Оранжевое вино
Часть 34 из 42 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– В общем-то, мне.
– То есть?
– Моя свекровь, которую я смертельно ненавижу, но о которой вынуждена заботиться, все время требует к себе внимания. И чуть ли не каждый день грозится, что лишит нас с дочерью наследства. Отпишет квартиру троюродному племяннику, который то ли есть, то ли нет. Но когда человек в старческом маразме, дальние родственники, претендующие на его квартиру, всегда найдутся. Ты бы видела эту квартиру! Вот мне и приходится терпеть. Свекровь привыкла каждый год ездить за границу. Мои средства ограничены, а преклонный возраст не позволяет Агриппине Викентьевне делать дальние перелеты. И что у нас остается? Турция, где в апреле еще холодно. Египет, который закрыт. Можно, конечно, через Белоруссию, но повторяю: моей свекрови глубоко за семьдесят. Стыковочные рейсы не для нее. Карловы Вары дорого. Дела у меня сейчас идут не очень. Вот раньше я отправляла свекровь в апреле в Египет, и все были довольны! А теперь приходится искать варианты. Из этого отеля в Грузии мне уже не первый год приходит реклама. Ума не приложу, как они на меня вышли?
– Могу предположить, что это Тамара.
– Допустим. Я не обращала на рекламу внимания, пока мне не пришло очень уж выгодное предложение. И я его рассмотрела. Поговорила со своими знакомыми и выяснила, что Грузия сейчас в большой моде. И дешево, и близко, и в Тбилиси сейчас уже весна. Я предложила свекрови на выбор: апрельская Турция, три звезды в европейском отеле, в захолустье, или вояж в Кахетию, в винодельческое шато. Она выбрала Кахетию.
– Выходит, это было совпадение, – задумчиво сказала Инна. – Как странно получается: для каждого у Тамары Зубаридзе нашлось выгодное предложение. Получается, она заманила смертельных врагов в свое шато, чтобы умереть? Но на самоубийство это не очень-то похоже. Ее нашли в марани, в одном из квеври, с проломленным черепом.
– Где?!
– И винном погребе.
– И ты хочешь сказать, что моя дочь…
– Ваш заказ.
Официантка поставила перед ними глубокие тарелки с тыквенным супом. Какое-то время они молча ели. Заметив пустой бокал, девушка предложила госпоже Ригер еще вина. Та не отказалась.
– А ты почему не пьешь? – спросила Вероника.
– Еще не отошла от Грузии.
– Понятно, – кивнула Вероника. – Бухали, что ли?
– Нет, на трупы любовались. Сначала он, потом она… А что ты, говоришь, случилось с Лолитой?
– Она опять впала в депрессию. Убийства в шато, куда она поехала отдыхать, наложились на весеннее обострение.
– У нее что, серьезные проблемы с психикой?
– А как ты думаешь, почему она не работает? – прищурилась Вероника. – Нет, на учете моя дочь не состоит. Но на работе больше двух месяцев удержаться не может. Куда я ее только не сватала! Лола не смогла работать даже редактором по гостям на заштатном телеканале! Работа, не требующая умственных способностей. Позвонить, встретить, предложить чай-кофе. Ее, видишь ли, это напрягает! Дочь Стара Ригера – официантка! А кто виноват, что ты ничему не хочешь учиться? Ни перед кем не хочешь прогнуться? Всем подряд хамишь, подчеркивая свое превосходство. Мол, я дочка Аристарха Ригера, коренная москвичка! Потомственная аристократка! Мой дед был академиком, лауреатом Сталинской премии! Это вы мне должны кофе подавать! Так за это сейчас денег не платят. – И госпожа Ригер запила свои слова новозеландским вином.
Инна подумала, что Золотарев ее выбор одобрил бы. Новозеландские вина сейчас в моде. Классика приелась, и это касается всего. Недаром сам Игорь поехал в Грузию дегустировать оранжевое вино. Вспомнив Золотарева, Инна расстроилась. Спасла пицца с грушей, которую принесла официантка.
– А у тебя дети есть? – прервала молчание Вероника. Которая ела с еще большим удовольствием, чем пила вино. У Инны, глядя на нее, проснулся аппетит.
– Тоже дочь, – кивнула она. – Но она помладше твоей Лолы. Ты не переживай, они сейчас все такие, – попыталась успокоить Инна госпожу Ригер. – Ищут себя.
– Да, но пока наши дети себя ищут, мы себя теряем. Приходится быть их тылом, значит, не на передовой, где кипит жизнь и надо рисковать. Постоянно думаешь: надо терпеть, не высовываться, дорожить своей работой, какая бы она ни была. Лишь бы она вообще была. Все ради этих детей, которые вырастают неблагодарными свиньями! – с чувством сказала Вероника.
– Но неужели муж тебе ничего не оставил?
– Оставил. Квартиру, в которой я живу, – усмехнулась Вероника. – Еще в одной живет его мать. Дача тоже ее. Продать невозможно. Мы были в разводе, когда Аристарх умер. Следовательно, из его завещания я была исключена. Мать его пережила, значит, и он ничего при жизни не унаследовал. Агриппина Викентьевна, извини за подробности, впала в глубокий старческий маразм. Все ценности отнесла в банк и заперла там в ячейке. На черный день. Продавать ничего не разрешает. Коллекция монет, ценные марки. Кое-какие драгоценности. Я все время боюсь, что свекровь потеряет ключ.
– А твои родители?
– Живы здоровы, – пожала плечами Вероника. – Живут на пенсию. Я-то из простой семьи. За что меня свекровь все время ненавидела.
– Где же вы познакомились со Старом?
– На корте. Мама с папой пытались выбиться в люди посредством меня. И оплачивали мои уроки большого тенниса. Не сложилось, – коротко сказала Вероника.
– Но ты была замужем за Старом Ригером!
– И что? – насмешливо спросила Вероника. – Дорогая моя. Талантливые люди у себя дома превращаются просто в людей. Аристарх блистал в телестудии, в студенческой аудитории, на репетиции в театре. А дома он сдувался, и в мою постель ложилась пустая оболочка, понятно? К красоте быстро привыкаешь, а в быту мой гениальный муж был хуже ребенка. Ныл, когда у него поднималась температура, повсюду разбрасывал грязные носки и никогда не мыл за собой посуду. Даже не брился, если ему не надо было ехать на работу. Лежал на диване с книжкой, рядом стояла грязная тарелка, повсюду крошки. Мы почти не разговаривали, что бы я ни говорила, мой супруг называл это чушью собачьей. По его мнению, я была малообразованной нимфеткой, которая стремительно обабилась. И утратила для него всякую привлекательность. В интимной жизни у нас были большие проблемы. Деньги? Да он тогда не больно много зарабатывал.
– Почему ты снова не вышла замуж?
– Предпочла остаться вдовой Стара Ригера, – насмешливо сказала Вероника. – Я считала себя его женой, пока он снова не женился. Кстати, незадолго до смерти он сказал мне, что собирается это сделать.
– Ты ее знала?
– Нет. Какая-то девчонка. Аристарх сказал, что они ждут, когда ей исполнится восемнадцать. Не хотел скандала. Из-за своей юной невесты он и решился на операцию. Сказал, что чувствует себя старым. Разница в возрасте была солидная. А у него начались мигрени. А тут эта пиявка Тамара подсунула ему своего дружка, хирурга. Илью Зубарева.
– Что ты скажешь о Поздняковой?
– Ничего хорошего, – поморщилась Вероника. – Выскочка. Стар и меня эксплуатировал. Просил искать для нее роли, водить по кастингам. «Появится что-то вкусное – тут же звони», – говорил он. Стар имел в виду сериал на федеральном канале, с большим бюджетом и сильным сценаристом. Где было, что играть. Это ведь мне Позднякова обязана своей славой.
За разговором они не заметили, как принесли десерт.
«Побалую себя», – решила Инна. Пора было переходить к сладкому.
– Золотарев… Он и Лола… Извини, но я все знаю.
– Понятно… – протянула Вероника и посмотрела на нее с прищуром: – Он что, и тебя трахнул? – госпожа Ригер заметно опьянела.
– Так получилось, – промотала Инна и почувствовала, как ее щеки вспыхнули.
– Вот кобелина! Уноси ноги, слышишь? Хотя… Он сам, небось, уже в какой-нибудь Америке. Есть мужчины, которые всегда уходят по-английски, не прощаясь. Они считают, что они джентльмены, а на самом деле трусы. Игорек из таких.
– Так было и с Лолой? – осторожно спросила Инна.
