Паранормы. Незримая пуля

– Надо разобраться. – Она виновато сморщилась. – Голова трещит. До сих пор не верится, что это было на самом деле. Не вздумай только признаваться кому-нибудь из наших начальников.

– Почему? Мы же ничего плохого не делали.

– Представляешь, какой поднимется хайп, если все узнают о нашей связи с инопланетянами? Нас же мгновенно упакуют в спецбункер, из которого мы уже не сбежим, и начнут эксперименты по установлению контактов.

– Мы и так не нормальные люди, не упаковали же из-за этого?

– Не путай грешное с праведным. Слипер – работа, а контакт с внеземными формами жизни…

– Развлечение?

– Ты иногда такой… непонятливый! Обещай, что не скажешь.

– Ладно, не буду.

– Расскажи, что видел ты, потом сравним ощущения.

– Он не человек.

– Я это поняла.

– Сначала я думал, это пчелиный рой, потом – друза кристаллов, а на самом деле это не кристаллы и не пчёлы, а плазменные образования. Убьются все фантасты, когда узнают!

– Если узнают. Не отвлекайся.

Нестор припомнил свои переживания во время контакта с «плазменным» Мыследаром.

Мир этого существа представлял собой остывающий звёздный объект, называемый земными астрономами коричневым карликом. Его размеров и массы Нестор не знал, но температуру воздуха вполне представлял – по температуре тела плазмика и его состоянию. По земным представлениям нормальной температурой организмов планеты являлась не плюс тридцать шесть и шесть по Цельсию, как на Земле, а больше сотни. В свою очередь, это означало, что температура воздуха коричневого карлика приближалась к этому значению в пределах плюс-минус двадцати градусов.

Но карлик был не одинок, он входил в состав звёздной пары и освещался второй звездой – красным гигантом. Нестор успел увидеть это чудовище глазами Мыследара: над горизонтом (плазмик сидел на каком-то балконе, напоминавшем мансарду на вершине башни, располагавшейся над ущельем) висел гигантский алый купол, усеянный факелами протуберанцев и разбитый чёрной сеточкой трещин на отдельные фрагменты.

Больше ничего о параметрах мира плазмиков выяснить не удалось. Но судя по движениям этого странного существа, непрерывно текущего потоками «кристалликов плазмы», можно было представить и силу тяжести на поверхности коричневого карлика – около двух земных. Во всяком случае так оценило этот параметр подсознание слипера.

Не успел Нестор и как следует покопаться в памяти реципиента, отличавшейся от человеческой наличием непростых узлов пересечений мыслей и чувств. Удалось только выяснить, что плазмики подчиняются социальной организации, близкой к земным насекомым, и живут семьями по несколько особей, различаемых структурированными «профессиями» и навыками. То есть кто-то из них рожал детей, кто-то заботился и ухаживал за ними, кто-то выполнял функции добытчика пищи и средств к существованию, и так далее, и тому подобное.

Семья Мыследара состояла из пятнадцати особей, а сам он наблюдал за космосом (что и поспособствовало контакту с землянами), исполняя одновременно обязанности астронома и сотрудника местного «МЧС» – спасателя.

Как оказалось, звёздную систему красного гиганта постоянно сотрясали катаклизмы, порождённые недавним столкновением периферийной планеты с планетой другой звёздной системы, наткнувшейся на мир Мыследара. Плотность звёзд в этом районе Галактики, недалеко от балджа – сгущения в галактическом ядре, была не в пример выше плотности околосолнечного пространства, и такие столкновения были не редкость.

И, наконец, последнее, что смог выловить гость с Земли из головы плазмика, было ощущение счастья. Да-да, именно счастья и гармонии, царившей в мире Мыследара. Этому существу не свойственны были негативные переживания, ничто не мешало ему жить в комфорте, семья имела всё необходимое для существования, никакие социальные волнения и конфликты её не сотрясали, и точно так же в этом удивительном мире жили соотечественники Мыследара, увязанные в единую систему справедливого и позитивного мироустройства.

– Коммунизм?! – фыркнула Жанна, когда Нестор закончил воспоминания этим термином.

– Или очень близкая к нему социальная формация, – улыбнулся он. – Не важно, как она называется, главное – не агрессивная.

– У меня примерно такие же ощущения, хотя о коммунизме я не вспомнила. Я даже успела пролистать сведения о его семье. Она состоит…

– Из пятнадцати человек.

– Ну, людьми их назвать трудно. Из них девять женщин, насколько я поняла назначение этих членов семьи, и шестеро мужчин. То есть это двуполые существа, как и мы.

– К сожалению, наша двуполость отмирает. Читала признание западных биологов о создании организмов из трёх геномов?

– Читала и ужаснулась, в Англии даже узаконили создание таких монстров. Кстати, кто-то из фантастов уже предупреждал о возникновении новых половых структур, назвав их трикстерами. Но вполне допускаю, что в будущем Землю оккупируют не только однополые гей-меньшинства, но и многополые. Нормальные люди вымрут как динозавры.

– Мы не доживём.

– Кто знает. – Жанна задумчиво потянулась к столу за чашкой с остывшим кофе, и взгляд Нестора остановился на едва не выпавшей из-под халата груди женщины.

Мужчина обнял женщину, и больше о чужом и странном мире, расположенном где-то в Галактике, они не говорили…





Глава 11

Маневры вокруг зомбера




Марион Давидович Курчинский пришёл в структуры конспирологического противостояния не по своей воле. До перехода в ГРУ он работал в Минздраве, участвовал в разработке антипсихотропиков и занимался исследованием экстрасенсорики, проявлявшейся у людей с развитыми паранормальными способностями.


Именно ему, тогда ещё сорокалетнему кандидату медицинских наук, двадцать лет назад удалось установить контакт с паранормом Терентием Песковым, который впоследствии стал агентом А-1, первым слипером на службе Главного разведуправления Министерства обороны России.

В настоящее время Курчинскому исполнилось шестьдесят лет, он стал доктором наук и заведующим лабораторией в Королёве, где специалисты работали со слиперами и создавали защиту от психотронного нападения. В его лабораторию и привезли зомбер, пси-генератор, созданный американцами и счастливо захваченный слиперами Нестором Безоружным и Жанной Миловидовой у бойцов ЧВК «Чёрный орёл», поспешивших без подготовки перепрограммировать молодого паранорма.

Одиннадцатого октября Марион Давидович (выглядел он соответственно своему статусу, который можно было выразить одним словом – барин), как обычно, приехал на работу на своём электрическом автомобиле «Ауди е-трон Спортбек» серебристого цвета к девяти часам утра. Жил он за МКАД, в районе Мытищ, и ему давно предлагали квартиру в самом Королёве. Однако завлаб отказывался, несмотря на временные затраты: на дорогу туда и обратно он тратил обычно два с лишним часа.

Лаборатория ГРУ, имевшая вывеску «Филиал мерчендайзинговой компании «Лимассол», находилась в самом центре города, на улице Бехтерева, в новом здании, окружённом поясом зеленых насаждений. На территории филиала располагались ещё три строения разной вместимости, а также парковка, дизельный генератор на случай отключений электричества и комплекс спутниковой связи. Охранялась лаборатория с использованием новейших технологий, и проникнуть на её территорию вряд ли представлялось возможным. Хотя, как говорится, и на старуху бывает проруха, что и доказало происшествие, случившееся этим утром.

В десять Курчинскому позвонили и предупредили о визите директора ФСБ.

Он, конечно, удивился, но не встревожился. В конце концов Козодоев являлся одним из руководителей Комитета защиты Отечества и создателем «Призрака», и его внезапный интерес к лаборатории, по мысли Мариона Давидовича, опасности не представлял. Да и не могла одна российская спецслужба мешать работе другой, в том смысле, что служили они одной цели – обеспечению безопасности страны.

Козодоева Курчинский встретил в холле главного здания.

Директор ФСБ прибыл с делегацией из трёх человек, из которых Мариону Давидовичу был знаком только один мужчина средних лет.

– Покажите аппарат, – сказал гость, поздоровавшись.

– Мы с ним работаем, – удивлённо сказал Курчинский.

– Где?

– В пятой секции.

– Где это?

– Здесь же, в конце этажа. У лаборатории восемь таких секций.

– Пойдёмте, покажете.

– Зачем? – совсем озадачился заведующий лабораторией. – Это психотронный генератор с двумя разночастотными камерами…

– Идёмте.

Шокированный настойчивостью гостя Курчинский повёл делегацию из своего кабинета в конец коридора.

Пятая секция лаборатории представляла собой помещение площадью примерно в восемьдесят квадратных метров. У него были забранные металлической сеткой стены, четыре стола с разнообразной аппаратурой, вытяжная система, ряд компьютеров, шкафы и стойки. Окна помещения были закрыты жалюзи. Работали в секции пять операторов в белых халатах, трое мужчин и две девушки.

Развороченный дипломат психотронного генератора с откинутым экранчиком лежал на одном из столов, опутанный проводами. Рядом стояли два экрана побольше, принадлежащие системе компьютерного анализа.

Работающие у стола операторы выжидательно повернулись к вошедшим, вразброд ответив на приветствие Козодоева.

– Спокойно, парни, – сказал Курчинский. – Стандартная проверка наработок.

Козодоев подошёл к столу, с любопытством осмотрел дипломат и приборы вокруг, остановил взгляд на экранах. На одном пульсировала на белом фоне двойная чёрная спиралька, на синем фоне второго перемигивались целые паутинные поля сложной конфигурации.

– Что это?

– Модель процесса генерации, – с готовностью шагнул к столу мужчина с бородкой. – Исследуем имманентные функции генератора.

– Как он работает?

Операторы переглянулись.

– Здесь двухконтурная схема, объединяющая высокочастотную и низкочастотную полосы генерации, – сказал молодой спутник оператора с бородкой, высокий, с шапкой вьющихся волос. – Первая камера выдаёт сигнал, вторая модулирует по интервалу и амплитудам.

– При попадании луча в голову человека происходит мгновенный коллапс сознания, – добавил бородатый оператор. – А смодулированная программа заменяет реципиенту волевую сигнатуру. То есть он готов подчиниться любому вербальному приказу.

Козодоев кивнул.

– Мы можем сделать такой же аппарат?

– В принципе препятствий не существует. Таких специфических модуляторов у нас в России не делают, уж очень сложные параметры используются, но это дело выдачи задания.

– Испытывали?

Новый перегляд операторов, все посмотрели на главу лаборатории.

– Испытывали, – подтвердил Курчинский, – на крысах и змеях.

– Почему на змеях?

– Змеи для ориентации используют биолокаторы, близкие по характеристикам этому генератору. Мы уже давно выяснили, что змеи для гипноиндуцирования жертвы посылают ультракороткие лептонные импульсы. Американцы пошли дальше и сконструировали на этом эффекте хороший гипноиндуктор.