Отступник-2

— Ну да, — подтвердила Настя.

— А на земле?

— Пробовала. Но ощущения совершенно не те. В полёте всё совсем по другому.

— То есть, для тебя нужен полёт и просто покой. Какая-то там особая поза не нужна, ну я не знаю, лотоса там.

— Зачем, — улыбнувшись, возразила она. — Достаточно просто удобно сесть, и расслабиться.

— То есть, кабина штурмана на «Стриже» с удобным креслом вполне подойдёт?

— Думаю да. А вы что же из-за меня специально хотите купить «Стрижа»? — тут же удивилась она.

— Во-первых, не вы, а ты. Помнишь? А во-вторых, иметь в команде целителя и не использовать его потенциал, глупость несусветная. И если для этого нужно понести определённые траты, то я не вижу причин этого не сделать.

— Спасибо, — только и оставалось ответить ей.

— Погоди, но если ты можешь обнаруживать амулеты, то как тогда ты не заметила тот маяк, что нашёл Гаврила?

— Тогда я обнаружила их два. Один подсунула Гавриле, второй лишила Силы.

— Два «Маяка»? — уточнил я.

— Я подумала, что один из них поставили те, кто может разыскивать меня.

— Вполне возможно. Мы будем учитывать и этот вариант. Хотя и в моём случае возможен интерес с двух направлений. Больше «Маяков» не было.

— Ещё один нашла, в Галиче. С ним разобралась сама, не хотела привлекать к себе внимание.

— По ним ведь можно определять где их пара, — заметил я.

— Я и определила. Семьсот сорок сажен на северо-восток.

Я извлёк из памяти план стольного града Галич и очертил сектор, один из лучей от порта упёрся в особняк, где проживало семейство господина Зарокова, владельца ювелирного дома. Кто бы сомневался, что он попытается выйти на умельца сумевшего получить технологию выращивания корундов. Но, тут ничего страшного.

— С этим нормально. Ювелир решил поохотиться за секретом.

— Ювелир? — удивилась Настя.

— Что за ювелир? — поддержал её Гаврила.

Тот факт, что я выращиваю синтетические корунды я всё ещё хранил в тайне. Они конечно знали, что я чем-то там занимаюсь в подвале, но понятия не имели что это. Пришлось рассказать, чем ввергнуть их в ступор. Ну, а какой должна была быть ещё реакция, если я мог позволить себе обложиться охраной из наёмников и проживать в своё удовольствие хоть в той же столице.

— Скучно мне сладко спать и вкусно есть, — объяснил я свою позицию. И тут же перевёл разговор, — Настя, а что за «Морок» такой?

— Вообще-то, по сути название не верное, и в трактатах он называется «Конструктом незначительности», но не прижилось, стал «Мороком», — начала объяснять она. — К обороту запрещён, использование приравнивается к другим запрещённым амулетам. Он не насылает видения и не скрывает своего хозяина, просто делает так, что тот не привлекает к себе внимания. Идёт прохожий и идёт, что с того. Лезет при тебе кто-то из окна, и пусть себе лезет эка безделица.

— И происходит это ровно до того момента, пока он сам не привлечёт к себе внимание, — догадался я.

— Да, именно так и есть. Причём если привлёк внимание одного, то остальные на него по прежнему не обращают внимания. Если только чего-то не случится, когда не замечать уже нет никакой возможности.

— Ясно. Хороший камешек. Надо будет поэкспериментировать.

— За его использование привлекут к ответу, — предупредила она.

— А мы никому не расскажем, — подмигнул я…

За разговорами время перелёта до Владимира прошло незаметно. Признаться, нашему с Гаврилой любопытству не было предела, и Настя поведала нам о многом, хотя вопросов от этого стало только больше. И, да, нередко она уходила от ответа ссылаясь на своё незнание, однако меня не отпускало ощущение, что Бирюкова скорее не желает раскрывать все свои карты.

Трудно её за это винить. Я и сам, не больно-то откровенен. Так чего же ожидать от моего штурмана. Впрочем, кое в чём мне всё же открыться пожалуй придётся. Как и постараться сделать так, чтобы она вошла в мой ближний круг. И у меня уже было припасено средство, которое с большой долей вероятности накрепко привяжет её ко мне…





Контора присяжного поверенного Митрофанова не претерпела изменений. Да и с чего бы. С момента моего первого посещения прошло всего-то два месяца. Хотя за это время и успело произойти многое.

Секретарша сидела в том же наряде, и украшениях. Сомнительно, что ей не во что переодеться, просто так совпало. А как же иначе-то, ведь внешний вид помощников, это лицо адвокатской конторы.

Денисов опять сидел на своём стуле в углу, делая вид, что увлечён статьёй в газете. Хотя-а-а, однозначно читает, нужно же держать руку на пульсе столицы. Но и в том, что контролирует обстановку в приёмной, никаких сомнений. Не из-за необходимости, просто это у него уже в крови.

Помимо этих двоих, в креслах у журнального столика сидела пара посетителей. Благообразная дама, весьма эффектной наружности. На голове шляпа с широкими полями и темной вуалью, скрывающей её лицо. На руках тёмные лайковые перчатки, и никаких украшений. Даже традиционной броши на жабо нет. Похоже дама боится быть узнанной по имеющимся у неё украшениям. Наверняка и платье не её, а с чужого плеча. Отсюда вывод, она тут по весьма щекотливому делу.


По другую сторону от столика мужчина лет сорока, в тёмно-синем сюртуке, неприметной наружности. Пройдёшь мимо такого и не запомнишь. Типичный среднестатистический мещанин. Он сидел откинувшись на спинку кресла, и прикрыв веки. С одной стороны вроде как и присутствует в приёмной, но с другой не привлекает к себе внимания. Но именно к нему я и присмотрелся. По всему выходит это тот господин из-за которого я проделал столь долгий путь.

Ему предстояло стать четырнадцатым членом отряда. Мне нужен был тот, кто взвалит на себя заботу о моей безопасности, и собственно разведку. Помнится, в свою первую реинкарнацию я сделал ставку на городского вора, о чём ни разу не пожалел. Но впоследствии предпочитал всё же опираться на кадры из правоохранительных органов. Благо таковые нашлись и в древнем Риме.

— Здравствуйте, Эльвира Павловна, — приветствовал я секретаршу.

— Здравствуйте, Фёдор Максимович. Присядьте, Борис Серафимович примет вас в назначенный час.

Лица дамы я не видел, но по слегка дёрнувшимся плечам, сделал вывод, что моё появление её расстроило. Не иначе как пришла без записи, и теперь будет вынуждена прождать дольше чем рассчитывала. Я многозначительно глянул на Эльвиру Павловну, слегка скосив взгляд на даму. Та медленно прикрыла веки. Я в свою очередь показал, что обожду. И девушка показала, что расписание Митрофанова это позволяет.

— Дмитрий Елисеевич, — обернулся я к мужчине, уже сложившему газету, и поднимающемуся со своего стула.

— Фёдор Максимович, — ответил он на моё рукопожатие.

Я скосил взгляд на незнакомца, Денисов утвердительно кивнул. Неизвестный мужчина встретился с ним взглядом и поднялся, из кресла, сделав три шага к нам.

— Позвольте представить, Курасов Вадим Альбертович, — произнёс Денисов. — А это, Горин Фёдор Максимович.

— Очень приятно, — обменялись мы рукопожатиями.

— Господа, предлагаю пройти в курительную комнату, — помощник поверенного указал на дверь справа от двери в кабинет своего начальства.

Нормально. Мне для разговора кабинет без надобности. Поэтому я легко согласился, хотя сам и не курил. Правда, мелькнула мысль о неприятном запахе прокуренного помещения. Но с другой стороны, это такая мелочь, а уж на фоне дешёвых наливаек, так и вовсе не стоит упоминания.

Однако, комната меня удивила. Чисто, уютно, полумягкие кресла, с деревянными подлокотниками, журнальный столик, на котором помимо прессы имеются пепельницы, три коробки, с табаком, сигарами и папиросами. Марки хорошие, но разнообразия нет. Предполагается, что посетители будут курить своё, но коли нет, тогда, как говорится — чем богаты, тем и рады.

Кроме того, комната конечно прокурена, но резкого неприятного запаха всё же нет. По всему видать, тут и вентиляция хорошая, и проветривают регулярно, ну и систематическая влажная уборка проводится.

— Итак, Фёдор Максимович, — закуривая папиросу, начал Денисов, — едва я получил ваше послание, как тут же подумал о Вадиме Альбертовиче. Это именно тот человек, который вам нужен. У него за плечами пятилетняя служба в царской армии и двадцать лет в сыскной полиции. Занимался не только уголовными преступлениями, но и политическими, внедрялся как в банды, так и в среду заговорщиков. Имеет только один недостаток, но самый важный. При всей своей гибкости и способности встраиваться в различные слои общества, неуживчив с начальством. Потому и карьеры не сделал, и к сорока пяти годам всего лишь коллежский секретарь.

— Сильно же вы не нравитесь начальству, коль скоро вас остановили в шаге от личного дворянства, — хмыкнул я, наблюдая за реакцией Курасова.

Просто тут дело какое. Если он служит двадцать лет, то по выслуге, и при наличии соответствующей должности он должен был дослужиться минимум до титулярного советника, последнего обер-офицерского звания, дающего право на личное дворянство. Но я не удивлюсь, если у него нет даже почётного гражданина. Сие так же заслужить надо. Не стоит путать с выслужить. Начальство оно такое… Начальство.

Помнится, ещё в мою молодость бытовал анекдот о том, как директор вызвал к себе кадровика и потребовал, чтобы он среди работников завода нашёл молодого, умного, энергичного и перспективного специалиста, способного в кратчайшие сроки заменить его на должности директора. Нашёл, и уволил к чёртовой матери!

— Коли хотел бы выслужить дворянство, так и не остановили бы, — пыхнув папиросой, возразил Курасов. — Да только оно мне, как собаке пятая нога. А эдак я и на своём месте, и при любимом деле. Начальство не жалует, это так. Зато у людей в почёте и сослуживцы с уважением, даже завзятые карьеристы.

— То есть, своё начальство чихвостите в хвост и в гриву. А воспитанники ушедшие выше, добро помнят, и помочь не откажутся.

— Так и есть. А от того всяк мой начальник ярится пуще прежнего. Только раз и было, что не собачился, когда приставом стал мой воспитанник. Да только счастье то лишь год и длилось, — усмехнувшись уточнил он.

— Ну, а коли так всё устраивает, к чему тогда на предложение Дмитрия Елисеевича согласились.

— А интересно стало потягаться с великокняжеской стражей. Когда ещё такое счастье обломится. А тут вот он, готовый клиент с шилом в заднице. И похищают его, и взрывают, да и сам на месте не сидит, всё норовит голову в пасть тигре сунуть. Интересно же.

— Не далее как вчера вечером, меня подсадили на нож.

— О как. Подрядили кого, или стражник сработал?

— Подрядили.

— Вы же без «Кольчуги» не разгуливаете? — скорее утверждая, чем спрашивая произнёс Курасов.

— Десять карат.

— Недурно. И исполнителя подобрали не копеечного. Поди при нем ещё и «Морок» имелся, дабы на удар без затей подойти.

— Был такой.

— А «Стилет» во сколько карат?

— Шесть.

— Яду не было?

— Обошлось.

— Странно. Такие обычно работают наверняка.

— Вопрос не ко мне.

— Порешили?

— Ни к чему. Сдал полиции, а перед тем, выведал кто его подрядил, да привет дядюшке передал. Просто, на словах, — приметив взгляд Вадима Альбертовича, уточнил я.