– Что было, то было. Он уехал, а мы тут же выдали ее замуж.
– Она что, все-таки была беременна?!
– Нет, слава богу. Но об этом все говорили. О ее романе с женатым мужчиной, о том, что Лола за ним бегает. Она закатывала истерики, кричала, что вскроет вены. Лолита вела себя так глупо, что все над ней потешались. Золотарева я понимаю: зачем ему такая жена? Она же неадекватна! Он и переспал-то с ней из мести, чтобы он там ни говорил. Стар постоянно уводил у него женщин, причем, не прилагая к этому никаких усилий. Ну, любили его бабы, что тут поделаешь? – простецки сказала Вероника. – Он им стихи читал, и как читал! А Игорьку не хватает фантазии. Он все бизнесом отговаривается, некогда, мол. А на самом деле он просто торгаш, без грамма романтики. Предки его были торгашами, и сам он недалеко ушел, – презрительно сказала госпожа Ригер. – Они с моим мужем разругались вдрызг из-за Лолиты. Игорь уехал. Проще говоря, сбежал. А мы стали думать, что делать. У Стара был аспирант, давно уже влюбленный в Лолиту. Мы быстренько сыграли свадьбу. Меньше чем через год они разбежались. Но тема была закрыта.
– Ты так спокойно об этом говоришь!
– Лола все еще ребенок. И, похоже, останется им навсегда. Выйдя замуж, она по-прежнему бо´льшую часть времени жила у меня. Дома, а точнее, у мужа, ночевала редко. Она не умеет готовить, абсолютно не приспособлена к тому, чтобы вести домашнее хозяйство. Я до сих пор гадаю, для чего живет моя дочь? Хотя бы бабушку соглашается сопровождать в заграничных поездках, – Вероника тяжело вздохнула.
– Она живет с тобой или с бабушкой?
– Когда как. Сейчас, когда моя свекровь в больнице, Лолита перебралась в ее квартиру.
– Она ее унаследует?
– Да. И ее, и дачу, и все, что лежит в банковской ячейке.
– Тогда ей вообще не надо будет работать.
– Этого-то я и боюсь.
– Ты дашь мне ее адрес?
– Послушай, я так и не поняла, зачем тебе это надо?
– Я хочу знать, кто убил Зубаридзе, Илию и Тамару, – просто сказала Инна.
– Зачем?
– Я веду блог.
– Ты серьезно?!
– Вполне. Мне надо его раскрутить.
– И ты ради этого ввязалась в криминальную историю!
– Это вышло случайно. Но теперь мне надо назвать имя убийцы. Лолита – ценный свидетель.
– А если это она?
– Она убила Тамару?!
– Лолита любила отца. Больше, чем меня. Больше, чем кого бы то ни было. Даже в Игоре Золотареве она любила своего отца. Потому что самого отца она не могла любить так, как ей хотелось.
– Я это поняла. Так я могу с ней поговорить?
– Что ж. Если ты поможешь мне ухаживать за больной свекровью. Извини, я человек деловой. Я помогу тебе, а ты помоги мне. Ты же видишь, как у меня много работы. А помочь некому, кроме дочери, у которой очередной нервный срыв. Я много не прошу. Прийти в больницу, построить нянечек. Проверить капельницу, если надо, памперс поменять. Сможешь? – Вероника требовательно посмотрела ей в глаза.
– Да, – кивнула Инна. В конце концов, меняет же она памперсы Гошиному младенцу.
– Тогда записывай адрес. Хотя, Лола тебе может и не открыть, – насмешливо сказала Вероника. – На двери есть глазок. Советую ехать прямо в больницу.
– Хорошо. Где лежит Агриппина Викентьевна?
– В пятьдесят второй, в кардиологии.
«Вот я кретинка! – подумала Инна. – Можно было просто обзвонить московские больницы! Вероника ведь сказала, что ее свекровь серьезно заболела. Фамилия-то редкая! Агриппина Викентьевна Ригер, возможно, вообще в Москве одна».
Хотя бы свой счет в кафе Вероника оплатила. Инна потратила только время и узнала про себя кое-что нелестное. Например, что у нее неприлично много морщин и что «ее тоже трахнул Золотарев».
«Мужчинам нельзя верить. Особенно случайным любовникам», – еще больше разозлилась она. Вот Вероника, похоже, устояла.
