Останься только навсегда
Часть 73 из 86 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Умная девочка. Ты свободна. Вытащи его из этого дерьма, — киваю ей, и она отвечает мне тем же.
Возвращаюсь за стол и продолжаю смотреть на появляющиеся подробности встречи Нового года Рейдена Броуда. Я ничего не делаю, чтобы прекратить это, хотя могу. Мне хочется защитить его, но он должен понять — наш мир подобного поведения не терпит. Рейден обязан переживать боль подальше от яркого света, иначе он его сожжёт.
Моё решение в том, чтобы всё рассказать Рейдену о себе, не изменилось. Наоборот, я считаю, что именно это должна сделать, а там пусть сам решит, нужно ли ему это, или же он не готов. И я не буду винить его в том, если он не возьмёт на себя ответственность. Я сама с удовольствием отказалась бы от неё, будь у меня такая возможность. Но увы. Дело зашло куда дальше, чем просто грязные заголовки. У меня теперь есть личный заголовок с моим именем, который будет вновь окроплён убийствами и болью.
Подготовив все документы, я собираюсь домой, полностью осознавая то, что намереваюсь сделать. Я уже потеряла Элеонор. Тина тоже не желает говорить со мной, игнорируя телефонный звонок. Предполагаю, что она обсудила всё с Элеонор и знает правду. Вместе с ней я потеряла и Аарона, а дальше потеряю Мертона, когда он увидит, во что я превратила Рейдена. Мужчины. Они всегда защищают друг друга. Но никому теперь нет дела до меня. Я лишнее звено. Но я надеюсь… я так хочу, чтобы один всё же остался на моей стороне. Единственный человек и никого мне больше не нужно. Мой мотылёк.
Несколько минут стою перед дверью пентхауса Рейдена, собираясь с силами и готовясь морально, хотя уже делала это несколько часов. Но сейчас, когда нахожусь так близко к закрытым уголкам своего сердца, я трушу. Немного, но трушу. И я заставляю себя вспомнить всё, что было этой ночью. Или сейчас, или никогда. Должна.
Открываю дверь и вхожу. Моментально замечаю, что Элеонор здесь нет, но всё прибрано, как и стоит подготовленная для Рейдена еда. По моим расчётам, он уже должен проснуться и испытывать серьёзные последствия своего загула. Мне жаль подавлять его ещё больше, но выбора мне никто не оставил. Я больше не желаю ему лгать и хочу оправдаться перед ним. Потерять не хочу.
Поднимаюсь по лестнице и подхожу к его двери. Прислушиваюсь. Очень тихо. Отчего-то теперь я желаю, чтобы Рейден спал и этим отодвинул срок моего покаяния. Нажимаю на ручку, и моё сердце так колотится в груди. Пульс повышается до немыслимой отметки, когда я вижу, что он не спит. Он просто сидит в кресле и смотрит в панорамное окно на тёмные январские тучи.
Медленно прохожу в спальню и нервно облизываю губы.
— Привет, — шепчу я.
Он не дёргается. Не реагирует на мой голос. Его синяки стали заметнее на посеревшем лице, на котором нет никаких эмоций.
— Зачем пришла? — сухо спрашивает Рейден.
— Поговорить с тобой. Вчера…
— Нет. О моём поведении и причинах моих поступков я готов с тобой разговаривать только в офисе. Исключительно в офисе, Шайди Лоу. Оставь ключи от моей квартиры и забудь сюда дорогу.
Я замираю. Он встаёт и поворачивается ко мне. Его глаза налиты кровью. Весь опухший, раненный и мёртвый.
— Это не рабочие моменты, Рейден. Это личные. Ты должен знать, почему я решилась на это, и я готова…
— Меня это больше не интересует, Шайди. Не приближайся ко мне, — он, хромая, делает пару шагов, а я отшатываюсь.
— Пожалуйста…
— Хватит. Если ты хочешь услышать, что я раскаиваюсь из-за того, в каком дерьме оказался, то не нет. Мне не жаль. Я счастлив был это сделать и понять всё. Я дошёл до критической точки. Многое увидел и уяснил. Я больше не готов страдать ради пыли. Твоей пыли, Шайди. Все твои слова именно ей и оказались. Я не позволю тебе превратить меня в ненужную вещь, лишнюю вещь в моих же глазах. Я не готов ждать тебя и знать о тебе что-то ещё. С меня достаточно. Я не буду прощаться с тобой на время. Я прощаюсь с тобой навсегда…
— Рейден, — мой голос дрожит от страха. Он не может так поступить со мной. Ведь я решилась на всё ради него.
— Я отпускаю тебя, Шайди. Я больше не заставляю тебя быть рядом со мной насильно. Именно это я и делал. Хотел привязать тебя к себе моей любовью. Только моей. Но её оказалось очень мало даже для меня. Мне больно. Очень больно сейчас, и я бы ещё сотню раз позволил себя бить, ломать кости или даже убить, но только бы так не страдать из-за женщины, которую сам себе выдумал и продолжаю любить. Только какой смысл в этом? Никакого. Тебе следует заняться своей жизнью, Шайди. Разберись в ней и помоги своей сестре, как и планировала. Но я ушёл из твоей жизни. Я для тебя умер навсегда. Ты уничтожила всё, что было во мне хорошего к тебе. Ты…
— Рейден, я прошу тебя. Дай мне сказать, — хватаю его за руку, но он зло вырывает её.
— Скажи. Ну же. Скажи мне правду. Ты любишь меня? Скажи! Любишь меня так же сильно, как я любил тебя? — его голос хрипит сильнее, а я открываю и закрываю рот, опускаю голову и жмурюсь. Даже сейчас не могу этого произнести. Я не знаю, что чувствую к нему на самом деле. Я не могу это описать.
— Вот. Значит, я всё верно понял. Я принял верное решение для себя, но не для тебя. Мне не слово нужно, Шайди. Я сердце твоё хотел. Всё сердце: и чёрное, и светлое, и раненное. Я бы излечил его, но теперь это всё пустое. Лишнее. Больше не моё. Вероятно, я никогда больше так никого не полюблю, как тебя. Вероятно, ни одна женщина в мире больше не заставит моё сердце сходить с ума от боли и любви к ней. Но я не позволю, чтобы ещё раз кто-то растоптал меня, уничтожив всё хорошее внутри меня. И теперь я понимаю мамины слова: «Тебя всегда должны любить больше, чем ты сам. Тогда у тебя есть шанс двигаться дальше». Я хотел быть единственным…
— Рейден, ты был единственным в моей жизни. Ты был…
— Не хочу больше ничего слышать. Ты лжёшь. Ты постоянно это делаешь со мной. Ты оступаешься, причиняешь мне боль, доводишь всё до крайней точки моего терпения, а потом заявляешься и убеждаешь во лжи. Нет. Больше я тебе не верю, и моё терпение исчерпано было ещё вчера. Ты предала меня и всё то, во что я верил. Убирайся отсюда, — толкает меня в плечо, и я немного отхожу назад.
— Рейден, позволь объясниться…
— Нет! Прояви хотя бы немного жалости, чёрт бы тебя побрал! Прояви жалость ко мне, хотя бы её, раз любви не можешь дать! Прояви грёбаную жалость и оставь меня в покое! Убирайся отсюда! — хрипло кричит он и, распахивая дверь, хватает меня за локоть, грубо вышвыривая из комнаты.
— Пожалей моё сердце, если хоть немного… чуть-чуть ты что-то чувствовала ко мне. Пожалей те осколки, которые остались после тебя. Пожалей. Ты его расцарапала. Ты его вырвала и сожгла. Ты его изуродовала, — он наступает на меня, а я вновь отхожу назад, ужасаясь жестокости, полыхающей в его сверкающих глазах.
— Убирайся из моей жизни и моей головы. Из моего сердца вон! Ты сделала его чёрным! Ты! Ты предала меня! Ты отвернулась от меня, и я тоже отворачиваюсь от тебя, Шайди Лоу! Проваливай из моего сердца, тебе в нём никогда больше не будет места! Вон отсюда!
Мы оказываемся внизу, и Рейден хватает бра, швыряя в меня. С писком успеваю отскочить.
— Убирайся из моей жизни! Пошла на хрен отсюда! Ты предала меня! — Кричит он и, хватая картину со стены, бросает ей в меня.
Я опасаюсь того, что с ним происходит. Я вижу раздавленного и униженного мужчину, которого, действительно, уничтожила. И от этого я бегу, а не от вещей, которые летят в меня. Я упустила свой шанс, и больше мне его никто не даст. Я потеряла его… наверное, уже навсегда.
Глава 44
Рейден
Мужские сердца тоже имеют свойство разбиваться. И их разбивают женщины. Всегда женщины. Только они умеют добираться до самого потаённого, выворачивать душу наизнанку и разрывать её когтями до невыносимой тишины и боли. В этом мире всё можно простить. Влюблённые люди слепы и всегда действуют по одному и тому же сценарию. Они не видят реальности, а только выдуманную иллюзию, в которой проще пребывать. Каким бы ни был мужчина, у него есть сердце. И если его уничтожить, то это превращает его в жестокого и безобразного монстра, наслаждающегося мучениями других. Это облегчает боль. Это что-то вроде личного мщения всем вокруг из-за того, что пережил. Это приемлемо. А есть придурки вроде меня, которые страдают громко и заметно. В основном они не умеют переносить всё внутри себя. Они открытые, глупые, снова ищущие нечто необъяснимое, потому что не могут смириться с поражением. Хотя это конец, но они ещё надеются, а это намного больнее, чем горевать в одиночестве.
— Эй, наркоша голливудский, ты сегодня уже принял волшебную пыльцу единорога или я ещё успеваю на шоу? — меня в плечо пихает Джек, смеясь над собственной шуткой.
Бросаю на него усталый взгляд и застёгиваю сумку после очередной совместной съёмки. Я потерял двенадцать контрактов за восемь дней. От меня отказались многие, поверив газетным заголовкам. У меня поменялся агент. И теперь это Пенни, которую я, вообще, всерьёз не воспринимаю. Хотя она пытается меня строить, но никому это ещё не удавалось… боже, я же так прогнил, живя во лжи. Удавалось. Одной. И вот что она со мной сделала. Раздавила меня.
— Слушай да брось, Ден. Всё утихнет, и заказчики снова будут расхватывать тебя, как горячие булочки с джемом. Они вернутся. Это просто период такой, он у всех бывает. И я не понимаю, почему твой агент ничего не предпринимает, даже не опровергает это. Чёрт, да все выпивают, тем более в Новогоднюю ночь. Конечно, не все блюют, как ты, дальше, чем видят, но всё же… странно это. Но пройдёт. Ден, не мучайся из-за этого.
— Меня это не волнует. Даже если все откажутся, я буду рад. Дело не в работе. Дело во мне и в том, как я себя чувствую сейчас.
— Так. Из-за этого дерьма ты собираешься всё бросить? Рехнулся на старости лет? Ты же потеряешь не только деньги, но и все свои мечты. А как же ресторан? Без популярности он ничего тебе не принесёт, — хмурится Джек. — Прекращай. Возьми отпуск, нажрись снова и подерись с кем-то, но не сдавайся. Ты никогда не сдаёшься. Ты из тех, кто поднимается и идёт дальше. Чёрт, да я тебя в кумиры уже записал, а ты меня подставляешь, — он пытается привести меня в чувство, только это бесполезно.
