Пальмы в снегу

– Спит. Думаю, он поправится, – сообщила Бисила.

Димас выдохнул.

– Пойдем, я посмотрю его, – Мануэль повел мужчину за собой.

Когда Килиан уходил, Бисила подарила ему долгий прощальный взгляд. Он слегка покачал головой, его сердце билось в смятении.



Бисила пришла на двор под предлогом проведать отца – отличный повод увидеть Килиана. При мысли о нем сердце билось сильнее. Так продолжалось уже… сколько? Пять лет? Нет, первое воспоминание о Килиане связано с ее свадьбой. Ей тогда было всего пятнадцать, и он спросил, отчего она такая грустная. Она не любила Моей, а Килиан был «белым человеком» – недоступным. И «недоступный белый человек» не просто пришел поздравить ее с днем свадьбы – она поняла, что понравилась ему.

В Сампаке она осваивала профессию медсестры. И, конечно, не упускала возможности увидеть Килиана. В ее представлении он был похож на бога. У него были короткие темные волосы с медным отливом и выразительные зеленые глаза. Вокруг глаз разбегались морщинки, потому что он часто улыбался. Улыбка была искренней. Его сильные руки, привычные к тяжелому труду, летали в воздухе, когда он что-то рассказывал, и у него была привычка тереть переносицу. Иногда его лицо становилось мечтательным, и Бисила подумала, что в такие минуты дух Килиана странствует где-то в ином мире, выстраивая незримые мостки между земным и небесным.

Несмотря на молодость, Бисила осознавала, что никогда не сможет попасть в его мир. Возможно, они даже никогда не поговорят. Он был белым красавцем, который приехал на остров, чтобы заработать, и однажды он вернется на родину, к семье. А она – чернокожая девушка, родившаяся в деревне на этом острове. С момента рождения ее судьба была предрешена: как бы она ни стремилась учиться, она выйдет замуж и будет рожать детей. Впрочем, если ей повезет, она сможет закрепиться на работе, и эта мысль ее немного утешала.

Она вышла замуж за Моей, но детей у них долго не было. Это дало ей возможность работать в больнице, так что отчасти ее мечты сбылись. Она жила с Моей в семейном бараке и просто терпела своего мужа. Ей повезло держать Килиана за руку, когда умер его отец. А потом повезло еще больше, когда заболел сам Килиан (пусть духи не услышат ее мысли!). В отсутствие Килиана она приходила в отчаяние, думая о том, что больше его не увидит.

Моей был хорошим мужем, тут ей повезло. По крайней мере, он не бил ее и не ругал, когда она пропадала на работе или уходила в деревню на несколько дней. Он мечтал, что она подарит ему сына. По правде сказать, она сама оттягивала беременность – пила кое-какие травы. Она боялась, что ребенок навеки привяжет ее к Моей. Но когда Килиан уехал и о нем ничего не было слышно, она решила зажить обычной жизнью, похоронить свои собственные мечты. Да разве ее мечты могли осуществиться?

Рождение ребенка подарило ей счастье и душевный покой, и вдруг Килиан появился на празднике крещения… С тех пор и дня не проходило, чтобы они не сталкивались на улице. И Бисила знала точно: он разделяет ее чувства.

Килиан зачастил в больницу, жалуясь на то и на это, хотя был совершенно здоров. Бисила приняла его игру – измеряла температуру, смотрела горло, смазывала зеленкой порезы, неизбежные на работе. Она возносила духам слова благодарности за эти короткие встречи. Дома она ссылалась на усталость после тяжелого дня, да к тому же нужно было заниматься Инико, – и это позволяло ей держать Моей подальше. Засыпая, она считала минуты до следующего дня, чтобы увидеть любимого.



Бисила поздоровалась с отцом и Симоном, но о Килиане, не увидев его, справляться, конечно, не стала. Побродила немного, якобы разминая ноги, а потом заторопилась на работу. Она решила пройтись мимо дома, где жил Килиан, и вдруг застыла как вкопанная: по ступенькам поднималась Сад в облегающем бирюзовом платье и туфельках на каблуках; ее длинные волосы были стянуты на затылке в хвост. Нетрудно было догадаться, к кому она идет.

Глаза Бисилы наполнились слезами. Ей давно уже стоило унять свои фантазии! На самом-то деле, тщетно пыталась утешить она себя, на самом-то деле Килиан – холостяк, а она – замужняя женщина. Килиан имеет полное право наслаждаться женским обществом, тем более что их отношения с Сад давно уже длятся, ей ли не знать! И ради чего он должен порвать с этой красоткой, о которой всякое говорят? Ради пары улыбок и редких встреч на территории больницы?

Домой Бисила вернулась уже затемно. Полоски света от масляных ламп прорезали сумрак. Ее слуха достиг плач Инико. Она ускорила шаг, но когда вбежала в комнату, сын притих. Она взяла его у Моей и зашептала нежные слова на буби. Снаружи донесся рокот барабанов, и Моей открыл дверь пошире: соседи устроили очередной праздник. Еще ни одного вечера не обходилось без песен и танцев в конце рабочего дня; причины могли быть самые разные: день рождения, помолвка, похороны, – но между стаканами пальмовой водки или вина темы разговоров чаще всего стекали на политику. Всех волновало будущее Фернандо-По, от этого зависела их работа, да и жизнь, если на то пошло.

Наблюдая за соседями, Бисила думала: у них тоже есть мечты и есть свои тайны, люди не обходятся без этого.

Подошел Икон, отсалютовал Моей бокалом; тот кивнул. Лиала помахала Бисиле, потом подошла и присела рядом.

– Твой Инико очень спокойный, – произнесла она по-испански с сильным нигерийским акцентом и погладила ребенка по голове пухлой ладонью.

– Не знаю, что бы я без тебя делала. Ты проводишь с ним больше времени, чем я. – Лиала приглядывала за малышом, пока их с Моей не было.

– Ничего страшного. Зато у тебя хорошая работа, и ты заботишься о нас. – Толстуха придвинулась поближе и добавила: – Ты сегодня выглядишь усталой.

– День выдался трудный.

– Здесь все дни трудные.

Барабаны зазвучали громче, на улице танцевали. Моей обнял жену за плечи и привлек к себе. Бисила закрыла глаза. Это был ее мир, и она ничем не отличалась от других. Все работали, чтобы прокормить семьи, ее муж был нигерийцем, хотя и прозвище у него было Египтянин, а все нигерийцы мечтали однажды вернуть домой. Она поедет с ним, и, возможно, у них с Моей будет свой маленький домик. Но пока они живут в бараке в окружении соседей, и в этом тоже нет ничего плохого. Ей повезло с соседями, как и с мужем.

Лиала поднесла Инико к груди, и тот принялся жадно сосать. У жены Икона было четверо детей, младший – ровесник Инико, молока у нее хватало. Она и другим женщинам помогала, потому что была очень доброй.

Моей наклонился к губам жены. Бисила ответила на поцелуй, но ее мысли сейчас были далеко, с Килианом, который, наверное, в эту минуту целовал Сад. «Каждый занимает свое место, – подумала она. – Так было и будет всегда». Она не ощущала ни ревности, ни глубокой обиды, потому что была уверена: прошлое и настоящее не устоят перед натиском грядущего. Времени не существует. Столетия сольются в миг, и Килиан наконец будет с ней. Бисила была мудрой и терпеливой, она безоговорочно верила в силу судьбы.



– Что ты тут делаешь? – вскочил Килиан.

– Оба сказала, что ты вернулся. Но ты не навестил меня, и я решила прийти сама.

Сад решительно шагнула в комнату, осмотрелась, подошла к кровати и села. Узкое платье плотно облегало ее бедра.

– Ты не рад меня видеть?

Килиан закрыл дверь и скрестил руки на груди.

– Тебе сюда нельзя.

– Иди сюда. Присядь, – Сад похлопала по кровати.

– Мне и здесь хорошо, – отозвался Килиан резко.

Она поджала губы и сама подошла к нему.

– Все хорошо, масса. – Ее пальцы скользнули по его скуле. – Нам столько нужно наверстать! – потянулась и запечатлела нежный поцелуй на его губах.


Килиан не ответил.

Тогда она провела кончиком языка по линии его губ, как множество раз делала раньше.

Килиан закрыл глаза и напрягся. Сад не забыла, как его завести. Если она продолжит, ему не устоять, он столько времени был один. Но… кое-что изменилось. В его сердце жила теперь лишь одна женщина.

Он осторожно положил руки на плечи Сад и отстранил от себя.

– Извини, но нет.

– Почему? – воскликнула она.

– Потому что все кончено.

– Я тебе надоела? – Сад нахмурилась, потом произнесла: – А, поняла. У тебя есть кто-то еще!

– Не в этом дело…

– Не ври! Ты совсем не похож на своего брата, который ни одной юбки не пропустит. Раз ты не хочешь быть со мной, значит – появилась другая, и эта другая украла твое сердце. Я ее знаю? Говори! – взвизгнула Сад. – Что в ней такого, чего нет у меня? – Она сокрушенно покачала головой. – Наверное, она испанка… Значит, ты женишься? – Потом усмехнулась: – Что ж, когда она тебе надоест, ты вернешься ко мне. Все вы так поступаете!

