Оракул выбирает королеву

– Моя сумка, – прохрипел Арман. – Леона… модификаторы… в банке. Мне… в рот.

– Что он там несет?

– Да он со страху помешался, парни! Давайте посмотрим, может, у него и в штанишках мокро?

Леона задрожала. Да, им было очень весело. А сумка Армана лежала на столе. Как до нее добраться? Она не знала, что такое модификаторы. Это то, что сейчас необходимо Арману, чтобы он освободился от пут? Невозможно…

«Думай», – приказала она себе. Что-то нужно придумать. Но что?

«Мамочки», – всхлипнула она. Сейчас… они отсмеются. И тогда… И Линто ничего не сможет сделать.

Внезапно что-то тяжело ударило в запертую дверь. Голован мигом подобрался, махнул рукой парням – те двинулись к выходу из номера.

Бум! Дверь затрещала.

– Это еще кто? – Голован стремительным движением выхватил нож из-за голенища сапога. – Парни, нам не должны были мешать. Это кто-то чужой. Не открывайте! Мы их встретим…

У Леоны было несколько мгновений. Она понятия не имела, кто ломает дверь, но одно знала точно: королевский оборотень не должен оставаться беззащитным. Вскочив, она ринулась к столу, схватила сумку…

Бум!

Затрещали петли, выдираемые из дерева.

…упала на бок рядом с Арманом, трясущимися руками расстегивая пряжку. Успела нашарить круглую баночку с завинчивающейся крышкой. А еще успела увидеть его взгляд, совершенно дикий. Но там, в глубине темно-серых глаз, страха не было, лишь злость, яркая, жаркая, сродни страсти.

– Молодец, – шепнул Арман, – быстрее.

Раздался треск, грохот. Дверь сорвалась с петель. И следом раздался дикий, нечеловеческий вопль.

Леона не смотрела, что там. Видела только бледное лицо, глаза, совершенно черные от расширенных зрачков, и трясущимися руками отвинчивала крышку.

– Красные давай, – шепнул Линто, – ну же!

На ладонь Леоне выкатилась пара пилюль, серая и алая. Она схватила алую и сунула Арману в рот. Он сразу сжал челюсти, раскусывая. Зрачки вмиг сжались до булавочных головок, взгляд стал колючим и расчетливым.

– Еще, быстрее!

Леона кое-как сунула ему вторую пилюлю. Рядом на пол рухнул один из бандитов. И Леона как-то отстраненно подумала, что у него нет половины головы. Как будто выжгли и плоть и кости.

Арман тоже это увидел. Уставился на нее совершенно безумным взглядом и прохрипел:

– Под кровать, живо!

Веревки, которыми были стянуты его руки и ноги, задымились. В следующий миг он был уже свободен и заталкивал Леону в темную щель. Через секунду над головами у них раскрылось пламенеющее облако, опаляя, снижаясь…

Леона закричала. Линто что-то сделал, и навстречу пламени рванул его собственный огненный щит – жуткая, переливающаяся рыжим и багровым линза. Леона кое-как протиснулась еще глубже под кровать, и все, что она видела, это колени Линто, обтянутые черными штанами, белую, сведенную предсмертной судорогой руку разбойника и край цветастого коврика. Она зажмурилась. Похоже, их с Арманом нашли и те, кто хотел просто убить, без всяких там интересных развлечений.

Запахло гарью, и к этому запаху примешивался смрад обгорелой плоти. Из своего укрытия Леона видела, как оборотень поднялся на ноги, и стали видны его босые ступни, худые, жилистые. Распластавшись на дощатом полу, Леона уже молиться была готова, чтоб эти ноги никуда не делись. Но слова молитвы выскочили из головы, и осталось только – господи, ну сделай что-нибудь!

Сквозь крики, громыхание сталкивающихся заклятий вдруг прорезалось звонкое – дзинь! И послышался треск, с каким ломаются доски. А в следующий миг – Леона судорожно вцепилась зубами в свою руку, чтобы не заорать, – в следующий миг Арман тяжело упал. И прямо за его спиной упал еще кто-то, дымясь. У Леоны даже сердце екнуло, так громко Линто стукнулся головой об пол. Задыхаясь, она двинулась к нему. Очень хорошо было видно его лицо, неестественно побледневшее, и жуткого вида кровавое пятно, расплывающееся на груди по грязной рубашке.

– Арман, – прошептала она.

Не знала, что делать. И не знала, что думать.

Он был еще жив, но на губах выступила кровь. И крупные бисерины пота на лбу, на висках…

– Руку, – страшно прохрипел оборотень, выдыхая кровавые пузыри.

Леона машинально выполнила приказ, протянув руку с печатью, и задохнулась от резкой, жгучей боли, когда Арман просто подковырнул ногтями невидимое глазу заклинание повиновения, сдирая его.

– Скажешь, что просто шлюха. – Он закашлялся. В глазах уже появились тени приближающейся гибели, сознание мутилось.

В наступившей тишине Леона услышала чьи-то тяжелые шаги. Мысли ворочались медленно, она не могла оторвать взгляд от Линто. Он лежал на боку, протянув к ней руку, и печать повиновения, теперь уже ненужная и бесполезная, медленно рассыпалась светящимися бисеринами под его перемазанными гарью и кровью пальцами. А кровавое пятно на его рубашке росло, ширилось, расцветая жутким невиданным цветком.

– Добейте его, – прозвучал чей-то приказ.

Леона сглотнула. Во рту разливалось песчаное море, сухое и горькое.

Снова тяжелые шаги, кто-то приближался.

«Они ведь и меня убьют. Зачем им лишний свидетель?»


Она еще раз посмотрела на Линто. Он все еще был жив, но дышал тяжелее, с трудом отвоевывая каждый глоток воздуха.

«У него легкое пробито», – сообразила Леона.

И внезапно пришла мысль, что его еще можно поставить на ноги, только вот заряд регенерирующего перстня закончился.

Господи, о чем ты думаешь, Леона Кьенн?

Тебе самой сейчас горло перережут. И никто никогда ничего не узнает.

А Линто нанесли удар со спины. Так бы он продержался.

От накрывшего ужаса закружилась голова, все поплыло перед глазами. Леона сделала выдох – и внезапно произошло то, чего она никогда раньше не делала и даже не знала, что такое возможно.

Вместе с воздухом, то ли от ужаса, то ли от внезапного осознания собственной обреченности, то ли от вида умирающего Армана Линто, Леона выдохнула из груди серое облако, словно состоящее из мельчайших частиц пепла. И еще со следующим выдохом, и еще… Облако стремительно росло, ширилось, вышло за пределы кровати. В ушах зашумело; кто-то заорал. Снова шум, топот… Леона как будто повисла в центре маленькой пыльной бури, только несла она не пыль, а прах. Сквозь нарастающий гул Леона услышала, как что-то падает. И наконец сообразила, что спонтанно выброшенная сила некроманта, появление которой никто не ожидал, добралась до живой плоти.

Леона протянула руку и коснулась пальцев Армана, с ужасом ожидая, что нащупает высушенные кости. Однако рука оказалась еще теплой и, похоже, вполне живой. Сквозь серую муть, повисшую в воздухе, стало видно, что выплеснутая в мир живых магия мертвых подозрительно бережно обращается с королевским оборотнем. Она завернула его в кокон, дающий слабый жемчужный свет, и пульсирует – наверное, вместе с биением сердца Армана.

– Ох, – выдохнула Леона.

И, всхлипывая, рассмеялась. Еще никогда и нигде она не видела воочию, что значит «магия принимает его». Теперь увидела, на собственном примере. У нее не было детей с маркизом Риквейлом, потому что как раз его-то магия некроманта и не приняла.

Все закончилось через считаные мгновения. Облако праха осело, вмиг втянулось в доски, и воздух в комнате снова сделался чистым. А Леона тихо заскулила от вновь накатившего страха – когда вокруг нее бушевала маленькая буря ее собственной силы, страшно-то почти не было.

Но что-то нужно было делать. Арман Линто лежал с закрытыми глазами и, похоже, находился в глубоком обмороке, но еще дышал. Леона прислушалась – тишина. И стала выкарабкиваться из-под кровати. Высунула голову и едва поборола подкатившую тошноту – от номера, конечно, мало что осталось. Закопченные стены, на которых чудом уцелели отдельные фонарики, обгоревшее белье и занавески, разбитое, вывернутое вместе с рамой окно. Рядом лежало то, что раньше было людьми. Только мертвая сила выпила их досуха, оставив жуткие, скорчившиеся мумии. Леона насчитала семерых. Четверо местные бандиты, еще трое, выходит, пришли по душу Линто.

– Побери меня Тень! – только и сказала она.

Ей просто необходимо было что-то сказать, разбить эту жуткую, звенящую тишину. Перед глазами вновь все поплыло, но она упорно встала сперва на четвереньки, а затем выпрямилась в полный рост. Надо было что-то делать.

Леона, перешагивая через мумии, добралась до ванной, заглянула туда. Ее одежда и башмаки – ну надо же! – уцелели. Рубашка, куртка, штаны все так же были развешаны на крючках для полотенец. Леона схватила одежду, еще влажную, втиснулась в нее, завязала узлом полы рубашки. Затем, стараясь не смотреть на убитых, вернулась к Арману, пощупала пульс. Линто был жив. Дышал.

– Я сейчас, я быстро, – прошептала Леона.

Она вскочила озираясь. Ее сумка тоже уцелела, валялась в углу. Леона схватила ее, вытряхнула содержимое на усыпанные сажей простыни, взяла регенерирующий перстень – совершенно пустой и бесполезный. Затем не раздумывая подхватила компас, подаренный ей мэтром Флорье, и бросилась вон из номера.

В гостинице было тихо и совершенно безлюдно. Леона мимоходом подумала о том, что все спрятались кто куда, чтобы не подвернуться под горячую руку настоящим убийцам. Пожалуй, еще какое-то время все будут сидеть тихо, а она за это время успеет… Должна успеть.

Она выскочила на улицу, припоминая, в какой стороне лавка с артефактами, и рванула туда. Добежав, изо всех сил заколотила в дверь.

«Ну, открой же, открой!»

И уже в полный голос:

– Откройте! Кто-нибудь!

– Что вам? Мы закрыты, – раздался через некоторое время недовольный женский голос. – Приходите утром.

– Там человеку плохо, – прохрипела Леона, – надо зарядить регенерирующий перстень. Открывайте, Тени вас дери, или я выбью дверь!

Неизвестно, что подействовало, упоминание дорогого артефакта или угроза, но ей открыли. На пороге стояла та самая улыбчивая девушка, в сорочке, халате и ночном чепце.

– Пожалуйста, помогите, – взмолилась Леона, – он умирает! Надо перстень зарядить. Можете?

И сунула девушке под нос перстень, камень в котором был совершенно черен и пуст.

– Пять крон. – Девушка со знанием дела осмотрела артефакт.

– У меня нет денег. – Леона изо всех сил старалась, чтоб голос не дрожал. – Но…

– Мы не оказываем услуг бесплатно.

– У меня есть очень дорогая вещь, вам понравится.

И протянула компас.

Ей было жаль расставаться с последним подарком мэтра Флорье, но почему-то жизнь Армана в те мгновения стоила по меньшей мере сотни таких компасов, если не больше. Перед глазами Леоны стояла картина: ее магия, окутавшая Армана спасительным коконом, в то время как все прочие, кто был в комнате… Ну, лучше не вспоминать, во что превратились они.

– Хорошо, – сказала девушка, – идемте.

Время, казалось, застыло. Леона притопывала от нетерпения, ей казалось, что девица нарочно тянет время, когда там Арман умирает, если еще не умер. Казалось бы, ну умрет он, и что? Теперь Леона была свободна, печати на ней не было.

Но как жить дальше, зная, что могла помочь и отвернулась, не помогла?

Нет, вовсе не потому, что Армана приняла магия. Совсем не поэтому…