Осеннее преступление

— Анна с дочерью отлично устроились в Таборе. Там сейчас очень красиво, правда, Анна?

— Да, очень. — Анна постаралась, чтобы голос прозвучал радостно. Но ей вдруг стало трудно радоваться. Из головы не шел снимок с Карлом-Юханом и маленьким Симоном. Какие они там счастливые. Мальчик мой.

Она снова сглотнула.

— Табор, — произнес Карл-Юхан и улыбнулся сам себе, словно его сломанный мозг пытался найти картину, видимую ему одному. Внезапно выражение лица у него изменилось, он встревожился.

— Олень. — Он заерзал в кресле. — Умер олень. Я не виноват. Я не виноват.

Карл-Юхан беспокойно ворочал головой, словно слепые глаза видели в комнате что-то пугающее. Он вдруг схватил Анну за руку и притянул к себе.

— Я не виноват, — твердил он, — я не виноват.

Анна растерялась. Пальцы крепко держали ее за руку, она не могла освободиться. Карл-Юхан продолжал твердить одно и то же, все громче и громче. В голосе звучало отчаяние, лицо мучительно исказилось.

— Я не виноват! Не виноват!

Элисабет заговорила с ним, но он не слушал, только притянул Анну ближе к себе. Пальцы больно впились ей в запястье.

— Я не виноват, — выдохнул Карл-Юхан прямо ей в лицо, и Анна увидела, как слезы просачиваются из-под очков и стекают по щекам.

— Й-й. — Анна сглотнула. У нее сердце разрывалось, но она не знала, что сказать или сделать. Карл-Юхан, казалось, не собирался отпускать ее, он лишь продолжал выкрикивать слова, смешанные со слезами.

— Я не виноват. Я не виноват.

Рядом возник Клейн; он разжал пальцы Карла-Юхана. Потом почти оттолкнул Анну, наклонился к старику и что-то зашептал ему на ухо. Анна успела взглянуть на Клейна. Вместо маски на лице у него появилось то же напряженное выражение, какое Анна видела во время их знакомства, в зале для проповедей.

Она не слышала слов Клейна, но они явно успокоили Карла-Юхана. Клейн придвинул стул и сел. Продолжая шептать, взял старика за руку. Анна пыталась понять, что он говорит, но слышала только неразборчивые звуки. Как будто Клейн не говорил, а напевал.

— Идемте. — Элисабет осторожно потянула ее за собой.

— Мне очень, очень жаль, — начала Анна, когда они вышли, но Элисабет отмахнулась от ее извинений.

— Вы тут ни при чем, — устало сказала она. — Мысли Карла-Юхана живут собственной жизнью, и сегодня у него, похоже, не лучший день. Клейн с ним хорошо ладит. Пусть поговорят немного, и вернемся в больницу.

Когда они уезжали, ветер зловеще шумел в деревьях. Небо над проливом налилось свинцово-серым, брызнул дождь.

— А вот и буря, — сказал Клейн. Лицо его снова стало каменным, словно ничего не произошло. — Ночью обещали бурю.





Глава 58

Осень 2017 года




Клейн остановил машину на больничной парковке и извинился, что они не пойдут с Анной: Элисабет нужно отдохнуть.

— Один вопрос, — сказала Анна перед тем, как вылезти из машины. Она успела все обдумать, и теперь ей просто хотелось подтверждения. — Велосипед, на котором Симон уехал на каменоломню. Какой марки был велосипед?

— Оранжевый “крещент”, — пробормотал Клейн. — С гоночным рулем.

— Вам его вернули?

Клейн с Элисабет быстро переглянулись. Помолчав, старуха сказала:

— Нет. Насколько я помню — нет. Но в те дни столько всего произошло, что я ни в чем не уверена. А какая разница?

Анна пожала плечами.

— Не знаю. Про велосипед в полицейском протоколе ничего не сказано, и мне просто хотелось спросить, не знаете ли вы, куда он делся.

Одна из медсестер построже обнаружила Мило, и было решено, что он еще на несколько дней останется у Матса. Великан, похоже, обрадовался. Но Анне претило возвращаться в пустой дом.

Вскоре заглянула Лиза. Ее выписали, и она застенчиво спросила, не подбросит ли ее Анна в Неданос.

— Уезжаешь? — спросила Анна.

— Завтра. Нужно только перезаказать билет на поезд. Надеюсь, я смогу остаться в “Естисе” еще на одну ночь. Я же должна была выписаться вчера.


— Поживи у нас, — предложила Агнес. — Моя комната стоит пустая, а мама не любит оставаться одна.

— Поедешь к нам, Лиза? — спросила Анна.

— С удовольствием. Если не помешаю.



После обеда Агнес почувствовала себя уставшей, да и пора было уезжать. На прощанье Лиза обняла Агнес и пообещала заглянуть на неделе.

По дороге домой они заехали в торговый центр на окраине городка. Анна купила себе такой же телефон, как недавно покупала Агнес, — взамен того, что покоился на дне реки. Продавец помог ей настроить телефон на старый номер, так, чтобы все звонки и сообщения шли на новый телефон. Остаток дороги они с Лизой проговорили о Симоне Видье. Лиза сообразила, кто такие Клейн и Элисабет, и хотела знать больше о визите к Карлу-Юхану.

В Неданосе Анна сначала высадила Лизу возле гостиницы, а потом направилась к полицейскому участку. Непогода, бушевавшая над проливом, сюда еще не добралась, но ветер усилился. И все-таки Анна отчетливо чуяла запахи “Glarea”. Наверное, руководство решило до закрытия обжечь как можно больше кирпича.

Ее пропуск еще не аннулировали, Анне не нужно было идти мимо приемной, и она прошла прямо к себе в кабинет. Там она отперла нижний ящик стола, достала все материалы по делу Симона Видье, отчеты о пожаре в Энглаберге и смерти Джо Рюландера и отправилась в копировальную. Затем аккуратной стопкой сложила оригиналы у себя на столе, а копии сунула в карман куртки. Уже собираясь уходить, Анна обнаружила в своей почтовой секции толстый конверт.

“Анне Веспер, полиция, Неданос”. Буквы на конверте расползались во все стороны. Анна опустила конверт в карман, к копиям.

У служебного входа она чуть не столкнулась с Йенсом Фрибергом и тихо выругалась, потому что как раз его ей хотелось избежать.

— А-а, привет, — смущенно сказал Фриберг — он явно не знал, куда девать глаза.

— Ты, наверное, уже слышал? — спросила Анна. Фриберг кивнул.

— И полицеймейстер предложил занять должность тебе, да?

Фриберг не ответил, что означало “да”. Раздался глухой грохот, пол слабо завибрировал, но сегодня Анна не обратила внимания на взрывы.

— Ты все-таки получил, что хотел, — ядовито сказала она. — Работа мечты.

Фриберг медленно покачал головой.

— Я отказался.

— Что?! Почему?

— Мы переезжаем. — Он не стал уточнять, кого имел в виду, кроме себя. В другое время Анну бы это заинтересовало.

— И куда?

Фриберг пожал плечами.

— Куда-нибудь, где служба в полиции не так… сложно устроена. Я подал несколько заявлений, так что посмотрим. В любом случае я хотел сказать тебе спасибо за доверие. Ты позвала меня участвовать в расследовании, хотя мы. — он смущенно махнул рукой, — не сразу нашли общий язык. Я многому у тебя научился.

Они помолчали. Разговор застал Анну врасплох, и она не знала, что сказать.

Фриберг покраснел и, чтобы скрыть это, стал вглядываться в свои большие водолазные часы. Несколько секунд они с Анной стояли лицом к лицу.

— Мне тоже было приятно работать с тобой, Йенс. — Анна протянула руку. — Удачи.

— Удачи, шеф.

Фриберг задержал ее руку в своей. И растянул рот в каком-то подобии сочувственной улыбки.



У гостиницы Анна забрала Лизу и помогла ей погрузить дорожную сумку в багажник. По пути в Табор она решила закрыть глаза на тайну следствия и поделилась с Лизой историей Александера. Лиза слушала молча, только задала несколько вопросов.

— Но он уверен, что, когда началась драка, мамы с папой там уже не было?

— Если верить Алексу, все началось как раз из-за отбытия твоих родителей. Ребята разозлились на Джо, но их гнев обрушился на Симона.

— Значит, можно сказать, что мой отец… — Лиза помолчала. — Ну то есть Джо… был отчасти виноват в случившемся? Все началось с того, что он полез к Карине?

— Может быть. Но насколько я поняла из слов Алекса, четверо других бесились из-за Симона весь вечер. К тому же они курили, некоторые — впервые, пили спиртное, так что причин было много. Так сказать, цепочка печальных обстоятельств.

Они миновали крутой поворот, на котором съехали с дороги всего два дня назад, и какое-то время молчали.

— Ужасно, — сказала Лиза. — Пять человек, близкие друзья, которые так хорошо друг к другу относятся, однажды разругались вдрызг. Всю их дружбу сломал один-единственный вечер. Как прийти в себя? От сознания, что ты причастен к чьей-то смерти? Смерти человека, которого любишь?

Вопрос был риторическим, но для Анны он имел смысл, и она сочла себя обязанной ответить.

— После такого прийти в себя невозможно.