От земли до рая

- Вот еще, чушь какая! То есть, как это меня не касается?! Ты один черт летишь в Мюнхен на контрольное обследование! Что тебе стоит заодно решить и этот вопрос?!

- То, что мы не собираемся обзаводиться детьми.

Эти двое застыли друг напротив друга, как бойцы на ринге. Я пробормотала что-то примирительное, но на меня никто даже не посмотрел. Ада Яковлевна цокнула вставным зубом. Скривилась. Перевела взгляд на меня.

- А ты? Так и будешь ему потакать?

- Это не потакание, Ада Яковлевна. А взвешенное решение.

- Значит, будешь… - тяжело вздохнула она, перевела взгляд на сына и разочарованно покачала головой из стороны в сторону. – Эх ты! Тьфу! Одна надежда на Соньку…

Наверное, нам уже тогда стоило обратить внимание на ее слова, но… Ян был зол, я переживала за него… И как-то все прошло мимо нас. Не вспомнили мы о них и потом, когда, нарядив елку, устроились с одним бокалом вина на двоих перед камином.

- Хорошо-то как…

- Хорошо.

- Слушай, я тут подумал, может, ну его… это обследование?

- Как это? – насторожилась я.

- Не хочу себе настроение портить. Перед праздниками… Давай потом?

Я выбралась из его рук, села напротив, поджав под себя босые ноги. Ада Яковлевна могла думать все, что угодно, но её сыну я никогда не потакала бездумно.

- Нет. Ты пройдешь обследование по плану, и Новый год мы будем встречать с абсолютной уверенностью в том, что ты здоров.

Ян заволновался. Нерв дернулся на его щеке, и я уж было подумала, что сейчас последует куча возражений. Но он лишь мотнул так… головой. И вернул меня обратно в свои объятия. Он переживал. Очень. И чем ближе дело было к вылету, тем сильнее это бросалось в глаза. Мне…

К счастью, в этот раз вопрос о том, что я буду его сопровождать, на повестку дня не выносился. Вместе с его кольцом, доверием и любовью я получила и это право. На все обследования и тесты у нас ушло всего два дня. Вроде бы и немного, но в ожидании приговора время тянулось жвачкой. И чтобы как-то скрасить его, мы с Яном вышли прогуляться по украшенным к Рождеству улочкам Мюнхена. Замерзнув, зашли в первое попавшееся кафе. Вкусно поужинали и даже выпили по бокалу вина. И, наверное, после него я так крепко уснула, когда мы вернулись в номер. Проснулась посреди ночи. По привычке перевернулась на бок, пошарила рукой, но… так и не обнаружила мужа. Встала. Ян стоял у окна в гостиной, сунув руки в карманы домашних брюк. Увидев мой силуэт в отражении стекла, он обернулся.

- Чего не спишь?

- Не могу без тебя.

И вроде бы эта фраза относилась ко сну. Но… за ней столько всего стояло! И мы оба это понимали.

- Извини. Не спалось что-то. В голову всякое лезет. И… за Соньку тревожно. Как-то долго мы с ней не виделись…

- С ней все хорошо! – уверенно заявила я, потому как буквально утром болтала с подругой по телефону.

- Да… Хорошо. Конечно.

Я откинулась в руках мужа, понимая, что не сильно-то он мне поверил.

- Слушай, ну, если что-то тебя гнетет, давай к ней съездим.

- Думаешь?

- Угу. Тем более что мы уже на полдороги к Нью-Йорку…

- И то так. А до Фриско рукой подать…

- Устроим ей сюрприз? – вскинула я брови. – А Новый год уже дома встретим. С Адой Яковлевной. А может, и Соньку убедим дела бросить. Ну, что скажешь?

- Можно… Если все будет хорошо.

- Будет! – уверенно кивнула я. В ответ Ян смерил меня долгим взглядом, после чего сказал:

- Да. Будет… - и поцеловал.

Когда доктор с улыбкой нам подтвердил, что рак отступил, я нисколько не удивилась. Повернулась к посеревшему Яну и улыбнулась, мол, ну я же говорила! А он… он попытался вернуть мне улыбку, но в тот момент она больше напоминала оскал. Слишком большим оказалось его облегчение. Слишком волнительным. Слишком сбивающим с ног. Я думала, он и до машины не сможет дойти. Чтобы помочь, поднырнула ему под руку. Когда-то он сказал, что не позволит мне с собою носиться. Но все же… один единственный раз… позволил.

Мы забрались в салон. Я коснулась лбом его плеча, а руку по привычке положила на грудь. А она… она вибрировала. Будто там, внутри, что-то рушилось… осыпалось. Его контроли.

Мы вернулись в номер, не сговариваясь, разделись и, устроившись на постели, долго-долго смотрели друг другу в глаза. А потом так же долго, мучительно долго… любили друг друга. А наши страхи уносила бьющая в окно метель.

В Америку мы летели в приподнятом настроении и… на изрядном подпитии. Шампанское было вкусным, компания – обалденной, а поводов для радости – хоть отбавляй. К тому же мне нравилось слизывать вино с губ мужа. Оно казалось каким-то особенно вкусным. На высоте десять тысяч метров над уровнем моря.

- А ты знаешь, что ты теперь принадлежишь к клубу десятитысячников?

Меня одолевала дремота, но я понимала, что нет никакого смысла ложиться спать – мы уже подлетали.


- Это еще что за клуб такой? – зевнула я.

- Клуб тех, кому посчастливилось заняться сексом в самолете.

Я замерла. Открыла один глаз. Перевернулась на живот и уставилась на мужа.

- Я… принадлежу? А ты, значит, уже в нем был?

- Нет.

- Врешь!

- Да нет, же, Лилька. А ты меня ревнуешь, что ли?

Ну, вот и чего этот гад лыбился? Вот ведь никогда его не ревновала, а теперь право имею! Он сам мне его дал.

- Ревную! Сильно… - добавила, шмыгнув носом. А он перевернул меня как-то так ловко на спину. Навис сверху, коснулся губами губ и прошептал:

- А вот ревнуй! Нравится мне это жутко…

- Так, может, мне тогда тебе… поводов подкинуть? – состроила я ангельское личико.

- Убью, – жестко ответил он.

- А тебе, значит, можно?

- И мне нельзя. Глупости это все. Вставай, давай. Одевайся. Я решил зависнуть на сутки в Нью-Йорке.

- Зачем?

- Буду тебя баловать, – скосил взгляд и улыбнулся. – Я тут подумал, что со всеми этими хлопотами, за все время ничего тебе даже толком не подарил.

- И что это означает?

- Что у тебя полный карт-бланш.

- Мы пойдем по магазинам? – скривилась я.

- По самым лучшим магазинам, в самом магазинном городе мира.

И это был совсем другой Нью-Йорк. Совсем другие ощущения. В прошлый наш визит я была так сильно взволнована, что все как в тумане было. А тут… Новый год, воздух, пропитанный ощущением праздника и надвигающегося чуда. Мы действительно спустили кучу денег. На меня, и на него… Выбрали подарки для Соньки и Ады Яковлевны. И прямо так, с кучей пакетов дошли до Рокфеллер-центра, где была установлена главная Рождественская елка. А уже утром снова выдвинулись в дорогу.

В Сан-Франциско было гораздо теплей. Я вертела головой, словно не видела этот город вечность. Прошлое Рождество мы с Сонькой провели на какой-то глупой студенческой вечеринке, а это… это я готовилась встретить с самым лучшим мужчиной на планете. Моим мужем.

- Джек, остановись!

- Что ты задумал?

- Дойдем до дому пешком. Раз уж решили делать сюрприз.

Я кивнула, млея от него, такого… беззаботного и веселого. Держась за руки, мы прокрались вверх по подъездной дорожке, постучали в окно и, хихикая, как дети, стали поджидать, когда Сонька откроет. А когда это случилось… Смех замер у нас на губах.

- Какого, мать его, черта?

- Да ты беременна!





Эпилог




Ян

Совещание затягивалось. Солнечные зайчики, отбрасываемые циферблатом моих часов, нетерпеливо проходились туда-сюда по двери кабинета, будто умоляя выпустить их наружу. И я их, в общем-то, понимал. Там, у бассейна, было гораздо веселее.

- … и потому, что нам пришлось пересмотреть план бурения, все и затянулось, - оправдывался один из моих замов.

- Леш, ну, а ты что скажешь? – поинтересовался я, желая поскорее покончить с этим всем безобразием и вернуться к семье.

- Ну, затянулось немного. И что? Зато у нас окупаемость проекта поднялась на триста процентов. На триста! Эта программа, Ян Львович, просто взрыв мозга какой-то.