– То есть?
– Моя свекровь, которую я смертельно ненавижу, но о которой вынуждена заботиться, все время требует к себе внимания. И чуть ли не каждый день грозится, что лишит нас с дочерью наследства. Отпишет квартиру троюродному племяннику, который то ли есть, то ли нет. Но когда человек в старческом маразме, дальние родственники, претендующие на его квартиру, всегда найдутся. Ты бы видела эту квартиру! Вот мне и приходится терпеть. Свекровь привыкла каждый год ездить за границу. Мои средства ограничены, а преклонный возраст не позволяет Агриппине Викентьевне делать дальние перелеты. И что у нас остается? Турция, где в апреле еще холодно. Египет, который закрыт. Можно, конечно, через Белоруссию, но повторяю: моей свекрови глубоко за семьдесят. Стыковочные рейсы не для нее. Карловы Вары дорого. Дела у меня сейчас идут не очень. Вот раньше я отправляла свекровь в апреле в Египет, и все были довольны! А теперь приходится искать варианты. Из этого отеля в Грузии мне уже не первый год приходит реклама. Ума не приложу, как они на меня вышли?
– Могу предположить, что это Тамара.
– Допустим. Я не обращала на рекламу внимания, пока мне не пришло очень уж выгодное предложение. И я его рассмотрела. Поговорила со своими знакомыми и выяснила, что Грузия сейчас в большой моде. И дешево, и близко, и в Тбилиси сейчас уже весна. Я предложила свекрови на выбор: апрельская Турция, три звезды в европейском отеле, в захолустье, или вояж в Кахетию, в винодельческое шато. Она выбрала Кахетию.
– Выходит, это было совпадение, – задумчиво сказала Инна. – Как странно получается: для каждого у Тамары Зубаридзе нашлось выгодное предложение. Получается, она заманила смертельных врагов в свое шато, чтобы умереть? Но на самоубийство это не очень-то похоже. Ее нашли в марани, в одном из квеври, с проломленным черепом.
– Где?!
– И винном погребе.
– И ты хочешь сказать, что моя дочь…
– Ваш заказ.
Официантка поставила перед ними глубокие тарелки с тыквенным супом. Какое-то время они молча ели. Заметив пустой бокал, девушка предложила госпоже Ригер еще вина. Та не отказалась.
– А ты почему не пьешь? – спросила Вероника.
– Еще не отошла от Грузии.
– Понятно, – кивнула Вероника. – Бухали, что ли?
– Нет, на трупы любовались. Сначала он, потом она… А что ты, говоришь, случилось с Лолитой?
– Она опять впала в депрессию. Убийства в шато, куда она поехала отдыхать, наложились на весеннее обострение.
– У нее что, серьезные проблемы с психикой?
– А как ты думаешь, почему она не работает? – прищурилась Вероника. – Нет, на учете моя дочь не состоит. Но на работе больше двух месяцев удержаться не может. Куда я ее только не сватала! Лола не смогла работать даже редактором по гостям на заштатном телеканале! Работа, не требующая умственных способностей. Позвонить, встретить, предложить чай-кофе. Ее, видишь ли, это напрягает! Дочь Стара Ригера – официантка! А кто виноват, что ты ничему не хочешь учиться? Ни перед кем не хочешь прогнуться? Всем подряд хамишь, подчеркивая свое превосходство. Мол, я дочка Аристарха Ригера, коренная москвичка! Потомственная аристократка! Мой дед был академиком, лауреатом Сталинской премии! Это вы мне должны кофе подавать! Так за это сейчас денег не платят. – И госпожа Ригер запила свои слова новозеландским вином.
Инна подумала, что Золотарев ее выбор одобрил бы. Новозеландские вина сейчас в моде. Классика приелась, и это касается всего. Недаром сам Игорь поехал в Грузию дегустировать оранжевое вино. Вспомнив Золотарева, Инна расстроилась. Спасла пицца с грушей, которую принесла официантка.
– А у тебя дети есть? – прервала молчание Вероника. Которая ела с еще большим удовольствием, чем пила вино. У Инны, глядя на нее, проснулся аппетит.
– Тоже дочь, – кивнула она. – Но она помладше твоей Лолы. Ты не переживай, они сейчас все такие, – попыталась успокоить Инна госпожу Ригер. – Ищут себя.
