Парижские тайны
Часть 53 из 267 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— И что же?
— А то, что она будет навсегда потеряна для Родольфа. Не сомневаюсь, что иначе он рано или поздно изменил бы своей дружбе с господином д'Арвилем и ответил бы на любовь Клеманс; но Родольф возненавидит ее, узнав, что не он был предметом ее любви, а для мужчин это непростительное преступление. Наконец, под предлогом своей давней привязанности к господину д'Арвилю, он никогда больше не встретится с этой женщиной, которая недостойно обманула его близкого друга.
— Так, значит, ты хочешь предупредить мужа?
— Да, и сегодня же вечером, конечно, если ты не против. По словам Клеманс, у ее мужа имеются смутные подозрения, но точно он ничего не знает. Скоро полночь, мы уедем с бала, зайдем в первое попавшееся кафе, и ты напишешь господину д'Арвилю, что завтра в час дня его жена отправляется на любовное свидание на улицу Тампль, семнадцать. Он ревнив: он застанет Клеманс на месте преступления. Нетрудно догадаться, что последует за этим.
— Но это же подло, Сара, — холодно заметил джентльмен.
— И все же ты согласен со мной?
— Да... сегодня вечером господин д'Арвиль узнает обо всем... Но... кто-то прячется там, за этим деревом! — неожиданно заметил Том, понизив голос. — Мне почудился какой-то шорох.
— Надо взглянуть, — сказала Сара с беспокойством. Том встал, обошел зеленый массив и никого не увидел.
Родольф только чго вышел в маленькую дверку, о кото мы говорили.
— Я ошибся, — проговорил Том, возвращаясь, — там никого нет.
— Я так и думала...
— Послушай, Сара, я считаю, что эта женщина не так опасна для твоих планов; Родольф человек принципиальный и от своих принципов не отступится. Девушка, которую он отвез на ферму полтора месяца тому назад, переодевшись рабочим, гораздо больше беспокоит меня; он окружил ее заботами, нанял ей учителей и несколько раз навещал ее. Мне известно, кто она, но, по-моему, эта девка принадлежит к низшим слоям общества. Редкая красота, которой она, видимо, наделена, то, что Родольф сам отвез ее и принимает в ней живейшее участие, — все доказывает, что этой привязанностью нельзя пренебрегать. Вот почему я пошел навстречу твоим желаниям. Дабы устранить это второе препятствие, на мой взгляд, более существенное, чем первое, пришлось действовать крайне осторожно, собрать точные сведения об обитателях фермы, о привычках девушки. Настало время действовать, судьба вновь свела меня с омерзительной старухой, которая предусмотрительно сохранила мой адрес. Ее связи людьми вроде того разбойника, который напал на нас в Сите будут нам весьма полезны. Все предусмотрено, ни малейших улик против нас не будет... К тому же если эта девка принадлежит, как мне кажется, к рабочему люду, она не станет колебаться между нашими предложениями и уделом, пусть даже заманчивым, о котором она, вероятно, мечтает, ибо герцог сохранил строжайшее инкогнито. Итак, завтра этот вопрос будет решен... В противном случае... посмотрим...
— После того, как будут устранены эти два препятствия... Том, а наш великий проект...
— он сопряжен с большими трудностями, но может удаться.
— Признайся, что одним шансом у нас будет больше, если мы приведем его в исполнение в тот момент, когда Родольф будет вдвойне удручен скандалом с госпожой д'Арвиль и исчезновением этой девки, к которой он так привязан.
— Конечно... Но если эта последняя надежда нас обманет... я буду свободен?.. — спросил Том, мрачно смотря на Сару.
— Да, вполне свободен!
— И ты не возобновишь своих уговоров, из-за которых я помимо воли дважды не смог отомстить?
Затем, указав взглядом на свою повязанную крепом шляпу и черные перчатки, Том зловеще улыбнулся.
— Я жду, я все еще жду... Ты знаешь, что я уже шестнадцать лет хожу в трауре... и сниму его только...
На лице Сары невольно появилось выражение страха, и она поспешно прервала брата.
— Да, я обещала тебе это, ты будешь свободен... Том... — проговорила она с невольной тревогой, — ведь тогда меня покинет глубокая уверенность, служившая мне опорой в самые трудные минуты и оправданная к тому же божественным предначертанием... А теперь, когда я близка к цели, надо убрать с дороги даже самые ничтожные препятствия... Они, возможно, и не столь серьезны, но я сокрушу их, чтобы развязать себе руки. Мои средства бесчестны, согласна!.. А разве меня кто-нибудь пожалел? — воскликнула Сара, невольно повысив голос.
— Тише! Гости возвращаются с ужина, — сказал Том. — Ты полагаешь, что следует предупредить маркиза д'Арвиля о завтрашнем свидании? Хорошо, идем... уже поздно.
— Ночной час, в который будет вручена наша записка, придаст ей еще больше значения.
И Том с Сарой покинули здание посольства.
Глава XIX.
СВИДАНИЯ
Желая во чго бы то ни стало предупредить г-жу д'Арвиль о грозящей ей опасности, Родольф ушел с приема до окончания беседы Тома с Сарой, поэтому он так и не узнал о заговоре, замышляемом против Лилии-Марии, и неминуемой опасности, которой та подвергалась.
Несмотря на все свои старания, Родольфу не удалось, как он надеялся, предупредить маркизу.
После бала в посольстве маркизе д'Арвиль надлежало приличия ради появиться хотя бы на мгновение у г-жи де Нерваль; но маркиза была сломлена обуревавшими ее волнениями, у нее не хватило духа поехать на второе празднество, и она вернулась домой.
Эта помеха все погубила.
Барон фон Граун, как и все гости посланника***, был приглашен к г-же де Нерваль. Родольф немедля отвез его туда с просьбой отыскать на балу г-жу д'Арвиль и передать ей, что герцог желает в тот же вечер сообщить ей нечто очень важное; он будет стоять возле особняка д'Арвилей, подойдет к карете и скажет ей несколько слов, пока ее люди будут ждать, когда им откроют ворота.
Потеряв много времени на балу, где он так и не нашел маркизы, барон приехал к Родольфу...
Родольф был в отчаянии; он правильно рассудил, что следовало прежде всего предупредить маркизу о заговоре, направленном против нее; в этом случае предательство Сары, которому он не мог помешать, сошло бы за недостойную клевету. Было слишком поздно: постыдная записка была вручена маркизу в час ночи.
На следующее утро г-н д'Арвиль медленно расхаживал по своей спальне, обставленной с изящной простотой, где невольно привлекали внимание коллекция современного оружия и этажерка с книгами.
Постель осталась нетронутой, однако с нее свисало разорванное в клочья шелковое стеганое одеяло; стул и столик из черного дерева с витыми ножками валялись возле камина; на ковре виднелись осколки хрустального стакана, раздавленные свечи, а большой канделябр отлетел в угол спальни.
Казалось, весь это беспорядок был вызван чьей-то неистовой борьбой.
Господину д'Арвилю было под тридцать; его мужественное характерное лицо, обычно приятное, доброе, было в то утро искажено и мертвенно бледно, губы посинели; маркиз так и остался во вчерашнем костюме, он был без галстука, в расстегнутом жилете, разорванная рубашка запятнана кровью; темные, обычно вьющиеся волосы падали прямыми спутанными прядями на его словно восковой лоб.
«Завтра, в час дня, ваша жена отправится на улицу Тампль, 17, где у нее назначено любовное свидание. Последуйте за ней, счастливый муж! И вы все узнаете...»
По мере того как он пробегал эти читаные и перечитанные строки, губы его судорожно дергались.
Тут дверь отворилась, и вошел камердинер. У этого пожилого человека были седеющие волосы и честное, доброе лицо.
Маркиз резко повернул голову, не меняя положения и все еще держа письмо в руках.
— Зачем пришел? — резкосСпросил он.
Ничего не отвечая, тот смотрел с горестным изумлением на беспорядок в комнате; затем, внимательно взглянув на своего барина, он воскликнул:
— Рубашка у вас в крови... Боже мой! Боже мой, ваше сиятельство, вы, верно, поранили себя!. Ведь вы были одни, почему не позвали меня, как обычно, когда чувствуете, что начнется...
— Убирайся!
— Но, ваше сиятельство..... Огонь в камине погас, холод в комнате собачий, и после вашего...
— Замолчи! Оставь меня в покое.
— Но, ваше сиятельство, — продолжал камердинер, дрожа, — вы приказали господину Дубле прийти к вам сегодня утром в Половине одиннадцатого; сейчас как раз половина одиннадцатого, и он уже здесь с нотариусом.
— Ты прав, — сказал маркиз, овладев собой. — Когда человек богат, надо думать о делах. Иметь большое состояние так приятно!
Наступила пауза.
— Проводи господина Дубле в мой кабинет, — добавил он.
— Господин Дубле, ваше сиятельство, уже там.
— Дай мне какой-нибудь костюм. Мне скоро придется отлучиться.
— Но, ваше сиятельство...
— Делай, что тебе приказано, Жозеф, — проговорил г-н д'Арвиль более мягким тоном.
Помолчав, он спросил:
— Моя жена уже проснулась?
— Не думаю, барыня еще не звонила.
— Пусть меня предупредят, когда она позвонит.
— Хорошо, ваше сиятельство...
— Позови Филиппа, чтобы он помог тебе: ты вечно так копаешься!
— Погодите, барин, сперва я приберу комнату, — грустно ответил Жозеф. — Кто-нибудь другой заметит этот беспорядок и поймет, что случилось сегодня ночью с вашим сиятельством.
— А если поймут, то все выйдет наружу, да? — язвительно заметил г-н д'Арвиль.
— Полно, ваше сиятельство, — воскликнул Жозеф, — никто ни о чем не подозревает.
— Никто?.. Да, никто! — горько ответил маркиз.
Пока Жозеф наводил порядок, его хозяин подошел к коллекции оружия, о которой мы уже упоминали, несколько минут внимательно осматривал ее и с мрачным удовлетворением кивнул головой.
— Уверен, ты забыл почистить ружья, вон те, наверху, что лежат в охотничьем футляре.
— Вы ничего не говорили мне об этом, ваше сиятельство... — удивленно проговорил Жозеф.
— Говорил, но ты запамятовал..
— Осмелюсь возразить, ваше сиятельство...
— Воображаю, в каком они должны быть состоянии!
— А то, что она будет навсегда потеряна для Родольфа. Не сомневаюсь, что иначе он рано или поздно изменил бы своей дружбе с господином д'Арвилем и ответил бы на любовь Клеманс; но Родольф возненавидит ее, узнав, что не он был предметом ее любви, а для мужчин это непростительное преступление. Наконец, под предлогом своей давней привязанности к господину д'Арвилю, он никогда больше не встретится с этой женщиной, которая недостойно обманула его близкого друга.
— Так, значит, ты хочешь предупредить мужа?
— Да, и сегодня же вечером, конечно, если ты не против. По словам Клеманс, у ее мужа имеются смутные подозрения, но точно он ничего не знает. Скоро полночь, мы уедем с бала, зайдем в первое попавшееся кафе, и ты напишешь господину д'Арвилю, что завтра в час дня его жена отправляется на любовное свидание на улицу Тампль, семнадцать. Он ревнив: он застанет Клеманс на месте преступления. Нетрудно догадаться, что последует за этим.
— Но это же подло, Сара, — холодно заметил джентльмен.
— И все же ты согласен со мной?
— Да... сегодня вечером господин д'Арвиль узнает обо всем... Но... кто-то прячется там, за этим деревом! — неожиданно заметил Том, понизив голос. — Мне почудился какой-то шорох.
— Надо взглянуть, — сказала Сара с беспокойством. Том встал, обошел зеленый массив и никого не увидел.
Родольф только чго вышел в маленькую дверку, о кото мы говорили.
— Я ошибся, — проговорил Том, возвращаясь, — там никого нет.
— Я так и думала...
— Послушай, Сара, я считаю, что эта женщина не так опасна для твоих планов; Родольф человек принципиальный и от своих принципов не отступится. Девушка, которую он отвез на ферму полтора месяца тому назад, переодевшись рабочим, гораздо больше беспокоит меня; он окружил ее заботами, нанял ей учителей и несколько раз навещал ее. Мне известно, кто она, но, по-моему, эта девка принадлежит к низшим слоям общества. Редкая красота, которой она, видимо, наделена, то, что Родольф сам отвез ее и принимает в ней живейшее участие, — все доказывает, что этой привязанностью нельзя пренебрегать. Вот почему я пошел навстречу твоим желаниям. Дабы устранить это второе препятствие, на мой взгляд, более существенное, чем первое, пришлось действовать крайне осторожно, собрать точные сведения об обитателях фермы, о привычках девушки. Настало время действовать, судьба вновь свела меня с омерзительной старухой, которая предусмотрительно сохранила мой адрес. Ее связи людьми вроде того разбойника, который напал на нас в Сите будут нам весьма полезны. Все предусмотрено, ни малейших улик против нас не будет... К тому же если эта девка принадлежит, как мне кажется, к рабочему люду, она не станет колебаться между нашими предложениями и уделом, пусть даже заманчивым, о котором она, вероятно, мечтает, ибо герцог сохранил строжайшее инкогнито. Итак, завтра этот вопрос будет решен... В противном случае... посмотрим...
— После того, как будут устранены эти два препятствия... Том, а наш великий проект...
— он сопряжен с большими трудностями, но может удаться.
— Признайся, что одним шансом у нас будет больше, если мы приведем его в исполнение в тот момент, когда Родольф будет вдвойне удручен скандалом с госпожой д'Арвиль и исчезновением этой девки, к которой он так привязан.
— Конечно... Но если эта последняя надежда нас обманет... я буду свободен?.. — спросил Том, мрачно смотря на Сару.
— Да, вполне свободен!
— И ты не возобновишь своих уговоров, из-за которых я помимо воли дважды не смог отомстить?
Затем, указав взглядом на свою повязанную крепом шляпу и черные перчатки, Том зловеще улыбнулся.
— Я жду, я все еще жду... Ты знаешь, что я уже шестнадцать лет хожу в трауре... и сниму его только...
На лице Сары невольно появилось выражение страха, и она поспешно прервала брата.
— Да, я обещала тебе это, ты будешь свободен... Том... — проговорила она с невольной тревогой, — ведь тогда меня покинет глубокая уверенность, служившая мне опорой в самые трудные минуты и оправданная к тому же божественным предначертанием... А теперь, когда я близка к цели, надо убрать с дороги даже самые ничтожные препятствия... Они, возможно, и не столь серьезны, но я сокрушу их, чтобы развязать себе руки. Мои средства бесчестны, согласна!.. А разве меня кто-нибудь пожалел? — воскликнула Сара, невольно повысив голос.
— Тише! Гости возвращаются с ужина, — сказал Том. — Ты полагаешь, что следует предупредить маркиза д'Арвиля о завтрашнем свидании? Хорошо, идем... уже поздно.
— Ночной час, в который будет вручена наша записка, придаст ей еще больше значения.
И Том с Сарой покинули здание посольства.
Глава XIX.
СВИДАНИЯ
Желая во чго бы то ни стало предупредить г-жу д'Арвиль о грозящей ей опасности, Родольф ушел с приема до окончания беседы Тома с Сарой, поэтому он так и не узнал о заговоре, замышляемом против Лилии-Марии, и неминуемой опасности, которой та подвергалась.
Несмотря на все свои старания, Родольфу не удалось, как он надеялся, предупредить маркизу.
После бала в посольстве маркизе д'Арвиль надлежало приличия ради появиться хотя бы на мгновение у г-жи де Нерваль; но маркиза была сломлена обуревавшими ее волнениями, у нее не хватило духа поехать на второе празднество, и она вернулась домой.
Эта помеха все погубила.
Барон фон Граун, как и все гости посланника***, был приглашен к г-же де Нерваль. Родольф немедля отвез его туда с просьбой отыскать на балу г-жу д'Арвиль и передать ей, что герцог желает в тот же вечер сообщить ей нечто очень важное; он будет стоять возле особняка д'Арвилей, подойдет к карете и скажет ей несколько слов, пока ее люди будут ждать, когда им откроют ворота.
Потеряв много времени на балу, где он так и не нашел маркизы, барон приехал к Родольфу...
Родольф был в отчаянии; он правильно рассудил, что следовало прежде всего предупредить маркизу о заговоре, направленном против нее; в этом случае предательство Сары, которому он не мог помешать, сошло бы за недостойную клевету. Было слишком поздно: постыдная записка была вручена маркизу в час ночи.
На следующее утро г-н д'Арвиль медленно расхаживал по своей спальне, обставленной с изящной простотой, где невольно привлекали внимание коллекция современного оружия и этажерка с книгами.
Постель осталась нетронутой, однако с нее свисало разорванное в клочья шелковое стеганое одеяло; стул и столик из черного дерева с витыми ножками валялись возле камина; на ковре виднелись осколки хрустального стакана, раздавленные свечи, а большой канделябр отлетел в угол спальни.
Казалось, весь это беспорядок был вызван чьей-то неистовой борьбой.
Господину д'Арвилю было под тридцать; его мужественное характерное лицо, обычно приятное, доброе, было в то утро искажено и мертвенно бледно, губы посинели; маркиз так и остался во вчерашнем костюме, он был без галстука, в расстегнутом жилете, разорванная рубашка запятнана кровью; темные, обычно вьющиеся волосы падали прямыми спутанными прядями на его словно восковой лоб.
«Завтра, в час дня, ваша жена отправится на улицу Тампль, 17, где у нее назначено любовное свидание. Последуйте за ней, счастливый муж! И вы все узнаете...»
По мере того как он пробегал эти читаные и перечитанные строки, губы его судорожно дергались.
Тут дверь отворилась, и вошел камердинер. У этого пожилого человека были седеющие волосы и честное, доброе лицо.
Маркиз резко повернул голову, не меняя положения и все еще держа письмо в руках.
— Зачем пришел? — резкосСпросил он.
Ничего не отвечая, тот смотрел с горестным изумлением на беспорядок в комнате; затем, внимательно взглянув на своего барина, он воскликнул:
— Рубашка у вас в крови... Боже мой! Боже мой, ваше сиятельство, вы, верно, поранили себя!. Ведь вы были одни, почему не позвали меня, как обычно, когда чувствуете, что начнется...
— Убирайся!
— Но, ваше сиятельство..... Огонь в камине погас, холод в комнате собачий, и после вашего...
— Замолчи! Оставь меня в покое.
— Но, ваше сиятельство, — продолжал камердинер, дрожа, — вы приказали господину Дубле прийти к вам сегодня утром в Половине одиннадцатого; сейчас как раз половина одиннадцатого, и он уже здесь с нотариусом.
— Ты прав, — сказал маркиз, овладев собой. — Когда человек богат, надо думать о делах. Иметь большое состояние так приятно!
Наступила пауза.
— Проводи господина Дубле в мой кабинет, — добавил он.
— Господин Дубле, ваше сиятельство, уже там.
— Дай мне какой-нибудь костюм. Мне скоро придется отлучиться.
— Но, ваше сиятельство...
— Делай, что тебе приказано, Жозеф, — проговорил г-н д'Арвиль более мягким тоном.
Помолчав, он спросил:
— Моя жена уже проснулась?
— Не думаю, барыня еще не звонила.
— Пусть меня предупредят, когда она позвонит.
— Хорошо, ваше сиятельство...
— Позови Филиппа, чтобы он помог тебе: ты вечно так копаешься!
— Погодите, барин, сперва я приберу комнату, — грустно ответил Жозеф. — Кто-нибудь другой заметит этот беспорядок и поймет, что случилось сегодня ночью с вашим сиятельством.
— А если поймут, то все выйдет наружу, да? — язвительно заметил г-н д'Арвиль.
— Полно, ваше сиятельство, — воскликнул Жозеф, — никто ни о чем не подозревает.
— Никто?.. Да, никто! — горько ответил маркиз.
Пока Жозеф наводил порядок, его хозяин подошел к коллекции оружия, о которой мы уже упоминали, несколько минут внимательно осматривал ее и с мрачным удовлетворением кивнул головой.
— Уверен, ты забыл почистить ружья, вон те, наверху, что лежат в охотничьем футляре.
— Вы ничего не говорили мне об этом, ваше сиятельство... — удивленно проговорил Жозеф.
— Говорил, но ты запамятовал..
— Осмелюсь возразить, ваше сиятельство...
— Воображаю, в каком они должны быть состоянии!