Отступник-2

До назначенного срока мы успели посетить Псков, выйти из гильдии вольников, перепрописаться в Менске и зарегистрировать отряд. Затем вернуться на Доброхотский, прихватив с собой бригаду строителей, а следом завезли потребные материалы, согласно списка артельщика.

Позавчера вечером мы наконец вернулись в Менск, и остановились в означенной гостинице. А на утро возле неё начали собираться кандидаты. Сто двенадцать человек. Не баран чихнул. Второй день, по двенадцать часов кряду провожу тестирование. Ну да, ничего, похоже управился…

Едва кандидат вышел из номера, как в дверь заглянул Гаврила.

— Этот был последний, Фёдор Максимович, — сообщил он.

К слову, здешние авиаторы не чурались слова «последний», и не заменяли его на «крайний». Хотя это вовсе и не значит, что они не верили в приметы. Ещё как верили. Стоило только пилоту перед вылетом увидеть мёртвую птицу, хоть во сне, хоть наяву, как в небо его можно было загнать только палками, да и то не факт. Мальчишка стреляющий в пернатых из рогатки должен понимать, что поймавший его авиатор не только надерёт уши, но и с большей долей вероятности отходит ремнём. И да, сами они, даже будучи заядлыми охотниками, никогда не охотились на птиц. Вообще. Никогда.

— Отлично, — поднимаясь и с удовольствием потянувшись, произнёс я.

На улице уже стемнело, а я за весь день практически и не двигался. Так, поднимался со стула, прохаживался по гостиничному номеру, где и проводил отбор. Но это считай ни о чём. Ещё и приём пищи на ходу, пирожки да бутерброды, запиваемые сбитнем.

— Что дальше? — поинтересовался Гаврила.

— Хочу прогуляться. Ты как?

— Не. Нет желания. Оно вроде и ничего не делал, но устал как собака, пока присматривал за этими оболтусами. Ну как дети, ей богу. Хочу завалиться в постель и проспать до утра. Тем паче, что завтра летим во Владимир.

— Отдохнуть надо. Твоя правда. Только я сейчас не усну. Голова гудит как котёл. Проворочаюсь полночи, и сон не сон получится. Пройдусь по городу, продышусь, развеюсь.

— Как скажешь, Фёдор Максимович, — явно не горя желанием куда-либо переться, произнёс Гаврила.

— Тебе совсем не обязательно идти со мной, — успокоил его я. — А Настя где?

— В театр пошла. Скоро уж вернуться должна.

— Понятно. Ну, значит не судьба. Пойду один, — решительно произнёс я и встряхнулся, как котяра.

Ну вот так у меня. Если сильно переутомлюсь, то потом хрен усну. Нужно как-то отвлечься. Ну там, почитать книжку, посмотреть телевизор, или просто прогуляться на сон грядущий. И с учётом малой подвижности за сегодняшний день, последний вариант виделся наиболее предпочтительным.

Перед выходом на прогулку надел оружейный пояс с «Коловратом» на левом бедре, и «хаудой» на правом. От «Бульдога» в этот раз отказался, оставив его в саквояже. Не приветствовалось в Менске скрытое ношение оружия. Если только дамы спрячут в сумочке, и сугубо «Дерринджер».

Оружейное законодательство в Русском царстве довольно мягкое. Не без ограничений, но всё же до запрещать, хватать и не пущать очень далеко. Приобрести оружие вообще никаких проблем, есть вариации с ношением и использованием, да и то, не так строго. А если приголубил лиходея или лихоимца, так ещё и спасибо скажут. Установить ведь за дело пальнул, или от личной неприязни трудов не составляет, даже если нет свидетелей. Хорошая штука эти «Лжекамни».

Вечер выдался прохладным, что и не удивительно, тридцатое октября, как никак. Впрочем, в пальто я всё же облачаться не стал. Как не надел и куртку, предпочтя сюртук. Оно и вполне себе прилично, и тепло. До морозов пока ещё далеко, да и нет тут тех холодов, что знакомы мне по прошлым мирам. В общем и целом климат стал значительно мягче, может то самое глобальное потепление. Кто знает.

На улице уже стемнело и зажгли газовые фонари. Впрочем, их света было недостаточно для того, чтобы «Кошачий глаз» ушёл в спящий режим. А потому я шёл не ощущая никакого дискомфорта, наблюдая улицу в серых цветах, что куда предпочтительней, нежели неровный свет, отбрасываемые тени и тёмные подворотни.

