Падение полумесяца

Ждать. Это занятие мало кто любит и далеко не все готовы пересилить естественные душевные порывы, свойственные сидящим на тронах правителям. Одни уже распробовали как следует вкус побед и завоеваний, в результате чего хотят повторить это снова и снова. Здесь про Фердинанда Трастамара. Другие… недавно взошли на трон, а потому стремятся как можно сильнее укрепиться в результате тех самых завоеваний, а потому тоже не очень то желают ждать. К счастью, здесь нет Мануэля Португальского, присутствует лишь Педро Алвариш Кабрал, но и он вынужден руководствоваться монаршими приказами. Однако… доводам разума все таки да вняли, что не могло не радовать.

Несколько позже, когда и эта встреча закончилась, и все в ней участвовавшие разошлись в разные стороны и по своим делам, я решил вернуться к тому самому неудачному покушению. Ну не к нему самому, а к тем, кто его устроил. Их местоположение было известно и никуда деться они не могли. Действительно, куда ж им скрыться из подвалов Башни Давида, да к тому же будучи в кандалах, за решётками и под охраной!

Вид у прошедших интенсивные допросы был… потрёпанным. Однако никаких увечий, которыми могли «похвастаться» постояльцы иных тюрем и прошедшие воистину варварские процедуры дознания тут не наблюдалось. Ну да, никакой тебе дыбы, пыток калёным железом и прочей пакости, что использовались повсеместно, только назывались по разному. Исключительно иглы в нервные узлы, вода и химия на местной элементной базе, тоже способная доставить массу неприятностей тому. против кого применяется. Зато объекты вполне могут не только своими ногами передвигаться, но даже бегать… если, конечно, снять с оных кандалы и дать поощрительного пинка в нужном направлении.

— Беспокойств не доставляли, Гвидо?

— Нет, Ваше Величество, — ответил вытянувшийся в струнку старший среди охранников. — Смирные стали, теперь только Аллаху своему молятся и то не все. Кое-кто просто сидит, в стену уставившись.

— А смертник несостоявшийся?

— Тот ещё молится. Пять раз на дню, да заунывно так. Хочется подойти и по голове стукнуть, но не положено. Приказ!

Что да, то да. Парни приучены их выполнять, благо нарушителям приходится весьма и весьма тяжко. Наказания, они заставляют серьёзно призадуматься, прочувствовать и больше не шалить. И нет, порка кнутом у всех на виду в итальянской армии применялась в совсем уж вопиющих случаях: за проявленную трусость, воровство у своих, воровство у мирного населения или иные обиды, чинимые не врагам, но нейтралам или вообще союзникам. Ну а за изнасилование или что похуже — петля. И никакого снисхождения, поскольку мусора в войске мне не требовалось, да и исходящие от носителя духовной гнили миазмы имеют особенно заражать всё и всех вокруг. Потому пресекать и незамедлительно.

Касаемо же мелких нарушений… Пробежка с заплечным мешком, набитым камнями. Вычерпывание выгребных ям, воистину принуждающая слиться с дерьмом воедино. Просто пост на палящем солнце в течении этак немалого количества часов, да в полном боевом. Средств вразумления хватало и применялись они в зависимости как от вины, так и от внешних условий. И попадать под такое наказание солдаты ну о-очень не любили.

Где же у нас тот, кто пытался прикинуться Криштиану де ла Медейра? Ага, тут. Кандалы присутствуют, надлом тоже сразу виден, достаточно на выражение лица посмотреть. Неудивительно, что только молиться неудачливому шахиду и остаётся.

— Луис, допросные листы сюда.

— Все? Только его или?.. — мигом отозвался Луис Мигель де Арженто, валенсиец, уже не первый месяц выполняющий обязанности личного секретаря. Умение быстро писать, хорошая память, владение несколькими европейскими и азиатскими языками. Как раз то, что доктор прописал для подобной должности.

— Экстракт. И только его, остальные пока без надобности.

— Немного обождите, магистр, — произнёс секретарь, копаясь среди носимых с собой документов. — Вот они. Извольте.

Ага, освежим память. Экстракт на то и экстракт, что оттуда выброшено всё лишнее, оставлены лишь факты. Полный же текст… Читал я его, чтобы не упустить какую-то вроде бы малозначимую деталь, зацепившись за которую можно выйти на новый пласт ценной инфы. Мерзкое чтиво, потому как там реально всё, включая проклятия, крики боли. мольбы о пощаде и всё в подобном роде. Так что хватит, теперь только экстракт, а то можно ведь что и позабыть. Память человеческая штука своеобразная.

Хм. Сперва этот мавр по имени Юсуф ибн Хаттани — действительно мавр, внешностью обязанный даже не матери, а куда более дальним предкам, среди которых имелись именно испанки, захваченные и насильно сделанные частью гаремов — сдал лишь мамлюков, которые направили его на конкретную цель. Думал, что этого будет достаточно. Только вот не рассчитывал по причине определённой ограниченности кругозора, что мне нужна вся цепочка, а не только низшее её звено или звенья. Потому ведущие дознание стали давить дальше и выжали из Юсуфа всю его биографию, начиная с рождения в Гранаде через бегство в Османскую империю и участие в войнах, в том числе и против крестоносцев… аккурат до момента, когда был объявлен джихад и мамлюкский султан попросил через мулл не у Баязида. а у его сына Шехзаде Ахмета, шахидов, готовых умереть во имя торжества ислама. Естественно, не абы каких, а способных сойти на европейцев, знающих как родной испанский либо португальский языки и могущих вести себя согласно правилам европейской же знати.

Размотав поставленную им задачу, мои заплечных дел мастера успокоились. Я их понимал, они поработали на славу, но вместе с тем упустили одну важную нить. Вот за неё я и намеревался сейчас потянуть.

— Проснись и пой, Юсуф, — постучал я по прутьям решётки, привлекая внимания пленника. — Ты ведь не думал, что мы с тобой снова встретимся, не так ли?

— Я сказал всё… — пробубнили мне в ответ. — Аллах велик, Аллах милосерден.

— Рановато тебе к своему богу, мавр. Сперва будешь петь как певчая птаха не только тут, но и в иных местах, местах европейских. А вот степень благополучия до и по время этого самого пения мы сейчас и установим. Много тебе подобных в Стамбуле, откуда ты прибыл, а также в других городах? Сколько из таких заинтересовались предложением Шехзаде Ахмета или кого другого? И есть ли иные, которые не выдают себя за европейцев, а ими на самом деле являются? Ну вроде османского великого визиря. только менее известные, а потому способные быть тайными посланниками султана Баязида II в разные страны.

— Я уже пуст, нужные вам, неверным, слова давно закончились.

— Даже в самом пустом из самых пустых есть двойное дно, — усмехнулся я, процитировав неведомый тут стих. — А порой даже тройное обнаруживается и не столь редко.

— Мне нечего сказать, — окончательно поник мавр, однако…

Чутьё. Без него жить очень плохо, а таким как я, ещё и долго выживать ну никак не выходит. Это я не о себе новом, в теле Чезаре Борджиа, а о старом, который находящийся в международном розыске убийца Кардинал, тем не менее, раз за разом уходящий от властей официальных и от структур, стоящих по ту сторону закона. Однако я ухитрялся оставлять их с носом, а частенько и с трупами из числа пускающихся за мной в погоню. Вот и теперь оно подсказывало — темнит тот товарищ, который нам ни разу не товарищ.

Почему парни не выбили из него и этот потаённый кусок ценного знания? А просто не знали, что спрашивать. Подобное случается и отнюдь не так редко, как это принято считать. Зато я знаю и практически уверен, в каком направлении следует копать. Средства воздействия… Фанатики, с одной стороны, могут упереться рогом и сдохнуть до того, как информация будет получена. С другой… Именно их фанатичная вера даёт возможность надавить так, что аж сок потечёт.

— Думаешь, что тебе отрубят голову и попадёшь в свой джаннат? — ласково так заговорил я с Юсуфом, неожиданной сменой тона поневоле привлекая его внимание. — О нет, не выйдет. Никаких гурий, лицезрения своего Аллаха и прочих благ. Повешу. Но не просто так, а предварительно зашив в свиную шкуру. И похоронен будешь в обнимку с самым большим, жирным и воняющим хряком, которого только смогут обнаружить мои люди. А они искать умеют, уж ты, Юсуф, мне в этом можешь поверить.

— Отрыжка джаханнема… Ничтожный гяур, глумящийся над великим! Пусть иблисы пытают твою душу века без перерыва! Пусть…

— Так можно искать свинью? Двух свиней? Или всё же поговорим?

Сдулся. Аккурат как проколотый гондон, доселе наполненный гелием и пытающийся покорять небеса. Вот она, оборотная сторона фанатиков. Нужно лишь искать их уязвимые места и, найдя, бить туда прицельно и со всей силы, без сомнений и колебаний.

Потекла… не смердящая река жидкого гуано, а инфа животворящая, весьма даже неожиданная как раз в плане своей полноводности. Вот уж действительно подфартило. Всё ж тут, в конце века XV-го, самый настоящий рай для людей, хоть немного разбирающихся в игрищах разведок, контрразведок и прочих тайных полиций. Понятия о секретности минимальны, меры предосторожности против шпионов и диверсантов в лучшем случае наивны. Про такую штуку как предельная засекреченность и защищённость тайных агентов и вовсе речи нет. Ну отправят его в другой одежде и под чужим именем, вот и все дела. Ещё сильно повезёт, если в ближнем и не очень кругу отправленного не начнут болтать направо и налево о цели поручения. А ведь бывало и такое, ещё как бывало!

Шехзаде Ахмет. Вот кто действительно старался по полной программе использовать имеющийся у него ресурс, пусть и на примитивном уровне. Но натолкнуло его на это не столь давнее решение отца отправить во Францию для переговоров с Людовиком XII Валуа перешедших в ислам французов во главе с бароном Клодом дю Шавре, он же шевалье Карл де Шарде. Аж целый тайный посол султана Баязида II, со всеми полагающимися документами и полномочиями. Доверенный и абсолютно не привлекающий внимания. Ну мало ли при французском дворе подобных персон со всей страны? То-то и оно, что хоть половником черпай, убыли никто не заметит.

— Попался, рожа коронованная! — не смог я удержаться от радостного восклицания, ничуть не шокировав ни секретаря, ни охрану тюремных камер. Все уже привыкли к, скажем так, экстравагантному по нынешним меркам поведению короля Италии в моём лице.

— Магистр?

— Всё в порядке, Луис, — успокоил я секретаря, даже переставшего записывать. — Просто позволил себе дать волю чувствам. Сейчас малость приведу разум в привычное состояние и продолжим.

Продолжать действительно было куда, было о чём. К сожалению, Юсуф ибн Хаттани не имел представления о том, где сейчас находится этот франк-перебежчик, выступавший в амплуа тайного султанского посланника. Но это и неудивительно. Более того, знай он ещё и про это, я б реально заподозрил какую-то подставу. Потому как не может везти столь круто. Сейчас же… Ну промах со стороны противника, зато вполне себе прогнозируемый с учётом свойственного этому времени разгильдяйства.

Допрос шёл дальше. Юсуф выдавал кое-какие полезные детали, но ясно, что главное уже оказалось добыто. Возможность не просто вылить огромную бочку дерьма на османского султана и, вполне вероятно, заставить его слить уже второго своего сынка нам на заклание. Не просто, а такое, которое самим фактом, обнародованным как нужно и когда требуется, взорвёт его трон. Откажется сливать отродье? Я опять же не расстроюсь, поскольку подобное покушение — прелестный casus belli, коим мы непременно воспользуемся. Куда ни кинь, а всюду клин… для османов. Понятное дело.

Это в плане войны, пускай и не этой, а будущей. А вот относительно высокой политики — тут совсем иное. Воевать с Францией никакого резона нет. Вооружённая стадия конфликта уже давно минула, закончившись смертью одного монарха, отражением от Франции Бретани и вообще повышением неустойчивости всего королевства. И категорическим нежеланием элиты франков вообще лезть с клинками наперевес в нашу сторону. Попробовали уже и им это реально так не понравилось. Совсем другое дело — идеологическое противостояние. Ага, Авиньонское Папство, уже второй этап оного спустя нехилый период времени. Забавная гримаса истории, тем не менее, придавшая неплохой заряд бодрости Людовику XIIВалуа и его приближённым.


