Отбор с осложнениями

— Остались три участницы, Вилли выгнал рыженькую, — напомнил ей Вейрон.

— А та перед отъездом расколотила все бьющиеся предметы в выделенных ей покоях, — вздохнула служанка. — Плохая из нее вышла бы королева. Так что скатертью дорога.

— Нам надо устроить прием для королевской семьи, — не сдавалась Эмма. — Если наша Бригитта там опозорится, ее могут исключить из финала.

— Не волнуйся, — отмахнулась Тереза. — Я помогу. Сделаю все в лучшем виде. Легкая музыка, вкусные закуски, уютная атмосфэра. Нашему ястребу останется только сидеть и улыбаться, — она посмотрела на его цветохрон и добавила: — Ну, или моргать.

— А вы не заметили чего-нибудь необычного в последнее время? — спросил Вейрон. — Я здесь не ради финала, смею напомнить. Плетка Селены все еще утеряна.

— Вроде бы ничего, — пожала плечами Тереза, — все спокойно, чинно-благородно. Даже красхитанцы ведут себя тихо. Все отлично. Может, само обойдется? Может, просто завалилась куда ваша плетка? Кто там в хранилище порядки наводит?

Стоило ей договорить, как из окон донесся приглушенный хрип, а затем и ругань. Все трое вскочили одновременно, однако к окну Ястреб успел последним — пришлось надевать капюшон цветохрона на голову.

— Что там? — спросил он, нависая над служанкой и Эммой.

— Дерутся, — ответила Тереза. — Твой поклонник и еще какой-то хмырь.

Под окнами действительно дрались двое. Ну как дрались? Скорее это было похоже на избиение одного другим...Красхитанец тряс кого-то за грудки и тихо шипел. До внимательной публики, представленной в трех лицах, долетали лишь обрывки фраз…

— … моей ягодке… лишить достоинства… вырву тебе… всю жизнь фальцетом!

— Кто там? — шепнула Эмма.

— Странные дела, — пробормотала Тереза.

— Знакомые сапоги, — хмурясь заметил Вейрон, разглядывая вяло брыкающиеся конечности жертвы красхитанца. — И плащ как будто видел...

И тут до него дошло, кто именно попался Мордишу! Выругавшись сквозь зубы, Вейрон быстро отодвинул женщин от окна и, выглянув уже в одиночку, крикнул:

— Эй, в чем там дело?

— Козочка моя! — тут же отозвался Мордиш, поднимая к нему лицо, сияющее широкой улыбкой. — Не волнуйся, я все улажу!

— Объяснись! — приказал Ястреб, пытаясь понять, чем может помочь бедолаге, попавшему в лапы красхитанца.

— В общем, дело было так. Я шел к тебе, чтобы прочесть стихи. — Мордиш откашлялся и продекламировал: — Ты поставила мне фингал, и толкнула меня в кусты, а я пел тебе о любви, ведь нужна мне одна лишь ты. Я не сплю и не ем три дня, я зову тебя в ночи. Знаю, скоро спадет броня, и от страсти ты закричишь…

— Покажи, кто там у тебя! — рявкнул Вейрон, и Мордиш, встрепенувшись, сгреб несчастного, распластавшегося у его ног.

— Ах, да, это… Я поймал мерзавца, что пытался обесчестить тебя!

В подтверждение своих слов, он одной рукой приподнял беднягу Донована. За шкирку. Как нашкодившего котенка. Впрочем, тот не возражал. Болтаясь в воздухе, парень с трудом держал голову, с мольбой глядя на Ястреба.

— Надо же, — завистливо произнесла Тереза, — косяком пошли. И все рыжие, как на подбор. Самой, что ли, замотаться в эту черную хламиду?

— Но это же Донни! — сходу начал выкручиваться Вейрон. Всплеснув руками, он принялся вдохновенно врать. — Это посланник моего отца! Он передает мне весточки из родного дома! Святые, Донни, ты хоть жив?

— Не уверен, — проблеял Донован, и голова его все-таки повисла на груди.

Печальное зрелище заставило Вейрона неодобрительно взглянуть на красхитанца. Тот, поняв, что сплоховал, откинул Донни на газон с цветами и, отряхнув ладони, заметил:

— Кто же знал, что это посыльный, сладкая моя? Он лез в твое окно, и это потребовало моего срочного вмешательства.

— Немедленно подними Донни! — приказал Вейрон, ткнув пальцем на тело помощника генерала. — И прекрати обращаться с ним, как с мусором!

— Понял, ягодка моя! — отозвался красхитанец. — Я лично доставлю его в твои покои! Жди меня!

Вейрон закатил глаза и скрылся из окна, устало привалившись к стене.

— Что за Донни? — шепотом спросила Тереза.

— Друг, — ответил Ястреб. — И информатор. А этот… нехороший тип его поймал и избил. Эмма, будь добра, встреть парня в коридоре и не позволяй Мордишу ввалиться к нам. Еще его здесь не хватало.

— Хорошо, — менталистка направилась к двери и заметила на ходу: — Мне даже жаль этого красхитанца. Никогда не встречала настолько пылко влюбленных мужчин.

— Что?! — Вейрон хотел ответить, что вот он, стоит за ее спиной, готовый на многое, если не на все, но Эмма уже вышла, не оглядываясь.

А Тереза, стоило ему взглянуть на нее, заулыбалась, предлагая:

— Вместо того, чтобы рычать, красавчик, сделай для нее то, чего никогда не сделал бы ее жених.