Прогуливаясь я как всегда любовался архитектурой девятнадцатого столетия. Ну вот нравится она мне, насмотреться не могу. Мимо прокатил локомобиль, обдав меня запахами перегретого пара, машинного масла и сгоревшего угля. Жидкое топливо в основном уходит в авиацию, на долю наземного транспорта приходится лишь малая часть. Поэтому тут всё больше уголёк и дрова. В последнее время на авто стали устанавливать газогенераторы. Если тенденция сохранится, глядишь и копоти станет поменьше. А то ведь и трамваи тут на паровой тяге.

Под цокот копыт прокатила пролётка, с пассажирами. Эти всё активней сходят со сцены, сменяемые легковыми авто. Прогресс неумолим, пусть он пока и идёт по пути пара. Н-да. Сегодня придётся постараться, чтобы запустить ДВСы, потому как несовершенные поделки не смогут составить конкуренцию ушедшим вперёд паровикам. Единственное их преимущество только в массогабаритных характеристиках.

Впрочем, всё зависит от того, кто возьмётся за создание двигателя внутреннего сгорания. Если к примеру я, то результат сильно удивит аборигенов. Но опять же, у меня впрягаться в это ярмо желания пока никакого нет. И надеюсь не появится, и меня не припрёт. Хотя по чуть-чуть уже и поддавливает…

Я почувствовал что-то неладное слишком поздно. Уже в следующий миг мой бок взорвался острой, перехватывающей дыхание болью. Я непроизвольно скользнул в транс, одновременно с этим купируя боль до терпимой, так, чтобы не потерять подвижность, и делая стремительный шаг вперёд, разрывая дистанцию с убийцей.

И вновь почувствовал как клинок полоснул меня по телу. Именно полоснул, а не впился. Первый удар пришёлся в почку, не просто смертельный, но и весьма болезненный, вызывающий болевой шок. Добившись этого, можно и довершить начатое, что в местных реалиях вовсе не будет лишним. Вот только убийца не ожидал, что его цель сможет справиться с оцепенением, а потому следующая атака нацеленная мне под лопатку прошла вскользь.

Всё случилось настолько стремительно, что я не отдавал себе отчёта в происходящем. В дело вступили рефлексы, за которыми не поспевал даже мой разум находящийся в трансе. Правая рука упала на рукоять «хауды», большой палец сбросил удерживающую петлю, и я рванул оружие из кобуры, уже снимая с предохранителя.

С одновременным разворотом левую руку выбросил навстречу клинку, устремившемуся в свою третью атаку. Отвести его удалось лишь частично. Я конечно на многое способен, но тело стремительно слабело, и уж с этим-то я ничего не мог поделать. А потому рука нападающего отбросила мою, и клинок вновь впился в тело. Правда, точность мне всё же сбить удалось, и сталь впилась в брюшину не задев жизненно важных органов.

Наконец я сумел навести стволы и нажал на оба спусковых крючка. Без понятия, что у него за амулет, и есть ли он, но рисковать не стал, и выстрелил дуплетом. Обрез буквально вывернуло из моей ослабевшей руки, а сам я начал заваливаться на спину. Одновременно с этим успел отметить, что неизвестный нелепо взмахнул руками и опрокинулся навзничь.

Приложился о тротуар я знатно. Наверное знатно, потому что явственно расслышал стук моей черепушки о мостовую. А вот что касается болевых ощущений… Меня сможет понять только тот, кто мучился камнями в почках. Нестерпимая боль затопила собой всё.

Поэтому, первое, что я сделал, возвращая себе способность соображать, это купировал её. А затем, превозмогая частичную потерю контроля над телом из-за этого, и слабость в результате ранения, потянулся «Лекарем» к своему подбородку.

Вопреки ожиданиям, по телу не прошла волна наслаждения, и вообще никаких приятных ощущений. Разумеется, если не считать таковыми исчезновение боли. Но на смену ей пришло… Я вдруг осознал что не могу дышать. Мало того, теперь уже не в состоянии даже пошевелить пальцем. Никаких болезненных ощущений, но каждая моя попытка вогнать в лёгкие воздух заканчивалась ничем. Я начал задыхаться, перед взором появилась мутная поволока, сознание поплыло.

Что за хрень!?

— Фёдор Максимович, вы в порядке, — словно из далёкого далёка донёсся до меня голос Анастасии Ильиничны.

А она-то тут откуда? И вообще, какого тут происходит? Магия перестала работать? Как такое возможно? М-да, похоже я уже настолько свыкся с нею, что сбой вызвал моё недовольство. Но это всё ерунда. Хотелось бы всё же понять, с какого, собственно говоря. Я использовал амулет, и должен был возродиться аки птица феникс, а вместо этого…

Я всё же справился с ошеломлением, и попытался рассуждать здраво. По всему выходило, что убийца не понадеялся на «Стилет» в своём клинке, и решил подстраховать честную сталь подлым ядом. Причём из разряда тех, с которыми не может управиться «Лекарь». По симптомам очень похоже на кураре.

