Овсянка, мэм!
Часть 39 из 72 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Какие жирные у вас грехи! Не хотите посмотреть?
Точно, прямо сочатся. Только бы скатерть не испортили.
– Зачем? – пожала плечами я. – Нельзя влезть в лужу и не испачкаться. Лучше отнесу конверт в полицию. Пусть поищут отпечатки или что там они обычно ищут.
Я вдруг заметила, что горничная вся побелела и дрожит.
– Сисси, по-моему, ты заболела.
– А? – вздрогнула она и замотала головой, теребя передник. – Нет-нет, все хорошо, мисс!
Леди Присцилла окинула ее взглядом и скомандовала:
– Выпей чаю и приляг.
– Спасибо, – пролепетала горничная и выбежала из столовой.
Во взгляде леди Присциллы прорезалось нечто, напоминающее задумчивость. Она подцепила свое письмо столовым ножом и подвинула ко мне.
– Вы правы, милая моя. Что же, тогда отнесите и это. Думаю, им пригодится.
Я понятливо кивнула и осторожно завернула письма в носовой платок.
– Прошу меня извинить, – поднялась я из-за стола. – Мне срочно нужно позвонить.
Завтра ведь дознание, инспектору будет не до меня.
– Постарайтесь их вернуть, – напутствовала леди Присцилла мне вслед. – Я раздобуду на днях санкцию на отличное проклятие.
Ой-ой-ой. Кажется, об анониме можно больше не беспокоиться. Или, наоборот, пора беспокоиться?..
Соединили почти сразу. С трубкой в руках я вышагивала туда-сюда по крошечной комнатке, теперь приспособленной под телефонную. Могу поспорить, раньше тут был чулан.
– Мисс Райт? Что случилось? – В голосе инспектора звучала неприкрытая тревога.
Я решила быть краткой:
– Надо поговорить. Мы можем встретиться?
Думала, он снова предложит дуб на вершине холма, чтобы быть у всех на глазах. Но инспектор сказал, хмыкнув:
– Через час на месте пикника вас устроит?
– Конечно, – заверила я с облегчением. – До встречи.
Прежде чем опустить трубку на рычаг, я услышала смешок и негромкое:
– В конце концов, надо ведь забрать лестницу…
Когда я оказалась в условленном месте, инспектор меня уже поджидал. Но не один, а с констеблем Догсли, ужасно серьезным в своей форме и сползающем на нос шлеме. Портупея его сияла, карие глаза блестели, на длинной физиономии был написан восторг.
– Надо же кому-то таскать тяжести вместо старого больного начальника, – пошутил инспектор, заметив мое удивление.
Он вновь прихватил корзинку и плед. Ежевечерние посиделки рядом с кладбищем превращались в традицию.
Только констебль Догсли, который застыл навытяжку рядом со злополучной лестницей, несколько портил расслабленную атмосферу.
– Констебль будет очень кстати, – ответила я со вздохом. – И я не о тяжестях.
Инспектор прищурился и как-то разом подобрался.
– Вот как?
– Взгляните. – Я вытащила из кармана злополучные письма, к которым присовокупила и вчерашнее, адресованное Роуз. – Только осторожно, постарайтесь не смазать отпечатки.
Он бросил на меня острый взгляд и принялся за дело. Начал с письма леди Присцилле, состоящего всего из двух фраз: «Зло надо наказать. Грехи взывают!»
На редкость невнятно, зато весьма загадочно. Несколько грубых ошибок вроде бы указывали на человека малограмотного, хотя их вполне могли сделать намеренно.
Инспектор отложил первое письмо в сторону, так же внимательно прочитал второе, для Роуз, и взялся за грязный нераспечатанный конверт. Осторожно подцепил край перочинным ножом и вытряхнул лист.
Я встала у полицейского за плечом. В конце концов, это ведь адресовано мне.
– «Это сделала ты!» – прочитал инспектор вслух и скосил глаза на меня. – Весьма загадочно.
– Пусть жертва сама придумает, в чем виновата?
Три письма – и все полны лишь туманных намеков.
Порывшись в памяти, любой отыщет пару-тройку грешков. Такое впечатление, что этот аноним палит наугад.
– Интересно, зачем ему это? – почесал бровь инспектор. – Денег он пока не требует, а жаль. Было бы проще отследить.
Констебль, о котором мы позабыли, громко откашлялся и шагнул вперед.
– Сэр! – выпалил он срывающимся от волнения голосом. – Я могу попробовать унюхать след, сэр!
Ни дать ни взять восторженный щенок. Только что хвостом не машет.
Инспектор одобрительно кивнул.
– Отлично, Догсли. Приступайте! Мисс Райт, давайте присядем. Не будем мешать.
Кхм, а куда подевалось «Мэри»? То ли сомнительная близость с подозреваемой инспектора тяготила, то ли он избегал демонстрировать ее низшим чинам.
Констебль Догсли как-то по-особому встряхнулся, опустился на четвереньки и пошевелил носом, на который немедленно сполз шлем. Залившись краской, констебль стащил шлем, аккуратно пристроил его на покрывале и вновь принюхался. Пегую макушку золотили лучи заходящего солнца.
– Пахнет пирожками, сэр!
Так вот от чего были те жирные пятна!
– Больше ничего интересного? – уточнил инспектор без тени недовольства.
Констебль сокрушенно качнул головой и неловко поднялся на ноги. Отряхнул испачканные травой брюки.
– Простите, сэр. Пирожки с ливером, вот и все. – Он хлопнул белесыми ресницами и уточнил: – Свежие. И специи еще.
Желудок у него выразительно забурчал, и констебль стал похож на напрудившего лужу щенка.
– Давайте перекусим, – улыбнулся инспектор, – а вы, мисс Райт, выкладывайте подробности.
Констебль садиться с нами не хотел ни в какую. В конце концов инспектор выдал ему несколько сандвичей и отослал караулить гипотетических врагов. Вдруг кто-то вознамерится подслушать? Или, чего доброго, покусится на мирно жующего инспектора. Такой потери полицейский департамент не переживет.
– Рассказывайте, – вздохнул инспектор, с аппетитом принимаясь за еду.
Очевидно, поесть он не успел. Весь в трудах, в заботах.
Как-то само собой получилось, что я выложила ему не только о письмах, но и о слухах, распущенных Родериком Хьюзом. Никогда не имела привычки жаловаться на свои неприятности, но мне требовалось поделиться хоть с кем-то. А инспектор оказался слушателем на редкость понимающим.
– Вот… пакостник! – не удержался он.
Очевидно, ему хотелось выразиться покрепче, но воспитание не позволяло.
– Еще какой, – поддержала я с чувством.
У меня тоже на языке вертелись куда более емкие обороты.
– Вы, конечно, этого так не оставите? – поинтересовался он, запивая очередной сандвич чаем. – Что вы намерены делать?
– Подсыпать яду? – ляпнула я и прикусила язык.
Не стоило демонстрировать полицейскому столь явные преступные наклонности, пусть даже в шутку.
– Как инспектор полиции, я не могу этого одобрить, – сказал он строго, но лукавые морщинки у глаз его выдавали. – Хотя как человек – понимаю.
– Вряд ли Роуз понравится быть родственницей убийцы, – вздохнула я. – Так что придется отплатить Родерику Хьюзу как-то иначе.
– То есть? – заинтересовался он и склонил голову к плечу.
Солнце почти зашло, ограда кладбища за спиной инспектора смотрелась очень живописно. Как жаль, что у меня не было при себе фотоаппарата!
Я вздохнула и созналась:
– Пока ничего толкового не придумала. В голову лезут только мелкие пакости, а тут нужно что-то… – я пошевелила пальцами, – соразмерное.
