Пациент

— Идите за мной. — От тепла его дыхания возле моего уха по коже побежали мурашки.

Я мельком увидела Нейтана с Сарой, они были полностью поглощены беседой. Вокруг все пили и болтали. Казалось, никто не заметил, как мы выскользнули из комнаты. Люк спустился по ступенькам, прошел по выложенному камнем коридору и открыл боковую дверь. Мы окунулись в вечернюю прохладу. Лужайка освещалась фонариками, воткнутыми в землю.

Люк опустил взгляд:

— Вы сегодня обуты? Это хорошо.

Меня охватило волнение, я ощутила покалывающее тепло, поднимающееся от пальцев моих ног. В окнах были видны склоненные друг к другу или откинутые назад в смехе головы гостей. Я надеялась, что Нейтан будет настолько увлечен разговором с Сарой, что ему не придет в голову меня искать, а Блейк вернулся к Лиззи и спасает ее от скуки. Никто не знал, что мы здесь.

«Не будь дурой, — говорила я себе, идя вслед за Люком по большой квадратной лужайке. — Ты, должно быть, пьяна. Не воображай, что ты ему интересна; у него очаровательная жена вдвое моложе тебя. Ты стареющая женщина с морщинами на лице и взрослым ребенком. Ты двадцать пять лет в браке. И к тому же он пациент, а ты врач. Нельзя нарушать границы».

Я споткнулась о каменный бордюр на краю лужайки. Люк меня поддержал, и тепло его руки показалось мне обжигающим. Я засунула ладони поглубже в карманы. Мне следовало вернуться на вечеринку, найти мужа, вникнуть в его беседу с Сарой, присоединиться и смеяться в нужные моменты, но я продолжала идти, глядя на тени, которые бежали впереди нас по траве. Тень Люка была высокой, а моя, колышущаяся рядом, намного меньше.

Он провел меня через железную калитку в старом каменном заборе, а затем вниз по широкой травяной дорожке с клумбами по обеим сторонам, пустыми в это время года. Мы не разговаривали. Он шагал быстро, и приходилось торопиться, чтобы не отстать. Журчащий звук доносился до нас из темноты, становясь все громче и ближе. Впереди показалась темная живая изгородь, через проделанный в ней проход сверкала водная гладь. Мы вышли к реке, текущей между высокими берегами, ее поверхность блестела в лунном свете. Шум воды был громче, чем можно было ожидать, будто под спокойной поверхностью скрывались невидимые водовороты и подспудные течения, более быстрые и дикие. В детстве моя мать поскорей увела бы меня с такого места.

— Там заливные луга. — Люк указал на пространство на другом берегу реки и вереницу огней вдалеке. — А то освещенное место — ресторан, который обожает Офелия.

Не было нужды пояснять. Я знала ресторан «Старая мельница», знала эти заливные луга и эту реку. Я бывала там прежде. Мы с Кэти во время летних каникул сооружали на реке маленькие островки из водорослей, а теперь мимо лугов и ресторана, огни которого пронизывали темноту, пролегал маршрут моей вечерней пробежки. На участке между мельницей и рекой обычно пасся скот. Я прожила здесь всю жизнь, но не стала рассказывать Люку — это было бы слишком скучно. К тому же в темноте пейзаж выглядел по-другому, будто я очутилась в незнакомом месте, где никогда прежде не была.

— Вот почему в конце концов я и согласился на этот дом. Здесь, на берегу, возникает видимость полного покоя, особенно по вечерам. — Его глаза сияли в лунном свете. — Вы спасли мне жизнь. Для вас, вероятно, в этом нет ничего особенного. Уверен, вы делаете это каждый день, но мне захотелось поблагодарить вас где-то в тишине, а не посреди вечеринки, где любой может вклиниться в наш разговор.

— Каждый врач на моем месте…

— Это неправда, не каждый. Поверьте, я знаю. Врачи на самом деле не слушают, но вы выслушали. Вы дали мне выговориться. Я почувствовал себя возрожденным. Мне показалось, что мир, в котором существует такая доброта, как ваша, не может быть плохим местом.



Было ли это проявлением моей доброты? Или просто случаем, для которого нашлось достаточно времени, и меня привлек человек и его история?

— Я пытался рассказать о вас Офелии и Блейку, но они тоже не слушали. Они никогда не слушают. Я был на грани нервного срыва. У меня они уже бывали раньше, я вам говорил. Все могло кончиться намного печальней. А теперь мне лучше, вы меня исцелили. Почему вы улыбаетесь? Не верите мне?

— Вы выглядите довольно хорошо, но вряд ли это моя заслуга.

— А вы совсем другая, когда улыбаетесь.

Обычно я не воспринимала всерьез комплименты от пациентов, но этот был мне приятен — и я испугалась. Будто рухнул один из защитных барьеров, которые меня окружали, и я оказалась на краю обрыва. Я не ответила; я не знала, что сказать.

— Простите. — Было слишком темно, чтобы разглядеть выражение лица Люка, но в его голосе не слышалось сожаления. — Вероятно, я ужасный пациент?

Я покачала головой и попыталась рассмеяться, но от последних слов мне стало не по себе. Они вызвали в памяти образ Брайана, его полуулыбку и шепчущий голос; даже звуки вокруг теперь казались шепчущими: шелест деревьев, тихие шорохи в камышах. В таких местах на берег в поисках пропитания могут выходить водяные крысы; возможно, это их хвосты шуршали в траве.

Я вздрогнула. Люк снял и накинул мне на плечи свой пиджак; тот был тяжелым, шелковая подкладка еще хранила тепло хозяина.

— Нам пора возвращаться, — сказала я. — Вы хозяин вечеринки, гости будут гадать, куда вы делись.

Люк покачал головой:

— Это вечеринка Офелии, уж точно не моя.

Мы бок о бок пошли обратно к горящим фонарикам и дому. Шум реки затихал позади нас.

— Это была ее задумка, — продолжал он. — Люди, цветы, декор. Я просил ее ничего не затевать, я не выношу подобных вещей.

Он снова пренебрег правилами, как тогда в клинике, как будто обычный путь к дружеским отношениям казался ему слишком долгим.

— Проигнорировать все это оказалось труднее, чем я предполагал. — Он повернулся ко мне, его лицо белело в лунном свете. — Как только Офелия с Блейком обнаружили это место, они загорелись желанием жить здесь. Я был слишком занят, чтобы хорошенько все обдумать, и это было ошибкой. Я не хочу так жить, никогда не имел подобной цели.

Мы приближались к дому, который предстал перед нами во всем своем сияющем огнями великолепии. Шпиль собора уходил в небо, возвышаясь над древними стенами и двускатной крышей этого сказочного сооружения, тонкого и изящного, словно сделанного из сахарной глазури. «Неужели Люк решил искать у меня сочувствия посреди такого великолепия?» Должно быть, он почувствовал мой безмолвный вопрос.

— Это, конечно, потрясающе, но дом строили для какого-то богатея или в лучшем случае как церковное имущество. Люди, которые его возвели, остались за его стенами. Я предпочел бы жить как они. Пустая комната, лист бумаги, открытое пространство за окнами.

— У строителей, о которых вы говорите, не было открытого пространства за окнами, — заметила я, не удержавшись. — В их хижинах и окон-то не было.

— Конечно, вы правы. Я имел в виду, что хотел бы довольствоваться малым.

— А что бы вы нарисовали на своем листе бумаги? — «Наверное, дом его мечты, современное сооружение, которое он жаждал построить всю жизнь».

— Деревья, горы и небо.

— Почему не дома?

— Дом, который мне нужен, уже построен. Он во Франции, помните? Вам стоило бы съездить взглянуть на него. Вы бы поехали, если бы я предложил?


Это было приглашение из тех, которыми разбрасываются, не подумав. Представляю, как бы он был ошарашен, прими я его. Я на мгновение вообразила себя на пороге красивой виллы на Лазурном Берегу. Люк открывает дверь, вежливо маскируя удивление и тот факт, что совершенно забыл мое имя. Остальные члены семьи и друзья, потягивая напитки, сидят во дворе на солнышке, мальчик плещется в бассейне с другими детьми. Блейк появляется со стаканом чего-то прохладительного и демонстрирует дружелюбие, но Офелия смотрит со скукой. Меня, конечно, приглашают войти, но атмосфера остается неловкой. И я сбегаю при первом удобном моменте.

Мы наконец подошли к дому; кто-то запер боковую дверь, и нам пришлось воспользоваться парадным входом. Гости уже начинали расходиться. Когда мы поднимались по ступеням, я услышала смех Офелии и краем глаза заметила, как повернулась в нашу сторону ее светловолосая голова. Она разговаривала с епископом. Не думаю, что она обратила на меня внимание. Она сразу взяла Люка под руку и увлекла его в толпу гостей.

Нейтана я нашла в библиотеке; он все еще разговаривал с Сарой, они почти соприкасались головами. Лиззи нигде не было видно. Я сняла пиджак Люка и повесила на стул.

— А вот и я! — Мой голос прозвучал громче, чем обычно. — Извини.

Нейтан удивленно поднял глаза.

— За что?

— Я потеряла счет времени. Слишком долго любовалась садом.

Сара бросила на меня рассеянный взгляд с оттенком неприязни. Они с Нейтаном увлеклись беседой и не заметили моего отсутствия. Не стоило уходить последними.

