Осторожно, женское фэнтези!
Часть 82 из 120 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Тут я решила не спорить. Только придержала устремившуюся к причалу подругу, а то мы оказались бы на «Крылатом» раньше ректора, которого маленькая провидица попросту отодвинула бы с дороги, а то и с трапа скинула бы.
Кому нужно было показывать золоченые карточки, я так и не поняла. Видимо, никому, и расчет был на то, что ни у кого не хватит наглости влезть на летучий корабль без приглашения. Хотя, может, кто-то и влез: корабль огромный, гостей много, и при желании не составило бы труда затеряться в толпе.
На палубах расставили столики с закусками и напитками, и некоторые из гостей тут же сбивались вокруг них в маленькие болтливые компании. Остальные занимали места вдоль украшенных живыми цветами бортов. Мы с Сибил нашли себе местечко на корме. Тут было не так много людей, эльфов и вовсе не наблюдалось, зато открывался хороший вид. Пока – на трибуны, но в полете мы рассчитывали на более интересное зрелище. Впрочем, подруга и за происходящим на палубах успевала следить и пересказывала мне, но половину ее реплик я пропускала мимо ушей, реагируя только на знакомые имена.
– Профессор Брок! Ян говорил, что его в последний год совсем не было видно, а теперь он везде. И на факультете его встречали, и в главном корпусе, и в библиотеке. С чего бы это?
Я могла бы ответить, но предпочла молча любоваться медленно удаляющейся землей.
– Твой Саймон и правда милый. А его мать, хоть и не красавица, хорошо одевается. И профессор Гриффит тут. Жалко его, да? Ян знаком с его сыном…
Брок, Милс, Гриффит, леди Райс. Вся комиссия в сборе.
– О! Грайнвилль! Грайнвилль, мы здесь!
Я смотрела на крыши академии и делала вид, что не знакома с прыгающей рядом восторженной девчонкой. Хорошо хоть на шею подошедшему к нам эльфу она не бросилась.
– Сибил, Илси, рад вас видеть, – поздоровался он церемонно. – Надеюсь, полет вам понравится.
– Он нам уже нравится, – затараторила провидица. – Тут все такое! Все такие! А вон тот эльф в красном – лорд Эрентвилль? А второй? А девушки с ними?
Через пять минут стараниями любопытной подружки наше общество пополнилось леди Каролайн и пухленькой блондиночкой, представленной как леди Анет. Блондиночка была мне откуда-то знакома.
– Она же живет в нашем общежитии, – шепотом просветила Сибил. – Старшекурсница.
В разговоре это подтвердилось: Анет была нашей соседкой, а с дочерью лорда Эрентвилля они вместе учились и, как выяснилось, дружили с первого курса. И с Грайнвиллем они дружили – это известие расстроило Сибил, считавшую эльфа собственностью нашей компании. Зато стало понятно, почему мы с ним не виделись, бывало, по несколько дней. Дружелюбный наш…
– Доктор Грин не смог прийти, – отчиталась я перед полуэльфийкой.
– Жаль, – сказала она безо всякого сожаления и вернулась к разговору о несущих «Крылатый» артефактах.
Учитывая, что леди Каролайн и ее подруга учились как раз на артефакторов, продолжаться этот разговор мог до конца полета. Они рассказывали о кристаллах, найденных в недрах какой-то особой горы и особым же образом обработанных, о древесине, из которой построен корпус, о ткани для парусов. Но мне это было неинтересно, и, выслушав лекцию о плетениях, защищающих палубы от ветра, на высоте особенно холодного, я улизнула от эльфа и девушек. Куда они денутся с летучего корабля? А свежие фрукты, доставленные из южных областей эльфийского королевства, вот-вот разберут.
Я нацелилась на сочный персик, но взять его не успела: меня заметила леди Пенелопа.
– Элизабет! – воскликнула она громко, и показалось, будто все люди и эльфы обернулись посмотреть, что там за Элизабет, зачем, почему и по какому праву. – Рада вас видеть, дорогая!
Дорого́й наставница меня прежде не называла. Наверное, подобное обращение было составляющей неформального общения: все же находились мы не в аудитории и не в лечебнице, и роли у нас тут были иные. Свою я знала из рук вон плохо, а потому лишь кивала с вежливой улыбкой, пока леди Райс, перевоплотившаяся из акушерки в салонную львицу, вещала о том, как нам повезло с погодой, пела дифирамбы радушным хозяевам и рассыпала комплименты моему наряду, в котором я, оказывается, являла собой олицетворение молодости, весны и красоты. За это время персики с ближайших столов растащили, а к леди Пенелопе присоединилась мисс Милс, полностью согласная с наставницей в том, что касалось погоды, хозяев и всего, мною олицетворяемого. Я заподозрила, что у трапа гостям раздавали шпаргалки с обязательными для употребления фразами, но нам с Сибил не досталось, ибо расхватывали их с той же скоростью, что и фрукты.
– Саймон! – профессор Милс сцапала за рукав проходившего мимо сына. – Где ты пропадаешь, когда тут скучает такая очаровательная девушка? Ты же знаком с Элизабет?
Бывший куратор уставился на меня как на одно из мистических существ, коих изучают на курсе его матушки, потом с тем же выражением – на саму матушку и не в меру улыбчивую леди Пенелопу. Казалось, первым его побуждением было сказать, что он впервые меня видит, и сбежать от этих странных женщин.
– Знаком, – выдавил он, поняв, что попытка бегства успехом не увенчается. – Здравствуйте, мисс Аштон.
Видимо, шпаргалки Саймону тоже не досталось.
– Может быть, Элизабет хочет чего-нибудь? – подсказала ему мать.
– Хотите чего-нибудь, Элизабет? – обреченно вопросил мистер Вульф.
– Яблоко! – ляпнула я, продолжая думать о персиках.
Получив задание, боевик умчался его выполнять. Или просто умчался, и до конца полета мы его не увидим.
– Такой милый мальчик, – проворковала леди Райс.
– Помните, каким он был чудесным крошкой? – спросила мисс Милс и посмотрела на целительницу так, словно готовилась выпустить когти и вцепиться ей в лицо, скажи та, что не помнит никаких крошек.
Но леди Пенелопа помнила. И дивный зимний день, солнечный и морозный, и одного из первых лично ею принятых малышей…
– Вот, пожалуйста.
Вернувшийся, вопреки ожиданиям, боевик протянул мне… персик. Странности продолжались. Может, эльфийская магия не только от ветра защищает, но и на людей влияет каким-то образом?
Взяв инициативу в свои руки, а Саймона – под руку, я утащила его к борту под одобрительное хмыканье наставницы и мисс Милс. Там позволила ему несколько минут любоваться расстелившимися внизу полями, уже покрывшимися бледной зеленью, и извилистой лентой реки, а сама с наслаждением слопала сочный фрукт.
– Я должен извиниться за мать, – пробормотал Саймон. – Она собиралась пригласить вас на ужин. Если маме что-то придет в голову…
– И часто ей такое приходит? – спросила я, отправив в полет крупную косточку.
– Случается, – вздохнул боевик, провожая взглядом реку, от которой мы теперь удалялись, взяв курс на горы. – Ваш доклад произвел на нее впечатление, мало кто уделяет такое внимание ее предмету. И вы больше не моя студентка…
– К тому же умница, красавица и из хорошей семьи, – закончила я. – Странно, что вас что-то не устраивает.
– Ну не знаю, – улыбнулся Саймон. – Над ногами еще нужно работать.
Все-таки он замечательный. Сложись все иначе, я сама нареза́ла бы вокруг него круги и из кожи вон лезла, чтобы понравиться дракономаме.
– Вы уже видели? – сменил тему боевик, сопроводив вопрос загадочным взглядом.
– Видела что?
– Значит, нет. Помните, вы предложили собрать «Огненный Череп»? Я придумал, как это…
Договорить он не успел.
– Мистер Вульф, мисс Аштон, – подошедший к нам ректор лучился дружелюбием. – Наслаждаетесь полетом? Нам невероятно повезло с погодой…
Шпаргалки. Точно шпаргалки. И еще что-то подмешивают в питье.
– Саймон, профессор Эмерсби вас искал, – сказал Оливер, закончив обязательную речь о погоде и радушии эльфов. – Жаждет продолжить беседу о смешанных плетениях.
Боевик насупился, проворчал что-то недоброе в адрес неизвестного мне профессора, но все-таки решил нас покинуть.
– Невежливо с вашей стороны оставить меня без кавалера, – высказала я после его ухода ректору.
– Я в этом качестве не подхожу? – улыбнулся он, вызвав у меня то ли восторженный трепет, то ли нервную дрожь.