Мы переглянулись и сказали хором:
Точно, прямо сочатся. Только бы скатерть не испортили.
– Зачем? – пожала плечами я. – Нельзя влезть в лужу и не испачкаться. Лучше отнесу конверт в полицию. Пусть поищут отпечатки или что там они обычно ищут.
Я вдруг заметила, что горничная вся побелела и дрожит.
– Сисси, по-моему, ты заболела.
– А? – вздрогнула она и замотала головой, теребя передник. – Нет-нет, все хорошо, мисс!
Леди Присцилла окинула ее взглядом и скомандовала:
– Выпей чаю и приляг.
– Спасибо, – пролепетала горничная и выбежала из столовой.
Во взгляде леди Присциллы прорезалось нечто, напоминающее задумчивость. Она подцепила свое письмо столовым ножом и подвинула ко мне.
– Вы правы, милая моя. Что же, тогда отнесите и это. Думаю, им пригодится.
Я понятливо кивнула и осторожно завернула письма в носовой платок.
– Прошу меня извинить, – поднялась я из-за стола. – Мне срочно нужно позвонить.
Завтра ведь дознание, инспектору будет не до меня.
– Постарайтесь их вернуть, – напутствовала леди Присцилла мне вслед. – Я раздобуду на днях санкцию на отличное проклятие.
Ой-ой-ой. Кажется, об анониме можно больше не беспокоиться. Или, наоборот, пора беспокоиться?..
Соединили почти сразу. С трубкой в руках я вышагивала туда-сюда по крошечной комнатке, теперь приспособленной под телефонную. Могу поспорить, раньше тут был чулан.
– Мисс Райт? Что случилось? – В голосе инспектора звучала неприкрытая тревога.
Я решила быть краткой:
– Надо поговорить. Мы можем встретиться?
Думала, он снова предложит дуб на вершине холма, чтобы быть у всех на глазах. Но инспектор сказал, хмыкнув:
– Через час на месте пикника вас устроит?
– Конечно, – заверила я с облегчением. – До встречи.
Прежде чем опустить трубку на рычаг, я услышала смешок и негромкое:
– В конце концов, надо ведь забрать лестницу…
Когда я оказалась в условленном месте, инспектор меня уже поджидал. Но не один, а с констеблем Догсли, ужасно серьезным в своей форме и сползающем на нос шлеме. Портупея его сияла, карие глаза блестели, на длинной физиономии был написан восторг.
– Надо же кому-то таскать тяжести вместо старого больного начальника, – пошутил инспектор, заметив мое удивление.
Он вновь прихватил корзинку и плед. Ежевечерние посиделки рядом с кладбищем превращались в традицию.
Только констебль Догсли, который застыл навытяжку рядом со злополучной лестницей, несколько портил расслабленную атмосферу.
– Констебль будет очень кстати, – ответила я со вздохом. – И я не о тяжестях.
Инспектор прищурился и как-то разом подобрался.
– Вот как?
– Взгляните. – Я вытащила из кармана злополучные письма, к которым присовокупила и вчерашнее, адресованное Роуз. – Только осторожно, постарайтесь не смазать отпечатки.
Он бросил на меня острый взгляд и принялся за дело. Начал с письма леди Присцилле, состоящего всего из двух фраз: «Зло надо наказать. Грехи взывают!»
На редкость невнятно, зато весьма загадочно. Несколько грубых ошибок вроде бы указывали на человека малограмотного, хотя их вполне могли сделать намеренно.
Инспектор отложил первое письмо в сторону, так же внимательно прочитал второе, для Роуз, и взялся за грязный нераспечатанный конверт. Осторожно подцепил край перочинным ножом и вытряхнул лист.
Я встала у полицейского за плечом. В конце концов, это ведь адресовано мне.
– «Это сделала ты!» – прочитал инспектор вслух и скосил глаза на меня. – Весьма загадочно.
