Оправдание невиновных
Часть 25 из 34 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Расхохотавшись, Арина скомандовала:
— Тогда пошли.
Квартиру своей троюродной родственнице Федяйкин купил неподалеку от собственного дома. Фамилию же родственница носила элегантную, практически графскую — Шувалова. И так же, как Алисиной тетке подходило грубоватое «Кандыбина», Анна Гавриловна была под стать своей фамилии. Зная предысторию, Арина ожидала, что приглашенная присматривать за ребенком и хозяйством родственница окажется простоватой, быть может, грузной или наоборот костлявой, но наверняка неухоженной и рано постаревшей. В общем, ожидала увидеть типичную домохозяйку. Тетку. Однако не стоило забывать, что до того как принять бразды правления федяйкинским домом, Анна Гавриловна была переводчицей, да не с банального английского или немецкого — с итальянского. А профессия, как ни крути, свой отпечаток накладывает.
Пожалуй, между двумя «тетками» и тезками — Анной Михайловной и Анной Гавриловной — даже наличествовало определенное внешнее сходство: обе довольно высокие, худощавые, неброские, метров с десяти, если не вглядываться, их можно было бы и перепутать. Но это если не вглядываться. Если Анна Михайловна не только числилась, но и выглядела «теткой» — деревенщиной по сути, то Анна Гавриловна была ягодкой совсем другого разбора. Стройная, моложавая — сейчас ей было сорок семь, но выглядела она максимум на сорок, а то и на тридцать пять. Неброская, но отнюдь не «простая», утонченная, рафинированная, элегантная. В ее внешности не было ничего особенно эффектного, но в привлекательности было не отказать. Даже, пожалуй, в красоте.
Выжившую ее из дома Алису Шувалова, разумеется, ненавидела, да так, что даже о приличествующей интеллигентной даме сдержанности забывала:
— А я Николаю сразу сказала, что эта… Алиса — та еще штучка. Но разве мужчинам что-нибудь втолкуешь? Как этот силикон увидят, так им сразу мозги отшибает.
Арина вспомнила фотографии Алисы, на которых все полагающиеся выпуклости выглядели и впрямь весьма аппетитно, однако не в таких все же размерах, чтобы подозревать импланты, — и сделала вид, что удивилась:
— У нее что, и вправду грудь силиконовая? Так на взгляд и не скажешь.
— Может, и своя, — Анна Гавриловна брезгливо поджала губы. — Тем более.
В каком смысле «тем более», подумала Арина. В том, что если все прелести «свои», это еще опаснее, потому что даже в искусственности девушку не обвинишь? Впрочем, неважно. С отношением госпожи Шуваловой к невестке все и так было ясно.
— Анна Гавриловна, а где вы сами были, когда Николай Семенович погиб?
— Вы что?! — взвизгнула она, еще более выходя из образа «интеллигентной косточки», практически вывалившись из него в грубую прозу. — Вы меня в чем-то обвиняете?
— Ну что вы! — примирительно улыбнулась Арина. — Просто проверяю. Рутинное дело.
— Сейчас? Когда все уже закончилось? Или как это у вас называется? Я еще тогда все рассказала, а вы опять? По какому праву?
— Анна Гавриловна, — еще мягче повторила Арина. — Просто нужно кое-что проверить. Продублировать, понимаете? Просто в архиве кое-что напутали.
— Везде бардак! — фыркнула женщина. — Ну в Египте я была. Только четыре дня и отдохнула, как Кристя позвонила, пришлось все бросить и назад лететь.
— Загранпаспорт ваш можно посмотреть?
— Загранпаспорт? — переспросила Анна Гавриловна.
— Ну да. А что, это трудно?
— Это невозможно, простите. Он… пропал.
— Пропал? Украли?
— Н-нет, — ответила Шувалова после минутной паузы с неуверенной, словно бы сомневающейся интонацией. — Почему украли?
— Вы сказали «он пропал».
— Да, пропал. Пришлось новый получать. Меня соседи затопили. Точнее, не соседи, но это неважно, — Анна Гавриловна, казалось, вновь обрела потерянную было уверенность. — У вас еще какие-то вопросы? Я, знаете ли, тороплюсь. — и она демонстративно прошествовала в прихожую, где начала сосредоточенно перебирать вешалки в шкафу-купе, как бы не в силах выбрать: то пальто? это? шубу? другую? дубленку?
Пришлось распрощаться.
