. Особенно когда перепуганного малыша подтолкнули ко мне, и я обхватила его руками. Насколько хватило рук: он уже был с меня ростом и отчаянно пищал, пытаясь подобраться к матери. Коготки у него тоже были тоненькие и хрупкие, и я придержала его лапу, когда один сломался об лед.
Я взглянула на его отца: зверь смотрел равнодушно и холодно, как будто не узнавал. Некоторое время Ландерстерг еще отдавал короткие распоряжения, среди которых я уловила приказ оставить оцепление до того момента, когда волнения улягутся, а я не могла отвести глаз от дракона. В ледяных провалах под веками застыла страшная пустота и боль, и я словно загипнотизированная падала в нее.
Падала, падала, падала…
Пока Ландерстерг не вздернул меня на ноги.
– Мы здесь закончили. Его, – это уже относилось к мергхандарам из сопровождения, он кивнул на драконенка, – забираем с собой.
– Как с собой? – переспросила я. – У него же отец.
– Он не будет жить, Лаура. Его пара погибла. А детеныш не выживет сам.
– Но…
Я прикусила язык. Пара для дракона – это дыхание, свет, жизнь и чувство бесконечного, безграничного единства. Это проходят в школе, равно как и то, что когда пара дракона умирает или погибает, второй зверь угасает в течение нескольких недель, в редких случаях – месяцев. Он перестает заботиться о потомстве, уходит далеко в пустошь и там умирает в одиночестве. Другие драконы могут принять чужого детеныша, а могут и не принять.
Ландерстерг решил не рисковать.
Наверное.
– У драконов же ментальная связь, – сказала я. – Они чувствуют боль друг друга на расстоянии. Тогда почему они не принимают оставшихся без родителей детей?
– Потому что они звери. Это животный мир.
Мы шагнули в кольцо телепорта, и я, кажется, впервые за все это время глубоко вздохнула. Впрочем, надолго мне вздоха не хватило: мы полетели в город на место разрушений, и бо́льшую часть времени я помогала волонтерам – вбивала данные в картотеку, носила кофе и горячие закуски пострадавшим, а о времени вспомнила, только когда Ландерстерг заглянул и сказал, что мы возвращаемся.
Я обнялась на прощание с девушкой, которая возглавляла лагерь волонтеров, и на автопилоте направилась к флайсу. В телефоне обнаружились пропущенные звонки от тренера, от Сильви, от Ингрид, от отца, от Даргела и даже от Рин. В другое время я бы перезвонила всем (особенно тренеру, с которым договорилась об интенсивной индивидуальной тренировке по воздушной гимнастике), но сейчас только прижалась щекой к прохладному стеклу флайса и смотрела, как мы поднимаемся в воздух.
Я настолько устала, что даже не сразу почувствовала на себе пристальный взгляд Ландерстерга и не сразу поняла, что шорох за моей спиной – это звук поднимающейся перегородки, отделившей нас от водителя и охраны.
– Вы можете плакать, Лаура.
Это прозвучало неожиданно.
– Я не хочу.
– А чего вы хотите?
– Не знаю, – честно призналась я.
Еще гораздо более неожиданным оказалось то, что Ландерстерг пересел ко мне. И на удивление мягко обнял.
Вырываться мне тоже не хочется. Поэтому я так и сижу в его объятиях. Не сказать, чтобы они были слишком уж ледяные.
– Это правда? – спрашиваю я. – Правда, что ничего нельзя сделать?
– Вы про пару?
Кажется, у него в талантах еще и чтение мыслей.
– Да.
– К сожалению, правда. В Аронгаре считается милосердным добить дракона, если он потерял свою драконицу.
– Какое же это милосердие, – хмыкаю я.
И замолкаю.
Хотя идея поговорить про Аронгару мне кажется правильной. У них там все по-другому, и, может быть, у меня получится отвлечься.
– Почему вы отказались отключать щиты?
– Мне кажется, я уже объяснил свою позицию. Люди и драконы не должны жить вместе.
– Но в древности было так.
– В древности не было возможности поставить щит. Дозорные не спали ночами.
– А сейчас спят?
Я смотрю на него в отражении и вижу, что уголки губ Ландерстерга все-таки приподнимаются.
– Нет.
– Тогда в чем разница?
– В том, что Аронгара в состоянии полной боевой готовности каждую минуту. Каждый день. Так быть не должно.
– Что будет с драконенком? – интересуюсь я.
Полностью переключиться все-таки не удалось.
Телепорт мы прошли так быстро, что я не успела задать ни одного вопроса, а вышли… прямо в пустоши.
Глава 12
Я не успела удивиться. Вдохнуть и то не успела, когда над ледяной пустошью, взрезанной потревоженной цепью гор, разнесся душераздирающий крик. Этот крик ударил в меня так сильно, что я едва удержалась на ногах, и то исключительно благодаря тому, что рядом был Ландерстерг: он подхватил меня под руку.