Сто лет!!! Мать твою за ногу! Всего лишь через четыре месяца я отлетаю в это чёртово безвременье на целую сотню лет!..

Я продолжал мысленно костерить всех и вся на свете, когда по телу пробежала волна блаженства и я ощутил как достиг пика.


— Ох-х, твою м-мать! — не удержался я от восклицания, осознав, что отбытие из этого мира откладывается.

Я ещё успел отметить то, что ладошки Бирюковой находятся у меня на висках, а от них исходит тепло… Такое… Такое… А ч-черт его знает какое. Не описать это словами. Просто хотелось, чтобы это длилось вечность. При мысли о вечности, по телу пробежал озноб. Ну её нахрен эту вечность, даже если это блаженство.

— Настя, ты как тут?

— Из театра возвращалась, решила прогуляться перед сном.

— Ага. Ясно. Неисповедимы пути господни, — произнеся это, я рывком сел и осмотрелся.

Рядом труп несостоявшегося убийцы. Сколько прошло времени? Вряд ли много, а значит я должен успеть. Встал перед неизвестным на колени расстегнул его брючной ремень, и выдернув из петель перевернул тело на живот. Завёл руки за спину, и быстрыми отточенными движениями связал их. Только после этого поднёс «Лекаря» к голове убитого.

— О-о-ох-х!

Неопределённо выдал оживший убийца придя в себя. Ну что сказать, возвращение с той стороны с помощью Силы всегда связано с невероятным наслаждением. Я же уже говорил, что на эту штуку и подсесть можно. А уж если ты мазохист, так и вовсе получишь верх блаженства. М-да.

— Живой? Это как же ты умудрился?.. — искренне удивился несостоявшийся убийца.

— Гадаешь, отчего меня не убил яд? Не о том думаешь. Лучше подумай, о том, как выжить.

— Не гони. Мне конец. За «Стилет» меня вздёрнут без лишних разговоров.

— Если его найдут, — взяв нож и откручивая навершие, возразил я. — Но ведь его могут и не найти. Оно конечно каторга, но ведь это не виселица. Как считаешь?

Навершие отделилось и я вытряхнул на ладонь амулет. На вид примерно шесть каратов. Получается, в нём ещё сохранился заряд, на мне ведь была десятикаратная защита.

— Оно конечно лучше, — согласился убийца.

— Кто меня заказал? — поинтересовался я.

В ответ молчание. Я покачал головой, показывая всю нелепость его поведения, и осмотрелся, явно давая понять, что ещё немного и на выстрелы явятся городовые. Да чего уж там, по ночной улице уже слышна трель полицейских свистков. В смысле, свистели конечно же дворники, обозначая для служителей Фемиды место, где случилось безобразие.

— Меня всё одно с «Лжекамнем» допрашивать станут, — неуверенно произнёс неизвестный.

— Ты ведь собирался же забрать с моего трупа деньги и иные ценности?

— Как водится.

— То же самое ограбление. Держи это в голове, и ты скажешь чистую правду.

— Дубовый переулок пять, квартира три, Модест Петрович. Я получил заказ от него, — наконец сдался убийца.

— Есть какой-то условный стук?

— У меня руки связаны.

— Но во рту нет кляпа, — хмыкнул я.

— Тук. Тук. Тук-тук-тук. Тук. Тук-тук.

— Отлично. Как тебя зовут?

— Хмурый.

— Запомни, Хмурый, я всегда могу изменить свои показания. Но если ты со мной честен, то даю слово, что этого делать не стану, — склонив голову на бок, предупредил я.

— Я не вру.

— Хорошо если так. Кстати, про яд то же помалкивай, — спохватился я.

Яды это дело такое. Если используется тот, против которого «Лекарь» бессилен, то преступление причисляется уже к использованию незаконных амулетов. То есть, значительно отягощает вину. Такие дела.

— Не дурак, — невесело ухмыльнулся несостоявшийся убийца и попросил. — Сними с меня ладанку.

— Что там?

— «Морок».

— Что?

— Амулет такой. Глаз отводит. Скорее.

Сзади уже слышался топот нескольких пар сапог. Я рванул ворот его косоворотки, и приметив ремешок потянул за него, извлекая ладанку. Перехватил кожу ножом и сунул добычу в карман.

— Что случилось? — тут же поинтересовался оказавшийся рядом городовой унтер.