– Насколько я знаю, – усмехнулся Килиан, – я был у тебя не единственным. Так что я тебе ничего не должен.

У Сад задрожал подбородок, дыхание участилось.

– Каждый зарабатывает как может, – процедила она сквозь зубы. – Но это не значит, что я бесчувственная! Вы все одинаковые!

Килиан потер бровь. Он давно знал, что объяснение должно было состояться. Но не так. Он собирался извиниться перед Сад и наивно решил, что она примет его извинения, поскольку у нее был большой опыт общения с мужчинами. О том, что она чувствует, он не задумывался и теперь понимал, что сделал ей больно. Во рту пересохло, Килиан направился к раковине, чтобы набрать воды, а Сад осталась стоять у дверей, гордо вскинув голову. Она была красива – много красивее, чем Бисила, но все же не Бисила.

В Пасолобино он иногда вспоминал Сад, но не скучал по ней, она была ему не нужна. С Бисилой совсем по-другому. Ему было все равно, что Бисила замужем и не может быть с ним. Жизнь переменчива. Он готов был ждать столько, сколько потребуется, и больше ни на одну женщину не посмотрит. Он не собирался делать Сад любовницей, чтобы бросить через несколько лет.

– Забудь меня, Сад. Так будет лучше. – Он раскурил сигарету и медленно выдохнул дым. – Я не передумаю.

– Посмотрим, – произнесла она угрожающе и вышла.

Килиан вышел на балкон и облокотился на перила. Внизу он заметил Сад, она спешила к «сеату» с открытым верхом, где ее дожидался официант из клуба.

По пути ее остановил Грегорио.

– Вижу, Килиан по тебе скучал, раз пустил в свою комнату.

– Тебе-то что, – высокомерно отозвалась Сад.

Грегорио проследил за ней взглядом, поглаживая бородку. Сад почувствовала этот взгляд, и ей в голову пришла идея. Она повернулась и заметила, что Килиан все еще наблюдает за ней.

– А тебе еще не надоела Регина? – поинтересовалась она у Грегорио сладким голосом. – Ни за что не поверю, что она полностью тебя удовлетворяет.

Грегорио сделал стойку.

– А ты, значит, сможешь?

– Приходи, узнаешь.



Густаво провел в больнице несколько недель, до самого Рождества. А в начале нового года сопротивлявшееся объявлению независимости испанское правительство вдруг предприняло неожиданные для многих шаги. Был упразднен закон 1940 года, согласно которому равные права с испанцами права могли иметь единицы – в основном те, у кого было высшее образование. Теперь права автохтонного населения расширялись, буби становились «испанцами»[9]. К изумлению Эмилио и Дженеросы Густаво избрали в Совет округа Санта-Исабель. Он и его брат Димас теперь жили так же, как испанцы, – в собственных домах с палисадниками, у них были хорошие машины и их дети посещали лучшую городскую школу.

– Мало того, Хулия, – возмущался Эмилио, качая Исмаэля на колене, – они так высокомерно со мной обращаются! Видел бы это их отец!

Хулия промолчала.

– Все должны знать свое место, дочка, – вставила свое слово Дженероса, убирая тарелки со стола. – Меня тревожит, что все идет наперекосяк. Сейчас они отменяют разумные законы, а потом разрешат браки между белыми и черными. Вот помяни мое слово!

– Не вижу ничего странного, – фыркнула Хулия. – Франция и Англия давно признали равные права в своих экваториальных и западноафриканских колониях. Чем Испания отличается?

– У нас, слава Богу, есть каудильо, который знает, как наводить порядок, – нарочито громко вздохнула мать. – Но видно, и у него силы уже не те, иначе он бы ни за что не допустил подобного!

– Времена меняются, мамочка.

– Да, меняются, но я сомневаюсь, что к лучшему, – заявил Эмилио. Он взглянул на часы и пересадил внука на пол, где были разбросаны его игрушки. – Извинись перед Мануэлем, дочка. Жаль, но нам пора ехать.

Хулия вышла проводить родителей.

– Вы не заберете Обу с собой? – спросила она.

– Обу? – Эмилио закатил глаза. – С тех пор как она влюбилась в этого бугая, у нее, по-моему, все мысли только о том, как бы сбежать в Сампаку. Неделю назад она так замечталась на работе, что забыла про заказ. Если так дело пойдет, придется нанять другую.