Отражение сна

– Эй, подожди, я… – Марина хотела сказать ему что-то ещё, сама не зная что, потянулась к нему. Её пальцы схватили пустоту.





Глава 13. Один за одним




На душе скребли кошки, на рисунках мяукали котята. А ещё на рисунках пели волшебные птицы, сияла магия дружбы и даже злые колдуны заключали перемирие с добрыми ведьмами.

Марина долго сомневалась, стоит ли выкладывать в своём блоге слащавые рисунки по довольно-таки циничному и стёбному мультсериалу. Сомневалась до тех пор, пока не вспомнила, зачем их рисует и зачем завела блог – ради собственного удовольствия, а не ради лайков, подписчиков и стопроцентного копирования каноничных образов.

Как и ожидалось, кто-то из комментаторов указал ей на искажение канона. А вот что стало неожиданностью, так это популярность рисунков: счётчик лайков крутился быстрее, чем когда-либо. Видимо, в нынешние времена многим хотелось чего-то светлого и сладкого, а не тёмного и острого, пускай даже второе было ближе к истине.

В жизни Марины стало больше рисования: к работе прибавилось хобби. При этом усталости от рисования стало меньше. Когда делаешь дело не потому что надо, а потому что хочется, это заряжает энергией. Даже если разницы между двумя делами почти нет.

С физической энергией всё было хуже, чем с моральной, в духе «только что проснулась, а уже устала». Марина поднималась с кровати вся разбитая, с туманом в голове и болью в мышцах. Постельное бельё сминалось не больше, чем обычно, – значит, Марина не ворочалась ночь напролёт, повторяя наяву движения из тренировок во сне. Но тренировки были слишком реалистичными, и её тело начинало верить, что они происходили на самом деле.

«Ты занимаешься какой-нибудь физической активностью?» – спросил Алекс-«богатырь» ещё на первом занятии. Марина кивнула – мол, конечно, занимается. Уточнять, что вся её физическая активность заключается в прогулках да в короткой разминке для спины и плеч (иначе те давно отвалились бы из-за сидячего образа жизни), не стала. Похоже, обманула сама себя.

Она внимательно посмотрела на свои руки – слабые. Слишком слабые. В школе она едва подтягивалась один раз; сейчас, наверное, и того не сможет. Ну и какой тогда из неё боец?

Марине не нравилось оружие. Ещё меньше ей нравилась перспектива вступать в бой и кого-то ранить. Убивать. Даже если этот «кто-то» – кошмар. Но если она не научится атаковать, то не научится и защищаться. Защищать. Что ж, пусть ей никогда не стать Алексом – она всё-таки постарается приблизиться к их уровню настолько, насколько это возможно.

Город менялся. Сначала везде появились новые оградки – нелепые, толстым слоем покрашенные жёлтой и зелёной краской, сквозь которую быстро проступила ржавчина. Тогда рабочие покрасили оградки ещё раз. И ещё. А потом заменили на более качественные и менее аляповатые.

Вслед за оградками перемены коснулись детских площадок – там появились новые комплексы из горок, лазалок, качелей. Ярких и симпатичных.

Изменилось покрытие детских зон – вместо асфальта или земли там стали класть что-то вроде ковра из резиновой крошки; он не был мягким, но был слегка пружинящим – по такому не скользко бегать, и на таком менее опасно падать.

Последним изменением, внесённым буквально пару лет назад, стали спортплощадки. Тоже с резиновым покрытием, а ещё с новенькими тренажёрами – простыми, но надёжными. Сначала спортплощадки стояли пустыми: люди проходили мимо, изредка косились на них или вовсе не замечали. Пустовала и спортплощадка около Марининого дома. Но однажды кто-то решился и стал там заниматься. Глядя на него, решились и другие, теперь спортплощадка редко пустовала; однажды даже в середине рабочего дня какой-то мужчина в деловом костюме небрежно бросил пиджак на лавку и принялся подтягиваться на турнике.

Спорт «для себя» перестал казаться блажью или странностью: всё больше людей играли в настольный теннис на уличных столах, упражнялись на спортплощадках, бегали в парках. Бегунов не останавливали ни дождь, ни снег, ни холода – зимой они просто одевались теплее и снова выходили на пробежку.