– Почему же? – пробормотала я, отвернувшись к борту. – Очень даже.
– Хотел переговорить с вами без свидетелей. Это касается «Огненного Черепа».
Я в очередной раз подивилась творящимся на «Крылатом» странностям, но по понятным причинам не стала говорить, что Саймон собирался рассказать мне о том же.
Оказалось, вчера во всех учебных корпусах на стендах объявлений появился длинный лист бумаги, на котором вверху было написано: «„Огненный Череп“ будет жить». И подпись: «Стальной Волк». Ко времени окончания занятий на листе было уже около двух десятков имен, а точнее, клубных прозвищ, сегодня утром – почти четыре десятка.
– На каком листе? – я непонимающе тряхнула головой. – Если во всех корпусах… Нужно отметиться на каждом?
Оливер снисходительно улыбнулся и объяснил, что все листы связаны специальным копировальным заклинанием, которое переносит надпись с одной бумажки на все остальные, и объявления в каждом корпусе выглядели совершенно одинаково.
– Талантливый юноша этот Волк, – добродушно похвалил ректор. – Далеко пойдет.
– Может, преподавателем станет, – подхватила я.
Дальше пообщаться нам не дали.
Сначала подошла Сибил. Оливер ее узнал, пригладил волосы, сегодня заплетенные в косу, и, не дожидаясь неудобных вопросов, сбежал к отиравшемуся у столов Гриффиту.
Потом Сибил увидела своего куратора и решила, что должна удивить ее присутствием в числе избранных, а ко мне подошла леди Пенелопа, поделилась восторгами по поводу украшающих корабль цветов и эльфийской магии, оберегающей их от увядания, а заметив кого-то среди гостей, поспешила к нему, сдав меня словно из воздуха появившемуся Броку. Некромант повеселил рассказом о прекрасной погоде и гостеприимстве эльфов и порекомендовал попробовать персики. Я благодарно похрюкала и, не дожидаясь, пока старик сам заведет этот разговор, сказала, что не прочь сдать немного крови для его опытов. Брок обрадовался и куда-то убежал. Хотелось верить, не за шприцами и пробирками.
После Брока была мисс Милс: попросила прощения за сына, который совершенно не умеет общаться с девушками. Я согласилась, что однозначно не умеет, но удержалась от перечисления тех мест, где у меня остаются синяки после нашего с Саймоном общения.
Потом подошла леди Каролайн, но чего она хотела, я не поняла.
Грайнвилль хотел, чтобы я спасла мир, но говорил о Змеистом Каньоне, над которым мы пролетали. Каньон был глубокий и широкий, а на дне его блестела узенькая речушка. Мир был большой и волновался из-за меня, и эльф вменил себе в обязанность не дать мне забыть об этом.
Затем подошла Ева Кингслей. Постояла рядом, заметила, что я выбрала хорошее место, откуда открывается прекрасный вид, и спросила, не знакомы ли мы. Я ответила, что мы виделись в лечебнице. Провидица сказала, что ей кажется, будто мы встречались где-то еще, задумалась над этим и такая задумчивая убрела вдоль борта.
Поток желающих пообщаться со мной на этом не иссяк. Был еще профессор Гриффит, парочка преподавателей с боевого, только сейчас осознавших, что давно не видят меня на лекциях, и зеленокожий профессор Эррори, хвастливо заявивший, что он единственный гоблин, поднимавшийся в небо на эльфийском корабле.
Нужно ли говорить, что начинали все с традиционного погодного вступления? Интересно, если бы Грин не отказался от полета, тоже нес бы всякую чушь или остался бы верен себе? Его колкостей не хватало, чтобы разбавить приторную атмосферу.
Оставшись наконец в одиночестве, я долго не верила своему счастью. Всматривалась в рваные очертания каньона и внутренне готовилась к очередному преувеличенно-радостному приветствию.
Но услышала только тихий треск. Что-то кольнуло руки через перчатки, корабль накренился, разворачиваясь, резные перила, на которые я опиралась, рассыпались в труху, в спину ударил резкий порыв ветра, палуба ушла из-под ног, а речушка на дне каньона начала стремительно приближаться…
Крик не вырвался – застрял в груди камнем. Тянул вниз.
Уши заложило.
Перед глазами… нет, не прожитая жизнь промелькнула – лицо Оливера Райхона… и исчезло… Бред…
А речка стала шире… еще шире… еще…
И скрылась вдруг за туманом.
Из тумана проступило вновь лицо Оливера… Протянулась рука, схватила меня за воротник и резко дернула вниз. К земле…
Кому нужно было показывать золоченые карточки, я так и не поняла. Видимо, никому, и расчет был на то, что ни у кого не хватит наглости влезть на летучий корабль без приглашения. Хотя, может, кто-то и влез: корабль огромный, гостей много, и при желании не составило бы труда затеряться в толпе.
На палубах расставили столики с закусками и напитками, и некоторые из гостей тут же сбивались вокруг них в маленькие болтливые компании. Остальные занимали места вдоль украшенных живыми цветами бортов. Мы с Сибил нашли себе местечко на корме. Тут было не так много людей, эльфов и вовсе не наблюдалось, зато открывался хороший вид. Пока – на трибуны, но в полете мы рассчитывали на более интересное зрелище. Впрочем, подруга и за происходящим на палубах успевала следить и пересказывала мне, но половину ее реплик я пропускала мимо ушей, реагируя только на знакомые имена.
– Профессор Брок! Ян говорил, что его в последний год совсем не было видно, а теперь он везде. И на факультете его встречали, и в главном корпусе, и в библиотеке. С чего бы это?
Я могла бы ответить, но предпочла молча любоваться медленно удаляющейся землей.
– Твой Саймон и правда милый. А его мать, хоть и не красавица, хорошо одевается. И профессор Гриффит тут. Жалко его, да? Ян знаком с его сыном…
Брок, Милс, Гриффит, леди Райс. Вся комиссия в сборе.
– О! Грайнвилль! Грайнвилль, мы здесь!
Я смотрела на крыши академии и делала вид, что не знакома с прыгающей рядом восторженной девчонкой. Хорошо хоть на шею подошедшему к нам эльфу она не бросилась.
– Сибил, Илси, рад вас видеть, – поздоровался он церемонно. – Надеюсь, полет вам понравится.
– Он нам уже нравится, – затараторила провидица. – Тут все такое! Все такие! А вон тот эльф в красном – лорд Эрентвилль? А второй? А девушки с ними?
Через пять минут стараниями любопытной подружки наше общество пополнилось леди Каролайн и пухленькой блондиночкой, представленной как леди Анет. Блондиночка была мне откуда-то знакома.
– Она же живет в нашем общежитии, – шепотом просветила Сибил. – Старшекурсница.
В разговоре это подтвердилось: Анет была нашей соседкой, а с дочерью лорда Эрентвилля они вместе учились и, как выяснилось, дружили с первого курса. И с Грайнвиллем они дружили – это известие расстроило Сибил, считавшую эльфа собственностью нашей компании. Зато стало понятно, почему мы с ним не виделись, бывало, по несколько дней. Дружелюбный наш…
– Доктор Грин не смог прийти, – отчиталась я перед полуэльфийкой.
– Жаль, – сказала она безо всякого сожаления и вернулась к разговору о несущих «Крылатый» артефактах.
Учитывая, что леди Каролайн и ее подруга учились как раз на артефакторов, продолжаться этот разговор мог до конца полета. Они рассказывали о кристаллах, найденных в недрах какой-то особой горы и особым же образом обработанных, о древесине, из которой построен корпус, о ткани для парусов. Но мне это было неинтересно, и, выслушав лекцию о плетениях, защищающих палубы от ветра, на высоте особенно холодного, я улизнула от эльфа и девушек. Куда они денутся с летучего корабля? А свежие фрукты, доставленные из южных областей эльфийского королевства, вот-вот разберут.
Я нацелилась на сочный персик, но взять его не успела: меня заметила леди Пенелопа.
– Элизабет! – воскликнула она громко, и показалось, будто все люди и эльфы обернулись посмотреть, что там за Элизабет, зачем, почему и по какому праву. – Рада вас видеть, дорогая!
Дорого́й наставница меня прежде не называла. Наверное, подобное обращение было составляющей неформального общения: все же находились мы не в аудитории и не в лечебнице, и роли у нас тут были иные. Свою я знала из рук вон плохо, а потому лишь кивала с вежливой улыбкой, пока леди Райс, перевоплотившаяся из акушерки в салонную львицу, вещала о том, как нам повезло с погодой, пела дифирамбы радушным хозяевам и рассыпала комплименты моему наряду, в котором я, оказывается, являла собой олицетворение молодости, весны и красоты. За это время персики с ближайших столов растащили, а к леди Пенелопе присоединилась мисс Милс, полностью согласная с наставницей в том, что касалось погоды, хозяев и всего, мною олицетворяемого. Я заподозрила, что у трапа гостям раздавали шпаргалки с обязательными для употребления фразами, но нам с Сибил не досталось, ибо расхватывали их с той же скоростью, что и фрукты.
– Саймон! – профессор Милс сцапала за рукав проходившего мимо сына. – Где ты пропадаешь, когда тут скучает такая очаровательная девушка? Ты же знаком с Элизабет?
Бывший куратор уставился на меня как на одно из мистических существ, коих изучают на курсе его матушки, потом с тем же выражением – на саму матушку и не в меру улыбчивую леди Пенелопу. Казалось, первым его побуждением было сказать, что он впервые меня видит, и сбежать от этих странных женщин.
– Знаком, – выдавил он, поняв, что попытка бегства успехом не увенчается. – Здравствуйте, мисс Аштон.
Видимо, шпаргалки Саймону тоже не досталось.
– Может быть, Элизабет хочет чего-нибудь? – подсказала ему мать.
– Хотите чего-нибудь, Элизабет? – обреченно вопросил мистер Вульф.
– Яблоко! – ляпнула я, продолжая думать о персиках.
Получив задание, боевик умчался его выполнять. Или просто умчался, и до конца полета мы его не увидим.
– Такой милый мальчик, – проворковала леди Райс.
– Помните, каким он был чудесным крошкой? – спросила мисс Милс и посмотрела на целительницу так, словно готовилась выпустить когти и вцепиться ей в лицо, скажи та, что не помнит никаких крошек.
Но леди Пенелопа помнила. И дивный зимний день, солнечный и морозный, и одного из первых лично ею принятых малышей…
– Вот, пожалуйста.
Вернувшийся, вопреки ожиданиям, боевик протянул мне… персик. Странности продолжались. Может, эльфийская магия не только от ветра защищает, но и на людей влияет каким-то образом?
Взяв инициативу в свои руки, а Саймона – под руку, я утащила его к борту под одобрительное хмыканье наставницы и мисс Милс. Там позволила ему несколько минут любоваться расстелившимися внизу полями, уже покрывшимися бледной зеленью, и извилистой лентой реки, а сама с наслаждением слопала сочный фрукт.
– Я должен извиниться за мать, – пробормотал Саймон. – Она собиралась пригласить вас на ужин. Если маме что-то придет в голову…
– И часто ей такое приходит? – спросила я, отправив в полет крупную косточку.
– Случается, – вздохнул боевик, провожая взглядом реку, от которой мы теперь удалялись, взяв курс на горы. – Ваш доклад произвел на нее впечатление, мало кто уделяет такое внимание ее предмету. И вы больше не моя студентка…
– К тому же умница, красавица и из хорошей семьи, – закончила я. – Странно, что вас что-то не устраивает.
– Ну не знаю, – улыбнулся Саймон. – Над ногами еще нужно работать.
Все-таки он замечательный. Сложись все иначе, я сама нареза́ла бы вокруг него круги и из кожи вон лезла, чтобы понравиться дракономаме.
– Вы уже видели? – сменил тему боевик, сопроводив вопрос загадочным взглядом.
– Видела что?
– Значит, нет. Помните, вы предложили собрать «Огненный Череп»? Я придумал, как это…
Договорить он не успел.
– Мистер Вульф, мисс Аштон, – подошедший к нам ректор лучился дружелюбием. – Наслаждаетесь полетом? Нам невероятно повезло с погодой…
Шпаргалки. Точно шпаргалки. И еще что-то подмешивают в питье.
– Саймон, профессор Эмерсби вас искал, – сказал Оливер, закончив обязательную речь о погоде и радушии эльфов. – Жаждет продолжить беседу о смешанных плетениях.
Боевик насупился, проворчал что-то недоброе в адрес неизвестного мне профессора, но все-таки решил нас покинуть.
– Невежливо с вашей стороны оставить меня без кавалера, – высказала я после его ухода ректору.
– Я в этом качестве не подхожу? – улыбнулся он, вызвав у меня то ли восторженный трепет, то ли нервную дрожь.
– Почему же? – пробормотала я, отвернувшись к борту. – Очень даже.
– Хотел переговорить с вами без свидетелей. Это касается «Огненного Черепа».
Я в очередной раз подивилась творящимся на «Крылатом» странностям, но по понятным причинам не стала говорить, что Саймон собирался рассказать мне о том же.
Оказалось, вчера во всех учебных корпусах на стендах объявлений появился длинный лист бумаги, на котором вверху было написано: «„Огненный Череп“ будет жить». И подпись: «Стальной Волк». Ко времени окончания занятий на листе было уже около двух десятков имен, а точнее, клубных прозвищ, сегодня утром – почти четыре десятка.
– На каком листе? – я непонимающе тряхнула головой. – Если во всех корпусах… Нужно отметиться на каждом?
Оливер снисходительно улыбнулся и объяснил, что все листы связаны специальным копировальным заклинанием, которое переносит надпись с одной бумажки на все остальные, и объявления в каждом корпусе выглядели совершенно одинаково.
– Талантливый юноша этот Волк, – добродушно похвалил ректор. – Далеко пойдет.
– Может, преподавателем станет, – подхватила я.
Дальше пообщаться нам не дали.
Сначала подошла Сибил. Оливер ее узнал, пригладил волосы, сегодня заплетенные в косу, и, не дожидаясь неудобных вопросов, сбежал к отиравшемуся у столов Гриффиту.
Потом Сибил увидела своего куратора и решила, что должна удивить ее присутствием в числе избранных, а ко мне подошла леди Пенелопа, поделилась восторгами по поводу украшающих корабль цветов и эльфийской магии, оберегающей их от увядания, а заметив кого-то среди гостей, поспешила к нему, сдав меня словно из воздуха появившемуся Броку. Некромант повеселил рассказом о прекрасной погоде и гостеприимстве эльфов и порекомендовал попробовать персики. Я благодарно похрюкала и, не дожидаясь, пока старик сам заведет этот разговор, сказала, что не прочь сдать немного крови для его опытов. Брок обрадовался и куда-то убежал. Хотелось верить, не за шприцами и пробирками.
После Брока была мисс Милс: попросила прощения за сына, который совершенно не умеет общаться с девушками. Я согласилась, что однозначно не умеет, но удержалась от перечисления тех мест, где у меня остаются синяки после нашего с Саймоном общения.
Потом подошла леди Каролайн, но чего она хотела, я не поняла.
Грайнвилль хотел, чтобы я спасла мир, но говорил о Змеистом Каньоне, над которым мы пролетали. Каньон был глубокий и широкий, а на дне его блестела узенькая речушка. Мир был большой и волновался из-за меня, и эльф вменил себе в обязанность не дать мне забыть об этом.
Затем подошла Ева Кингслей. Постояла рядом, заметила, что я выбрала хорошее место, откуда открывается прекрасный вид, и спросила, не знакомы ли мы. Я ответила, что мы виделись в лечебнице. Провидица сказала, что ей кажется, будто мы встречались где-то еще, задумалась над этим и такая задумчивая убрела вдоль борта.
Поток желающих пообщаться со мной на этом не иссяк. Был еще профессор Гриффит, парочка преподавателей с боевого, только сейчас осознавших, что давно не видят меня на лекциях, и зеленокожий профессор Эррори, хвастливо заявивший, что он единственный гоблин, поднимавшийся в небо на эльфийском корабле.
Нужно ли говорить, что начинали все с традиционного погодного вступления? Интересно, если бы Грин не отказался от полета, тоже нес бы всякую чушь или остался бы верен себе? Его колкостей не хватало, чтобы разбавить приторную атмосферу.
Оставшись наконец в одиночестве, я долго не верила своему счастью. Всматривалась в рваные очертания каньона и внутренне готовилась к очередному преувеличенно-радостному приветствию.
Но услышала только тихий треск. Что-то кольнуло руки через перчатки, корабль накренился, разворачиваясь, резные перила, на которые я опиралась, рассыпались в труху, в спину ударил резкий порыв ветра, палуба ушла из-под ног, а речушка на дне каньона начала стремительно приближаться…
Крик не вырвался – застрял в груди камнем. Тянул вниз.
Уши заложило.
Перед глазами… нет, не прожитая жизнь промелькнула – лицо Оливера Райхона… и исчезло… Бред…
А речка стала шире… еще шире… еще…
И скрылась вдруг за туманом.
Из тумана проступило вновь лицо Оливера… Протянулась рука, схватила меня за воротник и резко дернула вниз. К земле…