Отражения

И снова над головой послышалось назойливое жужжание, от которого пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Последние две недели меня не покидало ощущение, что из военной академии я перенеслась в киностудию, где мне навязали роль в дурацком голофильме. Нас снимали круглые сутки. Во время подъёма, на поверке, тренировках, в столовой. Отчего снова вернулось чувство, что я для них какой-то подопытный кролик.

Мы все.

— Будьте сильны, выносливы и ничего не бойтесь. Да пребудет с вами удача! — пламенно закончил полковник, и нас отпустили на отдых.

Разумеется, отдыхали мы в обществе всё тех же дронов, фиксировавших каждое наше слово, каждый наш вздох. Удивляюсь, как ещё не велись съёмки в душе.

Рейн говорит, раньше о подобных реалити-шоу не могло быть и речи. Вход в МВА гражданским был запрещён, особенно репортёрам. Ситуация изменилась несколько лет назад, когда переизбрали членов Совета. Теперешняя верхушка каждый год придумывала что-нибудь новенькое и останавливаться в своих изысканиях, похоже, не собиралась.

На нас, например, они тестировали экспериментальные препараты. Даже страшно предположить, что ждёт последующие поколения учеников.

Несмотря на волнение и нервное напряжение, уснула я быстро и всю ночь спала как убитая. Утром, спешно собираясь, убеждала себя, что победа мне не нужна, рейтинги тоже. Только бы выпуститься.

Конечно, неприятно опозориться перед всей планетой. Поэтому постараюсь быть осторожной и продержаться как можно дольше.

А там уже будь что будет.

В этот раз нам с ребятами снова повезло играть в первой сотне. Что ж, раньше кошмар начнётся — раньше и закончится.

Сразу после завтрака мы отправились в терминал, а уже оттуда стали загружаться в шаттлы, не зная ни куда отправляемся, ничто нас там ждёт. В прошлом году нам хотя бы потрудились заранее объяснить задание. Теперь же решили держать в неведенье до последнего.

Я напряглась, заметив, как в шаттле показался один из медиков. За ним вошли ещё двое мужчин в светлой униформе, у каждого в руке был внушительных размеров кейс.

— Сейчас вы уснёте, — сообщил радаманец, поравнявшись с Тэном. Опер сидел ближе всех к выходу, и ему первому досталась доза снотворного. Надеюсь, что это действительно было снотворное, а не очередное радаманское ноу-хау. — Проснётесь за несколько минут до начала игры, — С этими словами медик извлёк из кейса прозрачный куб и выпустил из него микробота. «Паучок» шустро вскарабкался по руке кадета и, вонзившись тому в плечо, в одно мгновение опустошил своё брюшко.

— У каждого из вас будет своя точка старта, — подхватил Вжик, который должен был сопровождать нас на планету. — И пять часов на выполнение задания.

Флара, к сожалению, с нами не было, и я не знала, летит ли он в другом шаттле или же будет наблюдать за «весельем» с базы. А жаль. Всё-таки с ним я чувствовала себя спокойнее.

— Задание это элементарное: суметь вовремя добраться до финиша, — со скучающим видом добавил рыжебородый ментор, а потом ещё и зачем-то уточнил: — В любом состоянии, — тем самым снова активировав мою неуёмную фантазию.

То ли саэр посчитал лишним давать более вразумительные объяснения, то ли таков был приказ вышестоящего руководства. А может, я просто прослушала, потому как уже через каких-то пару минут напряжение ушло, тело расслабилось, и я незаметно для себя самой уснула.

Чтобы проснуться…

Виски прошила острая боль. Звук нарастал, въедался в барабанные перепонки, заставлял ходить ходуном пол. Сжав голову руками, сначала зажмурилась и лишь усилием воли заставила себя осмотреться. Вой не стихал, мешая сосредоточиться, прогнать застилавшую глаза дымку. А когда та всё-таки рассеялась, сглотнула подступивший к горлу комок и ощутила резкое головокружение.