Но в ближайшее время не было нужды превозмогать непогоду: на дворе стояло лето. Марина твёрдо пообещала себе купить гантели и скакалку – и освоить-таки тренажёры.





* * *


Покупка инвентаря – первый шаг на пути к цели. Самый простой. Следующий шаг – начать использовать инвентарь по назначению, и вот тут всё становится сложнее.

На работе был сезон отпусков – но Марины он не касался. Она разделила свой отпуск на два кусочка, первый уже отгуляла недавно, а до второго оставалось ещё полтора месяца. Настала во всех смыслах горячая пора: на улице была жара, а на работе – запарка. После подъёма с постели Марина сразу бросалась к компьютеру; днём с трудом выкраивала время на обед. Планы на полноценные – хотя бы получасовые! – тренировки лопнули с треском.

Впрочем, у неё оставались вечера. Идея физических нагрузок после целого дня умственного труда, вдобавок за несколько часов до сна, казалась сомнительной. Но оказалась удачной. В движениях пока не появилась сила – зато появилась энергичность. А что касалось возможных проблем со сном, то Марина начинала зевать сразу после окончания очередной тренировки; затем, после душа, она хотела лишь поскорее добраться до постели, упасть на прохладные простыни, укрыться пустым пододеяльником и расслабиться, ощущая приятную, слегка гудящую тяжесть в разогретом теле.

Говорят, спорт тонизирует; Марину он, наоборот, усыплял.





* * *


Была у Марины и другая неугасающая цель – найти запавшего ей в память мужчину, возившегося во сне с красным самолётом. Его имени она не знала, поэтому решила пока звать Авиатором.

Яна, Алексы, Хлоя, даже Ошь поддерживали её в мире снов, грех было жаловаться. Но стоило проснуться – и они оказывались бесконечно далеко. Марина мечтала найти человека, который поймёт её – и при этом будет рядом.

Что она знала об Авиаторе? Что он, похоже, увлекался авиацией. Что он видел во сне парк, находившийся неподалёку от её дома. Что его сон был очень ярким, детальным, прочным – Марине еле-еле удалось оттуда сбежать. Ещё примерную внешность; но случаи с меняющимся Ошем и с неудачными портретами сноходцев показали ей, что со внешностью во сне не всё так просто.

И всё же Марина набросала по памяти несколько скетчей: лицо Авиатора, Авиатор в полный рост, его самолёт. Портреты Авиатора ей ничего не давали, а вот «портрет» самолёта мог стать зацепкой. Марина вбила в поисковик запрос «маленький одноместный красный самолёт поплавки» – и тут же утонула в море названий и ссылок. Оказалось, бывают поплавковые гидросамолёты и бывают летающие лодки – и это не одно и то же; причём и те, и другие могут быть амфибиями. А могут и не быть. Бывают даже самолёты на лыжных шасси! Но это уже не для катания по волнам как на водных лыжах, а для посадки на снег.

После усердного изучения статей, схем и фотографий Марина смогла определить, с чем столкнулась во сне: это был гидросамолёт-моноплан (и точно не амфибия) периода между Первой и Второй мировыми войнами. Почти наверняка спортивный или разведывательный, а не истребитель или бомбардировщик: всё-таки он был одноместным и вроде не вооружённым. Точнее сказать не получалось.

Что это ей дало? Да ничего. Марина протяжно вздохнула, уронила голову на сложенные руки, замерла так, полусидя-полулёжа за столом. Интернет ей в поисках не поможет. Тогда она пойдёт искать сама – вот завтра и сделает это, благо как раз выходной. Снова придёт в парк и исходит все дорожки около реки – вдруг на этот раз повезёт?..






* * *


Утро было добрым: тёплым, ясным, свободным. Марина явно встала с той ноги. Настроение было таким хорошим, что она мурлыкала песню себе под нос. Всё, за что она бралась, получалось наилучшим образом: желтки в яичнице-глазунье не повредились, были идеальными ярко-жёлтыми полусферами; сарафан из капризной ткани отгладился без малейшей складочки; клетка Пелагеи после чистки выглядела как новая, да и сама Пелагея не засела в дальнем углу с видом гордым и независимым, а добродушно подошла приласкаться.

Марина будто сжевала целую горсть четырёхлистных клеверов и пятилистных цветков сирени. Сегодня был её день, и она спешила проверить, на что ещё способна её удача. Пора было идти на поиски Авиатора.

После столкновения с красноглазой женщиной парки уже не казались таким мирным местом, как раньше. Однако сегодня Марина не боялась ничего. На душе было так легко, что, казалось, подпрыгни как следует – и взлетишь.

Уже открывая дверь квартиры, Марина мельком глянула на свои ноги и увидела, что стоит босяком. Надо же. Хорошо, что вовремя заметила! Вернулась к выстроившейся под вешалками обуви, надела босоножки, поправила на одной из них ремешок. Ну вот, теперь полностью готова.

Дробь шагов застучала по лестнице: Марина жила всего-то на пятом этаже и не видела смысла вызывать лифт. По крайней мере, для спуска.

Раз пролёт, два пролёт, три пролёт… Весёлая припрыжка сменилась осторожной поступью. Марина давно должна была дойти до подъезда или хотя бы до почтовых ящиков, висевших на стене между первым и вторым этажами. Но лестница всё никак не заканчивалась. Бросив беглый взгляд на ближайшую дверь, Марина с удивлением увидела трёхзначный номер. Хотя её собственная квартира была двадцать седьмой. Неужели она что-то перепутала и вместо того чтобы спускаться, на самом деле поднималась? Или случайно зашла в чужой подъезд? Марина пожала плечами и пошла вызывать лифт – так будет надёжнее.

Створки лифта сразу открылись – как будто только её и ждали. Марина уверенно ткнула кнопку с надписью «В парк». Лифт послушно поехал вниз. И всё бы было хорошо, если бы у него не начал проваливаться пол. Сначала отвалилась одна доска – та, что у самых дверей. Марина недовольно отступила в центр кабины. Но доска под ней тоже запульсировала, зашаталась, как больной зуб. Ладно, Марина отошла к дальней стене. Теперь осталась лишь треть пола; если и последняя доска отвалится, придётся враскоряку вставать на узенькие бортики, соединявшие пол и стены.

Внизу была темнота лифтовой шахты. Густая, холодная. Она начала заползать в кабину, как дым. Лампа лифта светила всё тусклее. Нажатая кнопка светилась уже не белым, а оранжевым, потом цвет перетёк в розовый, потом…

Откуда-то издалека послышался шелест листьев.

«Так не должно быть», – вспыхнуло осознание. Но как освободиться, как спастись? Марина не знала. Не помнила. Она изо всех сил зажмурилась, шёпотом прося сама не зная кого: «Я хочу выбраться, пожалуйста, пусть я выберусь отсюда!»

…Марина резко села в кровати, распахнув глаза и тяжело дыша. Сердце стучало как бешеное. Уф-ф, приснится же такое… Какое «такое», она не помнила: дурной сон утекал сквозь пальцы как сухой песок. Чёрный песок.

Погода была под стать настроению: на горизонте хмурились тучи, природа настороженно замерла, гадая, разразится гроза или пройдёт стороной. Но прогноз успокаивающе обещал, что в ближайшие часы осадков не ожидается. С подозрением поглядывая в окно на тучи, Марина засобиралась в парк – скорее, пока не полил дождь.

Всё валилось из рук: каша подгорела – как будто Марина её не варила, а жарила; любимые джинсы куда-то подевались; Пелагея едва не сбежала, когда Марина посадила её в переноску, чтобы освободить и почистить клетку.

Ну что ж, быть может, все эти мелкие неудачи – авансовая плата за ждущую где-то впереди большую удачу, жизнь ведь полосатая. Очень хотелось в это верить.

На всякий случай Марина прихватила с собой зонт и вместо босоножек, поколебавшись, надела кроссовки. Всё взяла, ничего не забыла? Ничего.

Спускаться по лестнице отчего-то не хотелось. Удивившись своему внезапному приступу лени, Марина вызвала лифт.

Лифта не было долго – как будто он ехал к ней с сотого этажа, а не максимум с первого или девятого. Марина глянула на табло – да нет, между ними остался всего один этаж, сейчас кабина приедет.

С противным писком двери открылись. Новый лифт был гораздо технологичнее старого – и гораздо чаще ломался. Ещё он был унылого серого цвета и иногда подтормаживал с открытием дверей. Впрочем, имелись у него и плюсы: в нём были и музыка, и вентилятор, и большое зеркало. Зайдя в кабину и нажав кнопку первого этажа, Марина оглядела своё отражение. Ну, вроде всё в порядке – только на левой босоножке ремешок сполз.

Мелодия на этот раз выпала незнакомая – не что-нибудь вестерновое, шпионское или техно, а одинокая скрипка, она смеялась и приближалась.

Как обычно, послушать композицию дальше вступления не удалось: с пятого этажа на первый путь короткий. Но даже едва начавшись и резко оборвавшись, мелодия продолжала звучать в голове. Надо будет позже погуглить её, пожалуй.

Выходя из лифта, Марина наступила на развязавшийся шнурок кроссовка и едва не упала. Да что ж за день-то сегодня такой?!. Отойдя к стене, она присела на корточки, чтобы привести обувь в порядок. И не заметила, как из тени вытекло что-то похожее на струйку нефти, чёрное, блестящее. Сначала текло медленно, осторожно – а затем всё быстрее и быстрее. Остановилось около Марины, поднялось, раскрыло красную пасть с загнутыми иглами зубов – змея, готовая к прыжку.

Над головой что-то зашелестело; Марина отвела взгляд от шнурков и заметила угрозу. Змея молниеносно атаковала – но Марина среагировала ещё быстрее, хоть и сама не поняла, как. Вот она сидит на корточках – а вот уже одним невероятным прыжком влетает в закрывающиеся двери лифта.

Тихий металлический лязг – двери закрылись. Змея осталась там, снаружи. Марина была внутри, в безопасности. Ткнула кнопку своего этажа и обессиленно привалилась к стене. Лифт поехал вниз.

Снова заиграла скрипка – ещё ближе, ещё насмешливее. Музыка доносилась со всех сторон одновременно – как будто невидимый скрипач кружил в шахте вокруг кабины лифта.

Двери лязгнули снова. Их кто-то попытался развести в стороны, но не сумел. Однако этот кто-то был упорным: кабину тряхнуло, двери жалобно заскрежетали, между ними появилась щель, сквозь которую стали видны длинные чёрные когти. Три пары чёрных когтистых лап.

Лифт остановился. Застрял между этажами. Теперь ничто не могло помешать неведомой твари.

Рот Марины уродливо распахнулся – до боли в челюстях, до вздувшихся жил на шее. Однако из её рта не донеслось ни звука. Она хотела кричать, но не могла.

Надо сбежать, надо оказаться где угодно, только не здесь!..

…Марина застонала, схватившись рукой за лоб. Вот только головной боли ей не хватало с утра пораньше, да ещё в выходной, да ещё перед запланированной прогулкой. Села в кровати, щурясь посмотрела в окно. Пасмурно. Жарко, душно, ни ветерка. Пожалуй, прогулку лучше отложить до вечера или перенести на завтра: сейчас идти куда-либо не хотелось, да и не особо моглось. При одной лишь мысли о том, чтобы выйти из квартиры, головная боль усиливалась, пульсирующе стучала в висках. И почему-то накатывала тревога.

Что ж, ленивые выходные не менее важны, чем активные. Ничего срочного в планах не было. Можно было спокойно отдохнуть: если она о себе не позаботится, то кто тогда это сделает?

В морозилке было припасено ведёрко мороженого, на нижней полке холодильника – лимонад и сок. М-м-м, апельсиновый сок, да, сейчас бы чего-нибудь холодного и кисловатого… Но сперва Марина собиралась освежиться в душе.

На кухне громко бубнил телевизор.

– Уже встала, Мариш?

Так и есть, бабушка проснулась раньше и опять села смотреть свои сериалы.

– Да, ба, – откликнулась Марина. – С добрым утром.