— Боже, точно. Кажется, пора идти. — Нейтан улыбнулся Саре. — Увидимся завтра в школе.

Офелия стояла возле парадной двери. Люк исчез, но рядом был Блейк с бокалом в руке. Крепко сжимая локоть сестры, другой рукой он поддерживал ее, будто она была так измучена, что могла упасть.

— Вы с Люком, я вижу, сбежали от этого всего, — шепнул он мне, пока Нейтан благодарил Офелию. — Неплохая мысль.

— Это была короткая экскурсия, — улыбнулась я, гадая, кто еще мог заметить наше отсутствие. — Я бывала здесь в детстве. Все очень изменилось, я не могу найти тут даже своего ребенка. — Надеясь увидеть дочь, я перевела взгляд через холл в сторону кухни.

— О, Лиззи ушла домой, она устала. Какая милая девушка. Очень похожа на вас.

Я сохранила на лице улыбку, но острый коготок беспокойства царапнул по сердцу. Мне захотелось сказать Лиззи, что не следует так поздно ходить по улицам одной, даже в столь тихом городке, как Солсбери, что мы собирались проводить ее до квартиры, что мне хотелось поболтать с ней о вечеринке и обменяться впечатлениями об Офелии и Блейке. Почему она не подождала?

Но я уже знала ответ. Все было просто. Она демонстрировала нам и, возможно, Блейку свою независимость. «Да, я вернулась в родной город, но отнюдь не под родительское крыло».

Блейк, рассмеявшись, нарушил тишину. Качнувшись вперед, он поцеловал меня, и я повеселела. Пусть это была суета, как сказал бы мой муж, но она восхитительно освежала. Я ощутила теплоту — Блейк запомнил имя Лиззи.

— Пора идти, дорогая. — Нейтан потянул меня за руку. Он кивнул Блейку, который улыбался, опустошая свой бокал.

Снаружи оказалось холоднее и темнее, чем прежде. Я оглянулась на свет, который лился из окон, — отсюда дом выглядел волшебно, будто заколдованный замок из старой сказки. Мы шли быстро, пар от нашего дыхания растворялся в холодном воздухе.

Нейтан взял меня под руку.

— А мне понравилось, я даже не ожидал.

— Но ты общался только с теми, кого и так видишь каждый день.

— Должно быть, потому и понравилось, — миролюбиво ответил он. — Мой круг. А ты нашла своих?

Кто, по его мнению, были для меня «своими»? Другие врачи? Стареющие женщины? Жены учителей? Он ошибался в любом случае. Я не искала «своих». Я искала нечто совсем иное. Я не могла описать это словами, но его частью были сад в лунном свете, тепло руки Люка и шум реки, бурлящей в темноте.

— Не думаю, что у нас много общего с хозяевами, — весело продолжал Нейтан, пока мы шли по дороге. — Офелия, конечно, очень красива — типичная «жена-трофей», какими любят обзаводиться богатые мужчины. Мне не понравился блондин, который крутился возле нее, он слишком много улыбался.

— Ты имеешь в виду ее брата?

— Мне показалось, он злорадствует — столько денег выброшено на показуху.

Когда мы проходили через ворота на нашу тихую улочку, муж обнял меня за плечи. Мы прошли мимо кустарника, и я его даже не заметила. Возможно, потому что со мной был кто-то, не позволявший моему воображению разыграться.

— Нам не стоит беспокоиться. — Нейтан отпер дверь и отступил в сторону, пропуская меня. — Не думаю, что нам придется видеть их слишком часто.

Как будто моя мать возникла позади, оттаскивая меня от бурной реки.





Глава 6




Июнь 2017 года

Все звуки казались угрожающими. Шаги, приближающиеся по утрам, поворот ключа в замке. Скрип открываемой двери и, что еще хуже, стук ее закрытия. Сама я почти не производила шума, только мягкое постукивание босых ног по полу, чуть более громкое, если я надевала обувь, поскрипывание стула, когда я садилась, шорох карандаша по бумаге. Время в одиночестве тянулось медленно, но мне самой хотелось быть одной. Мысль о посетителях была невыносима. Я не просила встреч даже с Нейтаном и Лиззи. Честно говоря, мне было стыдно.

Когда пришло время допроса, меня повели по узкому коридору в другое помещение. Сопровождавшая меня женщина-шриланкийка была выше, чем я, и моложе. Она казалась доброй, и я стала раздумывать, что привело меня к такому заключению. Возможно, ее мягкая манера говорить или деликатность, с которой она ко мне прикасалась, а может, спокойная улыбка на лице. Я подмечала все эти тонкости, они казались мне более важными, чем прежде.

Прибывший полицейский сразу представился: