Осень бедствий

Пусть через год она опять пойдет к Хель - ничего страшного в этом нет. А вот здесь и сейчас - она свободна!

Свободна от всего!

От этикета, от манер, от титула, от своего долга - у нее больше нет никакого долга. Разве что перед сыном, но это - справедливо.

Когда-то она от малыша отказалась. Сейчас пришло время все исправить, и она исправит. А остальное...

Как это оказывается, легко! Быть свободной!

И девушка рассмеялась, откинув назад голову.

Может быть, опытный психиатр и различил бы в этом смехе нотки безумия. А может, и нет. Пережить все, что пережила великая княжна, и остаться в здравом уме?

Вряд ли это было возможно. Но Анна была здорова, не билась в истерике и собиралась взять от жизни все возможное.

Много это?

Мало?

Неважно! Пусть будет это самое «все», а дальше - разберемся. Но первым делом - сын!

Анна сидела и размышляла.

Итак, вопрос. Ребенок сейчас в больнице. Денег хватит на операцию, но как быть с реабилитационным периодом? А потом еще как?

Ребенку надо как-то жить, где-то, с кем-то...

Ладно.

В лесу, на кордоне - проживет с отцом. Но ведь и отец не молодеет! Ему уже за пятьдесят! А случись что? Куда пойдет ее малыш?

Мало того, случись повторение ситуации?

Сердце ведь...

Анна плохо себе представляла, что там надо, чего не надо, но...

Нужны деньги.

Как их заработать в этом мире, она пока не представляла. Запищал телефон.

Анна медленно взяла его в руки. С экрана смотрела счастливая детская рожица.

- Алло?

- Мам! Доброе утро!

Гошка чуть картавил. Не до логопеда было Яне.

- Доброе утро, солнышко мое.

Анна почувствовала... нечто.

Память Яны?

Нет.

Просто.... Счастье. Теплое, уютное, свернувшееся клубочком в районе солнечного сплетения.

Ее сын.

Ее мальчик, ее кровиночка...

- Мам, а я сегодня вставал! Вот!

- Да что ты говоришь?!

Анна восхищалась, разговаривала, улыбалась, и понимала, что это - ее мир.

Пусть на год.

Ее сын.


Неужели она не справится?

Да еще как!



И поговорив с Гошкой, она решительно подошла к зеркалу.

М-да.

Растрепанные волосы, белое, словно мел, лицо, усталые глаза... да, вчерашнее происшествие не на пользу пошло.

В дверь постучали.

- Кто там?

- Яночка, открой! Это тетя Катя!

Щелк.

Картинка из памяти.

Седые волосы коротко острижены под каре и обрамляют доброе усталое лицо. Карие глаза улыбаются. Тетя Катя одного роста с Яной, но сейчас чуточку сгорбилась. Худощавая, но ширококостная, из-за чего она кажется чуть толще, чем на самом деле...

- Тетя Катя, доброе утро.

- Яночка, утро доброе. Как у тебя дела? Как самочувствие?

- Кажется, я приболела, - призналась Анна. Смерть же тоже можно считать?

- Неужели вчера под дождь попала?

- А может, просквозило, - Анна опустила глаза. Врать не хотелось, но и правду не скажешь!

- Ох, кошмар! Давай я тебе малинки принесу?

- Да есть у меня, тетя Катя, - Анна чуть улыбнулась.

- Ох, точно! Что ж это я, ты ж меня и угощала!

Анна развела руками. Мол - она.

Действительно, отец снабжал Яну продуктами, так что на еду женщина тратила намного меньше. Варенья, соленья, копченья...

Перепадало и тете Кате.

- Яночка, ты уж осторожнее. Вечно ты идешь домой по темноте, а кругом разные гады...

- Что-то случилось, тетя Катя?

- Да! Ты представляешь, милиция по дворам ходит!

Новомодного «полиция» тетя Катя в упор не признавала. Или наоборот - старомодного?

- Зачем?

Анна почувствовала, как сильно забилось сердце.

- Говорят, двух человек убили! Совсем, до смерти убили!

- Ой! - натурально испугалась Анна.

- Да, и недалеко тут, вроде! А ты по темноте ходишь! А тут эти наркоманы... Мишка, гад! Развел притон и дружков своих поваживает! И все знают, и никто ничего не делает...

Щелк.

Мишка.

Худое, невыразительное, чем-то похожее на паука-сенокосца существо, с вечно немытыми волосами. Остальное тоже не мылось с рождения.

Наркоман, заодно и приторговывает...

Авторитетное мнение Яны - сволочь.

Живет в соседнем дворе. Там от него тоже все стонут, но участковый его не трогает. Почему?