– Да, но пока наши дети себя ищут, мы себя теряем. Приходится быть их тылом, значит, не на передовой, где кипит жизнь и надо рисковать. Постоянно думаешь: надо терпеть, не высовываться, дорожить своей работой, какая бы она ни была. Лишь бы она вообще была. Все ради этих детей, которые вырастают неблагодарными свиньями! – с чувством сказала Вероника.
– Но неужели муж тебе ничего не оставил?
– Оставил. Квартиру, в которой я живу, – усмехнулась Вероника. – Еще в одной живет его мать. Дача тоже ее. Продать невозможно. Мы были в разводе, когда Аристарх умер. Следовательно, из его завещания я была исключена. Мать его пережила, значит, и он ничего при жизни не унаследовал. Агриппина Викентьевна, извини за подробности, впала в глубокий старческий маразм. Все ценности отнесла в банк и заперла там в ячейке. На черный день. Продавать ничего не разрешает. Коллекция монет, ценные марки. Кое-какие драгоценности. Я все время боюсь, что свекровь потеряет ключ.
– А твои родители?
– Живы здоровы, – пожала плечами Вероника. – Живут на пенсию. Я-то из простой семьи. За что меня свекровь все время ненавидела.
– Где же вы познакомились со Старом?
– На корте. Мама с папой пытались выбиться в люди посредством меня. И оплачивали мои уроки большого тенниса. Не сложилось, – коротко сказала Вероника.
– Но ты была замужем за Старом Ригером!
– И что? – насмешливо спросила Вероника. – Дорогая моя. Талантливые люди у себя дома превращаются просто в людей. Аристарх блистал в телестудии, в студенческой аудитории, на репетиции в театре. А дома он сдувался, и в мою постель ложилась пустая оболочка, понятно? К красоте быстро привыкаешь, а в быту мой гениальный муж был хуже ребенка. Ныл, когда у него поднималась температура, повсюду разбрасывал грязные носки и никогда не мыл за собой посуду. Даже не брился, если ему не надо было ехать на работу. Лежал на диване с книжкой, рядом стояла грязная тарелка, повсюду крошки. Мы почти не разговаривали, что бы я ни говорила, мой супруг называл это чушью собачьей. По его мнению, я была малообразованной нимфеткой, которая стремительно обабилась. И утратила для него всякую привлекательность. В интимной жизни у нас были большие проблемы. Деньги? Да он тогда не больно много зарабатывал.
– Почему ты снова не вышла замуж?
– Предпочла остаться вдовой Стара Ригера, – насмешливо сказала Вероника. – Я считала себя его женой, пока он снова не женился. Кстати, незадолго до смерти он сказал мне, что собирается это сделать.
– Ты ее знала?
– Нет. Какая-то девчонка. Аристарх сказал, что они ждут, когда ей исполнится восемнадцать. Не хотел скандала. Из-за своей юной невесты он и решился на операцию. Сказал, что чувствует себя старым. Разница в возрасте была солидная. А у него начались мигрени. А тут эта пиявка Тамара подсунула ему своего дружка, хирурга. Илью Зубарева.
– Что ты скажешь о Поздняковой?
– Ничего хорошего, – поморщилась Вероника. – Выскочка. Стар и меня эксплуатировал. Просил искать для нее роли, водить по кастингам. «Появится что-то вкусное – тут же звони», – говорил он. Стар имел в виду сериал на федеральном канале, с большим бюджетом и сильным сценаристом. Где было, что играть. Это ведь мне Позднякова обязана своей славой.
За разговором они не заметили, как принесли десерт.
«Побалую себя», – решила Инна. Пора было переходить к сладкому.
– Золотарев… Он и Лола… Извини, но я все знаю.
– Понятно… – протянула Вероника и посмотрела на нее с прищуром: – Он что, и тебя трахнул? – госпожа Ригер заметно опьянела.
– Так получилось, – промотала Инна и почувствовала, как ее щеки вспыхнули.
– Вот кобелина! Уноси ноги, слышишь? Хотя… Он сам, небось, уже в какой-нибудь Америке. Есть мужчины, которые всегда уходят по-английски, не прощаясь. Они считают, что они джентльмены, а на самом деле трусы. Игорек из таких.
– Так было и с Лолой? – осторожно спросила Инна.
– Что было, то было. Он уехал, а мы тут же выдали ее замуж.
– Она что, все-таки была беременна?!
– Нет, слава богу. Но об этом все говорили. О ее романе с женатым мужчиной, о том, что Лола за ним бегает. Она закатывала истерики, кричала, что вскроет вены. Лолита вела себя так глупо, что все над ней потешались. Золотарева я понимаю: зачем ему такая жена? Она же неадекватна! Он и переспал-то с ней из мести, чтобы он там ни говорил. Стар постоянно уводил у него женщин, причем, не прилагая к этому никаких усилий. Ну, любили его бабы, что тут поделаешь? – простецки сказала Вероника. – Он им стихи читал, и как читал! А Игорьку не хватает фантазии. Он все бизнесом отговаривается, некогда, мол. А на самом деле он просто торгаш, без грамма романтики. Предки его были торгашами, и сам он недалеко ушел, – презрительно сказала госпожа Ригер. – Они с моим мужем разругались вдрызг из-за Лолиты. Игорь уехал. Проще говоря, сбежал. А мы стали думать, что делать. У Стара был аспирант, давно уже влюбленный в Лолиту. Мы быстренько сыграли свадьбу. Меньше чем через год они разбежались. Но тема была закрыта.
– Ты так спокойно об этом говоришь!
– Лола все еще ребенок. И, похоже, останется им навсегда. Выйдя замуж, она по-прежнему бо´льшую часть времени жила у меня. Дома, а точнее, у мужа, ночевала редко. Она не умеет готовить, абсолютно не приспособлена к тому, чтобы вести домашнее хозяйство. Я до сих пор гадаю, для чего живет моя дочь? Хотя бы бабушку соглашается сопровождать в заграничных поездках, – Вероника тяжело вздохнула.
– Она живет с тобой или с бабушкой?
– Когда как. Сейчас, когда моя свекровь в больнице, Лолита перебралась в ее квартиру.
– Она ее унаследует?
– Да. И ее, и дачу, и все, что лежит в банковской ячейке.
– Тогда ей вообще не надо будет работать.
– Этого-то я и боюсь.
– Ты дашь мне ее адрес?
– Послушай, я так и не поняла, зачем тебе это надо?
– Я хочу знать, кто убил Зубаридзе, Илию и Тамару, – просто сказала Инна.
– Зачем?
– Я веду блог.
– Ты серьезно?!
– Вполне. Мне надо его раскрутить.
– И ты ради этого ввязалась в криминальную историю!
– Это вышло случайно. Но теперь мне надо назвать имя убийцы. Лолита – ценный свидетель.
– А если это она?
– Она убила Тамару?!
– Лолита любила отца. Больше, чем меня. Больше, чем кого бы то ни было. Даже в Игоре Золотареве она любила своего отца. Потому что самого отца она не могла любить так, как ей хотелось.
– Я это поняла. Так я могу с ней поговорить?
– Что ж. Если ты поможешь мне ухаживать за больной свекровью. Извини, я человек деловой. Я помогу тебе, а ты помоги мне. Ты же видишь, как у меня много работы. А помочь некому, кроме дочери, у которой очередной нервный срыв. Я много не прошу. Прийти в больницу, построить нянечек. Проверить капельницу, если надо, памперс поменять. Сможешь? – Вероника требовательно посмотрела ей в глаза.
– Да, – кивнула Инна. В конце концов, меняет же она памперсы Гошиному младенцу.
– Тогда записывай адрес. Хотя, Лола тебе может и не открыть, – насмешливо сказала Вероника. – На двери есть глазок. Советую ехать прямо в больницу.
– Хорошо. Где лежит Агриппина Викентьевна?
– В пятьдесят второй, в кардиологии.
«Вот я кретинка! – подумала Инна. – Можно было просто обзвонить московские больницы! Вероника ведь сказала, что ее свекровь серьезно заболела. Фамилия-то редкая! Агриппина Викентьевна Ригер, возможно, вообще в Москве одна».
Хотя бы свой счет в кафе Вероника оплатила. Инна потратила только время и узнала про себя кое-что нелестное. Например, что у нее неприлично много морщин и что «ее тоже трахнул Золотарев».
«Мужчинам нельзя верить. Особенно случайным любовникам», – еще больше разозлилась она. Вот Вероника, похоже, устояла.