Оракул выбирает королеву

– Оставайтесь, – сказал он сиделке, – вас разместят здесь со всеми удобствами. Все нужное купят.

В светлых глазах сиделки вспыхнуло любопытство. Похоже, ей чрезвычайно хотелось узнать, кем приходится ее пациентка самому королю, но конечно же спросить она не посмела.

Арман посидел еще несколько минут, но смотреть на Витту было просто больно. И от этой боли просыпалась злость – на самого себя, на судьбу, что разложила карты именно так, на королеву, у которой жажда бессмертия застлала все, что еще могло сделать ее человеком.

Он кивнул сиделке и пошел прочь, в душе надеясь, что Витта хотя бы звук какой-нибудь исторгнет. Ну хоть промычит что-то. Но нет. Ласточка лежала очень тихо и, похоже, совершенно не сознавала ни себя, ни свое окружение.

В коридоре его нагнал старый Меркл. Арман услышал, как он кожаными подошвами, подбитыми медными гвоздиками, топает по полу, и специально остановился, чтобы дождаться.

Меркл, старина Меркл.

Все тот же неизменный венчик совершенно седых волос, легких, как пух одуванчика, очки с толстыми линзами в массивной роговой оправе.

– Ваше величество! – Старик запыхался. – Ваше величество, вы уж простите… да, простите старого. Не мог я рассказать все, как было.

– Сняли заклинание? – спросил Арман.

– Сняли, как есть… Льесс Сильен приводил менталиста, одного из лучших. Чужое-то заклинание нелегко снять, так вот…

– Во второй раз не ты сломал Оракул? – все же спросил Арман, глядя на Меркла сверху вниз.

– Нет, – старик вздохнул, – я делал то, что вы мне говорили, ваше величество.

– То есть зная, что я могу быть королем по праву наследования, ты все равно был готов чинить Оракул, чтобы вернуть королеву?

Меркл вздохнул и посмотрел так пронзительно и жалко, что Арману даже стало немного стыдно. Зачем терзать старика? Ему и без того досталось.

– Вы могли быть королем, да, – тихо сказал Меркл, – но вы же не хотели. Именно вы желали вернуть королеву, и я догадываюсь почему. Да и невелико счастье – застрять на троне. Только и гляди, как бы тебя не съели. Матушка ваша вон какими методами пользовалась, чтобы всех усмирить. А вы готовы на подобное?

– С одним точно соглашусь, – ответил Арман, – я бы сейчас совсем другим занялся.

А про себя добавил: перерыл бы уже весь королевский ярус, но Леону нашел.

– Я вот что хочу сказать, ваше величество, – снова заговорил Меркл, почему-то оглядываясь по сторонам, как будто опасался, что их разговор кто-нибудь подслушает. – Вы сестру привезли, так? Я сделаю вам артефакты парные, чтобы вы всегда могли знать, что она чувствует, что она жива. Хотите такие?

Арман пожал плечами:

– А что она может чувствовать, Меркл? Она лежит… как срезанный цветок. Смотреть страшно.

– Вы будете хотя бы знать, чувствует ли она боль, – прошептал механик. – И если вы поймете, что боль постоянно с ней, возможно, вы примете мудрое решение. К тому же, – тут он как будто повеселел, – вы вон и так носите на шее амулетик, уж не знаю, откуда он у вас. Будет еще один, какая разница?

Арман невольно накрыл ладонью маленькую плетенку, которую ему подарила Леона. Этот прямоугольник из матерчатых узелков почему-то казался ему дороже всех бриллиантов в сокровищнице.

«Напишу в завещании, чтоб и похоронили с ним», – мелькнула горькая мысль. Хоть так, но Леона будет рядом.

А Меркл стоял, смотрел просительно, и Арман сдался.

– Хорошо, делай. Надеюсь, эти твои парные амулеты будут работать как должно. А не так, как Оракул после ремонта.