— Тебе не кажется, что она врет? — задумчиво протянул Денис, выкатывая из закутка возле подъезда мотоцикл, который «убрал с глаз» на время визита к федяйкинской родственнице.
— Врать, может, не врет, но всего, что думает, не говорит, — согласилась Арина. — Хотя даже если — какая разница? Она-то вообще вне подозрений, она в Египте в это время была.
— По ее словам… Паспорт-то она тебе не показала. Соседи ее затопили! Паспорт не так легко привести в негодность. Хотя, конечно, если прорвало, к примеру, батарею, то горячая вода — это сила. Но как-то странно это.
— Да ладно тебе! Она же не дура, должна сообразить, что пересечение границы очень легко проверяется, хоть десять паспортов утопи. Да и зачем бы ей? В смысле зачем ей Федяйкина убивать? — усомнилась Арина и, поежившись от налетевшего ветра, мотнула головой в сторону заманчиво подмигивающей рядом вывески крошечной кофейни.
Чай там, впрочем, тоже заваривали, да не пакетиками, а как полагается.
— По-моему, она сама на этого Федяйкина планы имела, — хмыкнул Денис, сделав первый глоток и прижмурившись от удовольствия. — Могло такое быть? Тетка-то ведь на самом деле очень даже ничего, это я тебе объективно говорю. На фоне Алисы, конечно, полный ноль, бледная моль и серая мышь, но вообще-то, если взглянуть непредвзято… Сколько ей лет?
— Да ну тебя! — отмахнулась было Арина, но тут ей вдруг вспомнилась начальница криминалистического отдела. Адриана Георгиевна Грек выглядела куда невзрачнее своего эффектного имени: ну стройная, ну моложавая, но… вечно в каких-то костюмчиках а-ля школьный завуч, скучный узел волос на затылке, ни капли косметики на лице — никакая, в общем. Типа Алисы Фрейндлих в «Служебном романе» — до преображения. Но Арина однажды встретила Адриану на театральной премьере — и натурально обалдела. Вроде и косметики на ней было совсем чуть-чуть, и прическа не сильно отличалась от будничной, вот разве что вместо невзрачного костюмчика было платье, а вместо унылых туфель на толстом низком каблуке шпильки — но это была потрясающая красавица! И не в платье, разумеется, было дело, и не в шпильках. Она по-другому двигалась, по-другому разговаривала, по-другому смотрела… а улыбка… Ох. Да, пожалуй, Денис прав. Арина покрутила головой, пытаясь представить преображенную Шувалову. — А что, может быть… Федяйкина она чуть постарше, но до старухи ей и впрямь далеко, еще и пятидесяти нет. И выглядит молодо. А если приличный стилист с ней поработает — и вовсе королевишна будет. Была бы уродина, уже годам к тридцати бы на все рукой махнула, а тут вполне могла питать какие-то надежды.
— Вот именно! И десять лет она у него смирненько домоправительницу изображала. Интересно, работала при этом где-то или он ей зарплату платил?
— Она вроде переводчик, на дому, может, и работала. Но так чтоб где-то — нет, Федяйкин же ее за дочкой присматривать приставил. И зарплату, наверное, платил… Не знаю, в деле об этом ничего нет.
— Наверное, говоришь. Может, и зарплату. Или просто расходы оплачивал. По-родственному, так сказать. А ей так понравилось играть роль хозяйки дома, что начала помечтывать, как бы это роль превратить в реальность, что такого, почему нет.
— Угу. А он вдруг приводит молодую жену. Анна Гавриловна в бешенстве. Мало того, что надежды вдребезги, так ведь и роль отнимают, молодая жена ее натурально из дома выжила. — Арина вздохнула. — Денис, это могло быть отличным мотивом, если бы убили Алису.
— Ну, может, она на Федяйкина так разозлилась, что решила отомстить сразу всем — одним махом?
— Что-то не похож этот дядечка на типа, который мог бы вызывать кипение столь вулканических страстей. Хотя теоретически версия ничего, годная. И с точки зрения мотива, и с точки зрения возможности. Ключи от дома у Анны Гавриловны наверняка сохранились, вполне могла прийти, так сказать, без спроса. Вот только она ни разу не похожа на блондинку в алом халатике, про которую все свидетели говорят и которая на фотографиях. Блондинка в алом халате — это же явно Алиса.
— А вдруг было две блондинки? — азартно предположил Денис. — Ну если Анна Гавриловна хотела сразу всем отомстить, должна была придумать и как Алису подставить. Дождаться, пока та из дома выскочит, подняться, облачиться в этот самый алый халат, напялить блондинистый парик. Она, конечно, не такая фигуристая, как Алиса, но издали да в парике вполне могла бы за нее сойти.
— А Федяйкин ее так на балконе и дожидался? — фыркнула Арина.
— Ну… Может, он после ссоры с женой в себя приходил, может, у него привычка была — на балконе успокаиваться, а Анна Гавриловна о его привычках лучше всех знает. И она могла все быстро проделать.
— Если быстро и если хорошо спланировать, то… а ведь может быть. И я даже понимаю, почему у следователя насчет нее никаких подозрений не возникло. Дело Федяйкина вела… ладно, это неважно, но она у нас такая вся из себя королева-королева. Что ей такая невзрачная мышь, как Анна Гавриловна? Черт! Нестыковок навалом, но… Вот что! Надо записи с камер наблюдения еще раз посмотреть! Их тогда, конечно, просматривали, но что-то я уже ни во что не верю.
— А они доступны, записи?
— По крайней мере тот кусок, что фиксирует утро перед убийством, там камера рядом с подъездом, почти весь двор видно. Шубин их сохранил. На той же флешке, где фотографии, которые Лилия Львовна в то утро нащелкала. В самом деле. Он же не все материалы дел дублировал, выборочно. А видео от федяйкинского подъезда сохранил. Значит, что-то в этих записях есть. Может, там Анна Гавриловна засветилась? И про ее отдых в Египте бы проверить не мешало. Надеюсь, данные паспортного контроля за это время никакой недоумок не ухитрился уничтожить.
— Думаешь, у этой тетки есть и такие знакомства?
— Да ну! Все гораздо проще. К обновлению электронных архивов, случается, допускают субподрядчиков — ну там племянников каких-нибудь никчемушных и тому подобное. А потом — ах, у нас чего-то информация пропала. И тут же начинают искать страшные коррупционные схемы, ведь раз что-то пропало, значит, кто-то за это заплатил. А на самом деле просто у кого-то в голове полторы извилины.
— Помню-помню, — засмеялся Денис. — Не следует объяснять злонамеренностью то, что может быть объяснено глупостью. Не помню, кто это сказал.
— Принцип называется «бритва Хэнлона», — вспомнила Арина, — значит, наверное, Хэнлон и сказал, только я не в курсе, кто это такой. Меня сейчас больше интересует, как к данным паспортного контроля подобраться. Дела-то нет, я ж самодеятельностью занимаюсь, ни запрос не могу направить, ни оперов попросить. Хотя Левушка наш мне моментально бы…
— Гляди, гляди! — Денис вдруг принялся тыкать пальцем в мутноватое стекло. — Она? И впрямь намылилась куда-то!
Мимо окна кофейни по другой стороне узкой улочки шествовала Анна Гавриловна, видимо, выбравшая наконец-то, во что сегодня облачиться. Шуба была хороша… Ее хозяйка, впрочем, тоже.
— Давай за ней! — скомандовала Арина.
Денис покачал головой:
— А если она в машину сядет? Давай лучше ты за ней потихоньку пойдешь, а я так, вокруг покатаюсь. А там поглядим. Если она каким транспортом воспользуется, я тебя подхвачу.
Преследование оказалось недолгим. Четыре квартала и три поворота спустя Анна Гавриловна скрылась за стеклянной дверью, над которой был изображен стилизованный глобус. Рядом «лежал» клубок, хвост нити которого, попетляв немного вокруг глобуса, завивался в надпись «Ариадна». На двух поддерживающих глобус ладонях можно было прочитать «бюро путешествий».
— Туда пошла, — кивнула Арина подъехавшему Денису.
— Угу, видел. Ждем?
— А то!
Минут через сорок стеклянная дверь распахнулась, выпуская наружу Анну Гавриловну, которая бодро зашагала по улице… совсем не в ту сторону, с которой пришла.
Арина растерянно взглянула на Дениса. Тот хмыкнул:
— Да подумаешь, бином Ньютона! Тебе надо ведь сейчас сразу в эту контору, с коллективом пообщаться на предмет их посетительницы? Ну так и иди, а я за ней двинусь. Если что, жди меня во-он в том кафе. Видишь, на перекрестке, с нашей стороны? Сразу за банком, как раз мотоцикл на их стоянке брошу. Вернусь — доложу.
* * *
Проще всего было бы зайти в «Ариадну» и, махнув удостоверением, представиться честь по чести: следователь Вершина, есть к вам несколько вопросов. Вот только со времени убийства Федяйкина — и предполагаемой поездки Анны Гавриловны в Египет — прошло почти два года. Вспомнит ли персонал агентства то время? Точнее, захочет ли вспомнить? Люди не любят лишних сложностей. Как просто пожать плечами: ой, что вы, это так давно было, все забылось, и документы мы так долго не храним. Тем более, что следователь — фигура официальная, никаких человеческих чувств, кроме раздражения и желания побыстрее от него избавиться, не вызывающая.
Или, что еще хуже, вдруг в «Ариадне» найдется кто-нибудь с избытком подозрительности? Возьмет и позвонит в следственный комитет: а работает ли у вас такой следователь? И дойдет все это до Пахомова… ох, лучше не надо! Вряд ли ППШ будет в восторге. С делом Кащеева обошлось, Пахомов даже ругаться на ее самодеятельность не стал. Скорее всего потому, что победителей не судят. А что будет сейчас? Что-что! Втык по полной программе, вот что. Хотя бы потому, что формула «победителей не судят» сейчас не сработает. До победы еще — как до Китая ползком. Да и будет ли еще та победа?
Нет, надо было что-то такое изобразить, чтобы в туристических дамах — почему-то Арина была уверена, что в «Ариадне» работают сплошь дамы — пробудить сочувствие. Тогда и про «доисторические» времена вспомнят, и документы, наверное, найдутся. Неважно, о чем врать, главное, поэмоциональнее.
Потом Арина, как ни старалась, так и не смогла толком вспомнить, что же такое она наговорила в «Ариадне». Какой-то почти бессвязный поток: про знакомство на курорте, про переводчиков, про «очень надо, а фамилию не знаю», про безуспешные поиски.
— И вот, понимаете, я вроде нашла ее — ну потому что Анна тоже, и возраст вроде подходящий — а непонятно. Нашла через знакомых, а Нинка, она в соседнем доме живет, говорит, что это точно не она, потому что эта не переводчик, а домработница, и ни в каком Египте тогда не была, она ее тут видела. И если не она, ужасно неудобно будет, понимаете? А тут, прямо судьба, я ее на улице увидела, она от вас выходила. Только я подойти побоялась. Потому что… ну как это? Здрасьти, мы с вами в Египте познакомились. Ага, чуть не два года назад, а теперь вот явилась. Но мне же только сейчас понадобилось. — Арина даже носом шмыгнула для убедительности. — А вдруг я ошиблась? Потому что Нинка же говорила, что это не она. Она наверняка решит, что я какая-нибудь мошенница, и полицию вызовет. А мне правда очень-очень надо, понимаете?
Она жалобно похлопала глазами, мысленно аплодируя сама себе: такую призовую идиотку изобразила, что можно хоть завтра на «Оскара» номинироваться. А главное — подобным дурочкам почему-то все готовы помочь. Должно быть, из сочувствия к убогости.
К счастью, клиентов в «Ариадне» в этот момент не наблюдалось, так что коллектив — небольшой, три совсем юных девушки и одна постарше, судя по всему, начальница — внезапному развлечению обрадовался и с удовольствием кинулся помогать «бедной девочке, у которой диплом горит». Зачем для диплома, хоть трижды горящего, срочно потребовался переводчик с итальянского, Арина бы объяснить не смогла, зато знала, что к таким вот многословным, почти истерическим излияниям обычно никто не придирается. Опять же — вечная беда, но сейчас только в плюс — выглядит она не на свой возраст, а вполне «на студентку». Еще лучше было бы что-нибудь про любовь приплести… но про любовь ничего не придумалось. Ладно, авось заполошная «студентка» откроет в туристических сердцах шлюзы сочувствия.
— Так она же действительно только что у нас была! — воскликнула одна из девушек помоложе, с плохо читаемым бейджиком на груди. — Анна Гавриловна Шувалова, она не первый раз у нас тур оформляет. И она действительно переводчик, она говорила. Только раньше она чаще ездила, и платил мужчина… — девушка слегка приподняла бровь и улыбнулась тоже слегка, краешком губ, но с многозначительным видом, словно желала подчеркнуть пикантность ситуации. — М-м-м… вот, Федяйкин Николай Семенович, тут отмечено. А сегодня она сама. Погодите, когда, вы сказали, вы с ней в Египте познакомились?
Арина сообщила.
— Да-да, есть такое… то есть было. Хургада, отель «Мираж».
— «Мираж», точно! — Арина даже на стуле подпрыгнула, чтобы было ясно, как она рада.