А это однозначно вредно! Я про бодрость, которую требовалось равномерно устранять, не давая Франции почувствовать себя реальной силой с этим их Папством, будь оно неладно. Удары по инквизиторам посредством папских булл и непосредственного ущерба, наносимого террор-атаками культа Храма Бездны, уже давали о себе знать, но мало. Требовалось усиливать давление, особенно с учётом намерения Людовика XII и Юлия II примазаться к славе крестоносцев, но не переходя под знамёна Рима и Ордена Храма. Хафсидский султанат, ага. Жалобно поскрипывающий, терпящий одно поражение за другим от куда более умелых французов. Естественно, крушение Хафсидского султаната — не знаю уж, дожмёт его маршал Луи де Ла Тремуйль полностью или ограничится просто крайне выгодным для Франции миром — никоим образом не сравнимо с разгромом мамлюков и освобождением Иерусалима, но всё равно, не стоило давать соперникам и противникам повода почувствовать себя сильными и гордыми. А что может быть лучше, нежели обнародование доказательств о связи аж самого Людовика XII Валуа с врагами всего христианского мира, с Османской империей.

То-то и оно! Одна проблема, пока доказательств маловато будет. Нет, можно, конечно, вытащить и на свидетельствах людей, знающих барона Клода дю Шавре, историю его жизни и предательства. А также тех, кто видел его уже под личиной шевалье Карла де Шарде. Можно и при умении даже убедительно, однако… Совсем уж показательными и неопровержимыми обвинения станут в случае, если удастся захватить сам объект. На крайний случай кого-либо из тех, что его сопровождал, также будучи предателями, переметнувшимися на службу к османам, пусть и пониже рангом. Дю Шавре ведь не в одну физиономию ездил, в сопровождении ещё нескольких предателей благородного происхождения, но спустивших оное благородство аккурат в выгребную яму.

Вот потому я и выколачивал из окончательно додавленного Юсуфа всё, что он только мог знать о местоположении как самого дю Шавре, так и ему подобных. И не только из него, пленников то тут хватало. От одного кусочек информации, от другого… В итоге же получалось достаточное количество фрагментов, позволяющее если и не собрать всю картину целиком, так хотя бы иметь о ней представление. Да и не этими источниками едиными! Очень скоро имеющимся на территории Османской империи агентам отправится очередной приказ. Какой? Обнаружить интересующих нас персон, холуями у османов работающих — это не покинувшие ту же Испанию мориски, которые просто враги, а именно холуи на посылках у чуждых европейцам этносов, тут разница огромна — да и присмотреть на предмет того, как бы их доставить в Италию или Сербию живыми и не шибко покалеченными. Сложно будет? Наверняка. А вот насчёт невозможно, тут уж позвольте не согласиться! Есть среди агентов не простые прознатчики, а те, кто сумел хорошенько подняться, изображая значимых в империи торговцев, советников и т. п. Эти вполне могут вывести за пределы государства ценный живой груз. В общем, будем посмотреть.

Пока же… Всё, хватит! Тошнит меня от атмосферы вокруг, переполненной ненавистью, страхом, страданиями и банальной вонью. Тюремные ж камеры, тут как ни крути, розами пахнуть не будет. Да и о поддержании мало-мальски приемлемой в моём понимании чистоты в подобном месте ещё не скоро дело дойдёт. Пора на свежий воздух, а потом к себе, во временные тут апартаменты. Не родной замок Святого Ангела, но за неимением лучшего… сойдёт.





Глава 5




Рим, август 1497 года

Благодать! В смысле, до чего же хорошо, когда наслаждаешься прогулкой по реке, находясь на открытой палубе небольшого прогулочного пароходика, да к тому же не просто возлежишь в подобии пляжного кресла, а ещё и более активным манером развлекаешься.