– Все в порядке. – Я опередила его, не позволив задать вопрос.
И тут же отняла руку, давая понять, что вполне способна стоять самостоятельно. К нам уже приблизился правящий Ниргстенграффа, а за ним мергхандары. Военных здесь было столько, сколько я не видела никогда, но и… драконов здесь было столько, сколько я никогда не видела. Они кружили в воздухе, создавая этот безумный плач, и от него то становилось нечем дышать, то леденели руки и ноги.
– Ферн Ландерстерг, пострадали шесть гнезд. Под завалами три драконицы с детенышами, но самые серьезные опасения по поводу новой кладки… если не ошибаюсь…
Ошибается он или нет, правящий Ниргстенграффа так и не узнал, потому что Ландерстерг шагнул к завалам, и я последовала за ним. Рычание пытающихся разбросать камни и тонны снега драконов было надрывным, от пламени, которое они выдыхали, завалы превращались в жуткую непробиваемую толщу льда.
– Назад, Лаура.
Отрывистый приказ прозвучал, когда мы приблизились к оцеплению перед завалами, и я наткнулась на шлагбаум руки одного из сопровождающих. А Ландерстерг шагнул за кордон. Туда, где в бессильном отчаянии бились пытающиеся спасти своих дракониц и детенышей звери.
Мне оставалось только смотреть.
Как разворачиваются драконы, встречая вторгшегося на их территорию чужака. Как шипованные хвосты вспарывают снег, как из ноздрей вырываются струйки пара. И как в следующее мгновение они отступают, подчиняясь короткому приказу:
– Назад.
Один за одним.
– Вверх.
Как звери друг за другом взмывают в воздух.
В лицо ударил холодный порыв воздуха, поднятый крыльями, колючие снежинки обожгли щеки, и я прикрыла глаза рукой. Казалось, лишь на миг, потому что уже в следующую минуту, когда ее отняла… Я им не поверила. Окутавшее Ландерстерга пламя струилось над ним, вокруг, текло с его пальцев и впитывалось в землю. Монолиты льда, камней и снега шли трещинами, крошились, чтобы в одно мгновение взмыть ввысь и рассыпаться искрящейся крошкой.
Кольцо ледяного пламени полыхнуло над нами и разошлось ударной волной высоко над нашими головами. Когда оно рассеялось, я увидела кладки. И пикирующих к ним драконов.
– Целы! – выдохнул кто-то. – Невероятно! Они целы.
Несколько гнезд, устроенных в скалах, действительно не пострадали, и драконы буквально падали на снег, бросаясь к огромным, бережно уложенным в выемках из камня и льда яйцам. Еще две драконицы, оставшиеся в пещерах с детенышами, сейчас выглядывали наружу, рыча от напряжения.
А последняя… Последняя у самой разрушенной скалы не шевелилась. Возможно, именно поэтому я совсем не удивилась, когда Ландерстерг скомандовал:
– Сюда.
Мергхандары и правящий бросились к нему, и я, поняв, что про меня забыли, последовала их примеру. Как раз в тот момент, когда прямо на их пути в снег рухнул огромный дракон, иссиня-белый, с расправленными крыльями. Ландерстерг вскинул руку, и все остановились, словно перед ними выросла стена. Меня дернуло назад, я даже не сразу поняла, что кто-то из военных просто перехватил меня за талию.
Дракон рычал, колотил хвостом, не подпуская к своей паре. Оглядывался на гнездо, срывался на крик и снова шипел, вспарывая когтями землю. Я сглотнула, когда Ландерстерг остановился в двух шагах от него, и второй раз, когда он протянул к нему руку.
Тишина над пустошью воцарилась такая, что, кажется, я слышала, как бьется мое сердце. Или как бьется сердце того, кто меня держал. Дымка пламени, окутывающая Ландерстерга, почти растаяла, но сейчас снова набирала силу. Его мощь чувствовалась на физическом уровне: все волоски встали дыбом, и отнюдь не от холода.
Зверь зарычал, а потом тяжело выдохнул, сложил крылья и замер.
Я смотрела, как Ландерстерг идет мимо, как обходит его; поклясться могу, он ни слова не сказал, но дракон позволил ему пройти.
– Здесь нужна помощь.
Меня отпустили, мергхандары бросились к неподвижно лежащей драконице. Даже не будучи ветеринаром, можно было сказать, что она уже не поднимется, и я подавила порыв отвернуться. Просто шла, отмечая неестественный излом ее хребта и расправленные крылья, которыми она прикрыла детеныша.
– Вы хотели помогать? Помогайте.
Пока снег, подчиняясь силе ледяной магии, приподнимался, мергхандары вытащили драконенка. Совсем крохотного, видимо, он недавно родился, потому что чешуйки у него были совсем мягкие, как пластиковые пластиночки. На Ландерстерга (хотя преимущественно на меня) они смотрели странно, но ни слова не сказали. Особенно когда перепуганного малыша подтолкнули ко мне, и я обхватила его руками. Насколько хватило рук: он уже был с меня ростом и отчаянно пищал, пытаясь подобраться к матери. Коготки у него тоже были тоненькие и хрупкие, и я придержала его лапу, когда один сломался об лед.
Я взглянула на его отца: зверь смотрел равнодушно и холодно, как будто не узнавал. Некоторое время Ландерстерг еще отдавал короткие распоряжения, среди которых я уловила приказ оставить оцепление до того момента, когда волнения улягутся, а я не могла отвести глаз от дракона. В ледяных провалах под веками застыла страшная пустота и боль, и я словно загипнотизированная падала в нее.
Падала, падала, падала…
Пока Ландерстерг не вздернул меня на ноги.
– Мы здесь закончили. Его, – это уже относилось к мергхандарам из сопровождения, он кивнул на драконенка, – забираем с собой.
– Как с собой? – переспросила я. – У него же отец.
– Он не будет жить, Лаура. Его пара погибла. А детеныш не выживет сам.
– Но…
Я прикусила язык. Пара для дракона – это дыхание, свет, жизнь и чувство бесконечного, безграничного единства. Это проходят в школе, равно как и то, что когда пара дракона умирает или погибает, второй зверь угасает в течение нескольких недель, в редких случаях – месяцев. Он перестает заботиться о потомстве, уходит далеко в пустошь и там умирает в одиночестве. Другие драконы могут принять чужого детеныша, а могут и не принять.
Ландерстерг решил не рисковать.
Наверное.
– У драконов же ментальная связь, – сказала я. – Они чувствуют боль друг друга на расстоянии. Тогда почему они не принимают оставшихся без родителей детей?
– Потому что они звери. Это животный мир.
Мы шагнули в кольцо телепорта, и я, кажется, впервые за все это время глубоко вздохнула. Впрочем, надолго мне вздоха не хватило: мы полетели в город на место разрушений, и бо́льшую часть времени я помогала волонтерам – вбивала данные в картотеку, носила кофе и горячие закуски пострадавшим, а о времени вспомнила, только когда Ландерстерг заглянул и сказал, что мы возвращаемся.
Я обнялась на прощание с девушкой, которая возглавляла лагерь волонтеров, и на автопилоте направилась к флайсу. В телефоне обнаружились пропущенные звонки от тренера, от Сильви, от Ингрид, от отца, от Даргела и даже от Рин. В другое время я бы перезвонила всем (особенно тренеру, с которым договорилась об интенсивной индивидуальной тренировке по воздушной гимнастике), но сейчас только прижалась щекой к прохладному стеклу флайса и смотрела, как мы поднимаемся в воздух.
Я настолько устала, что даже не сразу почувствовала на себе пристальный взгляд Ландерстерга и не сразу поняла, что шорох за моей спиной – это звук поднимающейся перегородки, отделившей нас от водителя и охраны.
– Вы можете плакать, Лаура.
Это прозвучало неожиданно.
– Я не хочу.
– А чего вы хотите?
– Не знаю, – честно призналась я.
Еще гораздо более неожиданным оказалось то, что Ландерстерг пересел ко мне. И на удивление мягко обнял.
Вырываться мне тоже не хочется. Поэтому я так и сижу в его объятиях. Не сказать, чтобы они были слишком уж ледяные.
– Это правда? – спрашиваю я. – Правда, что ничего нельзя сделать?
– Вы про пару?
Кажется, у него в талантах еще и чтение мыслей.
– Да.
– К сожалению, правда. В Аронгаре считается милосердным добить дракона, если он потерял свою драконицу.
– Какое же это милосердие, – хмыкаю я.
И замолкаю.
Хотя идея поговорить про Аронгару мне кажется правильной. У них там все по-другому, и, может быть, у меня получится отвлечься.
– Почему вы отказались отключать щиты?
– Мне кажется, я уже объяснил свою позицию. Люди и драконы не должны жить вместе.
– Но в древности было так.
– В древности не было возможности поставить щит. Дозорные не спали ночами.
– А сейчас спят?
Я смотрю на него в отражении и вижу, что уголки губ Ландерстерга все-таки приподнимаются.
– Нет.
– Тогда в чем разница?
– В том, что Аронгара в состоянии полной боевой готовности каждую минуту. Каждый день. Так быть не должно.
– Что будет с драконенком? – интересуюсь я.
Полностью переключиться все-таки не удалось.