– Чинил я его, чинил, клянусь!

– Верю. – Арман усмехнулся.

Какая разница? Уже все равно, чинил или только делал вид. Обратно не провернуть.

– Тогда я поспешу, ваше величество, – Меркл хитренько улыбнулся, – не беспокойтесь, вы останетесь довольны стариком.

И, раскланявшись, Меркл засеменил прочь. Арман долго смотрел ему вслед, до того момента, как Меркл свернул и исчез из виду. А потом пробормотал:

– Я всегда был тобой доволен, друг. Единственный мой старый друг.



Поисковые заклинания всегда давались Арману плохо, хоть он и старался как мог – покупал учебники, выбирал лучшие компоненты. Но, верно, все дело в том, что он был оборотнем, не слишком квалифицированным специалистом весьма широкого охвата. Оборотню никогда не достичь высот магии, какие доступны магам с одним даром. Порой Арману даже казалось, что и его собственный дар Жизни ослабевает, оттого что он перевоплощается.

Для построения поискового заклинания, нацеленного на Бранта, Арман выбрал удаленную от дворцовой суеты гостиную на втором этаже, самую светлую. Он приказал вынести оттуда всю мебель, и, пока гвардейцы вытаскивали из дверей тяжелые ореховые стулья, стол, оттоманки, Арман принял модификаторы поисковика, сходил за пуговицей, цветными мелками, кипарисовыми щепками, мешочком сушеной и перетертой пижмы, медными кубиками, толстыми линзами, выточенными из кварца… В общем, собрал все необходимое.

Потом он заперся в пустой комнате и несколько часов ползал на четвереньках, вычерчивая сложные многолучевые звезды, расставляя в узлах необходимые ингредиенты. Он заставлял себя не думать о Леоне, потому что тогда попросту бы сел посреди начертанных фигур и расплакался как маленький. У него было такое чувство, будто совсем не осталось сил, чтобы двигаться дальше, что-то делать. Сил не осталось… Но нужно было как-то шевелиться, искать свою украденную любовь. В том, что Брант и Эрика держат Леону как заложницу, сомнений не оставалось.

Арман заставлял себя думать о делах. О том, что, к сожалению, Витта так и останется сломанным цветком до конца своих дней. О том, что вечером необходимо переговорить с послом королевства Ррух… Хорошо, что никто не оспаривал право Армана на трон, все приняли это как данность.

А еще Арман пытался понять, насколько сильно он ненавидит дворец, чтобы рискнуть и остаться в нем. У него была возможность назначить Сильена регентом, а самому уехать да хоть в другое королевство. Герцог Саторийский мог себе позволить многое, и в особняке, тщательно припрятанная, ждала своего часа шкатулка с драгоценными камнями.


Арман даже позволил себе немного помечтать о том, что они смогут уехать с Леоной, что она его простит. Но затем подумал, что, будучи королем, он сможет сделать немало: например, улучшить сообщение и торговые пути с серединными ярусами, построить крепости на ярусах нижних, куда нет-нет да лезут твари из Тени. Он мог бы разобраться с тем, а что же собой представляют и сами Тени, о которых периодически подумывала королева, причем думала она о них как о существах очень разумных и как будто близких людям. Возможно, Арман попросту не знал многое из того, что тянулось за Вечной королевой из глубины веков.

Так что, выходит, был смысл в том, чтобы возложить на себя бремя правления и остаться.

А еще Арман узнал, что до сих пор жива мать виконта Дорьера, то есть его бабушка. Сильен рассказал ему, что Алареза Дорьер живет на королевском ярусе, но на земле, граничащей с королевской. Живет уединенно, в небольшом поместье неподалеку от города Верфена. И при ней нет никого, кроме прислуги, потому что муж умер давно, а единственный сын был казнен за измену короне. Внезапно Арману, который всегда считал себя сиротой, захотелось повидать старую льессу и, быть может, даже рассказать, кем он ей приходится. Это стало бы для нее утешением, а для него, возможно, обретением какой-никакой, но семьи.

Покончив с построением базовой структуры для заклинания, Арман извлек из кармана коробочку с пуговицей Бранта, аккуратно, стараясь лишний раз не прикасаться, уложил ее в центр структуры. Пуговица изрядно обгорела, но хотелось верить, что сохранила на себе следы предателя. Арман выпрямился, встал в фокусе заклинания. Усилием воли выкинул из головы все, что не касалось магии поиска. Если все сработает, он получит путеводную нить, которая будет прикреплена к Бранту, а там, где Брант, пожалуй, там и до Леоны недалеко.

Арман прикрыл на миг глаза, сосредоточившись на измененной силе, на этот раз магии поиска. Она свернулась в груди холодным ужом, но стоило только тронуть – брызнула каплями во все стороны, легкой дымкой мгновенно впиталась в структуру и потекла, меняя цвет, по начертанным линиям, от компонента к компоненту, играя всеми цветами радуги, да так ярко, что Арману пришлось щуриться. Дальше должно было начаться самое интересное. Он ждал этого и потому не дрогнул, когда его приподняло над полом, как следует тряхнуло – так, что зубы клацнули, завертело. Сила, разливаясь по ткани мира, выискивала направление, искала, за что зацепиться… Но вот повороты замедлились, и Арман принялся дышать глубоко и часто, потому что от такого суматошного мельтешения его попросту затошнило. Магия поиска, инициированная заклинанием, растеклась по сущему тончайшей пленкой. По идее, уже должна была найти, сформировать крючок, зацепиться… И ничего не произошло. Ни-че-го. Арман чувствовал, что сила так и плавает поверх материального мира, время от времени покрываясь едва заметной и совершенно беспомощной рябью.

– Ах ты, сукин сын, – выдохнул в сердцах Арман.

Все происходящее означало, что Брант соорудил огораживающий купол, за который заклинание поиска не проникало. Впору завыть.

Арман, тихо скрежеща зубами, дождался, когда заклинание его отпустит, но как только подошвы коснулись пола, рванул к двери, а оттуда бегом – в королевское крыло, искать Сильена.

Мара он нашел в его кабинете за разбором документов Вечной королевы. Увидев Армана, он сразу же вскочил, шагнул навстречу.

– Ваше величество! Что случилось?

– Сильен, – выдохнул Арман, – найди мне двух магов-поисковиков. Самых лучших! Предатель Брант, судя по всему, под защитным куполом. Но я настроил на него заклинание и рано или поздно старый лис из-под купола покажется. Я хочу – слышишь? – я приказываю, чтобы два поисковика держали заклинание постоянно, сменяя друг друга.

Сильен лишь бровь приподнял и совершенно спокойно поинтересовался:

– Ваше величество, вам так нужен Брант? Я не думаю, что он ставит себе целью убийство нового короля.

У Армана на языке так и вертелось, что плевать он хотел на Бранта и Эрику, что на самом деле он ищет Леону Кьенн и как только найдет, сделает все возможное и невозможное, чтобы она его простила и вышла замуж. Но что-то такое промелькнуло на лице Сильена, похожее на легкое разочарование. И Арман, улыбнувшись, ответил:

– Скажем так, у меня с ним личные счеты.

– Как пожелаете, ваше величество. – Сильен склонил голову. – Через час два поисковика будут перед вами.

– Вот и ладно, – сказал Арман, подпустив в голос добродушия. – Что там у нас на сегодня?

– Через три часа прием посла из Ррух. Я вот как раз перебираю переписку королевы с Гельером Вечным… Не желаете взглянуть?

Конечно же Арман желал. И это тоже заняло некоторое время.

Позже он раздал указания поисковикам, принял посла, долго с ним беседовал, до глубокой ночи, и лег спать совершенно выжатым. Ему снилась Леона, но почему-то не взрослой, а маленькой шестилетней девчушкой. Она сидела на стульчике в темной комнате, плакала и звала маму, а Арман бился в окно, колотил изо всех сил руками – и ничего не мог сделать. Горький плач так и стоял в ушах, даже когда он проснулся.

Потом пришел Меркл, принес сделанные амулеты, маленькие, но тяжелые, из латунных и каменных пластин. Амулеты были на самом деле парными, на витых кожаных шнурах. Арман сразу надел один, а второй пришлось отнести Витте и надевать ей на шею при помощи сиделки, потому что всегда тихая Витта отчего-то принялась вредничать и все пыталась сорвать с себя амулет. Насилу успокоили, сиделка влила ей в рот ложку какой-то настойки.

– Странно все это, ваше величество, – посетовала женщина, – моя ласточка обычно так себя не ведет.

Арман задумчиво потеребил свой амулет и ничего не сказал. От амулета по коже расходилось тепло, приятное такое… Что бы это могло означать? Он не знал. Возможно, что Витте на самом деле было не так уж и плохо в ее замкнутом, отгороженном от всех мирке?

Он посмотрел на Витту, которая впала в дрему после принятой настойки. Знать бы, может ли она думать? Понимает ли, где находится? Арман осторожно взял сестру за руку, но она даже не вздрогнула, как будто и не поняла, что к ней прикоснулись.

– Витта, – позвал тихо, уже ни на что не надеясь, но прислушиваясь к собственным ощущениям.

Амулет Меркла… Ну хоть что-то можно почувствовать?

Ничего. Снова ничего. Все то же равномерное тепло по коже и усталость, опустошение в душе.

– Следи за ней хорошенько, – на прощанье сказал Арман сиделке и вышел прочь.

Наверное, он слишком устал, потому что вдруг стало казаться, что Меркл сделал вовсе не то, что обещал. Но во имя господа, чего можно хотеть от несчастной Витты? А если не доверять больше Мерклу, так что ж его, в пыточную? Единственного старого друга?

– Ваше величество! – его догнал Сильен, бодрый и свежий как огурчик. – Ваше величество, вот тут надо бы подписать несколько важных приказов. Как вы и просили, я подготовил, насчет сообщения между ярусами.

Арман с трудом встряхнулся. Нет-нет, Мерклу все-таки нужно доверять, ведь он рядом всю жизнь, а молчал оттого, что королева наложила заклинание.

– Пойдем, я почитаю.

И они пошли в рабочий кабинет. Нужно было заниматься делами, потому что Арман Линто стал королем. К сожалению, его никто не спрашивал, хочет ли он, готов ли. И часы полетели, сливаясь в дни. А маги-поисковики по-прежнему утыкались в барьер, который заклинание не могло преодолеть, и Арман так и не узнал, где прячется Брант.



Порой Арману казалось, что его посадили в стеклянную бутылку, поверх натолкали блестящей мишуры, а горлышко заткнули пробкой, чтобы не сбежал. Дворец – воздушный, со множеством окон, галерей, парадных дверей и черных ходов вдруг стал местом, откуда не выбраться, как ни дергайся, как ни бейся головой в стекло. Каждый раз, когда Арман планировал заняться поисками лично, обязательно находились неотложные дела, которые нельзя было перенести или отменить. Да и вообще, видано ли, чтоб король шлялся неведомо где, оставив корону на подушке из синего бархата?

– Вы предпринимаете все, что можно, – успокаивал Сильен, несколько фамильярно похлопывая по плечу. – Посмотрите, маги поддерживают активированное заклинание поиска. Если ваш секретарь объявится вне купола, они сразу засекут его местоположение и сразу же вам доложат. Не стоит переживать.

– Вдруг с ней что-нибудь случится? Вдруг они ее убьют?

Арман задавал этот вопрос раз за разом, и ему было наплевать, что Сильен уже морщится от упоминания о Леоне Кьенн.