Ошибка сказочника. Возвращение Бессмертного
Часть 27 из 141 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ребята! – весело прокричал Олег. – Мы на месте. Ищите уже!
– Чего? – не понял Костя. – Чего искать?
Игорёк вскочил на ноги, перегнувшись через борт и всматриваясь в воды залива. Яна тоже оживилась.
– Стражников лагуны, – пояснила она, наклонившись и разглядывая неглубокий и довольно чистый залив. – Смотри тоже, может быть, первый заметишь.
– Чего замечу?
В этот момент залаял Шарик, радостно завопил Игорёк, и Костя увидел. Чуть в стороне от правого борта на глубине шести-семи метров стояла на дне, посверкивая медью, трёхметровая статуя воина с копьём. Пока Костя заворожённо смотрел, как мимо него проплывал подводный богатырь, Яна уже толкала его в локоть и показывала на следующую статую такого же металлического воина.
– Что это? – благоговейно спросил Костя.
– Стражники лагуны! – ответил подошедший Олег. Лодка продолжала идти по границе залива к левому мысу – Они охраняют город от вторжения с моря, защищают лагуну от вражеских кораблей.
– Как?!
– Бьют копьями под днище и топят. Тут ни одна лодка без тамги не проскочит, не то что корабль.
– Чего? Какой тамги?
– Ну тамги же, тамги, – Олег недоумённо смотрел на Костю и не понимал, почему тот не понимает. – Разрешение. Все торговые и союзные корабли заранее получают разрешение, специальную печать на борт. Стражники её опознают на подходе. Если есть тамга – пропускают, нет – топят.
– А, это вроде системы «свой – чужой», – обрадовался Костя, сообразив.
– Ну… наверное. Короче, все знают, что в лагуну не войти без тамги. Там, в море, – Олег махнул рукой в сторону горизонта, – есть дозорные Стражники, они предупреждают о подходе неприятеля.
– Олег! – тревожно позвала брата Яна.
– Дозорные подают сигнал, что идут нетамгованные корабли, – Олег увлёкся и не обращал внимания на сестру, – и Стражники берут копья наизготовку…
– Олег! – Яна позвала громче.
– Раньше каждый день проверяли, как они держат копья, но сейчас… Чего тебе? – Олег недовольно повернулся к Яне на очередной призыв, подкреплённый тычком в плечо.
Она кивнула на проплывающего под ними очередного Стражника. Раскрыв рот, Костя смотрел, как металлический воин медленно отводит от ноги тяжёлое копьё высотой с фонарный столб и берёт его наизготовку, направляя острием к поверхности моря.
Олег сглотнул. Переглянулся с Яной, с Костей, посмотрел в сторону моря. Безоблачное ещё час назад небо, наливалось теперь на горизонте мрачноватой дымной темнотой. Ветер рывком качнул лодку так, что ребятам пришлось схватиться за борт.
– Ребята, нам надо вернуться, – тревожно сообщил Олег. – Последний раз такое было, когда к городу подходил Соловей.
Глава 5. Пожар
В отличие от прошлого раза, в этот приезд Василису не ждали. Она и сама не рассчитывала так скоро опять гостить у сестры; просто так сложились обстоятельства.
В Малахите настали смутные времена. Она пыталась убедить Совет, что предлагаемые перемены не решат проблему, а лишь создадут новую, что надо двигаться в противоположном направлении, но ей настоятельно порекомендовали отойти от дел на какое-то время и где-нибудь отдохнуть.
Василиса отправилась в Халдон. Она не могла прямо проигнорировать рекомендации и оставаться в неспокойном Малахите тоже не захотела. К ней слишком многие прибегали с вопросами, предложениями и советами, демонстративно пренебрегая её формальным отстранением. Это становилось опасным и для неё, и для её доброхотов, и Василиса решила убраться из города, чтобы не давать Хранителям совсем никакого повода.
Велизарий долго молчал, хмурился, думал. Он был в курсе последних событий и затеянной Хранителями реформы, но своего определённого мнения предпочёл не высказывать и в конце концов посоветовал Василисе то же, что и друзья в Малахите – не встревать в эту кашу, обождать и отдохнуть.
Они поняли друг друга без слов. Василиса не изменила своего мнения, она по-прежнему считала, что Хранители совершают большую ошибку. Но переубеждать их сейчас было бессмысленно. Разумнее было, действительно, переждать, дать им самим убедиться в пагубности затеи, а потом уже заявляться с предельно читаемым выражением на лице: «Я же говорила!».
Василиса проведала Кешу, похвалила за успехи, расспросила, как он тут вообще и в частности, и отправилась к сестре.
Прибыв и расцеловав всех, вручив племянницам очередные подарки, Василиса принялась передавать новости и приветы из Халдона.
Её спрашивали про Кешу; особенно усердствовала Маша, которую интересовало всё и которая особенно скучала по старшему брату. Василиса честно старалась отвечать, но порой ей самой приходилось додумывать и присочинять – Кеша о своей жизни в Халдоне не особенно распространялся.
О его дружбе с Метелицей и Соловьём она узнала от Велизария. Кеша ничего ей не рассказал, и она не решилась поднимать эту тему при нём. Велизария она попросила присматривать за подростковой влюблённостью – как бы чего не вышло. Ссора с Морозом Василисе была совсем ни к чему.
По её замыслу, о котором она никому пока не рассказывала, даже Кеше, держатель Севера должен был обеспечить решающий голос её племяннику на следующих выборах Хранителей. Непонятно пока было, как в эти планы вписывается Метелица – поспособствует ли это поддержке Мороза или, напротив, всё усложнит.
На всякий случай Василиса и здесь решила пока не вмешиваться. Может, всё быстро закончится, а может, даже и не начнётся. Она даже сестре не стала рассказывать про Метелицу. Говорила большей частью про успехи Кеши в учёбе, о которых он сам, впрочем, тоже не распространялся. Ей и об этом пришлось узнавать от Велизария.
Старый учитель был от крестника Василисы даже уже не в восторге, а в некотором недоумении. Тот не просто схватывал на лету объяснения и рекомендации, не просто блестяще и почти всегда безошибочно реализовывал их на практике, но ещё и добровольно углубился в теорию. Причём на таком уровне, на котором даже опытные волшебники занимаются нечасто и не слишком охотно. Подростку было интересно не просто как произвести то или иное волшебство, а почему оно происходит именно так и что будет, если попробовать по-другому.
Велизарий честно признавал, что такого въедливого, дотошного и неординарно мыслящего ученика у него не было никогда, и даже Василисе, при всём уважении, до него далеко. Василису распирало от гордости; она радовалась успехам крестника, как собственным, и снова и снова убеждалась в верности и выполнимости своего тайного замысла.
Она без тени стеснения нахваливала Кешу дома, расписывала, какие замечательные перспективы его ждут, и приводила брата в пример завистливо и восторженно слушавшей Маше. «Вот, Маруська! – назидательно твердила Василиса. – Кеша уже лучший ученик в школе, и волшебник из него вырастет каких мало в этом мире».
Маша согласно кивала, не спуская восхищённых глаз с тётки-волшебницы, и представляла себе, как скоро, года через два-три, вернётся в родную деревню настоящим волшебником Кеша и превратит в лягушек и червяков всех этих несносных соседских ребятишек, не дающих ей прохода.
Василиса заплетала Маше косички, а та жаловалась тётке на Петьку с Заголихи и Тоньку с Выселок, которые подначивали ребятишек на Машу – на «ведьмино отродье». Василиса пригрозила мелким паршивцам выпороть их, если ещё раз услышит подобное. Кажется, помогло. Но ненадолго.
Однажды Маша прибежала домой в слезах. Петькина ватага встретила её в лесу, куда она ходила за грибами, отобрали корзину, обзывались, даже платье порвали, вот, всхлипывала обиженная Маша, показывая разошедшийся по шву рукав. Василиса, сверкая глазами, рванула к двери; Фёдор с Полиной еле удержали её.
Василиса, конечно, напугает соседей каким-нибудь колдовством, но только ведь она опять скоро отбудет к себе, а им здесь ещё жить. И совсем портить отношения с односельчанами не стоит.
Василиса взяла с Фёдора обещание, что тот всё же поговорит с родителями обидчиков Маши, успокоила племянницу, подарив ей книжку о чудесах Подветренных островов, и сама решила успокоиться, отправившись к Ядвиге.
