Папина дочка

- А это у нас кто? - уничижительно спрашивает Геннадий Викторович.

Жанна на заднем плане стучит наманикюренным пальцем себе по виску. По губам читаю: "Ты, блять, дебил?" - адресованное Роману.

- Охрана... - вальяжно жуёт жвачку Роман, принимая агрессивную позу.

Ну и взгляд... борзый!

От неловкости переминаюсь с ноги на ногу.

- Охрана?.. - с недоумением переводит на меня глаза Геннадий Викторович.

Какая ещё охрана?! Папа совсем с ума сошел??

Лицо мое вспыхивает ярким пламенем. Хорошо, грим...

Я открываю рот и захлопываю, не зная что сказать. Развожу растерянно руками.

Геннадий Викторович разворачивается, разглядывая опять Романа. Обводит свое лицо пальцем, указывая следом на разбитое лицо Романа.

- А я смотрю работка у тебя плотная...

Не отвечая, Роман смотрит исподлобья. Тяжёлым непробиваемым взглядом. Безэмоционально.

Нет, папа, конечно, у меня временами с дурниной, но Шмелёва бы точно не ангажировал. Скорей уж кого-нибудь из своих.

- Лиза, скинь мне время когда ты... "можешь", - с раздражением. - И озвучь цену этого времени. Я не привык деловые вопросы обсуждать на бегу и стоя в проходах. Деловой ланч более приемлемый вариант.

- Хорошо... - выдыхаю я. - Если они деловые, то конечно.

- А ты что подумала, Елизавета? Или ты думаешь, я ног красивых не видел? Я с твоей головой пообщаться хочу.

Боже, как неловко!

Поднимая руку крутит пальцем, словно собирая всех обратно.

- Продолжайте работать. Снимите ещё пару декораций с Лизой. Потом ближние планы с Жанной.

Отвечая на вызов по телефону, уходит к кулисам.

Возвращаюсь на точку, куда настроены камеры.

Что сейчас произошло вообще?

У сцены тихо ругаются Жанна и Роман. Она экспрессивно машет руками.

- Опять перепутал?! - со злым сарказмом.

Он - не пробиваем.

- Сделал - как посчитал нужным.

Стараюсь отключиться, чтобы не подслушивать чужой разговор.

Не понимаю, как работать под его взглядом...

Женщины шепчутся, мужчины - наоборот, замолчали. Класс...

- Полчаса перерыв! Смена декораций! - выкрикивает режиссер.

Быстренько стянув стрипы, прямо в носках смываюсь в свою гримерку. Через стеклянный переход, по лестнице вверх. Присаживаюсь на приоткрытое окно.

Есть такие ситуации, когда бы я с удовольствием покурила. Сейчас одна из них. Но я не курю.

Ругаю себя… Когда ты начнёшь отвечать внятно на различные инсинуации?! Ты уже взрослая.

Я отвечаю!! Просто я растерялась. Я - коллективная пчёлка. Я привыкла, что старшие девочки всегда гордо и профессионально закроют рот всем, кто посмеет заступить за сигнальную линию. Я была самая маленькая в коллективе, и самой откусываться практически не приходилось.

А если что-то не могли решить они, всегда мог папа.

Но когда-то же надо начинать делать это самой? Ты теперь вполне самостоятельная оса.

Я начинаю...


Но досада в том, что никто никуда не заступал. Просто вот этот панибратский стиль общения Геннадия Викторовича… Не зря папа заставляет всех 'Выкать".

На улице холодно. Дышу на стекло, рисую по инерции сердечко.

Что за манера, вообще, путать образ и роль с личностью самой актрисы? Если я сыграла убийцу, меня надо посадить? А если станцевала откровенный элемент заклеймить шлюхой? В кругу танцевальных этого нет, а вот у обывателей встречается.

И сначала мне показалось, что Геннадий Викторович профессионал. Сегодня показалось, что - нет. А теперь я уже и не знаю...

Тук-тук.

- Можно?

Соскальзываю с подоконника.

В гримерку заходит Роман.

- Привет, Лиза.

Мы молча смотрим друг на друга. У него такой взгляд... Открытый! Что я теряюсь и теряю броню. Моё сердце ускоряется. Я даже не вижу, что с его лицом просто… фарш. Вижу только взгляд.

Падает в кресло. Отталкиваясь ногами, делает оборот вокруг оси, разглядывая маленькую гримерку. Хмурится, морщится... Взгляд становится совсем другим.

- Давай, я отвезу тебя домой, - строго.

- Я на работе, - растерянно бормочу я.

- Сколько тебе за это клип заплатят?

- Хм, а что? - в штыки воспринимаю вопрос.

- Ну, сколько? Это тайна?

- Да нет... - теряюсь я и зачем-то озвучиваю: - Девяносто.

Просто он вступился за меня, и это автоматом, словно даёт ему какую-то власть.

Достает деньги, отсчитывает.

- Вот, - кладет рядом с зеркалом. - Поехали. Не надо тебе здесь работать. Это не твое.

Моё лицо вытягивается от этой наглости.

- Роман, да?.. В общем так, Роман. Забери свои деньги. И не указывай мне - как и где мне работать. Я разберусь сама. Свободен, - срывается мой голос.

- Не обижайся. Ты охрененно танцуешь.

- Я знаю. Мне твои оценки не нужны.

Но обидно почему-то до удушья!

- Просто это не твоя... - качает головой, щёлкая пальцами и подыскивая слово. - Не твоя среда. Она блядская. А ты - нет. Не надо с ним никуда ехать. Это развод.

- Аа... - понимающе и с сарказмом киваю я. - Ехать надо с тобой! Да?

- Со мной - можно, - кивает, пожимая плечами.

Наглый!! Какой наглый, ты посмотри...

От возмущения, только громко втягиваю воздух.

- Лиз... - ловит мой сатанеющий взгляд. - Если я что-то грубо сказал...

Встаёт с кресла.

- Елизавета Александровна! - поправляю я с тихой яростью, за которой хочется скрыть обиду.

Обиду? Какая глупость, Лиза! Кто он тебе, чтобы обижаться? На что обижаться??

Но чувствую, и ничего не могу с этим поделать.

- Деньги свои забери! - засовываю купюры в его карман. - И вон отсюда.

- Да е-мое! Причем тут деньги?!

- Тебе виднее, - толкаю демонстративно пальцами в грудь. - Ты же их достал.