Не знаю, где у них находится финиш, но со стартом мне однозначно не повезло. Из-за пронзительного звука, нещадно бившего по ушам, не сразу почувствовала, как завибрировал браслет. А стоило его активировать, как над запястьем взвилась голограмма — таймер обратного отсчёта, сообщавший о начале игры.

Это значило, что следующие пять часов радаманцы не будут отлипать от экранов трансляторов.

Представила жениха, удобно устроившегося в кресле с бокальчиком вина или бутылочкой любимой текилы, и ощутила, как к щекам приливает кровь.

Ненавижу!

Не Рейна, конечно, а проклятый Совет. Превратили выпускной экзамен в бес знает что! Цирк! А нас в клоунов, развлекающих падкую на зрелища публику.

К счастью, жуткий вой постепенно сошёл на нет, а вот виски по-прежнему ломило. То ли из-за снотворного, то ли из-за резкой побудки при помощи мозгоплавящих звуков. А может, у меня просто разыгралась акрофобия. Что не удивительно, если учесть, где именно я очутилась.

Пока сидела, приходя в себя, появилась мысль: а не задержаться ли мне здесь до конца соревнований. Так сказать, признать поражение в добровольном порядке. Только это вряд ли спасёт. Отправят завтра играть со следующей сотней.

Посему, помечтав о несбыточном, переместилась к краю узкой и, по моему личному мнению, очень ненадёжной платформы. Ползком. Подняться на ноги пока что не решалась. Не знаю, как это смотрелось со стороны, но мне сейчас было не до кинопроб.

Металлическая конструкция, на которой я находилась, стояла на берегу озера, по форме напоминавшего дождевую каплю. Или слезу. Одну из тех, что я так часто проливала по милости Рейна.

Тёмная гладь озера переливалась под лучами Алого Солнца, которое палило немилосердно — хоть раздевайся и загорай, — и в итоге уже через каких-то пару минут любования радаманским пейзажем я была вся мокрая от пота.

Где-то вдалеке, у самого горизонта, виднелись горные хребты, припорошенные снегом, а само озеро кольцом опоясывал лес. Зелёные шапки деревьев так близко приникали друг к другу, что, казалось, подо мной расстилается пушистый живой ковёр.

Тишину нарушали лишь моё дыхание да знойный ветер, коршуном круживший над головой. И ни одной живой души.

Оставалось только гадать, откуда стартовали остальные девяносто девять кадетов.

Свесившись вниз, к своему разочарованию не обнаружила даже намёка на лестницу. Значит, спуститься отсюда не получится. Единственный путь — по стропе, перекинутой через озеро. Только так я смогу добраться до вышки, расположенной на другом берегу. Голокарта, которой был снабжён браслет, соглашалась с моими выводами.

Вот только мне совсем не хотелось превращаться в канатоходца, да ещё и на головокружительной высоте в несколько десятков метров. Навскидку — не меньше тридцати.

Осмотревшись, обнаружила страховочный пояс и, снова глянув вниз, поёжилась. Конечно, страховка не позволит упасть, но от этого прогулка не становилась более желанной.

Тут же в голову полезли всякие глупости, вроде: что случится, если сверзиться с такой высоты в озеро? Подозреваю, приземление будет мало чем отличаться от приземления на сушу. Даже мой суперкостюмчик из тёмного, эластичного материала, рассчитанного на то, чтобы уменьшить боль от парализующих импульсов, навряд ли спасёт при ударе о водную поверхность.

Ветер опалял, заставлял облизывать пересохшие губы и мечтать о глотке воды. Только ради этого, хочешь не хочешь, а зашевелишься.

Браслет пиликнул, и над запястьем снова замерцал таймер, напоминая, что пора заканчивать рефлексировать и начинать действовать. На радость достопочтенной публики. И хоть дронов поблизости не наблюдалось, мне всё казалось, что за мной следят.


Превратили нас в параноиков…

Прищурившись, глянула вверх. Кучевые облака, амарантового и яхонтового оттенков, лениво плыли по небу, изредка закрывая собой звезду.

Вниз старалась больше не смотреть. Пожелав себе удачи, нацепила пояс и, несколько раз перепроверив, хорошо ли закрепила карабины — один на поясе, другой на стропе, выдохнула. Зажмурилась на миг, концентрируясь, а потом сделала первый шаг. За ним второй и третий. Стропа пружинила под ногами, отчего меня клонило то в одну, то в другую стороны.

Чем больше отдалялась от вышки, тем страшнее мне становилось. Сама того не осознавая, в волнении искусала губы: во рту появился противный металлический привкус крови.

За два года мне не раз доводилось пробовать себя в роли эквилибриста. Правда, не на такой высоте, не на таких расстояниях, не тогда, когда ветер набрасывается на тебя, пытаясь сбить с ног.

От напряжения мышцы точно одеревенели, пот застилал глаза, но я даже не пыталась его смахнуть. Шла, раскинув руки, балансируя над пропастью.

Хотелось бы добавить, бесстрашно, но, увы, это было не так.

Очередной резкий порыв всё-таки сделал своё дело: коротко вскрикнув, я сорвалась вниз. Хоть и понимала, что страховка удержит, но сердце ушло в пятки.

Интуитивно желая оказаться как можно скорее на стропе, обхватила её ногами и, подтянувшись, уселась сверху. Медленно, боясь снова сорваться, поднялась на ноги. Канат качало из стороны в сторону. Приходилось часто замирать в попытке восстановить равновесие и только потом продолжать делать осторожные шаги. Несколько раз я соскальзывала, и тогда взгляд выхватывал распростёршуюся подо мной чёрную и такую опасную гладь. Последний отрезок просто карабкалась по стропе снизу, вцепившись в неё руками и ногами, точно мартышка, мечтая только об одном: почувствовать под собой опору и дать мышцам отдохнуть.

К моменту, когда добралась до спасительной платформы, уже не чувствовала ни рук, ни ног. Разлёгшись на горячем металле, представляла, как истерзанных губ касаются прохладные капли, и я пью воду глоток за глотком, не в силах остановиться.

Браслет-надзиратель долго бездельничать не позволил, снова принялся пиликать, как бы говоря: хватит валяться, отдых окончен. Немного придя в себя, стала спускаться по лестнице вниз, торопясь ощутить под ногами твёрдую землю.

Казалось, одного этого будет достаточно, чтобы почувствовать себя счастливой. А когда увидела у подножия вышки рюкзак, счастью моему не было предела. Перво-наперво вытряхнула его содержимое в траву. Едва не взвизгнув от радости, схватила флягу и помчалась к озеру, чтобы на несколько минут погрузиться в нирвану. И только утолив жажду, спохватилась: здесь, на берегу, я лёгкая добыча.

Наполнив флягу водой, быстро просмотрела скромные трофеи: кинжал в кожаных ножнах, моток верёвки для моих будущих пленников, которых я в теории должна буду полонить; однозарядный пневматический пистолет и несколько капсул с какой-то, явно токсичной, дрянью для отстрела соперников.

Наверняка такой же наборчик скаута достался каждому игроку. Парализатор нигде не просматривался. Хотя от него толку было бы куда больше, чем от ножа. Который едва ли поможет мне в схватке, если таковой суждено случиться.

В наружном отделении рюкзака обнаружился футляр, а в нём два эманала. Кого и зачем должна буду просматривать — я пока не представляла. Эта часть «сценария» тоже осталась для меня тайной, покрытой мраком.

Сложив обратно всё, кроме пистолета и капсул, чехол с которыми предусмотрительно прикрепила к поясу, активировала карту. Маршрут был намечен организаторами соревнований, мне же оставалось только следовать ему, другими словами, покорно, как на заклание, плестись навстречу новым сюрпризам и неприятностям.

Определившись с направлением, поспешила убраться с берега и найти убежище в зарослях деревьев.

