Палоло, или Как я путешествовал
Часть 9 из 24 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Начиная с середины пятидесятых годов, когда в Латинской Америке резко обострилась борьба «банановых республик» за независимость, всех жителей Советского Союза сильно беспокоит Гондурас.
Теперь уже трудно сказать, почему именно он. Казалось бы, в Никарагуа борьба шла и покруче, и даже увенчалась успехом. Я до сих пор помню серый и мягкий зимний день, кажется, 1979 года, когда на газетном стенде (были такие, представьте) в «Известиях» над шахматной задачей увидел сообщение о том, что в Никарагуа победили наконец повстанцы-сандинисты, которые боролись за национальную независимость что-то лет тридцать, если не больше. Я был мальчиком идейным, меня охватило тихое счастье. Надо же, столько боролись – и тут победили! Падал крупный щекочущий снежок, рядом со мной стоял какой-то серьёзный человек в очках, и я, помнится, от радости даже подмигнул ему: надо же, наши победили! Как ни мучилась, что называется, а родила.
Но «Никарагуа» звучит не столь убедительно. Слишком там много гласных. Вот «Гондурас» – это да, это что-то удлинённо-овальное, как баклажан, и в нём слышится капитан Гаттерас, а ещё то известное каждому россиянину слово, которым Хрущёв в Манеже припечатал модернистов. Глубоко неслучайно поэтому то, что в России годы в семидесятые появился классический анекдот:
– Что-то меня Гондурас беспокоит.
– Ты бы чесал его поменьше!
Но, с другой стороны, за что ещё было тогда переживать? Внутри родной страны всё было понятно… Этот обострённый интерес к международной политике (все швейцары и таксисты считали долгом выписывать газету «За рубежом») объяснялся просто: это была единственная сфера, в которой что-то происходило. Жители нашей снежной Родины горячо сопереживали народу Гондураса. Любой гондурасец был им кровно ближе соседа.
О сегодняшнем Гондурасе россияне не знают почти ничего. На экскурсию можно съездить и в Париж, на отдых – в Египет, а откуда берутся бананы (четверть всех мировых бананов выращивается в Гондурасе) – нам всё равно.
Мы решили исправить эту историческую несправедливость. Нам захотелось вернуть россиянину ощущение бурного и бесконечного мира вокруг – пусть не думает, что только у него проблемы. Всюду жизнь.
Для тех, кто уже забыл, что такое Гондурас и с чем его едят, поясню: это маленькая испаноязычная страна в Центральной Америке, чуть пониже Гватемалы, чуть повыше Сальвадора, тоже всё ещё борющегося за свою независимость. На флаге этой республики, на радость всякому россиянину и особенно армянину, расположены пять звёздочек. Не знаю, что они символизируют, потому что департаментов в стране восемнадцать, а партий до середины семидесятых было две, а сейчас, как и в России, появились и левоцентристская, и правоцентристская. Площадь Гондураса – 112 тысяч квадратных километров. Население – в основном метисы, хотя есть и некоторое количество испанцев. Замечены даже евреи. С севера Гондурас ласково омывается Карибским морем, на юге – заливом Фонсека. Сам Гондурас имеет вовсе не вытянутую форму, он такой кругленький.
Название страны происходит от испанского «глубокий». Это потому, что Карибское море у его берегов очень глубокое. Денежная единица называется лемпира – это потому, что против испанского владычества там активно боролся туземный вождь Лемпира, но его предательски убили свои же. Открыт Гондурас в 1502 году Колумбом, а окончательно завоёван в 1536 году. Независимость от Испании он провозгласил только 15 сентября 1821 года – запомните эту дату, день рождения независимого Гондураса! С тех пор в стране так и враждуют две партии: консервативная (это, как вы догадываетесь, партия крупных землевладельцев) и либералов (это, само собой, мелкие промышленники). Обе партии обзывают друг друга предателями национальных интересов. В январе 1839 года трудящиеся всего мира радостно вздохнули: Гондурас принял собственную Конституцию!
Естественно, на серебряные рудники и банановые плантации молодой, но гордой республики постоянно посягали кровожадные империалисты. Несколько раз англичане высаживались на так называемый Москитовый берег (это побережье залива Фонсека, где низины, испарения, болота и страшное количество насекомых), но вынуждены были в панике бежать – то ли от местного населения, то ли от москитов. Пару раз и американцы вторгались в Гондурас, но всякий раз получали по шапке. Отчаявшись покорить гордых гондурасцев военной силою, они решили завоевать их экономически. События, описанные Маркесом в романе «Сто лет одиночества», сильно напоминают ситуацию в Гондурасе: там американская Юнайтед фрут компани (ЮФКО) подчинила всех местных банановодов и принялась грабить их по-чёрному, пока в 1971 году либералы и консерваторы не объединились и не поклялись начать национальное возрождение. С тех пор американцы более не грабят трудолюбивое население Гондураса – это с тем же успехом делают свои.
Наибольший доход стране приносят, как уже было сказано, бананы, а с некоторых пор ещё и туризм. Самый популярный туристический маршрут пролегает через всю страну – от Карибского моря до залива Фонсека. По пути можно увидеть леса, поля, многочисленные реки (Улуа, Агуан, Патука) и горы, поросшие тропической растительностью. На сегодняшний день политическая жизнь в Гондурасе стабильна, а между тем на протяжении всего ХХ века одна хунта спешила тут сменить другую приблизительно раз в полтора-два года. В тридцатые годы страной правил ужасный диктатор Кариас Андино (у власти с 1933-го по 1949 год). Он вынужден был формально объявить войну Гитлеру, но в боевых действиях Гондурас не участвовал. Андино напрочь запретил всю оппозицию, включая прессу, но в 1949 году под давлением народного гнева вынужден был уйти в отставку, где и остался. К власти пришёл его военный министр Гальвес, правитель сугубо марионеточный, отдавший американцам много территорий под военные базы. Правда, заодно американцы построили в Гондурасе первый аэродром и радиостанцию, но мы не можем одобрить этой захватнической акции. Подумаешь, аэродром.
Дальше для краткости перечислим гондурасских руководителей бегло, без подробных характеристик: в 1954 году к власти пришёл Вильеда Моралес (хороший), но его оттеснил Лосано Диас (плохой), который правил до государственного переворота 1956 года. В 1956 году победила хунта (плохая), но в 1957 году народ возмутился, и победил Вильеда Моралес (хороший). Началась аграрная реформа (хорошая), но народ возмущался. Он порвал отношения с Кубой и был свергнут в результате военного переворота 1963 года. Переворот осуществил полковник Лопес Арельяно (совсем плохой). Он победил под лозунгом «В страну проник коммунизм!». Созданная в 1954 году Коммунистическая партия Гондураса насчитывала около тысячи человек и смотрела на всё это, разинув рот от изумления. В 1965 году Арельяно устроил выборы и выиграл их, и выигрывал с тех пор всё, за что ни брался, потому что возражать ему было некому. В 1969 году вспыхнул военный конфликт между Гватемалой и Гондурасом. Гватемала немножко победила, то есть воевала чуть лучше, и гондурасские патриоты решили, что стране не повредит немного свободы. В 1971 году президентом Гондураса стал Рамон Э. Крус (неплохой), а с тех пор «БСЭ» не переиздавалась, и последних сведений у меня нет.
Зато я хорошо знаю гондурасскую литературу. Любимый мой гондурасский писатель – Турсиос, автор книг поэтических миниатюр в стихах и прозе. Высоко ценю я также его готические романы «Аннабель Ли» и «Вампир». Нравится мне и книга поэта Валье «Аромат родной земли» – что-то вроде гондурасского Есенина, только непьющего. Определённые надежды прогрессивная общественность возлагала на прозаика Исагирре, но он, в ранних книгах изобразив тяжёлое положение трудящихся Гондураса, впоследствии стал писать гламурные романы о красотках и гангстерах; ну куда это годится!
Сегодняшний Гондурас – республика с двумя пехотными полками и одной психиатрической больницей. Около пятнадцати процентов населения остаются неграмотными, зато в стране выходит англоязычная газета «Гондурас на этой неделе», из которой я и почерпнул последние политические известия. В экономическом обзоре итогов года (редакционная статья) подчёркивается, что правительство Гондураса по-прежнему ориентировано на местную бюрократию, а никак не на нужды народа. «Рождество напоминает нам о рае, а наша экономика – об аде», – грустно констатирует экономический обозреватель газеты. На треть возросла в текущем году стоимость газа, электричества и коммунальных услуг. Правительство по-прежнему не желает вкладывать деньги в образование. Когда уже оно поймёт, что в Гондурасе не работают иностранные модели, что у него свой, особый путь?! Ни одна страна Центральной Америки не годится нам в качестве образца: вот Никарагуа, например, ввела в этом году небывалые пошлины на экспортные продукты. В том числе и на наши, гондурасские (тридцать пять процентов от стоимости). Но разве так надо стимулировать отечественного производителя?! Хватит жаловаться! Хватит нищенствовать! Нашим национальным лозунгом должно стать вот что: «Хоть две черепахи к каждому столу!» По-моему, отличный лозунг.
Но куда больше я согласен с главным выводом экономического обзора: «Нельзя поднять страну, которая сама не хочет подниматься».
Потрясла меня статья социолога Лоренцо Ди Бельвиля, посвящённая проблемам экономического развития Латинской Америки в свете… российской истории! Мы переживаем примерно тот же период, что и Россия, пишет Ди Бельвиль. Пусть история социализма в России закончилась банкротством – это вовсе не означает, что следует отказаться от всех проявлений социализма в экономике. Например, плановое хозяйство. Перспективное планирование в Гондурасе было поставлено так плохо, что отдел прогнозов при Министерстве экономики в 1998 году вообще закрылся! Но не надо забывать, что при социализме работают механизмы, сдерживающие коррупцию, и существует социальная защита, дающая иллюзию равенства… Правда, тут же Бельвиль возражает своему коллеге Педро Брицуэле, договорившемуся до того, что – цитирую дословно! – «источник коррупции скрыт в самой природе свободного рынка». У нас нечто подобное утверждал Гавриил Попов. Нет, гондурасский публицист Ди Бельвиль не готов признать социализм панацеей от коррупции и предостерегает земляков от левачества. Спасение он видит в законности и морали.
Здесь же, на страницах местной прессы, идёт ожесточённая дискуссия: надо ли писать всю правду? Один агент турфирмы из Канады задаёт редакции вопрос: «Зачем вы написали, что в Гондурасе плохие дороги, а из аэропорта иногда похищают туристов? У вас что, полиции нет в аэропорту? Я собрал группу из восьми клиентов, которые уже собирались к вам выехать 3 февраля, но после ознакомления с вашей газетой отказались от поездки! И я в убытке, и вы в убытке, зачем такая правда?» Газета в ответ извиняется, но доказывает, что, если не писать про дороги, их никогда не починят, а ведь гондурасцам по ним ездить! Правда, вняв критике канадского агента, редакция радостно сообщает об открытии нового моста через Гуайяпу (в Оланчо побывала корреспондентка Александра Перез – мне нравится её стиль, и вообще я её, кажется, уже немного люблю. Я скоро буду как тот персонаж из «Затоваренной бочкотары», который всё знал о сотне граждан, населяющих Маленькую Латиноамериканскую Страну…).