— Оставь меня в покое, ладно? Я не хочу ни с кем говорить сейчас. И прости, что разочаровал, — безэмоционально пожимаю плечами и хватаю сумку.
— Ден, не стоит она твоего падения. Ни одна женщина не стоит этого. Не передо мной ты должен извиняться, а перед собой, за то, что поставил не на ту женщину. Не сдавайся, и если что, то позвони мне. У меня есть парочка бутылок хорошего виски.
Тяжело вздыхаю и, ничего не отвечая ему, выхожу из гримёрки. Едва делаю пару шагов, как сталкиваюсь с Салли. Он смиряет меня пренебрежительным взглядом, но меня и это не трогает.
— Вот так сгорают мотыльки, которые мнят себя бабочками. Обожаю наблюдать, как Круэлла вас сжирает, — ехидно произносит он.
— Спасибо, Волф, ты всегда знаешь, как меня приободрить. Только вот у меня проблем с тобой не было, это у тебя были проблемы со мной, как с человеком, который хочет видеть в людях хорошее. И в тебе я это видел. Мне плевать на твоё отношение ко мне, но воспитанием ты явно не блещешь. Лучше пусть я сгорю, но до последнего останусь человеком, чего желаю и тебе, — мрачно отвечаю и обхожу его.
Мне обидно, что после того, как мне поменяли агента, а Пенни повысили в должности, те, кто был рядом долгое время, отворачиваются и не только от меня, но и от Пенни. Салли уже сделал три попытки осквернить репутацию Пенни, и я вижу, что это подавляет её. Она пытается показать, что сильная, но когда близкий человек поступает так, то это сложно пережить. Мы словно стали изгоями с ней. Изгоями в собственной жизни.
Встречаюсь с Пенни у выхода из павильона, и она тушит сигарету. Она курит только тогда, когда нервничает. Очень нервничает.
— Салли снова унижал тебя? — тихо спрашиваю её.
Девушка передёргивает плечами и по рации сообщает, чтобы охрана проводила нас до машины.
— А ты не думала, что это не наш с тобой путь? Не получается он у нас так, как у других, потому что мы отличаемся от них. У нас есть сердце, пусть оно странное, но есть. Может быть, стоит всё закончить? Это как агония, Пен. Я дёргаюсь и глубже тону в болоте, — шёпотом горько добавляю.
— Ден, прекращай изводить себя. На кону твоя карьера, и нам повезло, что роль ещё твоя, поэтому будем бороться дальше. Бросить всё проще простого. Ну а что дальше? Что ты будешь делать дальше? Сопьёшься? Нет. Я обещала, что не позволю тебе сдаться, и ты не посмеешь так поступить со мной. У нас всё получится. Надо уметь прощаться с людьми навсегда, милашка. Это больно и неприятно, но мало похоронить их в земле, нужно научиться это делать в памяти. Пошли. Отвезём тебя домой, — она похлопывает меня по плечу, и я приподнимаю уголок губ, немного радуясь тому, что хотя бы она есть у меня. Конечно, ещё и другие остались. Элеонор, которая ухаживала за мной, пока я был не в себе первые два дня. Мама, с которой я стараюсь не общаться, потому что мне нечего сказать ей, да и стыдно. Аарон, звонящий мне каждый день и спрашивающий, как я себя чувствую, с пожеланиями не сдаваться. Тина, избегающая смотреть на меня и даже встречаться из-за стыда, потому что она всё знала. Я это понял, как только встретился с ней в корпорации шесть дней назад. Я пришёл, чтобы выплатить неустойку за одну сорванную съёмку, и по её виду, по глазам, по поведению всё понял. Она знала, что Шайди планировала убежать от меня навсегда.
Нет… не так. Я, действительно, мог бы вытерпеть всё рядом с ней. Я смирился с чудовищной правдой о детях и с тем, что продолжения и ребёнка от Шай я никогда не получу. Я принял это. Я прогнулся. Но меня добило то, что она ухватилась за возможность нашего разрыва, чтобы убежать. Шай словно планировала его, чтобы избавиться от меня. И я увидел, что заставляю её быть со мной, принимать мою любовь и находиться рядом. Я унижаюсь и ломаю себя. Да ладно уж, я сломал себя, и меня так оскорбляет это. Она видела во мне не человека, не мужчину, а какого-то слюнявого подростка. Шай не доверяла мне и предала. Вот это и есть главная причина, по которой я больше не хочу верить лжи. А она постоянно мне лгала. В глаза мне лгала. В душу плевала. Всему приходит конец. И терпению тоже. Любовь многое может простить, но не тогда, когда её топчут и проверяют на прочность. Она рикошетит, и это больно.
Каждый день я прихожу в здание корпорации и занимаюсь с преподавателями по актёрскому мастерству. Теперь я живу по расписанию, которое мне составила Пенни. За мной везде ходит охрана, и с этим я тоже смирился. Я читаю гадости про себя и обсуждения того, насколько я ничтожен. Привыкнуть к такому невозможно. Особенно когда ты этим людям ничего плохого не сделал. Почему же они так деградируют, радуясь боли других? Зачем? Я не понимаю.
Я игнорирую звонки мамы. Пишу ей сообщения, что занят, работаю или собираюсь спать. Я стараюсь ни с кем не встречаться, хотя Пенни советует начать выходить на разные мероприятия и делать вид, что ничего страшного не случилось. Случилось. Я задыхаюсь сильнее с каждым днём без неё. Мне плохо. Мне паршиво. Мне безумно одиноко, и я страдаю из-за своего решения. Я не видел Шайди уже больше двух недель, но знаю, что она ещё в городе. Она работает в одном здании со мной, как и Рокси, вернувшийся из отпуска. Я больше не знаю, что там происходит, в этой поднебесной. Я падаю. Очень медленно и гадко. Мой рейтинг вместе со мной. Я сдаю позиции, и это меня до сих пор не волнует. Я потерял причину, чтобы взмахнуть крыльями. Чувствую себя жалким.