В лесу, под густыми кронами, дышалось намного легче. Здесь царили сырость и полумрак. Под ногами хрустела жухлая листва, и этот совершенно обычный звук казался мне слишком громким, слишком опасным. Мог выдать меня с потрохами. Больше ничто не нарушало тишину: ни пение птиц, ни возня мелкой живности.

И тем не менее меня не покидало ощущение, что кто-то крадётся по моему следу. Наблюдает и чего-то ждёт. Паранойя, снова паранойя. Чтоб её…

Так, в постоянных оглядках и напряжении, прошёл час. Если верить карте, я уже преодолела четверть пути. Без проблем и приключений. Что не могло не радовать.

Не успела так подумать, как лес прорезал громкий крик, сменившийся не менее громкими ругательствами.

Я замерла, слыша, как в груди бешено колотится сердце. Мне бы бежать отсюда, не сворачивать с тропы. Но… крик повторился.

Луора!

До конца не осознавая, что творю, поскальзываясь на влажной земле и стремительно набирая скорость, бросилась по склону вниз. Браслет предупреждающе замерцал и стал посылать болевые импульсы — кожу словно пронзали тысячи микроскопических иголок. Таким образом мне настоятельно советовали не откланяться от заданного маршрута, а послушно следовать сценарию игры.

К сожалению, снять вредный гаджет я не имела права, а так хотелось сорвать его с руки и втоптать в землю. Но вместо этого приходилось терпеть неприятные ощущения, дабы не разочаровывать массовиков-затейников. К тому же, если останусь без карты, до финиша тогда уже точно не доберусь.

— Да угомонись же ты!

Дожила. От нервного перенапряжения уже разговариваю с собственным реквизитом.

— Выясню, что с Луорой, и сразу вернусь, — пообещала своему надзирателю, мечтая, чтобы тот наконец успокоился и прекратил терзать моё бедное запястье.

Подействовать не подействовало, но вскоре мне уже стало не до устройства, всё внимание поглотила подруга.

В последний момент я сумела затормозить, уцепившись рукой за искорёженный ствол дерева. Иначе бы полетела вниз, прямо на Луору и схватившего её урода.

Девушка сопротивлялась как могла, но здоровяк-кадет, снисходительно ухмыляясь, со скучающим выражением на квадратной роже уклонялся от её ударов и не стеснялся лупить в ответ.

В сумраке глаза Луоры светились, словно в них было заточено бесовское пламя, — пришло на ум сравнение из старой радаманской книжки; зрачки сузились, превратившись в две тёмные полосы. Как у дикой кошки. Напавший на неё парень, увы, ни разу не впечатлился. Знал, гад, что отторианка, как бы ни хотела, всё равно перевоплотиться не могла. Накануне игры всем оборотням сделали инъекцию, которая должна была блокировать трансформацию.

Ещё один суперпрепарат, изобретённый башковитыми радаманцами.

— Всё, кошечка, поиграли и хватит. Я и так на тебя убил кучу времени. Пора бы тебе уже заткнуться. — С этими словами, намотав растрепавшиеся волосы девушки на кулак и хорошенько дёрнув на себя, отчего голова её резко запрокинулась, кадет потащил пленницу к ближайшему дереву. Луора продолжала звучно ругаться, перемежая проклятия на радаманском непонятными словечками из своего родного языка. — Не трепыхайся! — раздражённого прикрикнул на неё верзила, пригрозив: — Иначе будет больно. Ты же не хочешь, чтоб я подпортил твоё смазливое личико.

Стоит отметить, с угрозами он малость припозднился. Из рассеченной губы девушки сочилась кровь, тонкой струйкой стекая по подбородку; одна скула припухла, прямо на глазах приобретала насыщенный лиловый цвет.

Удерживая «трофей» одной рукой, второй кадет подобрал с земли моток верёвки. Луора извивалась ужом. Исхитрившись, от души куснула своего мучителя за руку.

— Сука! — завопил что есть мочи здоровяк, хватаясь за повреждённое плечо.