Сенсацией последнего месяца в Гондурасе стало увольнение заместителя министра внутренних дел Марии Луизы с фатальной фамилией Борджа. «Стоит у нас чиновнику сделать хоть что-то для общественного блага, как его тут же отправляют в отставку», – мрачно констатирует газета. Мария Луиза Борджа принялась расследовать дело о наркотрафике через Гондурас – и её тут же обвинили в «бессудных казнях» (а всё потому, что полицейским офицерам несколько раз и впрямь пришлось применить оружие против нескольких гондурасских «воров в законе»). «Мы против бессудных расправ! – уверяет газета «Гондурас на этой неделе». – Мы не хотим самосуда и кровной мести! Но в том, что сегодня в Гондурасе нет иного способа бороться с наркомафией, как только путём самостоятельных действий офицеров милиции, виновата не офицер Борджа, а наша негибкая юстиция и плохо исполняемый закон!» Любой может связаться с газетой по адресу hontweek@hondutel.hn, и я уже заказал «Еженедельному Гондурасу» беседу с отважной женщиной, этой истинной представительницей гондурасских ментов! Если мафию нельзя победить по закону – приходится действовать в одиночку. Кстати, я восхищён стилем газеты. Такова была одесская публицистика двадцатых годов – она делалась иронично, темпераментно, яростно, дерзко и с огромным вниманием к читательским письмам, из которых состояла половина газеты!
Наконец, есть и по-настоящему тревожная новость. На Карибском побережье уже тридцать кокосовых пальм заболели так называемой желтянкой – болезнью, от которой пальма за три года погибает. Орехи становятся кислыми и невкусными, листья перестают расти и рано желтеют. Как бороться с желтянкой? Этот вопрос задают простые гондурасцы читателям и издателям, но внятного ответа пока не получают. Если кто-то из российских читателей «Огонька» знает, как помочь гондурасским крестьянам, – присылайте, пожалуйста, свои советы в нашу редакцию. О том, как идёт борьба с коррупцией в гондурасском правительстве, как лечат пальмы и что слышно с приватизацией медицинских учреждений, которую затеяло правительство либералов, мы расскажем в следующем месяце.
16–29.i.2003
«Огонёк»
Девушка ниоткуда
Сегодня она самая популярная женщина во всём Индокитае. О ней написаны десятки очерков на десятках языков, её фотографии появились в «Таймс» и «Гардиан», в день к ней наезжают по четыре репортёра, первым из русских был специальный корреспондент «Собеседника» Дмитрий Быков.
Снова загадка века
Мир уже знает, как она выглядит. Ни одной живой душе не известно, как её зовут, сколько ей лет, откуда она родом и где скрывалась до сих пор. За неполный месяц её жизни среди людей о ней успели наворочать больше лжи, чем о любом другом современнике. Но до правды до сих пор не докопался никто. Мне случалось ездить в командировки по загадочным поводам и посещать глухие места. Но никогда ещё я не бывал в такой труднодоступной глуши, а главное – никогда ещё не возвращался с редакционного задания в такой растерянности. Я действительно ничего не понимаю, совсем ничего. И если среди читателей «Собеседника» найдётся человек, готовый раскусить эту новообретённую загадку века, – мы доставим его туда, где состоялась главная сенсация нового года. Лишь бы в истории так называемой Роттом Пнгиен хоть что-то встало на свои места. Впрочем, по порядку.
Не сорока-воровка, а человеческий детёныш
Ее поймали 13 января этого года. В прессе появлялись впоследствии сообщения, что нашли ее якобы какие-то строители, расчищавшие джунгли под новые хижины ближайшей деревни, – это неправда, нашел её Ра Ма Го, местный знахарь. Дело было в провинции Раттанакири, самом отдалённом от столицы районе Камбоджи. Вытянутый в сторону Вьетнама узкий рог на северо-востоке страны со столицей Банлонг, состоящей, по сути, из четырёх улиц; горы, поросшие мелким кустарником, джунгли на вьетнамо-камбоджийской границе, несколько водопадов. Туристы редки – ездят сюда в основном экстремалы, любители безлюдья. Безлюдья тут сколько угодно. В джунглях, по слухам, до сих пор скрывается население нескольких деревень, бежавшее либо от красных кхмеров в 1976 году, либо от вьетнамцев-освободителей тремя годами позже. На границу джунглей регулярно выходил этот самый знахарь, собиравший в лесу всякие целебные травы. У него там и хижина была поставлена, маленькая, на столбах, и в ней он хранил припасы – рис, сухую рыбу. В один из дней эти припасы исчезли. И в другой раз исчезли. А провинция Раттанакири, надо вам знать, – место очень бедное. И не сказать чтобы у местного знахаря, промышлявшего сбором трав и сдачей их государству, было так уж много риса и сухой рыбы. Обезьяна не станет воровать рис, другой зверь не заберётся в хижину по лесенке. Знахарь засел в кустах близ хижины, более всего напоминавшей скворечник, и стал выжидать.
И дождался.
«Это моя дочь!»
…Он поймал её не без труда – вырывалась. Дело было вечером, темнеет в Камбодже быстро, – Ра Ма Го заметил странный полусогнутый силуэт, выпрыгнул из кустов и ринулся к лесенке. Он схватил похитительницу за руку. Перед ним была абсолютно голая женщина с грязными, свалявшимися волосами. Впоследствии один американский репортёр написал, что глаза у неё в темноте светились, как у тигра. Ничего они не светились, это в деревне потом досочинили и до сих пор всем рассказывают. Глаза как глаза.
Похитительница вырывалась, но Ра Ма Го не выпускал добычу. Он никогда не видел ничего подобного. За руку он дотащил её до своей деревни, что в паре километров от джунглей, и оттуда послал гонца (другой связи нет) в посёлок Оядао, где проживает местный полицейский Сан Ло. По-нашему это участковый, который тут один на пятьдесят километров гор и перелесков. Да и не случается тут ничего – народ тихий, крестьянский, живёт рыболовством и возделыванием огородов, на которых растут главным образом бобы и сладкий картофель батат.
– Это моя дочь! – вскричал Сан Ло. – Я знал, что она найдётся!
…За эту версию он ухватился сразу.
– Посмотрите на неё! – призывал он нас. – Ну одно же лицо со мной!
– Ничего общего, – кисло сказал мне фотограф, оценив натуру профессиональным взглядом, но попросив гида не переводить эту, в общем, правдивую фразу. Общего действительно ничего – ни с самим сорокапятилетним Сан Ло, ни с его сорокалетней женой Роттом Ччон, ни с их семью детьми, которые с лёгкой руки корреспондента «Гардиан» превратились в пятнадцать. Несколько детей Сан Ло действительно умерли в младенчестве, в камбоджийских деревнях это случай нередкий, медицинское обслуживание часто попросту не добирается до этой глуши – в Оядао не всякая машина проедет; джип, выделенный нам в пномпеньском турбюро, преодолевал 38 километров, отделяющих Банлонг от Оядао, за два с полтиной часа. За это время водитель, гид, фотограф и сам я успели неоднократно проклясть мою любознательность. Потому что дорога из Пномпеня до Банлонга занимает десять часов, последние три часа – по просёлку, с непрерывной тряской и клубами красной пыли (не зря эти земли назывались у французских колонизаторов Terres Rouge); но по сравнению с глинистой дорогой в горы, по которой надо добираться до нового местожительства камбоджийской девочки-маугли, этот просёлок кажется Бродвеем.
Таинственные шрамы
– Это Пнгиен! – воскликнул Сан Ло, чья семилетняя дочь, первый ребёнок в семье, пропала ровно двадцать лет назад. Ее отпустили пасти буйвола. Буйвол вернулся, а она нет. То ли заблудилась, то ли похитили. И все эти двадцать лет Сан Ло о ней помнил, и искал, и ничего не находил, но теперь девочка вышла из лесу, и он твёрдо уверился, что это именно она.
Вообще-то сомнения начались сразу. Едва эта новость просочилась в пномпеньские газеты, а оттуда разлетелась по информагентствам всего мира, скептики принялись морщиться: не бывает, чтобы человек прожил в джунглях в одиночку 20 лет. Вдобавок попав туда беспомощным ребёнком. Ну пять, ну семь – ещё туда-сюда, но дожить среди зверей до двадцати семи?! Один англичанин тут же припомнил русского мальчика Ивана Мишукова из Реутова, якобы сделавшегося главарём в стае бродячих собак и наводившего ужас на московские улицы (на самом деле сын реутовской алкоголички действительно дружил с пёсьей стаей, но возглавлять её – это уж, знаете, полный Киплинг; сейчас, насколько я знаю, он в интернате). Вообще же, если уж живёшь с волками и по-волчьи воешь, высок шанс приобрести мозоли на коленях и локтях, обрасти, а девочка, вышедшая из джунглей, не обладала никакими мозолями. Свидетельствую: руки у нее мягкие, детские, и пальцы на ногах не расставлены широко, как у людей, привыкших обходиться без обуви, а вполне себе плотно сжаты, как у нас с вами. Зато количество шрамов у нее на коже поражает воображение. На левой руке – кольцеобразный глубокий шрам, явно от наручника – верёвка так глубоко не вдавится и такого ровного следа не оставит; на левой ноге ожог; а шрам на левой руке – от ножа, с которым она якобы играла в детстве, – почти незаметен, хотя вроде бы именно по этому шраму её опознал отец. Откуда все эти отметины на её теле – непонятно. Дело в том, что она не говорит ничего. Хотя…
Так чья же дочь?
Примчавшийся в Оядао испанский специалист по детскому аутизму Гектор Рифа (он работает в Камбодже в организации «Психологи без границ») добился от неё каких-то звуков, которые он идентифицировал как «слова на никому не известном языке». Что-то вроде «ау» и «рры», хотя Сан Ло уверен, что это она так имитирует «голоса джунглей». Убеждён человек, что нашёл дочь, – ну и выстраивает версию, согласно которой она двадцать лет пропадала в лесу; кто её там стриг, кто подравнивал ей ногти, почему она передвигается на двух ногах, а не на четвереньках, как все маугли в истории, – на эти вопросы у него ответа нет. Рифа не пытался разговаривать с девушкой – он показывал ей разные картинки. «Бо́льшую часть времени она смотрит сквозь вас, – признался он, – и никакого контакта не получается. Но иногда, мне кажется, она осознавала мое присутствие – и тогда её взгляд был совершенно осмысленным. По-моему, она пережила серьёзную психическую травму… Возможно, в будущем она сможет говорить».
– И не только говорить! – уверяет всех Роттом Ччон, её гипотетическая мать. – Ещё замуж выйдет, детей нарожает…
Сан Ло сразу вызвался сделать анализ на ДНК, но не прямо вот сейчас, а когда ребёнок придёт в себя:
– Она ещё очень слаба.
– Но этот анализ у неё сил не отнимет…
– Нет, пусть пока поживёт здесь, откормится.
– Кстати, вы меня простите за этот вопрос… Мне кажется, что она беременна. Живот немного выдаётся… а?
– Нет, что вы. Приезжал врач из Банлонга, смотрел её. У неё никогда не было мужчины.
– А что в остальном?
– Сердце в норме, давление в норме. Истощение небольшое, но сейчас она уже ест…
– Как, по-вашему, откуда этот жуткий шрам на левой руке?
– Я думаю, капкан. У нас похожие капканы ставят на кабана.
Теперь уже трудно сказать, почему именно он. Казалось бы, в Никарагуа борьба шла и покруче, и даже увенчалась успехом. Я до сих пор помню серый и мягкий зимний день, кажется, 1979 года, когда на газетном стенде (были такие, представьте) в «Известиях» над шахматной задачей увидел сообщение о том, что в Никарагуа победили наконец повстанцы-сандинисты, которые боролись за национальную независимость что-то лет тридцать, если не больше. Я был мальчиком идейным, меня охватило тихое счастье. Надо же, столько боролись – и тут победили! Падал крупный щекочущий снежок, рядом со мной стоял какой-то серьёзный человек в очках, и я, помнится, от радости даже подмигнул ему: надо же, наши победили! Как ни мучилась, что называется, а родила.
Но «Никарагуа» звучит не столь убедительно. Слишком там много гласных. Вот «Гондурас» – это да, это что-то удлинённо-овальное, как баклажан, и в нём слышится капитан Гаттерас, а ещё то известное каждому россиянину слово, которым Хрущёв в Манеже припечатал модернистов. Глубоко неслучайно поэтому то, что в России годы в семидесятые появился классический анекдот:
– Что-то меня Гондурас беспокоит.
– Ты бы чесал его поменьше!
Но, с другой стороны, за что ещё было тогда переживать? Внутри родной страны всё было понятно… Этот обострённый интерес к международной политике (все швейцары и таксисты считали долгом выписывать газету «За рубежом») объяснялся просто: это была единственная сфера, в которой что-то происходило. Жители нашей снежной Родины горячо сопереживали народу Гондураса. Любой гондурасец был им кровно ближе соседа.
О сегодняшнем Гондурасе россияне не знают почти ничего. На экскурсию можно съездить и в Париж, на отдых – в Египет, а откуда берутся бананы (четверть всех мировых бананов выращивается в Гондурасе) – нам всё равно.
Мы решили исправить эту историческую несправедливость. Нам захотелось вернуть россиянину ощущение бурного и бесконечного мира вокруг – пусть не думает, что только у него проблемы. Всюду жизнь.
Для тех, кто уже забыл, что такое Гондурас и с чем его едят, поясню: это маленькая испаноязычная страна в Центральной Америке, чуть пониже Гватемалы, чуть повыше Сальвадора, тоже всё ещё борющегося за свою независимость. На флаге этой республики, на радость всякому россиянину и особенно армянину, расположены пять звёздочек. Не знаю, что они символизируют, потому что департаментов в стране восемнадцать, а партий до середины семидесятых было две, а сейчас, как и в России, появились и левоцентристская, и правоцентристская. Площадь Гондураса – 112 тысяч квадратных километров. Население – в основном метисы, хотя есть и некоторое количество испанцев. Замечены даже евреи. С севера Гондурас ласково омывается Карибским морем, на юге – заливом Фонсека. Сам Гондурас имеет вовсе не вытянутую форму, он такой кругленький.
Название страны происходит от испанского «глубокий». Это потому, что Карибское море у его берегов очень глубокое. Денежная единица называется лемпира – это потому, что против испанского владычества там активно боролся туземный вождь Лемпира, но его предательски убили свои же. Открыт Гондурас в 1502 году Колумбом, а окончательно завоёван в 1536 году. Независимость от Испании он провозгласил только 15 сентября 1821 года – запомните эту дату, день рождения независимого Гондураса! С тех пор в стране так и враждуют две партии: консервативная (это, как вы догадываетесь, партия крупных землевладельцев) и либералов (это, само собой, мелкие промышленники). Обе партии обзывают друг друга предателями национальных интересов. В январе 1839 года трудящиеся всего мира радостно вздохнули: Гондурас принял собственную Конституцию!
Естественно, на серебряные рудники и банановые плантации молодой, но гордой республики постоянно посягали кровожадные империалисты. Несколько раз англичане высаживались на так называемый Москитовый берег (это побережье залива Фонсека, где низины, испарения, болота и страшное количество насекомых), но вынуждены были в панике бежать – то ли от местного населения, то ли от москитов. Пару раз и американцы вторгались в Гондурас, но всякий раз получали по шапке. Отчаявшись покорить гордых гондурасцев военной силою, они решили завоевать их экономически. События, описанные Маркесом в романе «Сто лет одиночества», сильно напоминают ситуацию в Гондурасе: там американская Юнайтед фрут компани (ЮФКО) подчинила всех местных банановодов и принялась грабить их по-чёрному, пока в 1971 году либералы и консерваторы не объединились и не поклялись начать национальное возрождение. С тех пор американцы более не грабят трудолюбивое население Гондураса – это с тем же успехом делают свои.
Наибольший доход стране приносят, как уже было сказано, бананы, а с некоторых пор ещё и туризм. Самый популярный туристический маршрут пролегает через всю страну – от Карибского моря до залива Фонсека. По пути можно увидеть леса, поля, многочисленные реки (Улуа, Агуан, Патука) и горы, поросшие тропической растительностью. На сегодняшний день политическая жизнь в Гондурасе стабильна, а между тем на протяжении всего ХХ века одна хунта спешила тут сменить другую приблизительно раз в полтора-два года. В тридцатые годы страной правил ужасный диктатор Кариас Андино (у власти с 1933-го по 1949 год). Он вынужден был формально объявить войну Гитлеру, но в боевых действиях Гондурас не участвовал. Андино напрочь запретил всю оппозицию, включая прессу, но в 1949 году под давлением народного гнева вынужден был уйти в отставку, где и остался. К власти пришёл его военный министр Гальвес, правитель сугубо марионеточный, отдавший американцам много территорий под военные базы. Правда, заодно американцы построили в Гондурасе первый аэродром и радиостанцию, но мы не можем одобрить этой захватнической акции. Подумаешь, аэродром.
Дальше для краткости перечислим гондурасских руководителей бегло, без подробных характеристик: в 1954 году к власти пришёл Вильеда Моралес (хороший), но его оттеснил Лосано Диас (плохой), который правил до государственного переворота 1956 года. В 1956 году победила хунта (плохая), но в 1957 году народ возмутился, и победил Вильеда Моралес (хороший). Началась аграрная реформа (хорошая), но народ возмущался. Он порвал отношения с Кубой и был свергнут в результате военного переворота 1963 года. Переворот осуществил полковник Лопес Арельяно (совсем плохой). Он победил под лозунгом «В страну проник коммунизм!». Созданная в 1954 году Коммунистическая партия Гондураса насчитывала около тысячи человек и смотрела на всё это, разинув рот от изумления. В 1965 году Арельяно устроил выборы и выиграл их, и выигрывал с тех пор всё, за что ни брался, потому что возражать ему было некому. В 1969 году вспыхнул военный конфликт между Гватемалой и Гондурасом. Гватемала немножко победила, то есть воевала чуть лучше, и гондурасские патриоты решили, что стране не повредит немного свободы. В 1971 году президентом Гондураса стал Рамон Э. Крус (неплохой), а с тех пор «БСЭ» не переиздавалась, и последних сведений у меня нет.
Зато я хорошо знаю гондурасскую литературу. Любимый мой гондурасский писатель – Турсиос, автор книг поэтических миниатюр в стихах и прозе. Высоко ценю я также его готические романы «Аннабель Ли» и «Вампир». Нравится мне и книга поэта Валье «Аромат родной земли» – что-то вроде гондурасского Есенина, только непьющего. Определённые надежды прогрессивная общественность возлагала на прозаика Исагирре, но он, в ранних книгах изобразив тяжёлое положение трудящихся Гондураса, впоследствии стал писать гламурные романы о красотках и гангстерах; ну куда это годится!
Сегодняшний Гондурас – республика с двумя пехотными полками и одной психиатрической больницей. Около пятнадцати процентов населения остаются неграмотными, зато в стране выходит англоязычная газета «Гондурас на этой неделе», из которой я и почерпнул последние политические известия. В экономическом обзоре итогов года (редакционная статья) подчёркивается, что правительство Гондураса по-прежнему ориентировано на местную бюрократию, а никак не на нужды народа. «Рождество напоминает нам о рае, а наша экономика – об аде», – грустно констатирует экономический обозреватель газеты. На треть возросла в текущем году стоимость газа, электричества и коммунальных услуг. Правительство по-прежнему не желает вкладывать деньги в образование. Когда уже оно поймёт, что в Гондурасе не работают иностранные модели, что у него свой, особый путь?! Ни одна страна Центральной Америки не годится нам в качестве образца: вот Никарагуа, например, ввела в этом году небывалые пошлины на экспортные продукты. В том числе и на наши, гондурасские (тридцать пять процентов от стоимости). Но разве так надо стимулировать отечественного производителя?! Хватит жаловаться! Хватит нищенствовать! Нашим национальным лозунгом должно стать вот что: «Хоть две черепахи к каждому столу!» По-моему, отличный лозунг.
Но куда больше я согласен с главным выводом экономического обзора: «Нельзя поднять страну, которая сама не хочет подниматься».
Потрясла меня статья социолога Лоренцо Ди Бельвиля, посвящённая проблемам экономического развития Латинской Америки в свете… российской истории! Мы переживаем примерно тот же период, что и Россия, пишет Ди Бельвиль. Пусть история социализма в России закончилась банкротством – это вовсе не означает, что следует отказаться от всех проявлений социализма в экономике. Например, плановое хозяйство. Перспективное планирование в Гондурасе было поставлено так плохо, что отдел прогнозов при Министерстве экономики в 1998 году вообще закрылся! Но не надо забывать, что при социализме работают механизмы, сдерживающие коррупцию, и существует социальная защита, дающая иллюзию равенства… Правда, тут же Бельвиль возражает своему коллеге Педро Брицуэле, договорившемуся до того, что – цитирую дословно! – «источник коррупции скрыт в самой природе свободного рынка». У нас нечто подобное утверждал Гавриил Попов. Нет, гондурасский публицист Ди Бельвиль не готов признать социализм панацеей от коррупции и предостерегает земляков от левачества. Спасение он видит в законности и морали.
Здесь же, на страницах местной прессы, идёт ожесточённая дискуссия: надо ли писать всю правду? Один агент турфирмы из Канады задаёт редакции вопрос: «Зачем вы написали, что в Гондурасе плохие дороги, а из аэропорта иногда похищают туристов? У вас что, полиции нет в аэропорту? Я собрал группу из восьми клиентов, которые уже собирались к вам выехать 3 февраля, но после ознакомления с вашей газетой отказались от поездки! И я в убытке, и вы в убытке, зачем такая правда?» Газета в ответ извиняется, но доказывает, что, если не писать про дороги, их никогда не починят, а ведь гондурасцам по ним ездить! Правда, вняв критике канадского агента, редакция радостно сообщает об открытии нового моста через Гуайяпу (в Оланчо побывала корреспондентка Александра Перез – мне нравится её стиль, и вообще я её, кажется, уже немного люблю. Я скоро буду как тот персонаж из «Затоваренной бочкотары», который всё знал о сотне граждан, населяющих Маленькую Латиноамериканскую Страну…).