Старая подруга юности жила недалеко от деревни, на Медянском озере. Почему её так тянуло к одиночеству, Василиса так и не сумела понять, сколько ни расспрашивала. Ядвига всегда давала уклончивые ответы, мало что прояснявшие, и в конце концов Василиса отстала.
Странно, конечно, что молодая красивая баба уединилась на глухом лесном озере в домике на сваях и экспериментирует с приготовлением зелий и снадобий, но мало ли что. Она вот тоже не образец для подражания молодых девиц, соглашалась Василиса, хоть и закончила школу Велизария, получив Лонгир и место в сословии волшебников.
Ядвига у Велизария не доучилась и Лонгир не получила, поэтому не могла считаться настоящей волшебницей. На отношение Василисы к ней это, впрочем, никак не влияло, и они продолжали оставаться лучшими подругами. Василиса, когда приезжала навестить сестру с племянниками, неизменно находила время заглянуть и к Ядвиге, посидеть с ней пару часов или вечеров, отведать нового зелья.
Готовила Ядвига преотменно, отвары у неё получались лучшими в округе и на любой вкус – веселящие, успокаивающие, сонные, бодрящие, обезболивающие, приворотные и многие другие, включая – Василиса старалась об этом не думать – ядовитые.
В тот вечер, когда Василиса, вся ещё в гневе за нападение на Машу, зашла к Ядвиге, та с первого взгляда поняла, что подруга не в духе и тут же предложила ей успокаивающий бальзамчик. Потом поставила перед ней рюмку чего-то бодрящего, потом веселящего, и в итоге подружки провели весь вечер за дегустацией какого-то нового эликсира Ядвиги, настоянного на полыни и смородиновых почках.
Снадобья Ядвиги произвели своё обычное действие, и Василиса вернулась домой уже затемно – полностью успокоенная, умиротворённая и изрядно навеселе. Она оставила у двери посох, осторожно прошла в комнату, которую делила с Машей одну на двоих, и, стараясь не разбудить девочку, осторожно разделась и легла в кровать. Последнее, что с улыбкой подумала Василиса, засыпая: хорошо иметь такую подружку, как Ядвига. Когда ни придешь к ней, у неё всегда есть, что налить и выпить. И всегда она тебя выслушает, с чем бы ты ни пришла, и всегда сочувственно поохает и покивает головой.
* * *
Проснулась Василиса от сильных толчков. Она не сразу поняла, что это Маша пихает её в бок и что-то кричит паническим плачущим голосом.
Глаза отказывались открываться. Всё тело налилось непривычной тяжестью, в голове бродила и шумела какая-то муть. Василиса с огромным трудом поднялась и только тогда осознала, что происходит.
Дом горел. Горел со всех сторон, уже полыхала крыша и в щели между ставнями врывались языки пламени. Василиса в ужасе схватила Машу за руку и, с огромным трудом заставив себя встать, вытащила в переднюю горницу.
Дым уже наполнил всю комнату, и в темноте было сложно что-то разобрать. Уткнув Машу себе в подол, кашляя и вытирая слезящиеся глаза, Василиса увидела Фёдора, отчаянно выламывавшего плечом дверь. Дверь не поддавалась, кто-то заколотил её снаружи.
То же и со ставнями. Как ни пытался Фёдор их выбить руками и ногами, ставни не открывались. Их заперли здесь и подожгли дом намеренно, поняла Василиса. И судя по тому, с какой скоростью шёл огонь, дом обложили соломой и запалили со всех сторон. Сгорят они быстро.
– Тётя Вася, сделай что-нибудь! – плакала Маша, теребя её за руку. – Наколдуй, пожалуйста!
Пытаясь унять трясущиеся руки, Василиса напрягала всё своё внимание и волю, чтобы открыть дверь. У неё не получалось. «Почему? Почему не получается?! Почему не работает Лонгир?!» – бился у неё в голове вопрос, и она не находила ответа.
Она пробовала по-другому. Пыталась прорезать отверстие в стене и в ставнях, пыталась покрыть стены льдом, защитив их от огня. «Ну же, ну же! – бормотала она, сжимая до судорог кулаки и представляя себе водяную арку, пробитую в стене и ведущую прочь из полыхающего дома. – Ну же, давай, получись!» Не получалось ничего.
Плакала Маша, заходилась в крике малышка на руках у Полины. Отчаянно ругался и кричал Фёдор, не оставляя попыток выбить горящую дверь. Всё было напрасно.
Дым наполнил комнату так, что дышать стало невозможно, и Фёдор отвёл всех через сени в заднюю клеть, из которой наощупь спустились в подклеть. Маша уже не плакала; лишь с расширенными от ужаса глазами цеплялась за тёткин подол, стараясь не выпустить его в темноте. Даже Оленька на руках у Полины перестала кричать и только попискивала, надышавшись угарным газом.
Фёдор пробрался через мешки и лари к крохотному окошку, вырубленному для вентиляции, нащупал и выбил заслонку. Огонь ревел сверху и сзади, но здесь, в подклетное окошко пахнуло ночной свежестью и проглянул кусочек звёздного неба.
– Маша, быстро! – крикнул Фёдор, протягивая руку. – Давай сюда!
Василиса мгновенно поняла зятя и решительно пихнула племянницу к отцу.
– Давай, Маша! – Василиса торопливо помогла девочке перебраться через мешки. – Давай, вылезай.
Напуганная и растерянная Маша не успела толком ничего понять, а отец уже просовывал её в отверстие головой вперёд и помогал протиснуться наружу, обдирая руки и колени.
– Теперь Оля! – он протянул руки к жене. – Полина, быстро!
Полина, плача, мотала головой, прижимая девочку к груди. Она всё поняла.
– Полина, быстрее! – рявкнул Фёдор. – Девочки должны спастись!
– Я не могу! – плакала Полина, покрывая малышку поцелуями. – Я не могу! Федя, Васса, – она умоляюще смотрела на мужа с сестрой, – оставьте её со мной. Пожалуйста!
– Полина! – у Василисы разрывалось сердце, но она старалась говорить спокойно. – Полина, послушай меня. Фёдор прав, девочки должны спастись. Ты не можешь оставить здесь Оленьку. Полина, не обрекай её на такую смерть.
Василиса мягко вытянула девочку из рук рыдающей матери, поцеловала и передала отцу. Фёдор повернул малышку лицом вниз и осторожно просунул в лаз. Маша взяла сестрёнку на руки, неловко прижала к груди.
– Чего? – не понял Костя. – Чего искать?
Игорёк вскочил на ноги, перегнувшись через борт и всматриваясь в воды залива. Яна тоже оживилась.
– Стражников лагуны, – пояснила она, наклонившись и разглядывая неглубокий и довольно чистый залив. – Смотри тоже, может быть, первый заметишь.
– Чего замечу?
В этот момент залаял Шарик, радостно завопил Игорёк, и Костя увидел. Чуть в стороне от правого борта на глубине шести-семи метров стояла на дне, посверкивая медью, трёхметровая статуя воина с копьём. Пока Костя заворожённо смотрел, как мимо него проплывал подводный богатырь, Яна уже толкала его в локоть и показывала на следующую статую такого же металлического воина.
– Что это? – благоговейно спросил Костя.
– Стражники лагуны! – ответил подошедший Олег. Лодка продолжала идти по границе залива к левому мысу – Они охраняют город от вторжения с моря, защищают лагуну от вражеских кораблей.
– Как?!
– Бьют копьями под днище и топят. Тут ни одна лодка без тамги не проскочит, не то что корабль.
– Чего? Какой тамги?
– Ну тамги же, тамги, – Олег недоумённо смотрел на Костю и не понимал, почему тот не понимает. – Разрешение. Все торговые и союзные корабли заранее получают разрешение, специальную печать на борт. Стражники её опознают на подходе. Если есть тамга – пропускают, нет – топят.
– А, это вроде системы «свой – чужой», – обрадовался Костя, сообразив.
– Ну… наверное. Короче, все знают, что в лагуну не войти без тамги. Там, в море, – Олег махнул рукой в сторону горизонта, – есть дозорные Стражники, они предупреждают о подходе неприятеля.
– Олег! – тревожно позвала брата Яна.
– Дозорные подают сигнал, что идут нетамгованные корабли, – Олег увлёкся и не обращал внимания на сестру, – и Стражники берут копья наизготовку…
– Олег! – Яна позвала громче.
– Раньше каждый день проверяли, как они держат копья, но сейчас… Чего тебе? – Олег недовольно повернулся к Яне на очередной призыв, подкреплённый тычком в плечо.
Она кивнула на проплывающего под ними очередного Стражника. Раскрыв рот, Костя смотрел, как металлический воин медленно отводит от ноги тяжёлое копьё высотой с фонарный столб и берёт его наизготовку, направляя острием к поверхности моря.
Олег сглотнул. Переглянулся с Яной, с Костей, посмотрел в сторону моря. Безоблачное ещё час назад небо, наливалось теперь на горизонте мрачноватой дымной темнотой. Ветер рывком качнул лодку так, что ребятам пришлось схватиться за борт.
– Ребята, нам надо вернуться, – тревожно сообщил Олег. – Последний раз такое было, когда к городу подходил Соловей.
Глава 5. Пожар
В отличие от прошлого раза, в этот приезд Василису не ждали. Она и сама не рассчитывала так скоро опять гостить у сестры; просто так сложились обстоятельства.
В Малахите настали смутные времена. Она пыталась убедить Совет, что предлагаемые перемены не решат проблему, а лишь создадут новую, что надо двигаться в противоположном направлении, но ей настоятельно порекомендовали отойти от дел на какое-то время и где-нибудь отдохнуть.
Василиса отправилась в Халдон. Она не могла прямо проигнорировать рекомендации и оставаться в неспокойном Малахите тоже не захотела. К ней слишком многие прибегали с вопросами, предложениями и советами, демонстративно пренебрегая её формальным отстранением. Это становилось опасным и для неё, и для её доброхотов, и Василиса решила убраться из города, чтобы не давать Хранителям совсем никакого повода.
Велизарий долго молчал, хмурился, думал. Он был в курсе последних событий и затеянной Хранителями реформы, но своего определённого мнения предпочёл не высказывать и в конце концов посоветовал Василисе то же, что и друзья в Малахите – не встревать в эту кашу, обождать и отдохнуть.
Они поняли друг друга без слов. Василиса не изменила своего мнения, она по-прежнему считала, что Хранители совершают большую ошибку. Но переубеждать их сейчас было бессмысленно. Разумнее было, действительно, переждать, дать им самим убедиться в пагубности затеи, а потом уже заявляться с предельно читаемым выражением на лице: «Я же говорила!».
Василиса проведала Кешу, похвалила за успехи, расспросила, как он тут вообще и в частности, и отправилась к сестре.
Прибыв и расцеловав всех, вручив племянницам очередные подарки, Василиса принялась передавать новости и приветы из Халдона.
Её спрашивали про Кешу; особенно усердствовала Маша, которую интересовало всё и которая особенно скучала по старшему брату. Василиса честно старалась отвечать, но порой ей самой приходилось додумывать и присочинять – Кеша о своей жизни в Халдоне не особенно распространялся.
О его дружбе с Метелицей и Соловьём она узнала от Велизария. Кеша ничего ей не рассказал, и она не решилась поднимать эту тему при нём. Велизария она попросила присматривать за подростковой влюблённостью – как бы чего не вышло. Ссора с Морозом Василисе была совсем ни к чему.
По её замыслу, о котором она никому пока не рассказывала, даже Кеше, держатель Севера должен был обеспечить решающий голос её племяннику на следующих выборах Хранителей. Непонятно пока было, как в эти планы вписывается Метелица – поспособствует ли это поддержке Мороза или, напротив, всё усложнит.
На всякий случай Василиса и здесь решила пока не вмешиваться. Может, всё быстро закончится, а может, даже и не начнётся. Она даже сестре не стала рассказывать про Метелицу. Говорила большей частью про успехи Кеши в учёбе, о которых он сам, впрочем, тоже не распространялся. Ей и об этом пришлось узнавать от Велизария.
Старый учитель был от крестника Василисы даже уже не в восторге, а в некотором недоумении. Тот не просто схватывал на лету объяснения и рекомендации, не просто блестяще и почти всегда безошибочно реализовывал их на практике, но ещё и добровольно углубился в теорию. Причём на таком уровне, на котором даже опытные волшебники занимаются нечасто и не слишком охотно. Подростку было интересно не просто как произвести то или иное волшебство, а почему оно происходит именно так и что будет, если попробовать по-другому.
Велизарий честно признавал, что такого въедливого, дотошного и неординарно мыслящего ученика у него не было никогда, и даже Василисе, при всём уважении, до него далеко. Василису распирало от гордости; она радовалась успехам крестника, как собственным, и снова и снова убеждалась в верности и выполнимости своего тайного замысла.
Она без тени стеснения нахваливала Кешу дома, расписывала, какие замечательные перспективы его ждут, и приводила брата в пример завистливо и восторженно слушавшей Маше. «Вот, Маруська! – назидательно твердила Василиса. – Кеша уже лучший ученик в школе, и волшебник из него вырастет каких мало в этом мире».
Маша согласно кивала, не спуская восхищённых глаз с тётки-волшебницы, и представляла себе, как скоро, года через два-три, вернётся в родную деревню настоящим волшебником Кеша и превратит в лягушек и червяков всех этих несносных соседских ребятишек, не дающих ей прохода.
Василиса заплетала Маше косички, а та жаловалась тётке на Петьку с Заголихи и Тоньку с Выселок, которые подначивали ребятишек на Машу – на «ведьмино отродье». Василиса пригрозила мелким паршивцам выпороть их, если ещё раз услышит подобное. Кажется, помогло. Но ненадолго.
Однажды Маша прибежала домой в слезах. Петькина ватага встретила её в лесу, куда она ходила за грибами, отобрали корзину, обзывались, даже платье порвали, вот, всхлипывала обиженная Маша, показывая разошедшийся по шву рукав. Василиса, сверкая глазами, рванула к двери; Фёдор с Полиной еле удержали её.
Василиса, конечно, напугает соседей каким-нибудь колдовством, но только ведь она опять скоро отбудет к себе, а им здесь ещё жить. И совсем портить отношения с односельчанами не стоит.
Василиса взяла с Фёдора обещание, что тот всё же поговорит с родителями обидчиков Маши, успокоила племянницу, подарив ей книжку о чудесах Подветренных островов, и сама решила успокоиться, отправившись к Ядвиге.
Старая подруга юности жила недалеко от деревни, на Медянском озере. Почему её так тянуло к одиночеству, Василиса так и не сумела понять, сколько ни расспрашивала. Ядвига всегда давала уклончивые ответы, мало что прояснявшие, и в конце концов Василиса отстала.
Странно, конечно, что молодая красивая баба уединилась на глухом лесном озере в домике на сваях и экспериментирует с приготовлением зелий и снадобий, но мало ли что. Она вот тоже не образец для подражания молодых девиц, соглашалась Василиса, хоть и закончила школу Велизария, получив Лонгир и место в сословии волшебников.
Ядвига у Велизария не доучилась и Лонгир не получила, поэтому не могла считаться настоящей волшебницей. На отношение Василисы к ней это, впрочем, никак не влияло, и они продолжали оставаться лучшими подругами. Василиса, когда приезжала навестить сестру с племянниками, неизменно находила время заглянуть и к Ядвиге, посидеть с ней пару часов или вечеров, отведать нового зелья.
Готовила Ядвига преотменно, отвары у неё получались лучшими в округе и на любой вкус – веселящие, успокаивающие, сонные, бодрящие, обезболивающие, приворотные и многие другие, включая – Василиса старалась об этом не думать – ядовитые.
В тот вечер, когда Василиса, вся ещё в гневе за нападение на Машу, зашла к Ядвиге, та с первого взгляда поняла, что подруга не в духе и тут же предложила ей успокаивающий бальзамчик. Потом поставила перед ней рюмку чего-то бодрящего, потом веселящего, и в итоге подружки провели весь вечер за дегустацией какого-то нового эликсира Ядвиги, настоянного на полыни и смородиновых почках.
Снадобья Ядвиги произвели своё обычное действие, и Василиса вернулась домой уже затемно – полностью успокоенная, умиротворённая и изрядно навеселе. Она оставила у двери посох, осторожно прошла в комнату, которую делила с Машей одну на двоих, и, стараясь не разбудить девочку, осторожно разделась и легла в кровать. Последнее, что с улыбкой подумала Василиса, засыпая: хорошо иметь такую подружку, как Ядвига. Когда ни придешь к ней, у неё всегда есть, что налить и выпить. И всегда она тебя выслушает, с чем бы ты ни пришла, и всегда сочувственно поохает и покивает головой.
* * *
Проснулась Василиса от сильных толчков. Она не сразу поняла, что это Маша пихает её в бок и что-то кричит паническим плачущим голосом.
Глаза отказывались открываться. Всё тело налилось непривычной тяжестью, в голове бродила и шумела какая-то муть. Василиса с огромным трудом поднялась и только тогда осознала, что происходит.
Дом горел. Горел со всех сторон, уже полыхала крыша и в щели между ставнями врывались языки пламени. Василиса в ужасе схватила Машу за руку и, с огромным трудом заставив себя встать, вытащила в переднюю горницу.
Дым уже наполнил всю комнату, и в темноте было сложно что-то разобрать. Уткнув Машу себе в подол, кашляя и вытирая слезящиеся глаза, Василиса увидела Фёдора, отчаянно выламывавшего плечом дверь. Дверь не поддавалась, кто-то заколотил её снаружи.
То же и со ставнями. Как ни пытался Фёдор их выбить руками и ногами, ставни не открывались. Их заперли здесь и подожгли дом намеренно, поняла Василиса. И судя по тому, с какой скоростью шёл огонь, дом обложили соломой и запалили со всех сторон. Сгорят они быстро.
– Тётя Вася, сделай что-нибудь! – плакала Маша, теребя её за руку. – Наколдуй, пожалуйста!
Пытаясь унять трясущиеся руки, Василиса напрягала всё своё внимание и волю, чтобы открыть дверь. У неё не получалось. «Почему? Почему не получается?! Почему не работает Лонгир?!» – бился у неё в голове вопрос, и она не находила ответа.
Она пробовала по-другому. Пыталась прорезать отверстие в стене и в ставнях, пыталась покрыть стены льдом, защитив их от огня. «Ну же, ну же! – бормотала она, сжимая до судорог кулаки и представляя себе водяную арку, пробитую в стене и ведущую прочь из полыхающего дома. – Ну же, давай, получись!» Не получалось ничего.
Плакала Маша, заходилась в крике малышка на руках у Полины. Отчаянно ругался и кричал Фёдор, не оставляя попыток выбить горящую дверь. Всё было напрасно.
Дым наполнил комнату так, что дышать стало невозможно, и Фёдор отвёл всех через сени в заднюю клеть, из которой наощупь спустились в подклеть. Маша уже не плакала; лишь с расширенными от ужаса глазами цеплялась за тёткин подол, стараясь не выпустить его в темноте. Даже Оленька на руках у Полины перестала кричать и только попискивала, надышавшись угарным газом.
Фёдор пробрался через мешки и лари к крохотному окошку, вырубленному для вентиляции, нащупал и выбил заслонку. Огонь ревел сверху и сзади, но здесь, в подклетное окошко пахнуло ночной свежестью и проглянул кусочек звёздного неба.
– Маша, быстро! – крикнул Фёдор, протягивая руку. – Давай сюда!
Василиса мгновенно поняла зятя и решительно пихнула племянницу к отцу.
– Давай, Маша! – Василиса торопливо помогла девочке перебраться через мешки. – Давай, вылезай.
Напуганная и растерянная Маша не успела толком ничего понять, а отец уже просовывал её в отверстие головой вперёд и помогал протиснуться наружу, обдирая руки и колени.
– Теперь Оля! – он протянул руки к жене. – Полина, быстро!
Полина, плача, мотала головой, прижимая девочку к груди. Она всё поняла.
– Полина, быстрее! – рявкнул Фёдор. – Девочки должны спастись!
– Я не могу! – плакала Полина, покрывая малышку поцелуями. – Я не могу! Федя, Васса, – она умоляюще смотрела на мужа с сестрой, – оставьте её со мной. Пожалуйста!
– Полина! – у Василисы разрывалось сердце, но она старалась говорить спокойно. – Полина, послушай меня. Фёдор прав, девочки должны спастись. Ты не можешь оставить здесь Оленьку. Полина, не обрекай её на такую смерть.
Василиса мягко вытянула девочку из рук рыдающей матери, поцеловала и передала отцу. Фёдор повернул малышку лицом вниз и осторожно просунул в лаз. Маша взяла сестрёнку на руки, неловко прижала к груди.