Парижские тайны
Часть 105 из 267 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Ха, интересно.
— Надеюсь, вы на меня не сердитесь?
— А с чего мне сердиться?
— Я боялся, вы подумаете, что я поверил слухам...
— Каким слухам?
— Да нет, так, пустяки...
— Говорите же!
— Я вовсе не из-за всяких глупостей, которые говорят о вас...
— Каких глупостей?
— Разумеется, в этом нет ни слова правды, но завистники нашептывают, будто вы оказались невольно замешаны в разных темных делишках. Конечно, все это полнейшая чепуха! С тем же успехом можно говорить, что мы с вами заодно играли на бирже. Слухи эти быстро угасли... но все же я бы хотел, чтобы вы и я были чисты, как агнцы божьи.
— Значит, вы не верите больше, что ваши деньги в надежных руках?
— Что вы, помилуйте... но я бы хотел, чтобы они были в моих руках.
— Подождите здесь!
Ферран задвинул ящик своего стола и встал.
— Куда это вы, мой архивариус?
— За доказательствами, чтобы вы увидели, насколько справедливы слухи о моих денежных затруднениях, — иронически ответил нотариус.
Он открыл потайную дверцу на маленькую лестницу, которая позволяла ему пройти в глубине двора, минуя контору, во флигель, и исчез за нею.
Едва он вышел, постучался старший клерк.
— Войдите, — сказал Шарль Робер.
— Господин Ферран у себя?
— Нет, мой достойный бумагомарака... (Еще одна шутка Шарля Робера).
— Пришла дама под вуалью и хочет немедленно цереговорить с ним по очень срочному делу.
— Достойный бумагомарака, патрон сейчас вернется, и я ему об этом скажу. А что эта дама, хорошенькая?
— Трудно догадаться: на ней такая густая, черная вуаль, что лица не различишь.
— Ну уж, так уж? Я ее прекрасно разгляжу, когда буду уходить. А Феррана я предупрежу, как только он вернется.
Клерк вышел.
«Какого черта, куда подевался этот мой стряпчий? — проговорил про себя Шарль Робер. — Наверное, проверяет свою кассу... Если эти слухи ложные, тем лучше! В конечном счете, скорее всего сплетни, которые распространяют злые языки... У таких достойных людей, как Ферран, столько завистников!.. Все равно, я предпочитаю иметь свои деньги на руках... Я куплю замок, о котором мне говорили... Там есть готические башенки времен Людовика XIV, в духе Ренессанса... Самый настоящий стиль рококо... Это позволит мне выглядеть сеньором настоящим, а не каким-нибудь траченным молью... Тогда уж мои чувства никто не отвергнет, как эта недотрога д'Арвиль! Господи, как она меня провела! Как осрамила! Но нет, я еще не сделал все мои покупки, как говорит эта дура привратница с улицы Тампль, с ее париком под маленькую девочку... Эта шутка обошлась мне самое малое в тысячу франков. Правда, мебель осталась за мной... И я еще найду способ скомпрометировать маркизу... А вот и мой стряпчий!»
Жак Ферран вернулся, держа в руках ворох бумаг, которые тут же передал Шарлю Роберу.
— Вот триста пятьдесят тысяч франков в ассигнациях государственного банка, — сказал он. — Через несколько дней мы урегулируем все расчеты по процентам... Пишите расписку.
— Как? — воскликнул пораженный Шарль Робер. — Но вы, по крайней мере, не поверили?..
— Я ни во что не верю.
— Однако...
— Расписку!
— Дорогой мой архивариус...
— Пишите расписку и расскажите людям, которые болтают о моих денежных затруднениях, как я отвечаю на их подозрения.
— В самом деле, когда об этом узнают, ваш кредит еще больше укрепится. Но возьмите эти деньги, они мне сейчас ни к чему, я же сказал вам: через три месяца.
— Господин Робер, я не позволю, чтобы меня подозревали дважды.
— Вы сердитесь?
— Расписку!
— Гром и молния! Пусть будет по-вашему, — ответил Шарль Робер.
Закончив писать расписку, он добавил:
— Там дожидается дама, вся под густой вуалью, хочет с вами говорить сейчас же, немедленно, по очень, очень срочному делу... Постараюсь разглядеть ее мимоходом, вдруг она мне понравится?.. Вот вам расписка. Надеюсь, все в порядке?
— Прекрасно. А теперь уходите по этой маленькой лестнице.
— А как же таинственная дама?
— Именно затем, чтобы вы ее не видели. Нотариус позвонил старшему клерку и сказал:
— Пригласите даму... Прощайте, сударь!
— Что ж, значит, я ее так и не увижу... Но я не обижаюсь, мой стряпчий... Поверьте мне...
— Хорошо, хорошо! Прощайте...
И нотариус закрыл дверь за Шарлем Робером.
Через несколько мгновений старший клерк ввел в кабинет герцогиню де Люсене, одетую очень скромно и закутанную в большую шаль; лицо ее полностью скрывала густая черная кружевная вуаль, накинутая поверх муаровой шляпки того же цвета.
Глава XIX.
ГЕРЦОГИНЯ ДЕ ЛЮСЕНЕ
Герцогиня с некоторым смущением медленно приблизилась к нотариусу, который сделал несколько шагов ей навстречу.
— Кто вы... и что вам от меня угодно? — грубо спросил Жак Ферран, чье настроение, омраченное угрозами Сары, еще больше ухудшилось из-за дурацких и неприятных подозрений Шарля Робера. К тому же герцогиня была одета так скромно, что нотариус счел себя вправе обращаться с ней без церемоний. Она замедлила с ответом, и он продолжал еще резче.
— Может, вы наконец объяснитесь, сударыня?
— Сударь, — заговорила она взволнованным голосом, стараясь спрятать лицо под складками вуали. — Сударь, могу ли вам доверить очень важную тайну?
— Мне можно доверить все, но я должен знать и видеть, с кем я имею дело.
— Может быть, это не столь необходимо? Я знаю, что вы — воплощение чести и справедливости...
— К делу, к делу! Там... извините, меня ждут, сударыня! Кто вы?
— Мое имя вам ничего не скажет. Однако один из моих друзей, моих родственников, только что был у вас.
— Его имя?
— Флорестан де Сен-Реми.
— Ах, вот как?
Нотариус испытующе и пристально посмотрел на герцогиню и продолжал:
— Так в чем дело?
— Виконт де Сен-Реми... рассказал мне все.
— Что же он вам рассказал?
— Все!
— А точнее?
— О боже, вы ведь и сами все знаете.
— Я многое знаю о де Сен-Реми.
— Увы, сударь, это ужасно!..
— Надеюсь, вы на меня не сердитесь?
— А с чего мне сердиться?
— Я боялся, вы подумаете, что я поверил слухам...
— Каким слухам?
— Да нет, так, пустяки...
— Говорите же!
— Я вовсе не из-за всяких глупостей, которые говорят о вас...
— Каких глупостей?
— Разумеется, в этом нет ни слова правды, но завистники нашептывают, будто вы оказались невольно замешаны в разных темных делишках. Конечно, все это полнейшая чепуха! С тем же успехом можно говорить, что мы с вами заодно играли на бирже. Слухи эти быстро угасли... но все же я бы хотел, чтобы вы и я были чисты, как агнцы божьи.
— Значит, вы не верите больше, что ваши деньги в надежных руках?
— Что вы, помилуйте... но я бы хотел, чтобы они были в моих руках.
— Подождите здесь!
Ферран задвинул ящик своего стола и встал.
— Куда это вы, мой архивариус?
— За доказательствами, чтобы вы увидели, насколько справедливы слухи о моих денежных затруднениях, — иронически ответил нотариус.
Он открыл потайную дверцу на маленькую лестницу, которая позволяла ему пройти в глубине двора, минуя контору, во флигель, и исчез за нею.
Едва он вышел, постучался старший клерк.
— Войдите, — сказал Шарль Робер.
— Господин Ферран у себя?
— Нет, мой достойный бумагомарака... (Еще одна шутка Шарля Робера).
— Пришла дама под вуалью и хочет немедленно цереговорить с ним по очень срочному делу.
— Достойный бумагомарака, патрон сейчас вернется, и я ему об этом скажу. А что эта дама, хорошенькая?
— Трудно догадаться: на ней такая густая, черная вуаль, что лица не различишь.
— Ну уж, так уж? Я ее прекрасно разгляжу, когда буду уходить. А Феррана я предупрежу, как только он вернется.
Клерк вышел.
«Какого черта, куда подевался этот мой стряпчий? — проговорил про себя Шарль Робер. — Наверное, проверяет свою кассу... Если эти слухи ложные, тем лучше! В конечном счете, скорее всего сплетни, которые распространяют злые языки... У таких достойных людей, как Ферран, столько завистников!.. Все равно, я предпочитаю иметь свои деньги на руках... Я куплю замок, о котором мне говорили... Там есть готические башенки времен Людовика XIV, в духе Ренессанса... Самый настоящий стиль рококо... Это позволит мне выглядеть сеньором настоящим, а не каким-нибудь траченным молью... Тогда уж мои чувства никто не отвергнет, как эта недотрога д'Арвиль! Господи, как она меня провела! Как осрамила! Но нет, я еще не сделал все мои покупки, как говорит эта дура привратница с улицы Тампль, с ее париком под маленькую девочку... Эта шутка обошлась мне самое малое в тысячу франков. Правда, мебель осталась за мной... И я еще найду способ скомпрометировать маркизу... А вот и мой стряпчий!»
Жак Ферран вернулся, держа в руках ворох бумаг, которые тут же передал Шарлю Роберу.
— Вот триста пятьдесят тысяч франков в ассигнациях государственного банка, — сказал он. — Через несколько дней мы урегулируем все расчеты по процентам... Пишите расписку.
— Как? — воскликнул пораженный Шарль Робер. — Но вы, по крайней мере, не поверили?..
— Я ни во что не верю.
— Однако...
— Расписку!
— Дорогой мой архивариус...
— Пишите расписку и расскажите людям, которые болтают о моих денежных затруднениях, как я отвечаю на их подозрения.
— В самом деле, когда об этом узнают, ваш кредит еще больше укрепится. Но возьмите эти деньги, они мне сейчас ни к чему, я же сказал вам: через три месяца.
— Господин Робер, я не позволю, чтобы меня подозревали дважды.
— Вы сердитесь?
— Расписку!
— Гром и молния! Пусть будет по-вашему, — ответил Шарль Робер.
Закончив писать расписку, он добавил:
— Там дожидается дама, вся под густой вуалью, хочет с вами говорить сейчас же, немедленно, по очень, очень срочному делу... Постараюсь разглядеть ее мимоходом, вдруг она мне понравится?.. Вот вам расписка. Надеюсь, все в порядке?
— Прекрасно. А теперь уходите по этой маленькой лестнице.
— А как же таинственная дама?
— Именно затем, чтобы вы ее не видели. Нотариус позвонил старшему клерку и сказал:
— Пригласите даму... Прощайте, сударь!
— Что ж, значит, я ее так и не увижу... Но я не обижаюсь, мой стряпчий... Поверьте мне...
— Хорошо, хорошо! Прощайте...
И нотариус закрыл дверь за Шарлем Робером.
Через несколько мгновений старший клерк ввел в кабинет герцогиню де Люсене, одетую очень скромно и закутанную в большую шаль; лицо ее полностью скрывала густая черная кружевная вуаль, накинутая поверх муаровой шляпки того же цвета.
Глава XIX.
ГЕРЦОГИНЯ ДЕ ЛЮСЕНЕ
Герцогиня с некоторым смущением медленно приблизилась к нотариусу, который сделал несколько шагов ей навстречу.
— Кто вы... и что вам от меня угодно? — грубо спросил Жак Ферран, чье настроение, омраченное угрозами Сары, еще больше ухудшилось из-за дурацких и неприятных подозрений Шарля Робера. К тому же герцогиня была одета так скромно, что нотариус счел себя вправе обращаться с ней без церемоний. Она замедлила с ответом, и он продолжал еще резче.
— Может, вы наконец объяснитесь, сударыня?
— Сударь, — заговорила она взволнованным голосом, стараясь спрятать лицо под складками вуали. — Сударь, могу ли вам доверить очень важную тайну?
— Мне можно доверить все, но я должен знать и видеть, с кем я имею дело.
— Может быть, это не столь необходимо? Я знаю, что вы — воплощение чести и справедливости...
— К делу, к делу! Там... извините, меня ждут, сударыня! Кто вы?
— Мое имя вам ничего не скажет. Однако один из моих друзей, моих родственников, только что был у вас.
— Его имя?
— Флорестан де Сен-Реми.
— Ах, вот как?
Нотариус испытующе и пристально посмотрел на герцогиню и продолжал:
— Так в чем дело?
— Виконт де Сен-Реми... рассказал мне все.
— Что же он вам рассказал?
— Все!
— А точнее?
— О боже, вы ведь и сами все знаете.
— Я многое знаю о де Сен-Реми.
— Увы, сударь, это ужасно!..