Сенсацией последнего месяца в Гондурасе стало увольнение заместителя министра внутренних дел Марии Луизы с фатальной фамилией Борджа. «Стоит у нас чиновнику сделать хоть что-то для общественного блага, как его тут же отправляют в отставку», – мрачно констатирует газета. Мария Луиза Борджа принялась расследовать дело о наркотрафике через Гондурас – и её тут же обвинили в «бессудных казнях» (а всё потому, что полицейским офицерам несколько раз и впрямь пришлось применить оружие против нескольких гондурасских «воров в законе»). «Мы против бессудных расправ! – уверяет газета «Гондурас на этой неделе». – Мы не хотим самосуда и кровной мести! Но в том, что сегодня в Гондурасе нет иного способа бороться с наркомафией, как только путём самостоятельных действий офицеров милиции, виновата не офицер Борджа, а наша негибкая юстиция и плохо исполняемый закон!» Любой может связаться с газетой по адресу hontweek@hondutel.hn, и я уже заказал «Еженедельному Гондурасу» беседу с отважной женщиной, этой истинной представительницей гондурасских ментов! Если мафию нельзя победить по закону – приходится действовать в одиночку. Кстати, я восхищён стилем газеты. Такова была одесская публицистика двадцатых годов – она делалась иронично, темпераментно, яростно, дерзко и с огромным вниманием к читательским письмам, из которых состояла половина газеты!
Наконец, есть и по-настоящему тревожная новость. На Карибском побережье уже тридцать кокосовых пальм заболели так называемой желтянкой – болезнью, от которой пальма за три года погибает. Орехи становятся кислыми и невкусными, листья перестают расти и рано желтеют. Как бороться с желтянкой? Этот вопрос задают простые гондурасцы читателям и издателям, но внятного ответа пока не получают. Если кто-то из российских читателей «Огонька» знает, как помочь гондурасским крестьянам, – присылайте, пожалуйста, свои советы в нашу редакцию. О том, как идёт борьба с коррупцией в гондурасском правительстве, как лечат пальмы и что слышно с приватизацией медицинских учреждений, которую затеяло правительство либералов, мы расскажем в следующем месяце.
16–29.i.2003
«Огонёк»
Девушка ниоткуда
Сегодня она самая популярная женщина во всём Индокитае. О ней написаны десятки очерков на десятках языков, её фотографии появились в «Таймс» и «Гардиан», в день к ней наезжают по четыре репортёра, первым из русских был специальный корреспондент «Собеседника» Дмитрий Быков.
Снова загадка века
Мир уже знает, как она выглядит. Ни одной живой душе не известно, как её зовут, сколько ей лет, откуда она родом и где скрывалась до сих пор. За неполный месяц её жизни среди людей о ней успели наворочать больше лжи, чем о любом другом современнике. Но до правды до сих пор не докопался никто. Мне случалось ездить в командировки по загадочным поводам и посещать глухие места. Но никогда ещё я не бывал в такой труднодоступной глуши, а главное – никогда ещё не возвращался с редакционного задания в такой растерянности. Я действительно ничего не понимаю, совсем ничего. И если среди читателей «Собеседника» найдётся человек, готовый раскусить эту новообретённую загадку века, – мы доставим его туда, где состоялась главная сенсация нового года. Лишь бы в истории так называемой Роттом Пнгиен хоть что-то встало на свои места. Впрочем, по порядку.
Не сорока-воровка, а человеческий детёныш
Ее поймали 13 января этого года. В прессе появлялись впоследствии сообщения, что нашли ее якобы какие-то строители, расчищавшие джунгли под новые хижины ближайшей деревни, – это неправда, нашел её Ра Ма Го, местный знахарь. Дело было в провинции Раттанакири, самом отдалённом от столицы районе Камбоджи. Вытянутый в сторону Вьетнама узкий рог на северо-востоке страны со столицей Банлонг, состоящей, по сути, из четырёх улиц; горы, поросшие мелким кустарником, джунгли на вьетнамо-камбоджийской границе, несколько водопадов. Туристы редки – ездят сюда в основном экстремалы, любители безлюдья. Безлюдья тут сколько угодно. В джунглях, по слухам, до сих пор скрывается население нескольких деревень, бежавшее либо от красных кхмеров в 1976 году, либо от вьетнамцев-освободителей тремя годами позже. На границу джунглей регулярно выходил этот самый знахарь, собиравший в лесу всякие целебные травы. У него там и хижина была поставлена, маленькая, на столбах, и в ней он хранил припасы – рис, сухую рыбу. В один из дней эти припасы исчезли. И в другой раз исчезли. А провинция Раттанакири, надо вам знать, – место очень бедное. И не сказать чтобы у местного знахаря, промышлявшего сбором трав и сдачей их государству, было так уж много риса и сухой рыбы. Обезьяна не станет воровать рис, другой зверь не заберётся в хижину по лесенке. Знахарь засел в кустах близ хижины, более всего напоминавшей скворечник, и стал выжидать.
И дождался.
«Это моя дочь!»
…Он поймал её не без труда – вырывалась. Дело было вечером, темнеет в Камбодже быстро, – Ра Ма Го заметил странный полусогнутый силуэт, выпрыгнул из кустов и ринулся к лесенке. Он схватил похитительницу за руку. Перед ним была абсолютно голая женщина с грязными, свалявшимися волосами. Впоследствии один американский репортёр написал, что глаза у неё в темноте светились, как у тигра. Ничего они не светились, это в деревне потом досочинили и до сих пор всем рассказывают. Глаза как глаза.
Похитительница вырывалась, но Ра Ма Го не выпускал добычу. Он никогда не видел ничего подобного. За руку он дотащил её до своей деревни, что в паре километров от джунглей, и оттуда послал гонца (другой связи нет) в посёлок Оядао, где проживает местный полицейский Сан Ло. По-нашему это участковый, который тут один на пятьдесят километров гор и перелесков. Да и не случается тут ничего – народ тихий, крестьянский, живёт рыболовством и возделыванием огородов, на которых растут главным образом бобы и сладкий картофель батат.
– Это моя дочь! – вскричал Сан Ло. – Я знал, что она найдётся!
…За эту версию он ухватился сразу.
– Посмотрите на неё! – призывал он нас. – Ну одно же лицо со мной!
– Ничего общего, – кисло сказал мне фотограф, оценив натуру профессиональным взглядом, но попросив гида не переводить эту, в общем, правдивую фразу. Общего действительно ничего – ни с самим сорокапятилетним Сан Ло, ни с его сорокалетней женой Роттом Ччон, ни с их семью детьми, которые с лёгкой руки корреспондента «Гардиан» превратились в пятнадцать. Несколько детей Сан Ло действительно умерли в младенчестве, в камбоджийских деревнях это случай нередкий, медицинское обслуживание часто попросту не добирается до этой глуши – в Оядао не всякая машина проедет; джип, выделенный нам в пномпеньском турбюро, преодолевал 38 километров, отделяющих Банлонг от Оядао, за два с полтиной часа. За это время водитель, гид, фотограф и сам я успели неоднократно проклясть мою любознательность. Потому что дорога из Пномпеня до Банлонга занимает десять часов, последние три часа – по просёлку, с непрерывной тряской и клубами красной пыли (не зря эти земли назывались у французских колонизаторов Terres Rouge); но по сравнению с глинистой дорогой в горы, по которой надо добираться до нового местожительства камбоджийской девочки-маугли, этот просёлок кажется Бродвеем.
Таинственные шрамы
– Это Пнгиен! – воскликнул Сан Ло, чья семилетняя дочь, первый ребёнок в семье, пропала ровно двадцать лет назад. Ее отпустили пасти буйвола. Буйвол вернулся, а она нет. То ли заблудилась, то ли похитили. И все эти двадцать лет Сан Ло о ней помнил, и искал, и ничего не находил, но теперь девочка вышла из лесу, и он твёрдо уверился, что это именно она.
Вообще-то сомнения начались сразу. Едва эта новость просочилась в пномпеньские газеты, а оттуда разлетелась по информагентствам всего мира, скептики принялись морщиться: не бывает, чтобы человек прожил в джунглях в одиночку 20 лет. Вдобавок попав туда беспомощным ребёнком. Ну пять, ну семь – ещё туда-сюда, но дожить среди зверей до двадцати семи?! Один англичанин тут же припомнил русского мальчика Ивана Мишукова из Реутова, якобы сделавшегося главарём в стае бродячих собак и наводившего ужас на московские улицы (на самом деле сын реутовской алкоголички действительно дружил с пёсьей стаей, но возглавлять её – это уж, знаете, полный Киплинг; сейчас, насколько я знаю, он в интернате). Вообще же, если уж живёшь с волками и по-волчьи воешь, высок шанс приобрести мозоли на коленях и локтях, обрасти, а девочка, вышедшая из джунглей, не обладала никакими мозолями. Свидетельствую: руки у нее мягкие, детские, и пальцы на ногах не расставлены широко, как у людей, привыкших обходиться без обуви, а вполне себе плотно сжаты, как у нас с вами. Зато количество шрамов у нее на коже поражает воображение. На левой руке – кольцеобразный глубокий шрам, явно от наручника – верёвка так глубоко не вдавится и такого ровного следа не оставит; на левой ноге ожог; а шрам на левой руке – от ножа, с которым она якобы играла в детстве, – почти незаметен, хотя вроде бы именно по этому шраму её опознал отец. Откуда все эти отметины на её теле – непонятно. Дело в том, что она не говорит ничего. Хотя…
Так чья же дочь?
Примчавшийся в Оядао испанский специалист по детскому аутизму Гектор Рифа (он работает в Камбодже в организации «Психологи без границ») добился от неё каких-то звуков, которые он идентифицировал как «слова на никому не известном языке». Что-то вроде «ау» и «рры», хотя Сан Ло уверен, что это она так имитирует «голоса джунглей». Убеждён человек, что нашёл дочь, – ну и выстраивает версию, согласно которой она двадцать лет пропадала в лесу; кто её там стриг, кто подравнивал ей ногти, почему она передвигается на двух ногах, а не на четвереньках, как все маугли в истории, – на эти вопросы у него ответа нет. Рифа не пытался разговаривать с девушкой – он показывал ей разные картинки. «Бо́льшую часть времени она смотрит сквозь вас, – признался он, – и никакого контакта не получается. Но иногда, мне кажется, она осознавала мое присутствие – и тогда её взгляд был совершенно осмысленным. По-моему, она пережила серьёзную психическую травму… Возможно, в будущем она сможет говорить».
– И не только говорить! – уверяет всех Роттом Ччон, её гипотетическая мать. – Ещё замуж выйдет, детей нарожает…
Сан Ло сразу вызвался сделать анализ на ДНК, но не прямо вот сейчас, а когда ребёнок придёт в себя:
– Она ещё очень слаба.
– Но этот анализ у неё сил не отнимет…
– Нет, пусть пока поживёт здесь, откормится.
– Кстати, вы меня простите за этот вопрос… Мне кажется, что она беременна. Живот немного выдаётся… а?
– Нет, что вы. Приезжал врач из Банлонга, смотрел её. У неё никогда не было мужчины.
– А что в остальном?
– Сердце в норме, давление в норме. Истощение небольшое, но сейчас она уже ест…
– Как, по-вашему, откуда этот жуткий шрам на левой руке?
– Я думаю, капкан. У нас похожие капканы ставят на кабана.