Память

Когда он понял, какова истинная цель создания остальных клонов – а среди детей, несмотря на все старания воспитателей, ходили самые разные слухи, – он даже втайне обрадовался своему физическому уродству. Едва ли они надумают использовать такое тело для пересадки мозга. Может, его сочтут непригодным, может, он еще избавится от любезных, улыбчивых слуг-тюремщиков…

Реальное избавление – в четырнадцать лет, когда за ним прибыли комаррские владельцы, – походило на чудо. А потом началась подготовка. Бесконечная суровая муштра, зубрежка, промывание мозгов. Сначала судьба – любая судьба – казалась счастьем по сравнению с тем, что ожидало его друзей-клонов. Он упорно готовился подменить Майлза и отомстить злым барраярцам за родную Комарру (которую, надо сказать, он никогда не видел). Но, обучаясь на Майлза Форкосигана, он оказался в той же ситуации, что и знаменитый заяц из парадокса Зенона, который никогда не сможет догнать черепаху. Сколько бы он ни узнавал, как бы отчаянно ни зубрил, как сурово ни наказывали его за ошибки, Майлз учился быстрее и всегда знал больше. Как только клон достигал очередной точки, его близнец вновь оказывался впереди – не важно, в интеллектуальном или в каком-либо ином плане. Это были настоящие гонки.

А потом, когда комаррцы решили осуществить подмену, начались гонки в самом прямом смысле слова. Они гонялись за неуловимым Майлзом Форкосиганом по всей Галактике, даже не подозревая, что, когда исчезает лорд Майлз Форкосиган, появляется адмирал Нейсмит. Комаррцы так ничего и не узнали. И лишь случай в конце концов свел два года назад на Земле Майлза и его двойника.

Но комаррцы просчитались. Они не предусмотрели главного: когда вся эта безумная гонка только начиналась, клон – после психологической обработки – был всецело предан «старым революционерам» и готов на все. Разве не они спасли его от обычной судьбы клона? Восемнадцать месяцев он путешествовал, восемнадцать месяцев наблюдал, восемнадцать месяцев слушал сводки новостей без всякой цензуры. Ему даже удалось познакомиться с новыми людьми! И тогда в глубине души зародилось сомнение. И немудрено – ведь нельзя же, получив такое образование, как у Майлза Форкосигана, не научиться думать. А тут еще операция по замене его совершенно нормальных костей ног на синтетические только потому, что Форкосигану размозжило ноги. Поразительно болезненная операция. А что, если в следующий раз Форкосиган сломает себе шею? Постепенно он начал осознавать, что происходит.

Когда ему по кусочкам забивали голову лордом Форкосиганом, это тоже была пересадка мозга, пусть и без виброскальпелей. «Кто строит планы мести, должен готовить две могилы». Но комаррцы-то копали вторую могилу ему! Человеку, которым ему так и не позволили стать, человеку, которым он мог бы стать, если бы его электрошоками не заставляли становиться кем-то другим.

Иногда он уже не знал, кого больше ненавидит: дом Бхарапутра, комаррцев или Майлза Нейсмита Форкосигана.

Фыркнув, он отключил комм и встал, чтобы вынуть из кармана мундира драгоценный куб данных. Подумав немного, он еще раз умылся и побрился, прежде чем надеть свежий мундир дендарийского офицера. Пусть дендарийцы видят только отглаженную оболочку, а не человека под ней…

Он приготовился, вышел из каюты, пересек коридор и нажал сигнал у двери капитана-гермафродита.

Никакой реакции. Он позвонил еще раз. Наконец послышался голос Торна:

– Да?

– Это Нейсмит.

– А, Майлз! Входи.

Дверь скользнула в сторону, и он вошел, только тут поняв, что причиной промедления было то, что он разбудил Торна. Тот приподнялся на локте в постели: каштановые волосы растрепаны, рука только отодвигается от ключевой пластины, открывшей дверь.

– Извините, – сказал он, попятившись, но дверь уже закрылась.

– Ничего-ничего, все в порядке, – гермафродит сонно улыбнулся и, потянувшись, гостеприимно похлопал по кровати прямо перед своим укрытым одеялом… животом. – Для вас – в любое время. Садитесь. Хотите, разомну вам спину? Вы какой-то весь зажатый.

На Торне была явно женская ночная рубашка, вся в кружевах и оборках, с глубоким вырезом, в котором виднелась грудь.

Опасливо покосившись на Торна, клон прошел к креслу. Во взгляде Торна мелькнула насмешка. «Нейсмит» откашлялся.

«Мне следовало бы проверить расписание дежурств. Адмирал Нейсмит, наверное, знает распорядок дня своих капитанов».

– Пора, давно пора. Я рад, что вы наконец вернулись к реальности. Что вы, к дьяволу, делали там, где провели последние восемь недель, Майлз? Кто умер?

– Никто. Ну, надо полагать, восемь клонов.

– Гм… – Торн задумчиво кивнул, встряхнулся – вся его обольстительность разом исчезла – и протер глаза, словно стирая остатки сна. – Чаю?

– Естественно. Или… э-э… может, мне лучше прийти, когда вы выспитесь?

«Или когда вы оденетесь».

Капитан – весь в кружевах и оборочках – вылез из-под одеяла.

– Ну уж нет. Мне все равно через час вставать. Я давно этого жду.

Прошлепав по каюте, он приступил к ритуалу заваривания чая.

Поставив куб данных на пульт комма, клон стал ждать из вежливости и практических соображений, пока капитан первым отхлебнет горячую черную жидкость и окончательно проснется. Ну что стоило надеть мундир!

Когда Торн подошел ближе, он включил дисплей.

– У меня есть подробная голокарта главного медкомплекса дома Бхарапутра. Этим данным не больше четырех месяцев. Плюс расписание смены часовых и маршруты обходов – охрана там получше, чем в обычных больницах, скорее как в военных лабораториях, но все-таки это не крепость. Они заботятся только о том, чтобы не допустить местных с целью воровства. И конечно, чтобы никто из пациентов не сбежал.

И эти данные стоили ему почти всего состояния.

Цветокодированное изображение развернулось световыми линиями и плоскостями над видеопластиной. Комплекс был огромным скоплением строений, туннелей, лечебных садов лабораторий, мини-производственных участков, посадочных площадок, гаражей… Там было даже две площадки для катеров, чтобы выходить прямо на орбиту.

Торн поставил чашку, склонился над комм-пультом и с интересом всмотрелся в изображение. Взяв дистанционное управление, он покрутил карту, уменьшил ее, разбил на части.

– Значит, в первую очередь мы захватим площадки для катеров?

– Нет. Всех клонов держат здесь, в западной части комплекса: это нечто вроде хосписа. Я прикинул, если мы приземлимся вот тут, на спортплощадке, то окажемся у самых дортуаров. Естественно, меня мало волнует, что повредит катер при посадке.

– Естественно. – По лицу капитана скользнула усмешка. – Время?

– Я хочу провести операцию ночью. Не столько ради прикрытия – боевой катер нам все равно не спрятать, но потому, что только ночью все клоны находятся в доме. Днем они играют, занимаются спортом, плавают, ну и так далее.

– И учатся?


– Нет, не совсем. Они не учат их ничему сверх того, что нужно для примитивного общения. Если клон способен сосчитать до двенадцати и прочесть надпись, этого достаточно. Мозги на выброс. – Поэтому он тоже догадался, что не такой, как все. Настоящий человек-учитель познакомил его со множеством компьютерных обучающих программ. В отличие от его следующих учителей-комаррцев программы готовы были повторять все бесконечно и никогда его не наказывали, никогда не сыпали проклятиями и не кричали, не били его и не заставляли напрягаться, пока его не рвало или он не терял сознание… – Но несмотря на это, клоны подбирают удивительно много информации. Массу сведений – из игр с виртуальной реальностью. Умненькие ребятишки. Мало у кого из этих клонов были тупые родители, иначе они не накопили бы столько денег, чтобы купить себе такое продление жизни. Может, они безжалостные, но не тупые.

Торн сощурился, расчленяя карту на дисплее, разбирая здания слой за слоем, изучая планы…

– Итак, дюжина вооруженных до зубов дендарийцев в полночь выхватывает из сладкого сна пятьдесят – шестьдесят ребятишек… они знают, что мы появимся?

– Нет. Кстати, скажите участникам операции, что с виду они совсем не похожи на детей. Мы берем их с последнего года развития. Им всем по десять-одиннадцать лет, но из-за ускоренного развития они выглядят совсем как взрослые.

– Неуклюжие?

– Нет. Они получают великолепную физическую подготовку. Здоровые как черти. В этом причина, почему их просто не держат в автоклаве до самой трансплантации.

– Они… знают? Знают, что с ними произойдет? – нахмурившись, спросил Торн.

– Им не говорят, нет. Их кормят всевозможными баснями. Говорят, что они в специальной школе из соображений безопасности, что им что-то угрожает. Что все они – принцы или принцессы, или богатые наследники, или дети военных, и в один прекрасный день, очень скоро, их родители, тетки или опекуны приедут за ними и увезут к блестящему будущему… а потом в конце концов кто-то приходит и, улыбаясь, подзывает к себе и говорит, что этот прекрасный день настал, и они бегут… – он сглотнул, – и собирают вещи, и хвастаются…

Торн – весь бледный – машинально постукивал дистанционным пультом по ладони.

– Понимаю…

– И уходят, счастливые, рука об руку со своими убийцами…

– Довольно, Майлз! Вы так живо все это рассказываете, что еще минута – и я расстанусь со вчерашним обедом.

– Ну почему же? Мне казалось, вы уже давно все это знаете, – съязвил клон. – С чего это вам вдруг стало тошно?

Он заставил себя скрыть горечь. Нейсмит. Он должен быть Нейсмитом.

Торн сверкнул глазами:

– В прошлый раз именно я готов был зажарить их с орбиты. А вы мне не позволили. Или вы забыли?

«Что еще за «прошлый раз»?» Явно не в последние три года. Проклятие, опять придется копаться в вахтенном журнале!

Он пожал плечами.

– Так, – сказал Торн. – А эти… как их… большие детишки… не решат, что мы – враги их родителей, которые вознамерились похитить их перед самым возвращением домой? По-моему, тут мы столкнемся с некоторыми трудностями.

– Может быть, и нет. У детей… есть своя собственная культура. Передается из года в год. Ходят слухи. Страшные рассказы. Сомнения. Говорю вам – они не глупые. Их взрослые надсмотрщики стараются искоренить эти истории, высмеивают их, перемешивают с другими, явно лживыми.

И все же… его они не обманули. Но ведь он прожил в яслях гораздо дольше, чем остальные. У него было время увидеть, как клоны приходят и исчезают, видеть, как повторяются истории, дублируются псевдобиографии… было время заметить, как крошечные ошибки и оговорки надсмотрщиков складываются в целое.

– Если так… – Он чуть было не сказал: «Если все так, как было при мне…» – но успел остановиться. – Я смогу их убедить. Предоставьте это мне.

– С превеликим удовольствием. – Торн поставил стул вплотную к его креслу, уселся и быстро ввел кое-какие заметки о подготовке операции и плане атаки, о том, кто пойдет в атаку, а кто будет обеспечивать поддержку, наметил пути по зданиям. – Два дортуара? – с любопытством спросил он, указывая пальцем. Ногти у Торна были коротко подстрижены и не накрашены.

– Да. Мальчиков держат отдельно от девочек, довольно строго. Клиенты-женщины (обычно женщины) желают получить девственное тело.

– Ясно. Так. Нам каким-то чудом удается загрузить всех этих ребятишек раньше, чем бхарапутряне успеют собрать силы для ответного удара…

– Да. Скорость имеет огромное значение.

– Как обычно. Но бхарапутряне на нас обрушатся при малейшей задержке. В отличие от мэрилаканцев на Дагуле у вас нет нескольких недель, чтобы обучить этих ребятишек правилам посадки в катер. Так что если…

– Как только клоны окажутся на катере, они фактически станут нашими заложниками. С ними на борту мы можем не бояться огня на поражение. Бхарапутра не станет рисковать своими инвестициями, пока у них будет надежда вернуть хоть что-то.

– Как только они решат, что надежды больше нет, они начнут активно мстить – чтобы другим неповадно было.

– Верно. Нам надо сделать так, чтобы у них оставались сомнения.

– Ну что же, если нам удастся поднять катер, они сделают все, чтобы отрезать нам пути к отступлению, то есть попытаются взорвать «Ариэль» на орбите, прежде чем мы до него доберемся.

– Скорость, – упрямо повторил он.

– Запасные варианты, милый мой Майлз. Проснитесь. Обычно мне не приходилось по утрам прочищать вам мозги. Может, еще чаю? Нет? Я предлагаю, в случае задержки на поверхности, «Ариэлю» укрыться на станции Фелл, а мы встретимся там.

– На станции Фелл? Орбитальной? – Он недоумевал. – Почему?

– Ну, барон Фелл вроде бы продолжает вендетту против Бхарапутры и Риоваля, так ведь?

Внутренняя политика джексонианских домов – он знает о ней меньше, чем следовало бы. Ему даже не пришло в голову искать себе союзников среди других домов. Они все преступные, насквозь порочные и терпят друг друга или мешают друг другу в зависимости от того, что в данный момент выгоднее в борьбе за власть. И снова это упоминание о Риовале… Почему? Он отделался еще одним безмолвным движением плеч.

– Сидеть на станции Фелл с пятьюдесятью клонами и ждать, пока Бхарапутра возьмет под контроль станции у переходов? Ничего себе выход! Никому из джексонианцев нельзя доверять. Все равно самая безопасная стратегия – убраться восвояси и как можно скорее совершить прыжок.

– Бхарапутра не сможет распоряжаться Переходной станцией пять – она принадлежит Феллу.