Осторожно, женское фэнтези!

– Корабль! – спохватилась я. – Эльфы же не помнят приглашенных в лицо? Ну, если я позову подругу?

Оливер откашлялся.

– Я не предполагал никого больше приглашать, но если вы хотите взять подругу…

– Конечно хочу, – удивилась я. – У меня два пригласительных, не пропадать же-э-э… – жираф из известного анекдота в сравнении со мной обладал фантастической скоростью мышления. – Вы собирались пригласить меня на «Крылатый»? – вздохнула я, поняв, о чем он говорил.

– Собирался. Но меня кто-то опередил. Леди Райс или доктор Грин?

– Лорд Эрентвилль.

– Вы и посла очаровали, что он расщедрился аж на два пригласительных? – улыбнулся Оливер.

– Нет, второе мне отдал доктор Грин, он не хочет лететь. А что значит «и посла»? Кого я… Ой… Мне пора, простите, милорд…

Вот это точно была Элси, а не я! Я не теряюсь, если меня зовут на свидание, язык у меня не липнет к небу, когда мужчина пытается сделать мне комплимент, а краснеть я разучилась давным-давно.

Но это я, а Элизабет…

– Дура, – прошептала я, остановившись в холле у зеркала.

И улыбка у нее совершенно дурацкая.





Глава 37




На следующий день Грин взял внеплановый выходной. Весть об этом событии переходила из уст в уста, врачи, медсестры, медбратья, санитары и санитарки ломали головы над причинами, по которым заведующий, и плановых выходных не жаловавший, внезапно не вышел на работу в понедельник. Особо впечатлительные усматривали в этом предвестие ужасных катаклизмов, а если и дальше так пойдет – конца света. Кажется, только леди Райс не нервничала: она-то знала о связи между Грином и Евой Кингслей и, думаю, представляла его самочувствие.

Меня же все более чем устраивало. И доктор отдохнет, и мне не придется с ним встречаться. Казалось бы, вчера ничего такого не произошло, но, вспоминая, я отчего-то чувствовала себя неловко. Даже предстоящая встреча с Оливером после неудавшегося приглашения смущала меньше.

– Добрый день, мистер Адамс, – придя в ректорат, приветливо поздоровалась я с секретарем.

Тот глянул на меня с привычным недовольством, выдвинул ящик стола, взял что-то…

…а в следующий миг оказался у меня за спиной.

Перед глазами мелькнуло лезвие ножа.

– Думаете, добрый, мисс?

Я вскрикнула – единственная реакция, которой ожидала от себя в такой ситуации. А дальше, видимо, включились выработанные на тренировках рефлексы – извернувшись, я с силой отвела от себя руку с оружием и ударила секретаря локтем в живот. Потом, резко откинувшись, головой… не знаю куда… Безрезультатно. Он был сильнее, и не исключено, что использовал какие-то чары, так как движения давались мне с огромным трудом, но, наверное, в мыслях у него засело во что бы то ни стало перерезать мне горло, и сделать что-либо другое он даже не пытался: держал меня одной рукой, а ножом тянулся к моей шее…

– Джерри! – Голос Оливера раздался в тот момент, когда лезвие оцарапало мне подбородок. – Джерри, отпусти ее!

– Ты не понимаешь, – прошипел мне в ухо Адамс.

Джерри Адамс – идиотское имечко.

– Я все понимаю, – выставив вперед открытые ладони, ректор приближался к нам. – Понимаю, поверь. Ты же не хочешь навредить Элизабет? Тебе ведь это не нужно…

– Нужно! – выцедил секретарь, и нож, который я отталкивала уже двумя руками, вжался в кожу на шее. – Я должен… тогда она вернется…

– Не должен, Джерри, – продолжал уверять Оливер. Взглянул на меня мельком, а после смотрел лишь на Адамса, и в глазах его не было ни злости, ни угрозы – только страх и непонятная мне боль. – Это не твое желание, Джерри. Тобой управляют. Ты же никогда не позволял никому управлять тобой. Вспомни: никому.

– Никому, – эхом повторил Адамс.

– Никому и никогда, – отчеканил ректор, не сводя с него взгляда. – И сейчас не позволишь.

– Не поз-з-з… – слова сменились скрежетом зубов.

– Отпусти нож, Джерри. Просто разожми пальцы, ты сможешь.

– Нет, – секретарь не говорил уже – шептал еле слышно. – Не смогу.

– Сможешь, я знаю.

– Что знаешь? – выдавил тяжело Адамс. Казалось, каждое осмысленное слово причиняет ему боль. – Что… со мной?


– Тобой пытаются управлять. Но ты сильнее, Джерри, я знаю. И ты знаешь: я никогда в тебе не сомневался.

А я уже очень сомневалась, что мне не распорют-таки горло.

– Думаешь, ошейник? – прохрипел секретарь. – Как на… том мальчишке?

– Возможно, – осторожно ответил ректор. – Если так, я его сниму. Это не сложно…

– Не сложно, – прошептал Адамс, медленно отводя руку с ножом. – Я сниму.

Я не шевелилась. Нельзя провоцировать человека, находящегося под действием темных чар. Разве что сделать все быстро, но на это у меня не хватило бы сил.

– Я сниму, – повторил секретарь. Резко толкнул меня в спину, и я полетела вперед, видя перед собой перекошенное лицо Оливера.

Прежде чем я упала на колени, позади меня рухнул и забился в судорогах Адамс. Ректор с утробным рыком рванул к нему. Когда я смогла подняться, он уже стоял на коленях рядом с секретарем, зажимая рану на шее молодого человека платком.

Платок был слишком мал, кровь сочилась между пальцев Оливера и впитывалась в темный ворсистый ковер, становившийся еще темнее.

– Вот, – я схватила висевший на стуле Адамса шарф.

Оливер рванул его с такой силой, что я, не успев разжать пальцев, оказалась на полу рядом с ним.

– Держи, – приказал он сквозь зубы, прижав мою ладонь к быстро напитавшейся кровью ткани. – Держи и не вздумай отпустить его.

Вцепился одной рукой в мое плечо, второй в уже не вздрагивающего секретаря, и нас втянуло в темную дыру портала, чтобы через долю секунды выкинуть в холле лечебницы, откуда я не так давно вышла в самом прекрасном расположении духа.

– Доктора! – проорал Оливер. – Быстро! Грина!

– Его сегодня нет, – прошептала я.

– Найдут. Убью тварь. Глотку вырву собственными руками.

Последние две реплики относились уже не к доктору, и, глядя на искаженное ненавистью лицо ректора, истинному их адресату я не завидовала.



В маленькой комнатке, где мы сидели, не было часов, но я и без них понимала, что операция идет уже долго. Это вселяло надежду: значит, мистер Адамс жив, с трупом Грин не возился бы.

Не знаю, как его вызвали так быстро – порталами, видимо, – но к тому моменту, как секретаря перенесли из холла в операционную, доктор был уже там. Мотнул головой, отказом ответив на неозвученную просьбу Оливера остаться с раненым, и дверь захлопнулась. Ректор долго сверлил ее взглядом, а после присел на одну из стоявших вдоль стен скамеек. Я могла бы уйти, но вместо этого села рядом, и он не глядя нащупал и сжал мою руку.

Так мы и сидели, молча, сцепившись перепачканными в чужой крови пальцами, пока не пришел Крейг.

– Как? – спросил коротко.

– Не рассмотрел, – с трудом шевеля губами, ответил Оливер. – Похоже, но другое. Крючки на ментальном уровне.

– Нашел, значит, гад, как за живое зацепить. Ладно, поищем.

Инспектор ушел, но позже вернулся. Может, через десять минут. Может, через час.

– Нашли? – спросил Оливер.

– Тебе не понравится.

– Я догадывался.

– Знал? – уточнил Крейг.

– Догадывался, – повторил ректор сквозь зубы.

– А кто-то знал. – Инспектора я за Оливером не видела, слышала только, как он ворочается на скамейке, словно ищет что-то в карманах, потом – негромкое бульканье. – Глотни вот.

Оливер взял обтянутую кожей флягу и долго-долго смотрел на нее. А когда решился наконец пригубить, открылась дверь в операционную и вышел Грин. Каких усилий стоила ему операция, можно было представить по тому, как у меня потемнело в глазах, а рот наполнился горькой слюной.

Фляга вылетела из руки милорда Райхона и оказалась у доктора. Тот сделал большой глоток и шумно выдохнул.

– Жить будет.

Пальцы Оливера, сомкнувшиеся на моем запястье, задрожали.

– Он потерял много крови, – добавил Грин. – Надо делать переливание, и чем скорее, тем лучше. Кровь близкого родственника, думаю, подойдет, но нужно проверить…

– Я… – ректор вскочил со скамьи. – Я до гроба ваш должник…