– Пусть жертва сама придумает, в чем виновата?
Три письма – и все полны лишь туманных намеков.
Порывшись в памяти, любой отыщет пару-тройку грешков. Такое впечатление, что этот аноним палит наугад.
– Интересно, зачем ему это? – почесал бровь инспектор. – Денег он пока не требует, а жаль. Было бы проще отследить.
Констебль, о котором мы позабыли, громко откашлялся и шагнул вперед.
– Сэр! – выпалил он срывающимся от волнения голосом. – Я могу попробовать унюхать след, сэр!
Ни дать ни взять восторженный щенок. Только что хвостом не машет.
Инспектор одобрительно кивнул.
– Отлично, Догсли. Приступайте! Мисс Райт, давайте присядем. Не будем мешать.
Кхм, а куда подевалось «Мэри»? То ли сомнительная близость с подозреваемой инспектора тяготила, то ли он избегал демонстрировать ее низшим чинам.
Констебль Догсли как-то по-особому встряхнулся, опустился на четвереньки и пошевелил носом, на который немедленно сполз шлем. Залившись краской, констебль стащил шлем, аккуратно пристроил его на покрывале и вновь принюхался. Пегую макушку золотили лучи заходящего солнца.
– Пахнет пирожками, сэр!
Так вот от чего были те жирные пятна!
– Больше ничего интересного? – уточнил инспектор без тени недовольства.
Констебль сокрушенно качнул головой и неловко поднялся на ноги. Отряхнул испачканные травой брюки.
– Простите, сэр. Пирожки с ливером, вот и все. – Он хлопнул белесыми ресницами и уточнил: – Свежие. И специи еще.
Желудок у него выразительно забурчал, и констебль стал похож на напрудившего лужу щенка.
– Давайте перекусим, – улыбнулся инспектор, – а вы, мисс Райт, выкладывайте подробности.
Констебль садиться с нами не хотел ни в какую. В конце концов инспектор выдал ему несколько сандвичей и отослал караулить гипотетических врагов. Вдруг кто-то вознамерится подслушать? Или, чего доброго, покусится на мирно жующего инспектора. Такой потери полицейский департамент не переживет.
– Рассказывайте, – вздохнул инспектор, с аппетитом принимаясь за еду.
Очевидно, поесть он не успел. Весь в трудах, в заботах.
Как-то само собой получилось, что я выложила ему не только о письмах, но и о слухах, распущенных Родериком Хьюзом. Никогда не имела привычки жаловаться на свои неприятности, но мне требовалось поделиться хоть с кем-то. А инспектор оказался слушателем на редкость понимающим.
– Вот… пакостник! – не удержался он.
Очевидно, ему хотелось выразиться покрепче, но воспитание не позволяло.
– Еще какой, – поддержала я с чувством.
У меня тоже на языке вертелись куда более емкие обороты.
– Вы, конечно, этого так не оставите? – поинтересовался он, запивая очередной сандвич чаем. – Что вы намерены делать?
– Подсыпать яду? – ляпнула я и прикусила язык.
Не стоило демонстрировать полицейскому столь явные преступные наклонности, пусть даже в шутку.
– Как инспектор полиции, я не могу этого одобрить, – сказал он строго, но лукавые морщинки у глаз его выдавали. – Хотя как человек – понимаю.
– Вряд ли Роуз понравится быть родственницей убийцы, – вздохнула я. – Так что придется отплатить Родерику Хьюзу как-то иначе.
– То есть? – заинтересовался он и склонил голову к плечу.
Солнце почти зашло, ограда кладбища за спиной инспектора смотрелась очень живописно. Как жаль, что у меня не было при себе фотоаппарата!
Я вздохнула и созналась:
– Пока ничего толкового не придумала. В голову лезут только мелкие пакости, а тут нужно что-то… – я пошевелила пальцами, – соразмерное.
Мы переглянулись и сказали хором: