Осень бедствий

Ох, как же ей тогда плохо было! Как тошно, как грустно! Хоть ты стой и волком вой... да кто ж услышит?

Мать клевала - и так, мол, не красавица, помрешь в девках, радуйся, дура!

Отец пилил - Иван-то дурак, да родня у него дельная, пропасть не даст. Проживете всю жизнь, как за каменной стеной.

А Наденьке так и слышалось - в тюрьме.

На каторге, с кандалами и ядром.

Но в свой срок состоялась и свадьба. Иван на свадьбу напился так, что супружеский долг невесте только через два дня отдал. А в ту ночь заблевал всю спальню, словно у него поршень внутри работал... с-скотина!

Любовь?

И любви там не было, и уважения не осталось. И махнула Наденька рукой.

Стала жить, как с чужим человеком. А что его? Было б свое, родное, можно было б и пожалеть, и поддержать, и помочь. А это - чужой. Слова мы все произнесем, которые надо, а делать...

Перебьется!

Иришка родилась через год после свадьбы.

Ванька орал, что ему девки не нужны, сыновей подавай! Но к жене раньше времени не лез - расползлась она после родов, раскислась. Да и плохо было... горячка, лихорадка... чего с ней только не было. Молока - и того не было.

Пришлось кормилицу из деревни брать, а ей как раз и оказалась сестрица Саввы. У нее тогда свой сынок родился, ну и барскую дочь ей на руки отдали. Та двоих и выкармливала.

Брат к сестре забегал, Надюшка - к дочери... слово за слово, взглядом по человеку...

Так оно и срослось.

Уж сколько там было от любви, а сколько от выгоды, Наденька и по сей день не знала. Но отблагодарила.

Денег дала, хозяйство завести помогла, еще Саввушкин отец крепко на ноги встал, а уж сам Саввушка...

И брата его в лесничие пристроила, и сам Саввушка не бедствовал... конечно, женился он потом. Ну так то - потом! А тогда ее времечко было!

Завертело-закрутило, запуржило-завьюжило... Вот от той страсти и понесла Надюшка - Илюшку. Сын был - копия отца! Настоящего!

Года три у них крутилось, потом уж на нет сошло, Саввушка женился, Наденька помогала ему по старой памяти, сына растила, дочь... сын в отца и удался. Что внешностью, что крестьянской сметкой, что удалью молодецкой!

А муж?

Муж так ничего за эти годы и не понял. И смотрелся рядом с Илюшкой, что такса рядом с аргамаком, но доволен был по уши. Молодца родила! Красавца!

Годы шли, дети росли, уж и любовь забылась, как и не было, а вот пришел край - и не к кому было кинуться, кроме Саввушки.

- Гроза идет, Савва. Страшная гроза, темная...

Савватей внимательно слушал любовницу.

Да, любви с его стороны не было. Никогда. А вот сострадание...

Ваньку Алексеева, иначе как обмылком сопливым по округе никто не называл. Крестьяне - и те... Пори, не пори, ори, не ори... а только все одно - обмылок! И жене его Савва сочувствовал искренне. Особенно когда обмылок принимался по пьяни орать, что сама дура бесполезная, и девку-дуру родила...

Вот и поспособствовал маленько...

А пока близок с торой был, понял, что женщина она неглупая, серьезная, по пустякам к панике не склонная, а придурь... так с придурком жить - и не так одуреешь! Всякое бывает, а только с кем поведешься, от того и наберешься!

Жена Савватея - та догадывалась. Но поскольку баба умная (по себе брал) то и не лезла она. Ни в дом, ни в разговор, ни в мужнины тайны. Оно иногда полезнее будет.

Савва слушал.

А потом кивнул, соглашаясь.

- Сделаю, тора.

- Сделай, Саввушка. Сделай... Илюшкин то сынок. Кровь родная...

Савва кивнул.

Илью он любил, хоть и был с ним нечасто. Но научить барчука ловить рыбу, показать ему лес, посадить на коня...

Уж как Наденьке пришлось расстараться, чтобы отец и сын хоть немного вместе побыли, про то только она и знала. А чтобы никто не заподозрил?


Шепотков - и тех не было! Каково с этим в деревне справиться, в глуши... кому сказать - не поверите! А она, вот, превозмогла. Никто и не догадался...

Сейчас же...

Мало ли что?

Надя вручала любовнику судьбу своего - и его! - внука. И просила купить продуктов, да и схоронить их в лесу, на заимке. В надежном месте.

Купить в городе паспорта на троих. Двоих женщин, да и мальчика. Чтобы они по паспортам - жомы.

Мужа она в расчет и не принимала. А чего его?

Чужой человек. Ненужный...

Дурной он был, да такой и остался. И сам пропадет, и их подведет... нет, мужа Наденька с собой брать не собиралась. Никуда и никогда.

А еще - прикупить домик в ближайшем городе. На свою семью, да поселить там кого из родных.

Если обойдется, так домик Саввушке и будет.

Не обойдется? Всем равно пригодится, хоть ты тор, хоть ты жом.

Савватей слушал и соглашался. Все он сделает. Все, как надо... а мальчишка-то от кого?

Надя даже не колебалась.

- Саввушка, и тут Илюша в тебя пошел. Только его любовница сынка признать не смогла. Вот, как отец ее помрет, так там уж можно будет, а пока попросила Иришку за сыном приглядеть. Высоко там тора стоит, очень высоко...

- Не расшибется, сейчас-то?

Надя только плечами пожала.

Вот не волновала ее великая княжна сейчас.

Утрясется все? Успокоится? Тогда и будем решать, кому и что сказать. Нет?

Ей внука спасать надо! Какая бы мать не была, отец - все одно Илюшка. Своя это кровь, родная...

- Не знаю, Саввушка. Ты сделай, как я прошу. А я еще приду.

Савватей взял ее руку в свои ладони. Здоровущие, натруженные... как и тогда, тридцать уж с лишним лет назад. И так же пошло теплой волной к сердцу.

- Приходи, Наденька. А то, может, вспомним молодость?

- Ох, кобель!

Но хоть и ругалась тора, а из дома выходила спокойная и довольная. Со счастливой улыбкой. И от провожатого не отказалась - Савватей лично пошел. По лесу пройтись, о старых временах поговорить... жена хоть и поругается, а только - поймет. Не дура потому как.





* * *


Лесная тропинка, узенькая, тесная. По ней двоим идти сложно, разве что тесно-тесно обнявшись. Да вот беда - сейчас Наденьку Алексееву можно было обнять только втроем.

Савву это, впрочем, не останавливало.

Что его вело в свое время? Что?!

Не любовь, нет. Не было той любви.

А вот когда он к сестре пришел, да и увидел там барыню... усталую, измученную, серую всю от тоски - и пожалел.

И понял.

Пьяница, да дурак, он что в деревне, что в хоромах - дурак и пьяница. И иначе тут не скажешь. Девки маются - бабы каются...

Вот и каялась девчонка, даром, что барыня, и маялась, и тосковала... и жалко ее было.

Понимаете, вот кто-то - замужем.

А ей выпало всю жизнь женатой быть. Просто потому, как доверь дураку имущество, да себя, да детей... и жалеть будет и некого, и нечего - все разнесет. Все пылью и прахом станет, сколько б поколений не наживало. Все дурак по ветру пустит.