Б-бах! И следом за первым выстрелом второй, через очень малый период времени. Действительно быстрая перезарядка. И обе пули точно в цель пошли, что и было ознаменовано радостным девичьим криком. Лукреция, ну да, она в своём репертуаре. Как начала увлекаться стрельбой, так это самое увлечение никуда не делось. Обычные пистолеты, арбалеты разных модификаций, а теперь ещё и вот эта вот новинка. В массовое производство её не пустишь, но как отдельные образчики… Почему бы и нет в конце концов!

— Забавы твоей сестры, милый, они такие необычные для женщины.

— А вот тут уже ничего не поделать, — развёл я руками, тем самым показывая стоящей рядом и смотрящей на едва заметные речные волны Хуане, что это уже не лечится. — Результаты воспитания, примеры рядом в виде меня и Бьянки, общество наше же и нескольких кондотьеров, потом ставших опорой Италии. Иного из моей дорогой сестрицы вырасти и не могло. Чему я. собственно говоря, рад.

— Лукреция, Бьянка… А если среди наших с тобой детей будут и дочери, что с ними?

— Право выбора, родная, — ласково произнёс я. — Они будут его иметь. Смотреть, сравнивать. К чему потянутся, какой путь выберут, по такому им и идти. Тут главное никакого приневоливания. Да это не только к дочерям относится, но и к сыновьям. Взять хотя бы меня…

— Старшему сыну меч, второму сутану, — процитировала Хуана уже оставшийся в прошлом завет дома Борджиа. — Да, Чезаре, тебя церковь не удержала.

— Зато он удержал её, — вступила в беседу Лукреция, успевшая пальнуть из своей новой стреляющей игрушки ещё несколько раз и неизменно попадая по мишени, которой служила выброшенная за борт доска. — И не только удержал, но ещё и реформировал так, чтобы она больше не доставляла юным синьорам таких хлопот.

Супруге, девушке до сих пор скромной и довольно богобоязненной, только печально вздыхать и оставалось. Никак не могла принять — привыкла то уже давно — что Борджиа и их ближнее окружение, особенно молодое поколение, совсем уж без пиетета относятся к делам духовным. Можно сказать, рассматривают с сугубо практической точки зрения, без какой-либо особенной сакральности. Разумеется, атеистов не водилось — я тоже им ни разу не являлся — но вот отношение к творцу и вообще понятию бога и его/их влиянию на мир вокруг… Тут встречалось разное, что совсем недавно считалось бы жесточайшей ересью в Риме, а теперь разве что в Авиньоне и тех краях, где признавали его духовную власть. В остальных же, продолжающих считать центром Святой Престол в Риме… Там могли лишь ворчать, урезонивать словами, но никак не тащить на костёр или даже в застенки «на доверительную беседу» в компании плетей, дыбы и прочего.

— Речные прогулки, — напомнила меж тем Хуана о нашем времяпрепровождении. — Обычно это небольшая галера или иное судно. Весла, парус… А тут ни то, ни другое уже не нужно. И к этому начинают привыкать. Больше, хотят тоже испытать подобное. Только этот… пепел.

— Потому труба далеко, потому и парусиной отгорожено всё для нашего удобства, — напомнила об очевидном Лукреция. — Но мы сейчас просто развлекаемся, а ведь готовятся другие корабли.

— Далеко им ещё до готовности.

От этого моего замечания сестрёнка лишь отмахнуться изволила. Дескать, нефиг хорошее настроение нарушать, я желаю малость помечтать о времени, когда корабли подобного типа будут не только по рекам ходить в качестве этакой диковинки, привлекающей всеобщее внимание, а использоваться повсеместно. Вот что тут сказать, моя вина. Раззадорил девушку рассказами о реально серьёзных перспективах, вот она и хочет их скорейшего воплощения в жизнь.

Хотеть, значить мочь? В какой-то мере так оно и есть, но вот относительно сроков, это она излишне оптимистична. Мало успешного испытания прототипа и ещё нескольких речных образчиков, подтвердивших качество парового движителя. Требовалась закладка на верфях иного типа корпуса, рассчитанного как раз на размещение паровой машины и колёсного движителя. Да, знаю, винт гораздо эффективнее и менее уязвимее в условиях военных действий. Только не та ситуация сейчас, ой не та. Чтобы осознать более высокую эффективность винта особо много не надо, достаточно минимальной модельки. А вот воплощение в жизнь в нормальных габаритах… Винт — это вам не гребное колесо, простое и незамысловатое. Тут сложностей как бы не на порядок больше. а посему… Посему не будем перепрыгивать через пару-тройку ступенек, пусть прогресс идёт классическим путём.