Всё тело сжимается, когда я слышу, как в замочной скважине поворачивается ключ. Нет… она не может так со мной поступить сейчас. Не может снова вернуться сюда и обещать небо в алмазах, когда даже честной быть со мной не захотела.
Злость и обида снова берут верх надо мной. Быстрым шагом несусь к двери и первым её распахиваю, собираясь начать орать и драться с Шай, только бы не видеть её и не испытывать боль острее, чем уже есть. Но я буквально успеваю только подхватить другого человека и уберечь его от падения, слыша сдавленный писк.
— Боже, Ден, ты так напугал меня! — возмущается Тина, отталкиваясь от меня и поправляя кофту.
— Что ты здесь делаешь, и откуда у тебя ключи от моей квартиры? — шиплю я, наблюдая, как она достаёт ключ из замка и закрывает за собой дверь.
— Вообще, Шай просила отдать их тебе… она забыла это сделать. А я долго собиралась с духом встретиться и передать их тебе, — Тина протягивает мне ключи, но я отхожу назад.
— Положи на стол и уходи, — прошу её, отворачиваясь, чтобы не видеть этого. Чёрт, у Шайди даже не хватило смелости сделать это. Она подослала несчастную подругу, которую я из-за неё ненавижу и виню во всём.
— Ден…
— Нет, ничего не говори. Не надо сейчас оправдывать её и себя. Ведь ты знала о том, что она собирается исчезнуть, нарушив обещания. Все обещания. Она предала меня и тебя, вообще-то, тоже. Как ты можешь продолжать видеть в ней подругу, когда она так жестоко поступает с нами? — оборачиваясь, зло цежу я.
— Я не собиралась её оправдывать, потому что это не моё дело. Я не отвечаю за поступки Шай, как и за твои. Но если тебе будет легче, то она до сих пор не заказала новые документы и уж точно раскаивается в том, что всего лишь испугалась. Ты не знаешь ничего о ней, Ден. Дай ей время. Она сложный человек и всегда была такой. Ты знал на что подписываешься. Ты даже не попытался понять её…
— Не попытался? — Выплёвываю я. — Серьёзно? Да я столько раз прощал её и выбирал её сторону. Я давал ей уйму времени прийти ко мне. Я пытался и терпел всё дерьмо, которым она меня обливала. Сколько раз она меня оскорбляла? Сколько раз втаптывала в грязь своими словами? А я ждал, что вот-вот Шай откроется мне, и я увижу её душу, её настоящее сердце, которое она подарит только мне. И ты не имеешь права бросать мне подобные обвинения в лицо. Ты знала о том, что она собирается сделать и даже не сказала мне об этом. Ты, чёрт возьми, наблюдала за тем, как я покупаю кольцо и собираюсь сделать ей предложение. Ты не остановила меня, ничего не сделала, как и Аарон. Все знали об этом, кроме меня. И я выглядел идиотом, наивным дураком, и мне стыдно перед собой.
— Ты ошибаешься. Я узнала позже, но у неё были причины, Ден. У неё они есть. Она тебя защитить хотела. Только тебя и ещё меня…
— Да хватит уже говорить о том, что мне нужна защита! Я не маленький мальчик и умею постоять за себя, когда трезв, и душа не болит! Да даже тогда я до смерти драться буду за то, что люблю! Уходи отсюда! Между нами с Шай всё кончено, и я больше не готов мириться с той ролью, которую вы все для меня прописали! Я, мать вашу, человек, и вы уничтожаете меня! Уходи! — Кричу, а грудь так горит. Всё горит от чудовищных обвинений в том, что я не старался. Да я всё сделал! Всё, что было в моих силах!
Тина опускает взгляд и качает головой.
— Достаточно. Она предала меня. Предала мою любовь и доверие. Я хотел с ней будущего. Я хотел детей. И даже узнав, что она их убивала, я смирился и продолжал любить её. А что она? Испачкала меня. Да, именно так. Она испачкала меня собой, и я не могу отмыться. Она довела всё до той точки, после которой нет ничего хорошего. И я отворачиваюсь от неё, а если ты будешь дальше давить на меня, вынуждая бороться за то, что бессмысленно, то и от тебя отвернусь. Мне не нужны больше люди, которые разрушают меня. Я достаточно уже разбит и подавлен, чтобы драться ещё и с вами. Мне проще проститься. Уходи, Тина. Моя дорога больше не пересекается с её. Никогда не пересечётся. Я не готов пройти через такое ещё раз, — указываю девушке на дверь и поднимаюсь наверх, заканчивая этот бесполезный разговор.
Если человек нужен другому, то он пойдёт даже на унижение ради него. Я это прошёл, и знаю, что это такое. Я, действительно, вложил в эти никчёмные отношения всего себя. Из-за меня погибла Лорейн. Я буду нести этот крест всю свою жизнь, но любовь к Шайди была сильнее. Она излечивала меня, а теперь только душит.
Следующий день начинается так же, как и все предыдущие. Тишина. Боль. Физическая работа в спортзале. Охрана. Попытки продолжать бултыхаться в вонючем болоте отчаяния, занимаясь с преподавателями, которые не в восторге от моих успехов. Точнее, их нет. Я не могу запомнить текст. Не могу показать ни единой эмоции, кроме безразличия. Я знаю, что гублю себя сам. Но причин жить иначе у меня больше нет. Даже мама перестала быть человеком, ради которого я готов подняться.
В перерыве выхожу в коридор и брожу по нему. Наливаю себе кофе в пластиковый стаканчик и сажусь рядом с Пенни, читающей что-то в бумагах.
— Я хреновый актёр, — тяжело вздыхаю.
Возвращаюсь за стол и продолжаю смотреть на появляющиеся подробности встречи Нового года Рейдена Броуда. Я ничего не делаю, чтобы прекратить это, хотя могу. Мне хочется защитить его, но он должен понять — наш мир подобного поведения не терпит. Рейден обязан переживать боль подальше от яркого света, иначе он его сожжёт.
Моё решение в том, чтобы всё рассказать Рейдену о себе, не изменилось. Наоборот, я считаю, что именно это должна сделать, а там пусть сам решит, нужно ли ему это, или же он не готов. И я не буду винить его в том, если он не возьмёт на себя ответственность. Я сама с удовольствием отказалась бы от неё, будь у меня такая возможность. Но увы. Дело зашло куда дальше, чем просто грязные заголовки. У меня теперь есть личный заголовок с моим именем, который будет вновь окроплён убийствами и болью.
Подготовив все документы, я собираюсь домой, полностью осознавая то, что намереваюсь сделать. Я уже потеряла Элеонор. Тина тоже не желает говорить со мной, игнорируя телефонный звонок. Предполагаю, что она обсудила всё с Элеонор и знает правду. Вместе с ней я потеряла и Аарона, а дальше потеряю Мертона, когда он увидит, во что я превратила Рейдена. Мужчины. Они всегда защищают друг друга. Но никому теперь нет дела до меня. Я лишнее звено. Но я надеюсь… я так хочу, чтобы один всё же остался на моей стороне. Единственный человек и никого мне больше не нужно. Мой мотылёк.
Несколько минут стою перед дверью пентхауса Рейдена, собираясь с силами и готовясь морально, хотя уже делала это несколько часов. Но сейчас, когда нахожусь так близко к закрытым уголкам своего сердца, я трушу. Немного, но трушу. И я заставляю себя вспомнить всё, что было этой ночью. Или сейчас, или никогда. Должна.
Открываю дверь и вхожу. Моментально замечаю, что Элеонор здесь нет, но всё прибрано, как и стоит подготовленная для Рейдена еда. По моим расчётам, он уже должен проснуться и испытывать серьёзные последствия своего загула. Мне жаль подавлять его ещё больше, но выбора мне никто не оставил. Я больше не желаю ему лгать и хочу оправдаться перед ним. Потерять не хочу.
Поднимаюсь по лестнице и подхожу к его двери. Прислушиваюсь. Очень тихо. Отчего-то теперь я желаю, чтобы Рейден спал и этим отодвинул срок моего покаяния. Нажимаю на ручку, и моё сердце так колотится в груди. Пульс повышается до немыслимой отметки, когда я вижу, что он не спит. Он просто сидит в кресле и смотрит в панорамное окно на тёмные январские тучи.
Медленно прохожу в спальню и нервно облизываю губы.
— Привет, — шепчу я.
Он не дёргается. Не реагирует на мой голос. Его синяки стали заметнее на посеревшем лице, на котором нет никаких эмоций.
— Зачем пришла? — сухо спрашивает Рейден.
— Поговорить с тобой. Вчера…
— Нет. О моём поведении и причинах моих поступков я готов с тобой разговаривать только в офисе. Исключительно в офисе, Шайди Лоу. Оставь ключи от моей квартиры и забудь сюда дорогу.
Я замираю. Он встаёт и поворачивается ко мне. Его глаза налиты кровью. Весь опухший, раненный и мёртвый.
— Это не рабочие моменты, Рейден. Это личные. Ты должен знать, почему я решилась на это, и я готова…
— Меня это больше не интересует, Шайди. Не приближайся ко мне, — он, хромая, делает пару шагов, а я отшатываюсь.
— Пожалуйста…
— Хватит. Если ты хочешь услышать, что я раскаиваюсь из-за того, в каком дерьме оказался, то не нет. Мне не жаль. Я счастлив был это сделать и понять всё. Я дошёл до критической точки. Многое увидел и уяснил. Я больше не готов страдать ради пыли. Твоей пыли, Шайди. Все твои слова именно ей и оказались. Я не позволю тебе превратить меня в ненужную вещь, лишнюю вещь в моих же глазах. Я не готов ждать тебя и знать о тебе что-то ещё. С меня достаточно. Я не буду прощаться с тобой на время. Я прощаюсь с тобой навсегда…
— Рейден, — мой голос дрожит от страха. Он не может так поступить со мной. Ведь я решилась на всё ради него.
— Я отпускаю тебя, Шайди. Я больше не заставляю тебя быть рядом со мной насильно. Именно это я и делал. Хотел привязать тебя к себе моей любовью. Только моей. Но её оказалось очень мало даже для меня. Мне больно. Очень больно сейчас, и я бы ещё сотню раз позволил себя бить, ломать кости или даже убить, но только бы так не страдать из-за женщины, которую сам себе выдумал и продолжаю любить. Только какой смысл в этом? Никакого. Тебе следует заняться своей жизнью, Шайди. Разберись в ней и помоги своей сестре, как и планировала. Но я ушёл из твоей жизни. Я для тебя умер навсегда. Ты уничтожила всё, что было во мне хорошего к тебе. Ты…
— Рейден, я прошу тебя. Дай мне сказать, — хватаю его за руку, но он зло вырывает её.
— Скажи. Ну же. Скажи мне правду. Ты любишь меня? Скажи! Любишь меня так же сильно, как я любил тебя? — его голос хрипит сильнее, а я открываю и закрываю рот, опускаю голову и жмурюсь. Даже сейчас не могу этого произнести. Я не знаю, что чувствую к нему на самом деле. Я не могу это описать.
— Вот. Значит, я всё верно понял. Я принял верное решение для себя, но не для тебя. Мне не слово нужно, Шайди. Я сердце твоё хотел. Всё сердце: и чёрное, и светлое, и раненное. Я бы излечил его, но теперь это всё пустое. Лишнее. Больше не моё. Вероятно, я никогда больше так никого не полюблю, как тебя. Вероятно, ни одна женщина в мире больше не заставит моё сердце сходить с ума от боли и любви к ней. Но я не позволю, чтобы ещё раз кто-то растоптал меня, уничтожив всё хорошее внутри меня. И теперь я понимаю мамины слова: «Тебя всегда должны любить больше, чем ты сам. Тогда у тебя есть шанс двигаться дальше». Я хотел быть единственным…
— Рейден, ты был единственным в моей жизни. Ты был…
— Не хочу больше ничего слышать. Ты лжёшь. Ты постоянно это делаешь со мной. Ты оступаешься, причиняешь мне боль, доводишь всё до крайней точки моего терпения, а потом заявляешься и убеждаешь во лжи. Нет. Больше я тебе не верю, и моё терпение исчерпано было ещё вчера. Ты предала меня и всё то, во что я верил. Убирайся отсюда, — толкает меня в плечо, и я немного отхожу назад.
— Рейден, позволь объясниться…
— Нет! Прояви хотя бы немного жалости, чёрт бы тебя побрал! Прояви жалость ко мне, хотя бы её, раз любви не можешь дать! Прояви грёбаную жалость и оставь меня в покое! Убирайся отсюда! — хрипло кричит он и, распахивая дверь, хватает меня за локоть, грубо вышвыривая из комнаты.
— Пожалей моё сердце, если хоть немного… чуть-чуть ты что-то чувствовала ко мне. Пожалей те осколки, которые остались после тебя. Пожалей. Ты его расцарапала. Ты его вырвала и сожгла. Ты его изуродовала, — он наступает на меня, а я вновь отхожу назад, ужасаясь жестокости, полыхающей в его сверкающих глазах.
— Убирайся из моей жизни и моей головы. Из моего сердца вон! Ты сделала его чёрным! Ты! Ты предала меня! Ты отвернулась от меня, и я тоже отворачиваюсь от тебя, Шайди Лоу! Проваливай из моего сердца, тебе в нём никогда больше не будет места! Вон отсюда!
Мы оказываемся внизу, и Рейден хватает бра, швыряя в меня. С писком успеваю отскочить.
— Убирайся из моей жизни! Пошла на хрен отсюда! Ты предала меня! — Кричит он и, хватая картину со стены, бросает ей в меня.
Я опасаюсь того, что с ним происходит. Я вижу раздавленного и униженного мужчину, которого, действительно, уничтожила. И от этого я бегу, а не от вещей, которые летят в меня. Я упустила свой шанс, и больше мне его никто не даст. Я потеряла его… наверное, уже навсегда.
Глава 44
Рейден
Мужские сердца тоже имеют свойство разбиваться. И их разбивают женщины. Всегда женщины. Только они умеют добираться до самого потаённого, выворачивать душу наизнанку и разрывать её когтями до невыносимой тишины и боли. В этом мире всё можно простить. Влюблённые люди слепы и всегда действуют по одному и тому же сценарию. Они не видят реальности, а только выдуманную иллюзию, в которой проще пребывать. Каким бы ни был мужчина, у него есть сердце. И если его уничтожить, то это превращает его в жестокого и безобразного монстра, наслаждающегося мучениями других. Это облегчает боль. Это что-то вроде личного мщения всем вокруг из-за того, что пережил. Это приемлемо. А есть придурки вроде меня, которые страдают громко и заметно. В основном они не умеют переносить всё внутри себя. Они открытые, глупые, снова ищущие нечто необъяснимое, потому что не могут смириться с поражением. Хотя это конец, но они ещё надеются, а это намного больнее, чем горевать в одиночестве.
— Эй, наркоша голливудский, ты сегодня уже принял волшебную пыльцу единорога или я ещё успеваю на шоу? — меня в плечо пихает Джек, смеясь над собственной шуткой.
Бросаю на него усталый взгляд и застёгиваю сумку после очередной совместной съёмки. Я потерял двенадцать контрактов за восемь дней. От меня отказались многие, поверив газетным заголовкам. У меня поменялся агент. И теперь это Пенни, которую я, вообще, всерьёз не воспринимаю. Хотя она пытается меня строить, но никому это ещё не удавалось… боже, я же так прогнил, живя во лжи. Удавалось. Одной. И вот что она со мной сделала. Раздавила меня.
— Слушай да брось, Ден. Всё утихнет, и заказчики снова будут расхватывать тебя, как горячие булочки с джемом. Они вернутся. Это просто период такой, он у всех бывает. И я не понимаю, почему твой агент ничего не предпринимает, даже не опровергает это. Чёрт, да все выпивают, тем более в Новогоднюю ночь. Конечно, не все блюют, как ты, дальше, чем видят, но всё же… странно это. Но пройдёт. Ден, не мучайся из-за этого.
— Меня это не волнует. Даже если все откажутся, я буду рад. Дело не в работе. Дело во мне и в том, как я себя чувствую сейчас.
— Так. Из-за этого дерьма ты собираешься всё бросить? Рехнулся на старости лет? Ты же потеряешь не только деньги, но и все свои мечты. А как же ресторан? Без популярности он ничего тебе не принесёт, — хмурится Джек. — Прекращай. Возьми отпуск, нажрись снова и подерись с кем-то, но не сдавайся. Ты никогда не сдаёшься. Ты из тех, кто поднимается и идёт дальше. Чёрт, да я тебя в кумиры уже записал, а ты меня подставляешь, — он пытается привести меня в чувство, только это бесполезно.
— Оставь меня в покое, ладно? Я не хочу ни с кем говорить сейчас. И прости, что разочаровал, — безэмоционально пожимаю плечами и хватаю сумку.
— Ден, не стоит она твоего падения. Ни одна женщина не стоит этого. Не передо мной ты должен извиняться, а перед собой, за то, что поставил не на ту женщину. Не сдавайся, и если что, то позвони мне. У меня есть парочка бутылок хорошего виски.
Тяжело вздыхаю и, ничего не отвечая ему, выхожу из гримёрки. Едва делаю пару шагов, как сталкиваюсь с Салли. Он смиряет меня пренебрежительным взглядом, но меня и это не трогает.
— Вот так сгорают мотыльки, которые мнят себя бабочками. Обожаю наблюдать, как Круэлла вас сжирает, — ехидно произносит он.
— Спасибо, Волф, ты всегда знаешь, как меня приободрить. Только вот у меня проблем с тобой не было, это у тебя были проблемы со мной, как с человеком, который хочет видеть в людях хорошее. И в тебе я это видел. Мне плевать на твоё отношение ко мне, но воспитанием ты явно не блещешь. Лучше пусть я сгорю, но до последнего останусь человеком, чего желаю и тебе, — мрачно отвечаю и обхожу его.
Мне обидно, что после того, как мне поменяли агента, а Пенни повысили в должности, те, кто был рядом долгое время, отворачиваются и не только от меня, но и от Пенни. Салли уже сделал три попытки осквернить репутацию Пенни, и я вижу, что это подавляет её. Она пытается показать, что сильная, но когда близкий человек поступает так, то это сложно пережить. Мы словно стали изгоями с ней. Изгоями в собственной жизни.
Встречаюсь с Пенни у выхода из павильона, и она тушит сигарету. Она курит только тогда, когда нервничает. Очень нервничает.
— Салли снова унижал тебя? — тихо спрашиваю её.
Девушка передёргивает плечами и по рации сообщает, чтобы охрана проводила нас до машины.
— А ты не думала, что это не наш с тобой путь? Не получается он у нас так, как у других, потому что мы отличаемся от них. У нас есть сердце, пусть оно странное, но есть. Может быть, стоит всё закончить? Это как агония, Пен. Я дёргаюсь и глубже тону в болоте, — шёпотом горько добавляю.
— Ден, прекращай изводить себя. На кону твоя карьера, и нам повезло, что роль ещё твоя, поэтому будем бороться дальше. Бросить всё проще простого. Ну а что дальше? Что ты будешь делать дальше? Сопьёшься? Нет. Я обещала, что не позволю тебе сдаться, и ты не посмеешь так поступить со мной. У нас всё получится. Надо уметь прощаться с людьми навсегда, милашка. Это больно и неприятно, но мало похоронить их в земле, нужно научиться это делать в памяти. Пошли. Отвезём тебя домой, — она похлопывает меня по плечу, и я приподнимаю уголок губ, немного радуясь тому, что хотя бы она есть у меня. Конечно, ещё и другие остались. Элеонор, которая ухаживала за мной, пока я был не в себе первые два дня. Мама, с которой я стараюсь не общаться, потому что мне нечего сказать ей, да и стыдно. Аарон, звонящий мне каждый день и спрашивающий, как я себя чувствую, с пожеланиями не сдаваться. Тина, избегающая смотреть на меня и даже встречаться из-за стыда, потому что она всё знала. Я это понял, как только встретился с ней в корпорации шесть дней назад. Я пришёл, чтобы выплатить неустойку за одну сорванную съёмку, и по её виду, по глазам, по поведению всё понял. Она знала, что Шайди планировала убежать от меня навсегда.
Нет… не так. Я, действительно, мог бы вытерпеть всё рядом с ней. Я смирился с чудовищной правдой о детях и с тем, что продолжения и ребёнка от Шай я никогда не получу. Я принял это. Я прогнулся. Но меня добило то, что она ухватилась за возможность нашего разрыва, чтобы убежать. Шай словно планировала его, чтобы избавиться от меня. И я увидел, что заставляю её быть со мной, принимать мою любовь и находиться рядом. Я унижаюсь и ломаю себя. Да ладно уж, я сломал себя, и меня так оскорбляет это. Она видела во мне не человека, не мужчину, а какого-то слюнявого подростка. Шай не доверяла мне и предала. Вот это и есть главная причина, по которой я больше не хочу верить лжи. А она постоянно мне лгала. В глаза мне лгала. В душу плевала. Всему приходит конец. И терпению тоже. Любовь многое может простить, но не тогда, когда её топчут и проверяют на прочность. Она рикошетит, и это больно.
Каждый день я прихожу в здание корпорации и занимаюсь с преподавателями по актёрскому мастерству. Теперь я живу по расписанию, которое мне составила Пенни. За мной везде ходит охрана, и с этим я тоже смирился. Я читаю гадости про себя и обсуждения того, насколько я ничтожен. Привыкнуть к такому невозможно. Особенно когда ты этим людям ничего плохого не сделал. Почему же они так деградируют, радуясь боли других? Зачем? Я не понимаю.
Я игнорирую звонки мамы. Пишу ей сообщения, что занят, работаю или собираюсь спать. Я стараюсь ни с кем не встречаться, хотя Пенни советует начать выходить на разные мероприятия и делать вид, что ничего страшного не случилось. Случилось. Я задыхаюсь сильнее с каждым днём без неё. Мне плохо. Мне паршиво. Мне безумно одиноко, и я страдаю из-за своего решения. Я не видел Шайди уже больше двух недель, но знаю, что она ещё в городе. Она работает в одном здании со мной, как и Рокси, вернувшийся из отпуска. Я больше не знаю, что там происходит, в этой поднебесной. Я падаю. Очень медленно и гадко. Мой рейтинг вместе со мной. Я сдаю позиции, и это меня до сих пор не волнует. Я потерял причину, чтобы взмахнуть крыльями. Чувствую себя жалким.
Всё тело сжимается, когда я слышу, как в замочной скважине поворачивается ключ. Нет… она не может так со мной поступить сейчас. Не может снова вернуться сюда и обещать небо в алмазах, когда даже честной быть со мной не захотела.
Злость и обида снова берут верх надо мной. Быстрым шагом несусь к двери и первым её распахиваю, собираясь начать орать и драться с Шай, только бы не видеть её и не испытывать боль острее, чем уже есть. Но я буквально успеваю только подхватить другого человека и уберечь его от падения, слыша сдавленный писк.
— Боже, Ден, ты так напугал меня! — возмущается Тина, отталкиваясь от меня и поправляя кофту.
— Что ты здесь делаешь, и откуда у тебя ключи от моей квартиры? — шиплю я, наблюдая, как она достаёт ключ из замка и закрывает за собой дверь.
— Вообще, Шай просила отдать их тебе… она забыла это сделать. А я долго собиралась с духом встретиться и передать их тебе, — Тина протягивает мне ключи, но я отхожу назад.
— Положи на стол и уходи, — прошу её, отворачиваясь, чтобы не видеть этого. Чёрт, у Шайди даже не хватило смелости сделать это. Она подослала несчастную подругу, которую я из-за неё ненавижу и виню во всём.
— Ден…
— Нет, ничего не говори. Не надо сейчас оправдывать её и себя. Ведь ты знала о том, что она собирается исчезнуть, нарушив обещания. Все обещания. Она предала меня и тебя, вообще-то, тоже. Как ты можешь продолжать видеть в ней подругу, когда она так жестоко поступает с нами? — оборачиваясь, зло цежу я.
— Я не собиралась её оправдывать, потому что это не моё дело. Я не отвечаю за поступки Шай, как и за твои. Но если тебе будет легче, то она до сих пор не заказала новые документы и уж точно раскаивается в том, что всего лишь испугалась. Ты не знаешь ничего о ней, Ден. Дай ей время. Она сложный человек и всегда была такой. Ты знал на что подписываешься. Ты даже не попытался понять её…
— Не попытался? — Выплёвываю я. — Серьёзно? Да я столько раз прощал её и выбирал её сторону. Я давал ей уйму времени прийти ко мне. Я пытался и терпел всё дерьмо, которым она меня обливала. Сколько раз она меня оскорбляла? Сколько раз втаптывала в грязь своими словами? А я ждал, что вот-вот Шай откроется мне, и я увижу её душу, её настоящее сердце, которое она подарит только мне. И ты не имеешь права бросать мне подобные обвинения в лицо. Ты знала о том, что она собирается сделать и даже не сказала мне об этом. Ты, чёрт возьми, наблюдала за тем, как я покупаю кольцо и собираюсь сделать ей предложение. Ты не остановила меня, ничего не сделала, как и Аарон. Все знали об этом, кроме меня. И я выглядел идиотом, наивным дураком, и мне стыдно перед собой.
— Ты ошибаешься. Я узнала позже, но у неё были причины, Ден. У неё они есть. Она тебя защитить хотела. Только тебя и ещё меня…
— Да хватит уже говорить о том, что мне нужна защита! Я не маленький мальчик и умею постоять за себя, когда трезв, и душа не болит! Да даже тогда я до смерти драться буду за то, что люблю! Уходи отсюда! Между нами с Шай всё кончено, и я больше не готов мириться с той ролью, которую вы все для меня прописали! Я, мать вашу, человек, и вы уничтожаете меня! Уходи! — Кричу, а грудь так горит. Всё горит от чудовищных обвинений в том, что я не старался. Да я всё сделал! Всё, что было в моих силах!
Тина опускает взгляд и качает головой.
— Достаточно. Она предала меня. Предала мою любовь и доверие. Я хотел с ней будущего. Я хотел детей. И даже узнав, что она их убивала, я смирился и продолжал любить её. А что она? Испачкала меня. Да, именно так. Она испачкала меня собой, и я не могу отмыться. Она довела всё до той точки, после которой нет ничего хорошего. И я отворачиваюсь от неё, а если ты будешь дальше давить на меня, вынуждая бороться за то, что бессмысленно, то и от тебя отвернусь. Мне не нужны больше люди, которые разрушают меня. Я достаточно уже разбит и подавлен, чтобы драться ещё и с вами. Мне проще проститься. Уходи, Тина. Моя дорога больше не пересекается с её. Никогда не пересечётся. Я не готов пройти через такое ещё раз, — указываю девушке на дверь и поднимаюсь наверх, заканчивая этот бесполезный разговор.
Если человек нужен другому, то он пойдёт даже на унижение ради него. Я это прошёл, и знаю, что это такое. Я, действительно, вложил в эти никчёмные отношения всего себя. Из-за меня погибла Лорейн. Я буду нести этот крест всю свою жизнь, но любовь к Шайди была сильнее. Она излечивала меня, а теперь только душит.
Следующий день начинается так же, как и все предыдущие. Тишина. Боль. Физическая работа в спортзале. Охрана. Попытки продолжать бултыхаться в вонючем болоте отчаяния, занимаясь с преподавателями, которые не в восторге от моих успехов. Точнее, их нет. Я не могу запомнить текст. Не могу показать ни единой эмоции, кроме безразличия. Я знаю, что гублю себя сам. Но причин жить иначе у меня больше нет. Даже мама перестала быть человеком, ради которого я готов подняться.
В перерыве выхожу в коридор и брожу по нему. Наливаю себе кофе в пластиковый стаканчик и сажусь рядом с Пенни, читающей что-то в бумагах.
— Я хреновый актёр, — тяжело вздыхаю.