Останься только навсегда
Часть 35 из 86 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Шумно вздыхаю, понимая, что сама этого хочу. Очень хочу и не готова отпустить его в свободный полёт. Я буду его поддерживать, подхватывать, а если надо, то и защищать. Но я буду рядом, даже если между нами будет расстояние. И теперь я должна подумать о том, как рассказать ему правду, чтобы он осознал всю степень сложности моего положения и борьбы.
Глава 22
Шайди
— Мне нужно в душ, — шепчу, нарушая долгую, ставшую странной, тишину. Рейден поднимает голову с моего плеча и кивает, убирая руки с моей спины.
Поднимаюсь на ноги, стараясь поймать равновесие. Тело не подчиняется. Коленки трясутся.
Снимаю трусики и бросаю их в корзинку с грязным бельём. Включаю душ, настраивая тёплую воду, и только хочу войти, как замечаю тень в ванной. Оборачиваясь, приподнимаю брови.
— Ты хотел пойти первым? — спрашиваю Рейдена. Он стоит в темноте, смотрит в пол, и его отчуждённое выражение лица меня пугает.
«Я виноват…»
Чёрт, Рейден в шоке. Он пришёл ко мне, потому что раздавлен виной за взрыв, который случился в ресторане. А я не поняла, почему он до сих пор испытывает неприятное чувство вины, посчитав, что это относится ко мне. Нет. Видимо, шок прошёл, когда он кончил, и воспоминания вернулись в его разум. Такое бывает. Это как занавес. Его резко поднимают, и все актёры моментально нападают на тебя, чтобы причинить боль.
Господи.
— Рейден, пошли, — медленно подхожу к нему и беру за руку, только сейчас замечая, что она забинтована. И как только я вывожу его на свет, то вижу синяки на его теле. Икра тоже забинтована, и сквозь повязку проступила кровь, как и на его ладони. Всё лицо Рейдена в мелких царапинах, а спина. Я её так искромсала? Чёрт… он ранен.
Я знаю, как нужно поступить сейчас. Не повышать голос. Не делать резких и неожиданных движений. Я была на его месте, любое действие, которое можно посчитать нападением, он будет воспринимать именно так.
Я не могу сейчас размотать его бинты, чтобы осмотреть порезы или ожоги. Я пока не имею понятия, что под ними. Рейден не позволит. Он начнёт защищаться, решив, что я хочу причинить ему новую боль, поэтому аккуратно завожу его под душ и немного убавляю температуру воды. Прохлада действует на потрясение лучше, чем любые лекарства. Она во многом может помочь.
— Я виноват, — хрипло произносит он, глядя, как повязка на руке становится мокрой, и сквозь неё проступает кровь. Боже… меня передёргивает от одного вида крови. Это моя фобия, но не сейчас.
— Рейден, — кладу ладонь на его грудь, и он дёргается в сторону.
— Люди пострадали из-за меня… взрыв. Он оглушил, и я кричал. Я кричал и искал маму. А она была в крови, так много крови было. Плач женщин… вонь, словно дерьмо подожгли. Крики, огонь… меня кто-то толкнул, и я нашёл маму. Я упал ей на ноги. Она лежала под столиком… она чуть не умерла, а я думал о том, что мне не хватает тебя. Как было бы здорово, будь ты рядом со мной… я едва маму не потерял, и столько жертв. Столько жертв по моей вине, — он жмурится и с силой трёт своё лицо.
Последствия скачка адреналина и раскаяние. Я всё это проходила.
— Рейден…
— Я виноват, Шай. Виноват… а потом пришёл сюда… прости меня… меня надо посадить за решётку. Я заслуживаю тюрьмы, а я сбежал. Я чуть не убил людей… — его голос ломается, и он скулит.
Обхватываю его шею и притягиваю к себе.
— Ты не виноват, мы найдём виновных, мотылёк, — шепчу, гладя его по мокрым волосам, и нащупываю шишку. Вероятно, сотрясение. Я должна проверить, но сделаю это позже. Он плачет. Может быть, без слёз, но Рейден плачет, обнимая меня и полностью обнажая свою душу. Он показывает мне свою слабость, как будто на блюдечке приносит сердце, и опускает голову, ожидая удара мечом по шее. Теперь я понимаю слова Мертона. Мужчины тоже могут быть слабыми. Это нормально. У них есть сердце и душа. А Рейден — особый вид даже для человека. Он эмоциональный и открытый. Он добрый и заботливый. Он особенный. И его раскаяние, как и чувство вины, не делают его в моих глазах хлюпиком, наоборот, они доказывают, что он достоин лучшего в этом мире.
— Всё хорошо. Я с тобой, — тихо произношу, позволяя ему эти минуты слабости рядом с собой. И моё сердце сжимается от боли за него. Он не виноват. Я уверена, что Рейден из тех, кто сотню раз всё проверяет, и никогда не допустил бы подобного. Значит, всё было спланировано заранее. Кто-то хотел навсегда забрать его у меня.
Рейден отпускает меня и отворачивается, положив руку на стеклянную стену. По его полосам, как и по спине, стекает вода.
— Мотылёк…
— Я не жалкий, — сдавленным голосом произносит он.
— Я и не собиралась говорить этого.
Бросает на меня яростный взгляд и ударяет по стенке кулаком, отчего я судорожно сглатываю. Я не умею морально поддерживать людей. Не знаю, как правильно поступать в таких ситуациях, кроме как уйти и оставить их одних. Но его оставлять не хочу. Я не могу.
— Но ты жалеешь меня, Шайди. Ты смотришь на меня, как на слюнтяя, который сопли размазывает по лицу.
— Как ты можешь видеть себя моими глазами, Рейден? Ты не можешь. И я вижу перед собой очень сильного и невероятного мужчину, который страдает и изводит себя из-за пострадавших людей. Берёт всю вину на себя, даже если это не его вина. Я смотрю на тебя, как на мужчину, которому хотела бы сейчас помочь, как-то облегчить его боль, но не знаю как. Меня никто этому не учил, Рейден. И если я сделала что-то не так, то прости меня. Я даже секс этот понимаю, потому что это был адреналин, и тебе нужно было куда-то его деть. Я не виню тебя и не злюсь. Я всего лишь хочу быть рядом, но тоже паникую, ведь не умею сопереживать и, вообще, быть человеком, — нервно огрызаюсь и, выливая гель для душа на губку, вспениваю его.
— Когда я увидела по телевизору, что случилось, то… я ничего не чувствовала, кроме страха. Я не позволяла себе ни единой эмоции, пока ни проехала по городу, ни побывала в больнице и не вернулась сюда. Тина плакала, когда я сказала ей о том, что тебя больше нет. Я так думала, и я…я не умею плакать. Когда-то я выплакала все слёзы, наверное, поэтому сейчас у меня ничего не осталось. Внутри сухо, всегда было так. Но рядом с тобой… ты как оазис, в котором я могу напиться и не задыхаться. Я не знаю… что сказать, — яростно вспениваю гель на губке и наблюдаю за тем, как вода смывает пену. Мои эмоции разделяются на сотню различных мыслей, и я до сих пор не научилась их контролировать. Мне хочется сбежать или затопать ногами, или же просто открыть рот и кричать оттого, что я не умею быть женщиной. Я не хотела ей быть.
— Шайди…
— Если ты думаешь, что я буду винить тебя в слабости, то нет. Я никому о ней не скажу. Никому. Это моё время. То, что ты оставил только для меня. Я стала эгоистичной в этом. Мне мало… так мало тебя в голове. Хотя в то же время много, и я задыхаюсь снова и снова. Кислорода не хватает, когда я думаю о тебе. И посчитав, что ты мёртв… я даже не смогла заплакать. Я выдавливала из себя слёзы, клянусь. Пыталась, но не смогла заплакать, а хотела быть такой же эмоциональной, как ты. Я всё держу в себе. Пытаюсь продолжать держать ситуацию под контролем, но у меня не получается. Я много думаю и молчу. С тобой я говорю. Говорю слишком много. Мне хочется говорить с тобой. Это странно и пугает меня. Меня всё теперь пугает, потому что мне это незнакомо. Я меняюсь, а тебя рядом нет. Ты мог бы помочь, а я прячусь. Я…
— Шай! — Рейден повышает голос, заставляя меня замолчать и вздрогнуть, выронив губку. Моё дыхание нарушилось из-за быстрой речи.
— Шай, я ещё здесь, — он поднимает моё лицо к себе за подбородок, и я вижу кровь на его ладони под бинтами. От этого немного кружится голова или же от того, что я совершила глупость. Не знаю. Но я смотрю в его тёплые, но очень уставшие, глаза и немного успокаиваюсь.
— Я испугалась за тебя… испугалась, что потеряю тебя, так и не успев узнать, а как это быть любимой тобой и не холодной, — шепчу.
— По твоему лицу стекают капли дождя, — неожиданно произносит он.
Дождя?
— Я вижу тебя и так же смотрю в твои глаза. Именно в тот момент я понял, что ты та самая, Шайди. Там на острове, когда я целовал тебя, шёл дождь. И так же, как сейчас, по твоему лицу стекали капли, и я влюблялся снова. Я не устану в тебя влюбляться, и это всегда будет, как в первый раз. Я пришёл к тебе, потому что в одиночку не справился бы с той болью, которая у меня в груди. Я пришёл научиться у тебя, как пережить её, ведь ты знакома с ней. Я хотел прийти к тебе. Я скучал по тебе. Очень сильно скучал. Спасибо, — Рейден прижимает меня к себе и целует в висок.
— Спасибо, что не оттолкнула меня, Шай. Спасибо, что приняла меня. Просто спасибо за то, что я встретил тебя.
Кладу голову на его плечо и обхватываю его за талию.
— Но с когтями ты распрощаешься. Я вернулся, а значит, они больше не нужны тебе. И я не спрашиваю, а утверждаю это, — целует меня в губы и слабо улыбается.
— Это будет очень сложно, Рейден. Вокруг меня довольно много неприятного, и моё прошлое…
— Я готов. Я буду ждать сколько угодно, чтобы узнать его. Мы справимся. Ты и я. Не для того я выжил, чтобы потерять тебя. Меня ничто больше не заставит уйти от тебя. Ничто, — перебивает меня, и я шумно вздыхаю.
— Хорошо, тогда мы должны принять душ и осмотреть твои раны, чтобы перевязать их.
— Насколько я понял, ты не любишь вида крови, — замечает он, отпуская меня и поднимая губку с поддона.
— Но ты обещал, что мы справимся, и я хочу тебе верить. Я не многим людям верю, но тебе хочу. Я буду стараться доверять тебе.
— И мои прикосновения больше не обжигают? — склоняя голову набок, интересуется он.
— Только твои и обжигают, но это приятно, — пожимаю плечами и забираю из его рук губку, чтобы снова налить на неё гель для душа.
— Я могу тебя…
— Сделай одолжение, у меня всё болит, даже задница, — Рейден раскидывает руки, позволяя мне помыть его. От его слов качаю головой, снова привыкая к вульгарным словечкам.
Я осторожно касаюсь его плеч и протираю их губкой. Рейден не двигается, а я наслаждаюсь упругими буграми его мышц, он ещё больше накачал их с того момента, когда я последний раз принимала душ вместе с ним. Он изменился. Отчасти остался тем же безумным мотыльком, но крылья его стали ярче.
— Теперь я? — Рейден протягивает руку, чтобы забрать у меня губку.
— Нет, я сама. Если ты прикоснёшься ко мне там, то я точно не смогу завтра стоять на ногах. И даже не это меня останавливает, а тот факт, что мне захочется большего, чем просто губка.
Его лицо на пару мгновений вытягивается, пока я натираю своё тело.
— Когда это произошло?
— Можем выходить, — игнорируя его вопрос, выключаю воду и выхожу из кабинки. Обматываюсь полотенцем и сушу волосы, взглядом указывая Рейдену, что здесь ничего не изменилось, и полотенца там же, где и были. Он молча обматывает свои бёдра полотенцем и облокачивается на раковину, наблюдая за мной.
— Сними пока бинты, я спущусь вниз за аптечкой. Тебе воду захватить?
Кивает, складывая руки на груди. Да, он вряд ли пропустил тот момент, когда я не ответила ему на очень важный вопрос. Не знаю, готова ли я признаться в большем, чем уже сделала.
Сбегаю вниз и собираю на ходу вещи Рейдена, подхватываю две бутылки воды и коробку с медикаментами, бинтами и тем, чем обычно пользуется Элеонор. Конечно, было бы проще позвать её, но я не хочу отнимать у себя возможность побыть с ним наедине сегодня.
Вешаю его одежду на кресло в спальне, попутно включая прикроватную лампу, и направляюсь в ванную. Меня снова передёргивает от вида бинтов, валяющихся на полу. Тошнота подкатывает к горлу… лужа крови и бинты.
— Шай?
Мотаю головой и поднимаю взгляд на Рейдена.
— Вода. И, давай посмотрим, что у тебя там, — сглатываю от страха. Я должна себя пересилить. Приближаюсь к Рейдену и ставлю всё на раковину. Он протягивает мне руку, на которой постоянно кровоточит рваная рана. Меня стошнит… сейчас стошнит.
— Ты уверена? Ты побледнела.
— Не люблю кровь. Не самые лучшие воспоминания. Какой придурок отпустил из больницы и перебинтовал тебя? Здесь швы нужны, — отворачиваюсь, открывая коробку и копошась в ней.
— Этим придурком был я.
— Что? — удивлённо смотрю на него.
— Я отказался от госпитализации и даже от осмотра. Приехал домой, встал под душ, перебинтовал себя и поехал в больницу, чтобы узнать о состоянии матери. Я был не в себе и действовал на автомате, — пожимает он плечами.
— Боже, ты с ума сошёл? Так же нельзя…
— Ты обещала, что всё исправишь, — напоминает он.
— Я не могу залатать твою руку. Максимум, что я могу сделать до завтра, пока ты не поедешь в больницу за квалифицированной помощью, это наложить мазь и повязку.
— Этого будет достаточно.
Глава 22
Шайди
— Мне нужно в душ, — шепчу, нарушая долгую, ставшую странной, тишину. Рейден поднимает голову с моего плеча и кивает, убирая руки с моей спины.
Поднимаюсь на ноги, стараясь поймать равновесие. Тело не подчиняется. Коленки трясутся.
Снимаю трусики и бросаю их в корзинку с грязным бельём. Включаю душ, настраивая тёплую воду, и только хочу войти, как замечаю тень в ванной. Оборачиваясь, приподнимаю брови.
— Ты хотел пойти первым? — спрашиваю Рейдена. Он стоит в темноте, смотрит в пол, и его отчуждённое выражение лица меня пугает.
«Я виноват…»
Чёрт, Рейден в шоке. Он пришёл ко мне, потому что раздавлен виной за взрыв, который случился в ресторане. А я не поняла, почему он до сих пор испытывает неприятное чувство вины, посчитав, что это относится ко мне. Нет. Видимо, шок прошёл, когда он кончил, и воспоминания вернулись в его разум. Такое бывает. Это как занавес. Его резко поднимают, и все актёры моментально нападают на тебя, чтобы причинить боль.
Господи.
— Рейден, пошли, — медленно подхожу к нему и беру за руку, только сейчас замечая, что она забинтована. И как только я вывожу его на свет, то вижу синяки на его теле. Икра тоже забинтована, и сквозь повязку проступила кровь, как и на его ладони. Всё лицо Рейдена в мелких царапинах, а спина. Я её так искромсала? Чёрт… он ранен.
Я знаю, как нужно поступить сейчас. Не повышать голос. Не делать резких и неожиданных движений. Я была на его месте, любое действие, которое можно посчитать нападением, он будет воспринимать именно так.
Я не могу сейчас размотать его бинты, чтобы осмотреть порезы или ожоги. Я пока не имею понятия, что под ними. Рейден не позволит. Он начнёт защищаться, решив, что я хочу причинить ему новую боль, поэтому аккуратно завожу его под душ и немного убавляю температуру воды. Прохлада действует на потрясение лучше, чем любые лекарства. Она во многом может помочь.
— Я виноват, — хрипло произносит он, глядя, как повязка на руке становится мокрой, и сквозь неё проступает кровь. Боже… меня передёргивает от одного вида крови. Это моя фобия, но не сейчас.
— Рейден, — кладу ладонь на его грудь, и он дёргается в сторону.
— Люди пострадали из-за меня… взрыв. Он оглушил, и я кричал. Я кричал и искал маму. А она была в крови, так много крови было. Плач женщин… вонь, словно дерьмо подожгли. Крики, огонь… меня кто-то толкнул, и я нашёл маму. Я упал ей на ноги. Она лежала под столиком… она чуть не умерла, а я думал о том, что мне не хватает тебя. Как было бы здорово, будь ты рядом со мной… я едва маму не потерял, и столько жертв. Столько жертв по моей вине, — он жмурится и с силой трёт своё лицо.
Последствия скачка адреналина и раскаяние. Я всё это проходила.
— Рейден…
— Я виноват, Шай. Виноват… а потом пришёл сюда… прости меня… меня надо посадить за решётку. Я заслуживаю тюрьмы, а я сбежал. Я чуть не убил людей… — его голос ломается, и он скулит.
Обхватываю его шею и притягиваю к себе.
— Ты не виноват, мы найдём виновных, мотылёк, — шепчу, гладя его по мокрым волосам, и нащупываю шишку. Вероятно, сотрясение. Я должна проверить, но сделаю это позже. Он плачет. Может быть, без слёз, но Рейден плачет, обнимая меня и полностью обнажая свою душу. Он показывает мне свою слабость, как будто на блюдечке приносит сердце, и опускает голову, ожидая удара мечом по шее. Теперь я понимаю слова Мертона. Мужчины тоже могут быть слабыми. Это нормально. У них есть сердце и душа. А Рейден — особый вид даже для человека. Он эмоциональный и открытый. Он добрый и заботливый. Он особенный. И его раскаяние, как и чувство вины, не делают его в моих глазах хлюпиком, наоборот, они доказывают, что он достоин лучшего в этом мире.
— Всё хорошо. Я с тобой, — тихо произношу, позволяя ему эти минуты слабости рядом с собой. И моё сердце сжимается от боли за него. Он не виноват. Я уверена, что Рейден из тех, кто сотню раз всё проверяет, и никогда не допустил бы подобного. Значит, всё было спланировано заранее. Кто-то хотел навсегда забрать его у меня.
Рейден отпускает меня и отворачивается, положив руку на стеклянную стену. По его полосам, как и по спине, стекает вода.
— Мотылёк…
— Я не жалкий, — сдавленным голосом произносит он.
— Я и не собиралась говорить этого.
Бросает на меня яростный взгляд и ударяет по стенке кулаком, отчего я судорожно сглатываю. Я не умею морально поддерживать людей. Не знаю, как правильно поступать в таких ситуациях, кроме как уйти и оставить их одних. Но его оставлять не хочу. Я не могу.
— Но ты жалеешь меня, Шайди. Ты смотришь на меня, как на слюнтяя, который сопли размазывает по лицу.
— Как ты можешь видеть себя моими глазами, Рейден? Ты не можешь. И я вижу перед собой очень сильного и невероятного мужчину, который страдает и изводит себя из-за пострадавших людей. Берёт всю вину на себя, даже если это не его вина. Я смотрю на тебя, как на мужчину, которому хотела бы сейчас помочь, как-то облегчить его боль, но не знаю как. Меня никто этому не учил, Рейден. И если я сделала что-то не так, то прости меня. Я даже секс этот понимаю, потому что это был адреналин, и тебе нужно было куда-то его деть. Я не виню тебя и не злюсь. Я всего лишь хочу быть рядом, но тоже паникую, ведь не умею сопереживать и, вообще, быть человеком, — нервно огрызаюсь и, выливая гель для душа на губку, вспениваю его.
— Когда я увидела по телевизору, что случилось, то… я ничего не чувствовала, кроме страха. Я не позволяла себе ни единой эмоции, пока ни проехала по городу, ни побывала в больнице и не вернулась сюда. Тина плакала, когда я сказала ей о том, что тебя больше нет. Я так думала, и я…я не умею плакать. Когда-то я выплакала все слёзы, наверное, поэтому сейчас у меня ничего не осталось. Внутри сухо, всегда было так. Но рядом с тобой… ты как оазис, в котором я могу напиться и не задыхаться. Я не знаю… что сказать, — яростно вспениваю гель на губке и наблюдаю за тем, как вода смывает пену. Мои эмоции разделяются на сотню различных мыслей, и я до сих пор не научилась их контролировать. Мне хочется сбежать или затопать ногами, или же просто открыть рот и кричать оттого, что я не умею быть женщиной. Я не хотела ей быть.
— Шайди…
— Если ты думаешь, что я буду винить тебя в слабости, то нет. Я никому о ней не скажу. Никому. Это моё время. То, что ты оставил только для меня. Я стала эгоистичной в этом. Мне мало… так мало тебя в голове. Хотя в то же время много, и я задыхаюсь снова и снова. Кислорода не хватает, когда я думаю о тебе. И посчитав, что ты мёртв… я даже не смогла заплакать. Я выдавливала из себя слёзы, клянусь. Пыталась, но не смогла заплакать, а хотела быть такой же эмоциональной, как ты. Я всё держу в себе. Пытаюсь продолжать держать ситуацию под контролем, но у меня не получается. Я много думаю и молчу. С тобой я говорю. Говорю слишком много. Мне хочется говорить с тобой. Это странно и пугает меня. Меня всё теперь пугает, потому что мне это незнакомо. Я меняюсь, а тебя рядом нет. Ты мог бы помочь, а я прячусь. Я…
— Шай! — Рейден повышает голос, заставляя меня замолчать и вздрогнуть, выронив губку. Моё дыхание нарушилось из-за быстрой речи.
— Шай, я ещё здесь, — он поднимает моё лицо к себе за подбородок, и я вижу кровь на его ладони под бинтами. От этого немного кружится голова или же от того, что я совершила глупость. Не знаю. Но я смотрю в его тёплые, но очень уставшие, глаза и немного успокаиваюсь.
— Я испугалась за тебя… испугалась, что потеряю тебя, так и не успев узнать, а как это быть любимой тобой и не холодной, — шепчу.
— По твоему лицу стекают капли дождя, — неожиданно произносит он.
Дождя?
— Я вижу тебя и так же смотрю в твои глаза. Именно в тот момент я понял, что ты та самая, Шайди. Там на острове, когда я целовал тебя, шёл дождь. И так же, как сейчас, по твоему лицу стекали капли, и я влюблялся снова. Я не устану в тебя влюбляться, и это всегда будет, как в первый раз. Я пришёл к тебе, потому что в одиночку не справился бы с той болью, которая у меня в груди. Я пришёл научиться у тебя, как пережить её, ведь ты знакома с ней. Я хотел прийти к тебе. Я скучал по тебе. Очень сильно скучал. Спасибо, — Рейден прижимает меня к себе и целует в висок.
— Спасибо, что не оттолкнула меня, Шай. Спасибо, что приняла меня. Просто спасибо за то, что я встретил тебя.
Кладу голову на его плечо и обхватываю его за талию.
— Но с когтями ты распрощаешься. Я вернулся, а значит, они больше не нужны тебе. И я не спрашиваю, а утверждаю это, — целует меня в губы и слабо улыбается.
— Это будет очень сложно, Рейден. Вокруг меня довольно много неприятного, и моё прошлое…
— Я готов. Я буду ждать сколько угодно, чтобы узнать его. Мы справимся. Ты и я. Не для того я выжил, чтобы потерять тебя. Меня ничто больше не заставит уйти от тебя. Ничто, — перебивает меня, и я шумно вздыхаю.
— Хорошо, тогда мы должны принять душ и осмотреть твои раны, чтобы перевязать их.
— Насколько я понял, ты не любишь вида крови, — замечает он, отпуская меня и поднимая губку с поддона.
— Но ты обещал, что мы справимся, и я хочу тебе верить. Я не многим людям верю, но тебе хочу. Я буду стараться доверять тебе.
— И мои прикосновения больше не обжигают? — склоняя голову набок, интересуется он.
— Только твои и обжигают, но это приятно, — пожимаю плечами и забираю из его рук губку, чтобы снова налить на неё гель для душа.
— Я могу тебя…
— Сделай одолжение, у меня всё болит, даже задница, — Рейден раскидывает руки, позволяя мне помыть его. От его слов качаю головой, снова привыкая к вульгарным словечкам.
Я осторожно касаюсь его плеч и протираю их губкой. Рейден не двигается, а я наслаждаюсь упругими буграми его мышц, он ещё больше накачал их с того момента, когда я последний раз принимала душ вместе с ним. Он изменился. Отчасти остался тем же безумным мотыльком, но крылья его стали ярче.
— Теперь я? — Рейден протягивает руку, чтобы забрать у меня губку.
— Нет, я сама. Если ты прикоснёшься ко мне там, то я точно не смогу завтра стоять на ногах. И даже не это меня останавливает, а тот факт, что мне захочется большего, чем просто губка.
Его лицо на пару мгновений вытягивается, пока я натираю своё тело.
— Когда это произошло?
— Можем выходить, — игнорируя его вопрос, выключаю воду и выхожу из кабинки. Обматываюсь полотенцем и сушу волосы, взглядом указывая Рейдену, что здесь ничего не изменилось, и полотенца там же, где и были. Он молча обматывает свои бёдра полотенцем и облокачивается на раковину, наблюдая за мной.
— Сними пока бинты, я спущусь вниз за аптечкой. Тебе воду захватить?
Кивает, складывая руки на груди. Да, он вряд ли пропустил тот момент, когда я не ответила ему на очень важный вопрос. Не знаю, готова ли я признаться в большем, чем уже сделала.
Сбегаю вниз и собираю на ходу вещи Рейдена, подхватываю две бутылки воды и коробку с медикаментами, бинтами и тем, чем обычно пользуется Элеонор. Конечно, было бы проще позвать её, но я не хочу отнимать у себя возможность побыть с ним наедине сегодня.
Вешаю его одежду на кресло в спальне, попутно включая прикроватную лампу, и направляюсь в ванную. Меня снова передёргивает от вида бинтов, валяющихся на полу. Тошнота подкатывает к горлу… лужа крови и бинты.
— Шай?
Мотаю головой и поднимаю взгляд на Рейдена.
— Вода. И, давай посмотрим, что у тебя там, — сглатываю от страха. Я должна себя пересилить. Приближаюсь к Рейдену и ставлю всё на раковину. Он протягивает мне руку, на которой постоянно кровоточит рваная рана. Меня стошнит… сейчас стошнит.
— Ты уверена? Ты побледнела.
— Не люблю кровь. Не самые лучшие воспоминания. Какой придурок отпустил из больницы и перебинтовал тебя? Здесь швы нужны, — отворачиваюсь, открывая коробку и копошась в ней.
— Этим придурком был я.
— Что? — удивлённо смотрю на него.
— Я отказался от госпитализации и даже от осмотра. Приехал домой, встал под душ, перебинтовал себя и поехал в больницу, чтобы узнать о состоянии матери. Я был не в себе и действовал на автомате, — пожимает он плечами.
— Боже, ты с ума сошёл? Так же нельзя…
— Ты обещала, что всё исправишь, — напоминает он.
— Я не могу залатать твою руку. Максимум, что я могу сделать до завтра, пока ты не поедешь в больницу за квалифицированной помощью, это наложить мазь и повязку.
— Этого будет достаточно.