Вместо это лучше посмотрю на небо, послушаю плеск воды за бортом, ещё раз изучу чудасию, сотворённую по наброскам почтенного Леонардо да Винчи, таки да получившего желаемое, а потому испытывающий очередной и очень продолжительный прилив вдохновения.

Что получил великий Леонардо? Возможность не просто счастливой семейной жизни, но перевода её в законную грань. Ага, именно так и получилось, сумел таки долгим и упорным трудом во благо рода Борджиа показать и доказать уровень своей полезности не только мне — я это и без того знал — но и «отцу» и, что немаловажно, дому Трастамара. Иначе никак, ведь Изабелла, бывшая жена Джан Галеаццо Сфорца. герцога Миланского, была из неаполитанской ветви Трастамара, причём самой что ни на есть законной, находившейся до поры в очереди на престол. Величина в европейских политических раскладах. Это с одной стороны. С другой же — всего-навсего некий Леонардо да Винчи, человек известный как архитектор, оружейник, живописец, но происхождения крайне сомнительного, если не сказать больше. Ну а то, что дети от якобы Джан Галеаццо Сфорца на самом деле не несли в себе ни капли его крови — так на это предпочитали закрывать глаза. Неудивительно, учитывая, каким ничтожеством со склонностью к мальчикам был этот самый Джан Галеаццо.

Однако… Вступление в Орден Храма и быстрый рост по тамплиерской иерархии как раз и способно было придать да Винчи вес в глазах аристократии. Это и было сделано, в результате чего — а также частыми упоминаниями фактов, что его вклад в создание нового оружия, паровых движителей, иных задумок был весьма значителен — и удалось додавить Трастамара. Не в последнюю очередь благодаря родственным связям с нами, Борджиа. Полезное достижение, стоящее приложенных усилий. Как ни крути, гениальность разума да Винчи не оспаривалась никем, даже его врагами и завистниками. Вот под ересь его подвести пытались неоднократно, но теперь, после церковной реформы это было практически нереально.

Мда, вспомнилось же. Хотя ничего удивительно, учитывая, что я сейчас держу в руках очередное порождение его гениально-сумрачного разума под названием многозарядный кремневый пистолет. Подарки, так сказать, в честь освобождения Иерусалима мне, Лукреции с Бьянкой и Джоффре. Хуана подобным не интересовалась, равно как и «отец», а потому пока всего четыре штуки. Или целых четыре. Это ещё как посмотреть, учитывая факт, что каждый экземпляр работа мастерская, штучная, на уровне чуть ли не уникального шедевра.

Интересная такая конструкция, к слову сказать. Никакого увеличения числа стволов, поскольку это увеличивало вес и габариты оружия. Зато использовалась та часть, которая до сего момента считалась непригодной для выполнения каких-либо дополнительных функций — рукоять. Вот там да Винчи и сделал два канала. Две стальные трубки, внутри которых находились пули и порох. Обе этих трубки соединяло со стволом этакое подобие вращающегося барабана, имеющее два углубления. Одно габаритами как раз под свинцовый шарик пули. Другое под строго определённую порцию пороха, разумеется.

Для предварительной подготовки пистолета к стрельбе с тыльного конца рукояти отворачивались две винтовые крышечки — на цепочках, чтоб уж точно случайно не потерялись — затем засыпались в соответствующие трубки порох и пули, после чего крышки завинчивались обратно до упора. Затем, для изготовки к выстрелу, требовалось наклонить пистолет дулом вниз, после чего повернуть небольшую ручку, установленную на вращающемся «барабане» два раза. В одну сторону — для захвата пули. Затем в другую, для сброса её в ствол. После вторую ручку, но расположенную на другой стороне, чтоб не перепутать. Тоже, вестимо, два раза, для отмерки из канала нужного количества пороха и помещения оного в ствол. После этого оставалось лишь взвести курок, прицелиться и нажать на спуск.

Скорость стрельбы? До десятка выстрелов в минуту в случае опытного стрелка с прямыми руками. Опасность того, что пуля выкатится из ствола? Шутить изволите… Правильный размер пуль тупо не давал произойти подобному казусу, они выталкивались, лишь когда раскалённые газы от сгоревшего качественного пороха давали свинцовому шарику хорошего пинка.

Объём «магазина»? Те самые десять пуль и пороховая навеска для этого количества выстрелов, для большего не хватало ёмкости расположенных в рукояти трубок. Если точнее, то пороховой. Но и это было более чем серьёзно по нынешним то понятиям. Точность стрельбы и дальность также были на вполне достойном уровне.

Увы, присутствовал и недостаток. Недостатки, числом два. Первый заключалсяв том, что детали для пистолета требовалось изготавливать с минимальной погрешностью, без каких-либо зазоров, для чего требовалось мастерство и время. Второй… стоимость. В общем, даже при наличии способных на подобную работу мастеров в относительно массовое производство этот шедевр покамест не запустить. Разве что потом, когда появятся хоть какие-то станки, способные заменить часть ручного труда. Потом, всё потом. Пока же оружие для элиты, не более. Но и не менее того.

Ну а кто как не мы, Борджиа, подходим на роль первых пользователей и оценщиков качества оружия нового типа? Во-от! Потому Лукреция аж пищит от восторга, не в силах расстаться с новой игрушкой. Оттого и палит вот уже несколько дней по разного рода мишеням, потащив пистолет даже сюда, на воду. Вместо мишеней — брошенные за борт дощечки, которые при каждом попадании забавно подпрыгивают, показывая, что очередная пуля ушла точно в цель. Я тоже… успел опробовать. Вполне себе пристойно, особенно по нынешним меркам. Лучшего то всё равно нет. Так что отныне творение да Винчи прочно пропишется у меня на поясе, готовое, случись что, нехило так помочь в важнейшем деле выживания себя любимого и в защите тех немногих, кто мне дорог. К слову сказать, две прекрасные персоны вот они. совсем рядом. Третья же, Бьянка… Она бы и рада составить компанию, однако не зависящие от неё обстоятельства заставили остаться на твёрдой земле.

Весьма заметные, к слову сказать, обстоятельства. Выпирающие такие, а ещё изрядно токсикозные, что заставило подругу и советницу изрядно поубавить активность, ну а оказываться на воде… О, Бьянка пробовала, уж можете поверить! Однако жесточайшая морская болезнь, ранее ей не свойственная, заставила герцогиню Форли на долгое время забыть о любых плаваниях. Шестой месяц, больше тут и сказать нечего. Зато Лукреция вокруг своей ну очень близкой во всех отношениях подруги суетилась чуть ли не всё свободное время. Беспокоилась, да оно и понятно, учитывая то, что беременность проходила тяжеловато. Именно тяжеловато, а не тяжело по причине постоянного наблюдения врачей и приёма того, что в нынешних реалиях с привнесёнными мной дополнениями могло сойти за приемлемый курс препаратов. Как ни крути, но фармацевтика тут в зачаточном состоянии, почти всё приходится с нуля развивать. Алхимия опять же… хоть и базис, но до нормальной химии ей ещё расти и расти.

Ничего, уверен, что всё нормально будет, без каких-либо осложнений. Бьянка девушка вполне себе здоровая, да и возраст… уже не вызывающий опасений. Я же делаю всё, от меня зависящее.

Хуана? Ничего не подозревает, понятное дело, считая отцом какого-то случайного офицера из числа тех, с кем Бьянка так или иначе общалась. Про отсутствие супруга и говорить не приходилось, и без того всем было известно отношение той к мужчинам в плане постельных забав. Вот пусть пока так и остаётся, а уж впоследствии… будем посмотреть.

А меж тем прогулка эта не просто так, скорее предварительная стадия перед началом кое-чего действительно интересного и возможно даже полезного. Мир то вокруг меняется с такой скоростью, что порой и мне не по себе становится. С момента моего пребывания в Иерусалиме вновь немало событий произошло. Не обязательно явных и для всех видимых, но наблюдательный и умеющий сопоставлять и проводить анализ человек поневоле призадумается.