— Например?

— Оставь в покое, — припечатала она, — покажи, что можешь прекрасно жить без нее. Собственница в девочке быстро возьмет верх, уж поверь. А если нет, то можешь прийти ко мне и наказать за плохой совет.


И Тереза так многозначительно улыбнулась, что Вейрон благоразумно отошел подальше.

***

Донни, пошатываясь и спотыкаясь, добрел до кресла и рухнул в него, как подкошенный. Выглядел он неважно: в рыжих волосах застряли сухие листья, на скуле наливался свежий синяк, а одежда измаралась в пыли.

— Я ж не знал! — донесся из-за двери голос Мордиша, и Донован вздрогнул, вжался в спинку кресла.

Эмма захлопнула дверь перед носом рыжего посла, и Тереза привычным жестом ладони заблокировала защелку.

— Леди Дракхайн, я бы хотел переговорить с вами наедине, — пробормотал Донован. — Ваша мама передала послание.

— Можешь говорить, — позволила Тереза. — У Бригитты нет от нас секретов.

Вейрон кивнул и стащил с головы цветохрон.

— Тебя раскрыли? — ахнул Донован.

— А тебя поймали и побили, — ничуть не смутившись, ответил Вейрон.

— Кто же знал, что под твоими окнами ходят толпы кавалеров, — язвительно произнес парень, взяв со столика графин с водой.

— Не толпы, а один всего, — мрачно исправил его Ястреб. — Не надо утрировать. Так чего хотела мама?

Донован выпил взахлеб почти половину графина, отставил его и вытер губы рукавом, уточняя:

— Насколько ты доверяешь этим леди?

— Они дали клятву о неразглашении. Доверяю, — резко проговорил Вейрон.

— Что ж, хорошо, — Донни еще немного потеснился, совсем вжавшись в спинку кресла, и произнес скороговоркой: — Завтра на приеме король предложит красхитанцам руку леди Дракхайн.

— Что?! — взревел Вейрон.

— Вот именно такой реакции генерал и опасался, поэтому и прислал меня к тебе, — сокрушенно кивнул парень, выставляя руку в защитном жесте.

Дорн посмотрел на щуплую ладонь и, фыркнув, отвернулся.

— Пойми, Вейрон, в нашей ситуации надо пользоваться любой возможностью, тем более такой уникальной, — не унимался Донован.

Ястреб заходил туда-сюда по гостиной, сжимая кулаки. Цветохрон развевался за его спиной, как черные крылья.

— Войска красхитанцев группируются на северных границах королевства, — продолжил Донован. — Они быстрые и маневренные. Если они уже нашли подходящий перевал, то вскоре смогут напасть.

— Значит нужно расставить ястребов ярости в самых вероятных местах, каждый мой парень стоит сотни красхитанцев! — отрывисто выпалил Вейрон.

— Генерал сказал, решения его величества не оспариваются.

— Да что ты говоришь, в самом деле? — Вейрон обернулся, зло уставившись на него. — Я не могу… выйти замуж! И потом, кто этот рыжий такой, что ему отдают одну из лучших девиц королевства? И это я не о себе сейчас, а о настоящей леди Дракхайн, Тереза, не нужно так смотреть!

— Давай-ка я проведу тебе небольшой экскурс в традиции вражеской Красхитании, — примирительно предложил Донован, с благодарностью принимая из рук Терезы тарелку с разнообразными закусками. Выбрав канапе с ветчиной и придирчиво его осмотрев, парень сообщил: — Король Красхитании стар и немощен…

— Ему нет и пятидесяти, — возразил Вейрон. — Я видел его в бою. Он здоровый как бык.

— Тем не менее, кровный совет решил выбрать другого короля, — промычал Донован с набитым ртом. — У них там, как ты знаешь, проводят что-то вроде отбора. Только не невест, а претендентов на престол. На сегодняшний день уже десять кандидатов заявили о своем желании драться за огненный трон.

— Почему огненный? — полюбопытствовала Эмма, все это время стоящая чуть в стороне.

— Он сделан из бронзы, украшен рубинами. Красхитанцы очень уважают стихию огня, — ответил Доннован. — А рыжий цвет волос — эталон для них, ведь свидетельствует о пылкости натуры и избытке жизненных сил. Кстати, у вас, девушка, тоже заметен рыжий оттенок, и он так идет к вашим глазам… Я никогда не видел таких ярких глаз!

— И больше не увидишь, — угрюмо сказал Вейрон, заслоняя Эмму собой. — Это моя невеста.

— Ничего подобного! — возмутилась та из-за его спины.

— С тобой мы еще поговорим, — ответил он, обернувшись, а затем хмуро уставился на Донни, приказывая: — А ты давай ближе к делу.

— Так вот, одно из обязательных требований к будущему королю — он должен быть рыжим, — веско произнес Донован.

— Мордиш… — начал понимать Вейрон.

— Верно. Мордиш, или, точнее, Мордухай Зордак — один из наиболее вероятных претендентов на престол Красхитании. Он — сын двоюродного брата короля по отцовской линии. В расцвете сил, получил отличное по их меркам образование в академии Никарруха и, говорят, в бою на мечах ему нет равных.

— Повезло тебе с женихом, — завистливо вздохнула Тереза, — а с мечами, я так понимаю, у вас обоих порядок!