Папа за триста дней

- А-а-а, - протянула Алена. - А как Захар Иванович?



- Живей всех живых. Но это временно. Я эго своими руками прикончу, пусть только протрезвеет



Алена не знала, сколько времени провела в забытье, но, похоже, его было недостаточно для того, чтобы Артем остыл…



- Не нужно. Он ведь не просто так это затеял. Ему бы к психологу.



Алена пошевелилась, сбрасывая с себя одеяло, но вспомнив, что под ним ничего нет, торопливо вернула обратно. Стыдливо отведя взгляд, она вновь уставилась на пасынка.



- Ты точно не умрешь?



Алена покачала головой и слабо улыбнулась. А потом вдруг забеспокоилась:



- Который час? Ты почему не спишь?



- Он хотел убедиться, что ты в порядке. Я не смог его заставить лечь.



- Эх, Венька! Ну, что мне будет, а? - растрогалась Алена, - иди ко мне. – Она приглашающе похлопала ладошкой по матрасу.



- Нет, — мотнул тот кудрявой головой. - Если ты в порядке, я пойду к Нике. Она испугается, если проснется одна.



- Хорошо, - сглотнула Алена. — Но, может, мы хотя бы обнимемся?



Было видно, что Веник всерьез задумался над ее предложением. Переступил с ноги на ногу, почесал живот, оттягивая время. Но все же ее обнял. Да так резко, что они чуть не столкнулись лбами. Маленькие руки с силой сжались на ее шее и так же быстро разжались. Очевидно, Веник решил, что с него достаточно нежностей, но Алена была еще не готова его отпускать. Зарывшись носом в его шикарные кудри, она вдохнула аромат Орловского шампуня, которым Веник пользовался тайком, и прошлась ладошками по тощей спинке пасынка. Тот тяжело вздохнул. А потом и сам, на секунду поддавшись слабости, снова сжал ее ручонками в ответ и выпалив скороговоркой:



- Спокойнойночиятебялюблю, - помчал к двери.



- Вень! — окликнула мальчишку Алена.



- М-м-м?



- Я тоже тебя люблю. Очень-очень.



Веник сложил руки за спиной, деловито кивнул и, поставив жирную точку в их разговоре, тихонько прикрыл за собой дверь. Тем самым лишив Алену всякого повода быть сильной. Она перевернулась на бок. Подтянула колени к груди и тихонько заплакала.



- Эй! Ты чего? Ты чего ревешь, а?




- Н-не знаю, я, наверное, ис-спугалась очень.



- Ну, все-все, Аленка. Все уже позади.



Орлов забрался к ней под одеяло. Развернул к себе, хотя она и упиралась. Спрятал заплаканное лицо на своей груди. Зарылся пальцами в еще сырые, пахнущие болотной тиной волосы.

- Бедная-бедная девочка, - шептал он, - смелая девочка. Очень смелая. Я таких. как ты, не видел. Ну, чего ты ревешь, а? Еще горше ревешь ведь, Ален!



Он ей жаловался, что ли? Алена всхлипнула. Рассмеялась.



- Мне просто никто никогда не говорил таких слов. Не жалел никто, не говорил, что я смелая. И в любви мне до Веньки никто и никогда не признавался, А это так хорошо, Артем! Когда тебя любят...



- Ну. как же... Ладно, твои недоумки-мужья. Но родители... тебя наверняка любили, пока были живы.



- Да они и сейчас живы, слава богу. Только я им, такая, не нужна. Ни тогда, ни

сейчас. Меня ведь дедушка воспитывал.



Наверное, всему виной был стресс, но Алену будто прорвало. И она разболтала о себе даже то, о чем никому никогда не рассказывала.



- Что значит - такая?



- Не слишком умная, - шмыгнула носом. - Если бы я была поумней, все бы сложилось иначе.



Артем заставил Алену перелечь с собственной груди на матрас. И нависнув над нею сверху, принялся исследовать ее лицо цепким, все понимающим взглядом.



- Какой тебе поставили диагноз? — сощурился он.



- Обычный в то время.



- Умственная отсталость? - по его небритым щекам прокатились желваки. Алена поерзала, не находя себе места. - Так, ладно. Можешь не отвечать. Инвалидность, я так понимаю, у тебя из-за этого? Каких диагнозов еще на тебя навешали эти гребаные шарлатаны?



- Ну, надо заметить, у меня и впрямь не слишком высокий ай кью, - обиделась за всех врачей сразу Алена.



- О господи! Ты еще их защищаешь?



- Ну, они же не виноваты, что дислексию раньше не диагностировали.



- Так у тебя дислексия?