Девушка улыбнулась еще многозначительнее:
— Тогда пошли.
Квартиру своей троюродной родственнице Федяйкин купил неподалеку от собственного дома. Фамилию же родственница носила элегантную, практически графскую — Шувалова. И так же, как Алисиной тетке подходило грубоватое «Кандыбина», Анна Гавриловна была под стать своей фамилии. Зная предысторию, Арина ожидала, что приглашенная присматривать за ребенком и хозяйством родственница окажется простоватой, быть может, грузной или наоборот костлявой, но наверняка неухоженной и рано постаревшей. В общем, ожидала увидеть типичную домохозяйку. Тетку. Однако не стоило забывать, что до того как принять бразды правления федяйкинским домом, Анна Гавриловна была переводчицей, да не с банального английского или немецкого — с итальянского. А профессия, как ни крути, свой отпечаток накладывает.
Пожалуй, между двумя «тетками» и тезками — Анной Михайловной и Анной Гавриловной — даже наличествовало определенное внешнее сходство: обе довольно высокие, худощавые, неброские, метров с десяти, если не вглядываться, их можно было бы и перепутать. Но это если не вглядываться. Если Анна Михайловна не только числилась, но и выглядела «теткой» — деревенщиной по сути, то Анна Гавриловна была ягодкой совсем другого разбора. Стройная, моложавая — сейчас ей было сорок семь, но выглядела она максимум на сорок, а то и на тридцать пять. Неброская, но отнюдь не «простая», утонченная, рафинированная, элегантная. В ее внешности не было ничего особенно эффектного, но в привлекательности было не отказать. Даже, пожалуй, в красоте.
Выжившую ее из дома Алису Шувалова, разумеется, ненавидела, да так, что даже о приличествующей интеллигентной даме сдержанности забывала:
— А я Николаю сразу сказала, что эта… Алиса — та еще штучка. Но разве мужчинам что-нибудь втолкуешь? Как этот силикон увидят, так им сразу мозги отшибает.
Арина вспомнила фотографии Алисы, на которых все полагающиеся выпуклости выглядели и впрямь весьма аппетитно, однако не в таких все же размерах, чтобы подозревать импланты, — и сделала вид, что удивилась:
— У нее что, и вправду грудь силиконовая? Так на взгляд и не скажешь.
— Может, и своя, — Анна Гавриловна брезгливо поджала губы. — Тем более.
В каком смысле «тем более», подумала Арина. В том, что если все прелести «свои», это еще опаснее, потому что даже в искусственности девушку не обвинишь? Впрочем, неважно. С отношением госпожи Шуваловой к невестке все и так было ясно.
— Анна Гавриловна, а где вы сами были, когда Николай Семенович погиб?
— Вы что?! — взвизгнула она, еще более выходя из образа «интеллигентной косточки», практически вывалившись из него в грубую прозу. — Вы меня в чем-то обвиняете?
— Ну что вы! — примирительно улыбнулась Арина. — Просто проверяю. Рутинное дело.
— Сейчас? Когда все уже закончилось? Или как это у вас называется? Я еще тогда все рассказала, а вы опять? По какому праву?
— Анна Гавриловна, — еще мягче повторила Арина. — Просто нужно кое-что проверить. Продублировать, понимаете? Просто в архиве кое-что напутали.
— Везде бардак! — фыркнула женщина. — Ну в Египте я была. Только четыре дня и отдохнула, как Кристя позвонила, пришлось все бросить и назад лететь.
— Загранпаспорт ваш можно посмотреть?
— Загранпаспорт? — переспросила Анна Гавриловна.
— Ну да. А что, это трудно?
— Это невозможно, простите. Он… пропал.
— Пропал? Украли?
— Н-нет, — ответила Шувалова после минутной паузы с неуверенной, словно бы сомневающейся интонацией. — Почему украли?
— Вы сказали «он пропал».
— Да, пропал. Пришлось новый получать. Меня соседи затопили. Точнее, не соседи, но это неважно, — Анна Гавриловна, казалось, вновь обрела потерянную было уверенность. — У вас еще какие-то вопросы? Я, знаете ли, тороплюсь. — и она демонстративно прошествовала в прихожую, где начала сосредоточенно перебирать вешалки в шкафу-купе, как бы не в силах выбрать: то пальто? это? шубу? другую? дубленку?
Пришлось распрощаться.
— Тебе не кажется, что она врет? — задумчиво протянул Денис, выкатывая из закутка возле подъезда мотоцикл, который «убрал с глаз» на время визита к федяйкинской родственнице.
— Врать, может, не врет, но всего, что думает, не говорит, — согласилась Арина. — Хотя даже если — какая разница? Она-то вообще вне подозрений, она в Египте в это время была.
— По ее словам… Паспорт-то она тебе не показала. Соседи ее затопили! Паспорт не так легко привести в негодность. Хотя, конечно, если прорвало, к примеру, батарею, то горячая вода — это сила. Но как-то странно это.
— Да ладно тебе! Она же не дура, должна сообразить, что пересечение границы очень легко проверяется, хоть десять паспортов утопи. Да и зачем бы ей? В смысле зачем ей Федяйкина убивать? — усомнилась Арина и, поежившись от налетевшего ветра, мотнула головой в сторону заманчиво подмигивающей рядом вывески крошечной кофейни.
Чай там, впрочем, тоже заваривали, да не пакетиками, а как полагается.
— По-моему, она сама на этого Федяйкина планы имела, — хмыкнул Денис, сделав первый глоток и прижмурившись от удовольствия. — Могло такое быть? Тетка-то ведь на самом деле очень даже ничего, это я тебе объективно говорю. На фоне Алисы, конечно, полный ноль, бледная моль и серая мышь, но вообще-то, если взглянуть непредвзято… Сколько ей лет?
— Да ну тебя! — отмахнулась было Арина, но тут ей вдруг вспомнилась начальница криминалистического отдела. Адриана Георгиевна Грек выглядела куда невзрачнее своего эффектного имени: ну стройная, ну моложавая, но… вечно в каких-то костюмчиках а-ля школьный завуч, скучный узел волос на затылке, ни капли косметики на лице — никакая, в общем. Типа Алисы Фрейндлих в «Служебном романе» — до преображения. Но Арина однажды встретила Адриану на театральной премьере — и натурально обалдела. Вроде и косметики на ней было совсем чуть-чуть, и прическа не сильно отличалась от будничной, вот разве что вместо невзрачного костюмчика было платье, а вместо унылых туфель на толстом низком каблуке шпильки — но это была потрясающая красавица! И не в платье, разумеется, было дело, и не в шпильках. Она по-другому двигалась, по-другому разговаривала, по-другому смотрела… а улыбка… Ох. Да, пожалуй, Денис прав. Арина покрутила головой, пытаясь представить преображенную Шувалову. — А что, может быть… Федяйкина она чуть постарше, но до старухи ей и впрямь далеко, еще и пятидесяти нет. И выглядит молодо. А если приличный стилист с ней поработает — и вовсе королевишна будет. Была бы уродина, уже годам к тридцати бы на все рукой махнула, а тут вполне могла питать какие-то надежды.
— Вот именно! И десять лет она у него смирненько домоправительницу изображала. Интересно, работала при этом где-то или он ей зарплату платил?
— Она вроде переводчик, на дому, может, и работала. Но так чтоб где-то — нет, Федяйкин же ее за дочкой присматривать приставил. И зарплату, наверное, платил… Не знаю, в деле об этом ничего нет.
— Наверное, говоришь. Может, и зарплату. Или просто расходы оплачивал. По-родственному, так сказать. А ей так понравилось играть роль хозяйки дома, что начала помечтывать, как бы это роль превратить в реальность, что такого, почему нет.
— Угу. А он вдруг приводит молодую жену. Анна Гавриловна в бешенстве. Мало того, что надежды вдребезги, так ведь и роль отнимают, молодая жена ее натурально из дома выжила. — Арина вздохнула. — Денис, это могло быть отличным мотивом, если бы убили Алису.
— Ну, может, она на Федяйкина так разозлилась, что решила отомстить сразу всем — одним махом?
— Что-то не похож этот дядечка на типа, который мог бы вызывать кипение столь вулканических страстей. Хотя теоретически версия ничего, годная. И с точки зрения мотива, и с точки зрения возможности. Ключи от дома у Анны Гавриловны наверняка сохранились, вполне могла прийти, так сказать, без спроса. Вот только она ни разу не похожа на блондинку в алом халатике, про которую все свидетели говорят и которая на фотографиях. Блондинка в алом халате — это же явно Алиса.
— А вдруг было две блондинки? — азартно предположил Денис. — Ну если Анна Гавриловна хотела сразу всем отомстить, должна была придумать и как Алису подставить. Дождаться, пока та из дома выскочит, подняться, облачиться в этот самый алый халат, напялить блондинистый парик. Она, конечно, не такая фигуристая, как Алиса, но издали да в парике вполне могла бы за нее сойти.
— А Федяйкин ее так на балконе и дожидался? — фыркнула Арина.
— Ну… Может, он после ссоры с женой в себя приходил, может, у него привычка была — на балконе успокаиваться, а Анна Гавриловна о его привычках лучше всех знает. И она могла все быстро проделать.
— Если быстро и если хорошо спланировать, то… а ведь может быть. И я даже понимаю, почему у следователя насчет нее никаких подозрений не возникло. Дело Федяйкина вела… ладно, это неважно, но она у нас такая вся из себя королева-королева. Что ей такая невзрачная мышь, как Анна Гавриловна? Черт! Нестыковок навалом, но… Вот что! Надо записи с камер наблюдения еще раз посмотреть! Их тогда, конечно, просматривали, но что-то я уже ни во что не верю.
— А они доступны, записи?
— По крайней мере тот кусок, что фиксирует утро перед убийством, там камера рядом с подъездом, почти весь двор видно. Шубин их сохранил. На той же флешке, где фотографии, которые Лилия Львовна в то утро нащелкала. В самом деле. Он же не все материалы дел дублировал, выборочно. А видео от федяйкинского подъезда сохранил. Значит, что-то в этих записях есть. Может, там Анна Гавриловна засветилась? И про ее отдых в Египте бы проверить не мешало. Надеюсь, данные паспортного контроля за это время никакой недоумок не ухитрился уничтожить.
— Думаешь, у этой тетки есть и такие знакомства?
— Да ну! Все гораздо проще. К обновлению электронных архивов, случается, допускают субподрядчиков — ну там племянников каких-нибудь никчемушных и тому подобное. А потом — ах, у нас чего-то информация пропала. И тут же начинают искать страшные коррупционные схемы, ведь раз что-то пропало, значит, кто-то за это заплатил. А на самом деле просто у кого-то в голове полторы извилины.
— Помню-помню, — засмеялся Денис. — Не следует объяснять злонамеренностью то, что может быть объяснено глупостью. Не помню, кто это сказал.
— Принцип называется «бритва Хэнлона», — вспомнила Арина, — значит, наверное, Хэнлон и сказал, только я не в курсе, кто это такой. Меня сейчас больше интересует, как к данным паспортного контроля подобраться. Дела-то нет, я ж самодеятельностью занимаюсь, ни запрос не могу направить, ни оперов попросить. Хотя Левушка наш мне моментально бы…
— Гляди, гляди! — Денис вдруг принялся тыкать пальцем в мутноватое стекло. — Она? И впрямь намылилась куда-то!
Мимо окна кофейни по другой стороне узкой улочки шествовала Анна Гавриловна, видимо, выбравшая наконец-то, во что сегодня облачиться. Шуба была хороша… Ее хозяйка, впрочем, тоже.
— Давай за ней! — скомандовала Арина.
Денис покачал головой:
— А если она в машину сядет? Давай лучше ты за ней потихоньку пойдешь, а я так, вокруг покатаюсь. А там поглядим. Если она каким транспортом воспользуется, я тебя подхвачу.
Преследование оказалось недолгим. Четыре квартала и три поворота спустя Анна Гавриловна скрылась за стеклянной дверью, над которой был изображен стилизованный глобус. Рядом «лежал» клубок, хвост нити которого, попетляв немного вокруг глобуса, завивался в надпись «Ариадна». На двух поддерживающих глобус ладонях можно было прочитать «бюро путешествий».
— Туда пошла, — кивнула Арина подъехавшему Денису.
— Угу, видел. Ждем?
— А то!
Минут через сорок стеклянная дверь распахнулась, выпуская наружу Анну Гавриловну, которая бодро зашагала по улице… совсем не в ту сторону, с которой пришла.
Арина растерянно взглянула на Дениса. Тот хмыкнул:
— Да подумаешь, бином Ньютона! Тебе надо ведь сейчас сразу в эту контору, с коллективом пообщаться на предмет их посетительницы? Ну так и иди, а я за ней двинусь. Если что, жди меня во-он в том кафе. Видишь, на перекрестке, с нашей стороны? Сразу за банком, как раз мотоцикл на их стоянке брошу. Вернусь — доложу.
* * *
Проще всего было бы зайти в «Ариадну» и, махнув удостоверением, представиться честь по чести: следователь Вершина, есть к вам несколько вопросов. Вот только со времени убийства Федяйкина — и предполагаемой поездки Анны Гавриловны в Египет — прошло почти два года. Вспомнит ли персонал агентства то время? Точнее, захочет ли вспомнить? Люди не любят лишних сложностей. Как просто пожать плечами: ой, что вы, это так давно было, все забылось, и документы мы так долго не храним. Тем более, что следователь — фигура официальная, никаких человеческих чувств, кроме раздражения и желания побыстрее от него избавиться, не вызывающая.
Или, что еще хуже, вдруг в «Ариадне» найдется кто-нибудь с избытком подозрительности? Возьмет и позвонит в следственный комитет: а работает ли у вас такой следователь? И дойдет все это до Пахомова… ох, лучше не надо! Вряд ли ППШ будет в восторге. С делом Кащеева обошлось, Пахомов даже ругаться на ее самодеятельность не стал. Скорее всего потому, что победителей не судят. А что будет сейчас? Что-что! Втык по полной программе, вот что. Хотя бы потому, что формула «победителей не судят» сейчас не сработает. До победы еще — как до Китая ползком. Да и будет ли еще та победа?
Нет, надо было что-то такое изобразить, чтобы в туристических дамах — почему-то Арина была уверена, что в «Ариадне» работают сплошь дамы — пробудить сочувствие. Тогда и про «доисторические» времена вспомнят, и документы, наверное, найдутся. Неважно, о чем врать, главное, поэмоциональнее.
Потом Арина, как ни старалась, так и не смогла толком вспомнить, что же такое она наговорила в «Ариадне». Какой-то почти бессвязный поток: про знакомство на курорте, про переводчиков, про «очень надо, а фамилию не знаю», про безуспешные поиски.
— И вот, понимаете, я вроде нашла ее — ну потому что Анна тоже, и возраст вроде подходящий — а непонятно. Нашла через знакомых, а Нинка, она в соседнем доме живет, говорит, что это точно не она, потому что эта не переводчик, а домработница, и ни в каком Египте тогда не была, она ее тут видела. И если не она, ужасно неудобно будет, понимаете? А тут, прямо судьба, я ее на улице увидела, она от вас выходила. Только я подойти побоялась. Потому что… ну как это? Здрасьти, мы с вами в Египте познакомились. Ага, чуть не два года назад, а теперь вот явилась. Но мне же только сейчас понадобилось. — Арина даже носом шмыгнула для убедительности. — А вдруг я ошиблась? Потому что Нинка же говорила, что это не она. Она наверняка решит, что я какая-нибудь мошенница, и полицию вызовет. А мне правда очень-очень надо, понимаете?
Она жалобно похлопала глазами, мысленно аплодируя сама себе: такую призовую идиотку изобразила, что можно хоть завтра на «Оскара» номинироваться. А главное — подобным дурочкам почему-то все готовы помочь. Должно быть, из сочувствия к убогости.
К счастью, клиентов в «Ариадне» в этот момент не наблюдалось, так что коллектив — небольшой, три совсем юных девушки и одна постарше, судя по всему, начальница — внезапному развлечению обрадовался и с удовольствием кинулся помогать «бедной девочке, у которой диплом горит». Зачем для диплома, хоть трижды горящего, срочно потребовался переводчик с итальянского, Арина бы объяснить не смогла, зато знала, что к таким вот многословным, почти истерическим излияниям обычно никто не придирается. Опять же — вечная беда, но сейчас только в плюс — выглядит она не на свой возраст, а вполне «на студентку». Еще лучше было бы что-нибудь про любовь приплести… но про любовь ничего не придумалось. Ладно, авось заполошная «студентка» откроет в туристических сердцах шлюзы сочувствия.
— Так она же действительно только что у нас была! — воскликнула одна из девушек помоложе, с плохо читаемым бейджиком на груди. — Анна Гавриловна Шувалова, она не первый раз у нас тур оформляет. И она действительно переводчик, она говорила. Только раньше она чаще ездила, и платил мужчина… — девушка слегка приподняла бровь и улыбнулась тоже слегка, краешком губ, но с многозначительным видом, словно желала подчеркнуть пикантность ситуации. — М-м-м… вот, Федяйкин Николай Семенович, тут отмечено. А сегодня она сама. Погодите, когда, вы сказали, вы с ней в Египте познакомились?
Арина сообщила.
— Да-да, есть такое… то есть было. Хургада, отель «Мираж».
— «Мираж», точно! — Арина даже на стуле подпрыгнула, чтобы было ясно, как она рада.
Девушка улыбнулась еще многозначительнее: