Особняк с выходом в астрал
Часть 12 из 16 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Спятила? – ахнула я.
– Сил не было терпеть. Ведь его должны были найти, он же, считай, лежит в центре города.
– Ну, не совсем…
– Не перебивай. Лизка, там один ботинок…
– Какой ботинок? – окончательно обалдела я.
– Его, наверное. Ботинок есть, а покойника нет. Куда он мог деться?
– Что ты дурака валяешь? Сама говоришь, лежит почти в центре города. Его нашли…
– А почему ботинок оставили? Ведь это вещдок? Конечно, у меня нет твоего опыта, но сериалы я иногда тоже смотрю. Менты должны были все там огородить, этими… лентами. И вообще, там должна быть куча народа. Криминалисты всякие, менты…
– Так, может, и были. Ты давно туда подалась?
– Часов в семь. Они что его, по-твоему, ночью нашли?
– Почему бы и нет?
– А ботинок в темноте не заметили? Ты, кстати, не помнишь, на Сизове оба ботинка были, когда мы уезжали?
– До ботинок ли мне было?
– Тоже верно. Лизка, у меня такое чувство, что покойника у нас свистнули.
– Господи, да кому он нужен?
– Может, тем, у кого он деньги спер?
– Во-первых, спер или нет, еще неизвестно.
– А если он того… ожил. Полежал немного на свежем воздухе и пошел себе домой.
От эдакой идеи меня в жар кинуло. А что, если Сизов вовсе не умер? А мы такого натворили: его в кустах выбросили, машину угнали, деньги забрали, а он, может, всю жизнь копил, чтобы отдать сиротам в детский дом?
Я кинулась к компьютеру, в ленте новостей ни слова о найденном трупе. Неужто в самом деле очухался? Конечно, хорошо, что человек жив, а значит, мы к его смерти не имеем никакого отношения, но как нам теперь из всего этого дерьма выбираться? Положим, деньги мы вернем, с машиной, надеюсь, тоже ничего не случилось…
– Как думаешь, Сизов простит нас за небольшое вознаграждение?
– Лично я буду стоять насмерть: он ушел от меня живой и здоровый.
– И деньги не отдашь?
– Не в деньгах дело. Вдруг нам повезет, и он ничего не помнит?
– А если не повезет? В переулок заглянула? Его машина на месте?
– На месте. Она там может стоять хренову тучу времени.
– Вот и хорошо. Пусть стоит.
Что в этом хорошего, я и сама не знала, но Клавдию, кажется, смогла успокоить.
Мы позавтракали, подружка стала обзванивать клиентов, записанных на этот день. Работать она, по ее словам, не могла и теперь дурным голосом сообщала, что матушка Евлампия отправилась на богомолье. Я в соседней комнате названивала знакомым, с намерением выяснить, не интересовался ли кто моей персоной в последнее время. Но сделать это надо было хитро, и начинала я разговор с того, что осталась без работы, мол, накрылась наша контора и все такое, и только потом выводила разговор на нужную тему.
«Мне тут какой-то неизвестный СМС шлет, – начинала я. – Ты никому мой номер не давала?» Все девчонки, а также четверо парней клялись, что никто его даже не спрашивал, и тут же интересовались СМС.
– Что пишут?
– Всякую ерунду.
– Похабщину?
– Да нет… Говорю, ерунду.
– Ну и не забивай тогда голову.
Легко сказать, не забивай.
К обеду я изрядно выдохлась и пошла в кухню, где подруга жарила котлеты.
– Надо чем-то себя занять, – пожаловалась Клавдия. – У меня башка от мыслей лопнет. Думаю и думаю… Лизка, давай сбежим?
– Куда?
– Чем дальше, тем лучше. На Мальдивы, а? Деньги-то есть. Я не про те, что в банках. Своих хватит, я кое-что отложила.
– А там мы голову ломать не будем? – засомневалась я, хотя мысль показалась дельной.
– Может, повезет. Море, солнце…
Я уже готова была согласиться, когда раздался сигнал домофона.
– Менты, – ахнула Клавдия, зеленея на глазах. Я готова была с ней согласиться.
Мы испуганно таращились друг на друга, пока подруга не спросила:
– Что делать будем?
– Открывать, – пожала я плечами.
Мы приблизились к домофону и осторожно взглянули на экран, практически не дыша. На нас в упор смотрела разгневанная бабка с фиолетовыми волосами, по непонятной причине стоящими дыбом, точно их начесали, а уложить забыли.
– Это что такое? – пролепетала Клавдия.
– Клиентка, наверное, – предположила я, заметно успокаиваясь.
– Я ее впервые вижу.
– Может, из новеньких.
Однако теперь мое же предположение вызвало у меня сомнение.
На страждущую утешения бабка точно не походила, глаза метали молнии, и в целом она куда больше напоминала горгону Медузу, которая вряд ли нуждается в чужих пророчествах. Бабка продолжала настойчиво звонить, пока не стало ясно: вот так просто избавиться от нее не получится. Она твердо намерена с нами встретиться, то есть не с нами, а с Клавдией, подумала я с некоторым удовлетворением. Лично я предпочла бы оказаться как можно дальше от старушки.
– Открой, – сказала Клавдия и поспешно ретировалась, а я, чертыхнувшись, нажала кнопку переговорного устройства и вежливо произнесла:
– Слушаю вас.
– Слушает она, – рявкнула старушенция. – Где мой сын, лахудра? Затянула в свои сети, дурака нашла? Я тебе волосья-то повыдеру, дрянь ты эдакая.
Я метнулась к двери, за которой скрылась подруга, открыла ее и зашипела:
– Клавдия, кого ты затянула в сети? Бабушка сыном интересуется.
– Впусти эту чокнутую, она же на всю улицу орет, – отозвалась подружка.
Я вернулась к домофону и сказала:
– Входите, пожалуйста.
Открыла дверь, и буквально через пять секунд старушенция ворвалась в прихожую. Чтобы преодолеть расстояние от калитки, требовалось куда больше времени, особенно человеку пожилому, а этой было лет семьдесят, так что я сделала вывод: гостья для своих лет чрезвычайно подвижна, хоть и ходит с палкой. Или клюкой? Как это, кстати, правильно называется? Сейчас она ею размахивала перед моим носом и вопила:
– Где мой сын?
Я отошла подальше и спросила жалобно:
– Он наш клиент? Назовите, пожалуйста, фамилию.
– Клиент? – бабку заметно перекосило. Она начала оглядываться в поисках места, куда завалиться, а я предупредительно указала на диванчик. Старушка плюхнулась, оперлась обеими руками на клюку и спросила осевшим голосом:
– Это что же, бордель? Как же ты такое допустил, Господи?
– Не поминай Господа всуе! – рявкнула Клавдия, величественно выплывая из соседней комнаты, успев напялить свой дурацкий балахон и колпак с платком. Выглядела она всегда внушительно, а тут, как видно, с перепугу, черты ее приобрели прямо-таки библейскую фундаментальность, а голос зазвучал подобно грому.
Старушка на диванчике жалобно ойкнула и поспешно перевела взгляд на меня.
– Это матушка Евлампия, ясновидящая в третьем поколении, – произнесла я.
– Как же так… А я-то думала, он сюда к бабе таскается… захомутала его, стервь подзаборная… А тут еще хуже.
– Почему хуже? – обиделась я.
– Если мой Толечка к ясновидящей пошел, значит, чуял беду неминучую.
Обычно подобные словечки были в ходу у матушки, и теперь Клавдия чувствовала некую досаду, что гостья у нее реплики ворует, оттого, наверное, и осведомилась сурово:
– Сил не было терпеть. Ведь его должны были найти, он же, считай, лежит в центре города.
– Ну, не совсем…
– Не перебивай. Лизка, там один ботинок…
– Какой ботинок? – окончательно обалдела я.
– Его, наверное. Ботинок есть, а покойника нет. Куда он мог деться?
– Что ты дурака валяешь? Сама говоришь, лежит почти в центре города. Его нашли…
– А почему ботинок оставили? Ведь это вещдок? Конечно, у меня нет твоего опыта, но сериалы я иногда тоже смотрю. Менты должны были все там огородить, этими… лентами. И вообще, там должна быть куча народа. Криминалисты всякие, менты…
– Так, может, и были. Ты давно туда подалась?
– Часов в семь. Они что его, по-твоему, ночью нашли?
– Почему бы и нет?
– А ботинок в темноте не заметили? Ты, кстати, не помнишь, на Сизове оба ботинка были, когда мы уезжали?
– До ботинок ли мне было?
– Тоже верно. Лизка, у меня такое чувство, что покойника у нас свистнули.
– Господи, да кому он нужен?
– Может, тем, у кого он деньги спер?
– Во-первых, спер или нет, еще неизвестно.
– А если он того… ожил. Полежал немного на свежем воздухе и пошел себе домой.
От эдакой идеи меня в жар кинуло. А что, если Сизов вовсе не умер? А мы такого натворили: его в кустах выбросили, машину угнали, деньги забрали, а он, может, всю жизнь копил, чтобы отдать сиротам в детский дом?
Я кинулась к компьютеру, в ленте новостей ни слова о найденном трупе. Неужто в самом деле очухался? Конечно, хорошо, что человек жив, а значит, мы к его смерти не имеем никакого отношения, но как нам теперь из всего этого дерьма выбираться? Положим, деньги мы вернем, с машиной, надеюсь, тоже ничего не случилось…
– Как думаешь, Сизов простит нас за небольшое вознаграждение?
– Лично я буду стоять насмерть: он ушел от меня живой и здоровый.
– И деньги не отдашь?
– Не в деньгах дело. Вдруг нам повезет, и он ничего не помнит?
– А если не повезет? В переулок заглянула? Его машина на месте?
– На месте. Она там может стоять хренову тучу времени.
– Вот и хорошо. Пусть стоит.
Что в этом хорошего, я и сама не знала, но Клавдию, кажется, смогла успокоить.
Мы позавтракали, подружка стала обзванивать клиентов, записанных на этот день. Работать она, по ее словам, не могла и теперь дурным голосом сообщала, что матушка Евлампия отправилась на богомолье. Я в соседней комнате названивала знакомым, с намерением выяснить, не интересовался ли кто моей персоной в последнее время. Но сделать это надо было хитро, и начинала я разговор с того, что осталась без работы, мол, накрылась наша контора и все такое, и только потом выводила разговор на нужную тему.
«Мне тут какой-то неизвестный СМС шлет, – начинала я. – Ты никому мой номер не давала?» Все девчонки, а также четверо парней клялись, что никто его даже не спрашивал, и тут же интересовались СМС.
– Что пишут?
– Всякую ерунду.
– Похабщину?
– Да нет… Говорю, ерунду.
– Ну и не забивай тогда голову.
Легко сказать, не забивай.
К обеду я изрядно выдохлась и пошла в кухню, где подруга жарила котлеты.
– Надо чем-то себя занять, – пожаловалась Клавдия. – У меня башка от мыслей лопнет. Думаю и думаю… Лизка, давай сбежим?
– Куда?
– Чем дальше, тем лучше. На Мальдивы, а? Деньги-то есть. Я не про те, что в банках. Своих хватит, я кое-что отложила.
– А там мы голову ломать не будем? – засомневалась я, хотя мысль показалась дельной.
– Может, повезет. Море, солнце…
Я уже готова была согласиться, когда раздался сигнал домофона.
– Менты, – ахнула Клавдия, зеленея на глазах. Я готова была с ней согласиться.
Мы испуганно таращились друг на друга, пока подруга не спросила:
– Что делать будем?
– Открывать, – пожала я плечами.
Мы приблизились к домофону и осторожно взглянули на экран, практически не дыша. На нас в упор смотрела разгневанная бабка с фиолетовыми волосами, по непонятной причине стоящими дыбом, точно их начесали, а уложить забыли.
– Это что такое? – пролепетала Клавдия.
– Клиентка, наверное, – предположила я, заметно успокаиваясь.
– Я ее впервые вижу.
– Может, из новеньких.
Однако теперь мое же предположение вызвало у меня сомнение.
На страждущую утешения бабка точно не походила, глаза метали молнии, и в целом она куда больше напоминала горгону Медузу, которая вряд ли нуждается в чужих пророчествах. Бабка продолжала настойчиво звонить, пока не стало ясно: вот так просто избавиться от нее не получится. Она твердо намерена с нами встретиться, то есть не с нами, а с Клавдией, подумала я с некоторым удовлетворением. Лично я предпочла бы оказаться как можно дальше от старушки.
– Открой, – сказала Клавдия и поспешно ретировалась, а я, чертыхнувшись, нажала кнопку переговорного устройства и вежливо произнесла:
– Слушаю вас.
– Слушает она, – рявкнула старушенция. – Где мой сын, лахудра? Затянула в свои сети, дурака нашла? Я тебе волосья-то повыдеру, дрянь ты эдакая.
Я метнулась к двери, за которой скрылась подруга, открыла ее и зашипела:
– Клавдия, кого ты затянула в сети? Бабушка сыном интересуется.
– Впусти эту чокнутую, она же на всю улицу орет, – отозвалась подружка.
Я вернулась к домофону и сказала:
– Входите, пожалуйста.
Открыла дверь, и буквально через пять секунд старушенция ворвалась в прихожую. Чтобы преодолеть расстояние от калитки, требовалось куда больше времени, особенно человеку пожилому, а этой было лет семьдесят, так что я сделала вывод: гостья для своих лет чрезвычайно подвижна, хоть и ходит с палкой. Или клюкой? Как это, кстати, правильно называется? Сейчас она ею размахивала перед моим носом и вопила:
– Где мой сын?
Я отошла подальше и спросила жалобно:
– Он наш клиент? Назовите, пожалуйста, фамилию.
– Клиент? – бабку заметно перекосило. Она начала оглядываться в поисках места, куда завалиться, а я предупредительно указала на диванчик. Старушка плюхнулась, оперлась обеими руками на клюку и спросила осевшим голосом:
– Это что же, бордель? Как же ты такое допустил, Господи?
– Не поминай Господа всуе! – рявкнула Клавдия, величественно выплывая из соседней комнаты, успев напялить свой дурацкий балахон и колпак с платком. Выглядела она всегда внушительно, а тут, как видно, с перепугу, черты ее приобрели прямо-таки библейскую фундаментальность, а голос зазвучал подобно грому.
Старушка на диванчике жалобно ойкнула и поспешно перевела взгляд на меня.
– Это матушка Евлампия, ясновидящая в третьем поколении, – произнесла я.
– Как же так… А я-то думала, он сюда к бабе таскается… захомутала его, стервь подзаборная… А тут еще хуже.
– Почему хуже? – обиделась я.
– Если мой Толечка к ясновидящей пошел, значит, чуял беду неминучую.
Обычно подобные словечки были в ходу у матушки, и теперь Клавдия чувствовала некую досаду, что гостья у нее реплики ворует, оттого, наверное, и осведомилась сурово: