Опоздавшие
Часть 43 из 52 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Рут развернулась к Конни и представила ее:
– Это Конни, моя однокурсница. А это Би. – Обычно она добавляла «наша служанка», но сейчас что-то удержало ее от этих слов.
Конни протянула ей ладонь, однако Би повела себя странно: не ответив на рукопожатие, она пробормотала: «Входите, а то простудитесь» – и обеими руками закрыла резную дверь красного дерева, вовсе не требовавшую каких-то особых усилий.
Против обыкновения, она не помогла гостье раздеться, не повесила ее одежду на обитые фетром плечики. Это хотела сделать Рут, но Конни, помотав головой, осталась в своем клетчатом шерстяном пальто.
На стене прихожей задребезжала вычурная чугунная заслонка. Конни вздрогнула.
– Это обогреватель в подвале, – сказала Рут. – Тут отопление времен Гражданской войны.
Заслонка выпустила очередную порцию горячего воздуха, и Рут подошла к ней, но не слишком близко, чтоб не обжечься. Она была в короткой шубке, и ноги ее под ажурными чулками уже покрылись гусиной кожей.
– Абби с отцом поехали на вокзал встречать родственников, – сказала Би и, направляясь в кухню, бросила через мощное плечо: – Бабушка в гостиной, упокой Господь ее душу.
– Тебе необязательно идти со мной. – Рут хотела избавить гостью от тягостного зрелища. – Можешь пока тут посидеть. – Она кивнула на обитый шелком диванчик с гнутыми подлокотниками. Некогда стены прихожей были расписаны под мрамор, но теперь от прежней росписи остался лишь небольшой фрагмент над диваном, смахивавший на картину в стиле поп-арт.
– Ничего, всё нормально. – Конни тоже направилась в коридор.
Рут собралась с духом перед встречей с мертвой бабушкой. Заходящее солнце придало багровый оттенок истертым коврам и стенам гостиной. Девушки подошли к гробу.
Вот она, бабушка Сара. Темно-синее платье, на груди бриллиантовая брошь для особых случаев. Бабушка говорила, когда-нибудь она достанется Рут. Значит, теперь брошь закопают вместе с бабушкой? Рут преклонила колени на скамеечку, обитую красным бархатом. Конни так и стояла.
Женщина в гробу была похожа на бабушку и вместе с тем казалась чужой. Усохшее лицо сильно напудрено и нарумянено. Глаза под стеклами очков в золотой оправе закрыты. Губы накрашены пурпурной помадой, которой покойница никогда не пользовалась. Щеки неестественно обрамлены седыми локонами. В руки, сложенные на груди, вставлена орхидея. Вспомнились случайные визиты в оранжерею. Цветы бабушка любила больше людей.
Рут старалась вызвать в себе добрые мысли, но в голову лезли бабушкины наставления типа «необходимо возвыситься над собственной природой» и «походка вырабатывает характер».
Вспомнилось, как однажды бабушка привела их с Абби на чердак и показала коробку со своими детскими куклами, которые выглядели не игрушками, а дамами: фарфоровые лица, настоящие волосы, длинные негнущиеся платья, ботинки на кнопках. Эту невообразимую древность бабушка Сара получила в подарок от своей матери.
– Прощай, – шепнула Рут и поднялась со скамеечки, которую, к ее удивлению, тотчас заняла Конни. Склонив голову на молитвенно сложенные руки, она что-то беззвучно проговорила. Рут даже устыдилась – Конни выглядела такой печальной, словно горевала по собственной бабушке.
В гостиную вбежала Абби.
– Ты приехала! – воскликнула она, но осеклась, увидев Конни. Скамеечка испустила вздох, когда та поднялась с колен.
– Конни, познакомься с моей сестрой Абби. – Рут отвернулась от гроба. Как-то неловко вести беседу рядом с покойницей. – А это моя подруга Конни.
У Абби округлились глаза, и она вдруг сделала книксен, хотя этак приветствовала только школьную директрису.
В комнату вошел отец, от него за милю несло бурбоном. Он сердечно пожал руку Конни и познакомил ее со своими филадельфийскими родственниками. Те тоже поздоровались.
Рут была слегка разочарована тем, что цвет кожи Конни не произвел никакого впечатления на отца и его кузенов, питавших предубеждение к неграм. В свой последний визит они цитировали одно научное изыскание, утверждавшее, что чернокожие генетически глупее белых.
В столовой, освещенной свечами, Би накрыла ужин на шесть персон. По настоянию Винсента его застенчивый кузен Верн занял место бабушки в торце стола. Видеть его там было странно. Разговор в основном шел об организации похорон: закрытый гроб поставят в старомодный катафалк, запряженный лошадью, и скорбная процессия проследует за ним от церкви до кладбища.
Расправились с первым блюдом, и тут кузина Милдред окинула взглядом Конни, которая доедала суп, наклонив тарелку от себя.
– Какие у вас хорошие манеры, – сказала кузина, одарив ее покровительственной улыбкой.
– Спасибо, мэм, – ответила Конни, не поднимая головы. – У вас тоже неплохие.
Рут мгновенно пожелала, чтобы Конни навсегда заняла место ее лучшей подруги, вытеснив Поттси.
Позже Конни ошарашила сообщением, что ее семья владеет яхтой. Судно «Возмездие» стояло на причале озера Мичиган. Рут даже в голову не приходило, что Конни вовсе не из бедных, и она ужаснулась своему огорчению, возникшему из-за их равенства в социальном статусе.
* * *
После ужина Рут провела для Конни экскурсию по дому. Считалось, что всякому новому гостю просто не терпится его осмотреть.
Из множества комнат Рут с особым удовольствием показала ту, в которой убили ее прадеда. Теперь это была гостевая комната.
– Мне же не придется спать здесь, правда? – Конни переминалась на пороге Белой комнаты, где белым было всё, даже пол. – А как его убили?
Рут поведала много раз слышанную от бабушки Сары историю об ирландской служанке, которая подсыпала мышьяк в питье, дабы получить деньги по завещанию. Конни испуганно оглядела комнату, словно в ней и сейчас притаилась злодейка.
Экскурсию закончили в спальне Рут. Уселись на кровати. Рут собралась покурить, но зажигалка отказала. В поисках спичек Рут подошла к комоду, который после ее отъезда в пансион переставили в эту комнату.
Плотно забитый верхний ящик еле открылся, в нем было всё что угодно, кроме спичек: старые марки, авторучки, чернильницы с засохшими чернилами и украшенный самоцветами нож для бумаг в виде меча, на клинке которого виднелась почти стершаяся надпись старомодным шрифтом – сохранились только три буквы: «тор».
– Держи. – Рут бросила нож Конни. – Пригодится для греческой пьесы, которую вы ставите в драмкружке.
– Слишком маленький. – Конни бросила нож обратно. – Режиссерша говорит, реквизит должен быть крупным, чтоб его разглядели из последнего ряда.
Следующий ящик был забит старыми письмами.
– Вот спички. – Конни кинула коробок, который нашла в прикроватной тумбочке.
Рут закурила. Весь вечер они вслух читали письма. Послания дедушки Эдмунда полнились нежной любовью, и Рут недоумевала, как он мог влюбиться в столь суровую особу, как бабушка. Она пожалела, что никогда не видела этого теплого забавного человека.
Ничто не выразит любовь мужчины сильнее письма, отпечатанного на его новенькой пишущей машинке.
Под кипой писем обнаружились инструкции к древним устройствам вроде электрической зажигалки для сигар и сепаратора сливок. Заинтересовала и перевязанная лентой брошюра «Что надлежит знать новобрачной». Рут распустила ленту и пролистала наставления, уморительные в свете нынешней сексуальной революции.
Для женщины супружество связано с большими ожиданиями и надеждами на лучшее… Если мужчина ведет себя неправильно, стоит присмотреться к его спутнице жизни…
В щели на дне ящика застряло письмо, адресованное во Францию. Слегка обгоревший по краю конверт не распечатан. Красивый каллиграфический почерк, точно из прописи. Штемпель «Адресат выбыл».
– Может, не надо его читать? – сказала Конни, но старинным ножом для бумаг Рут уже вскрыла конверт.
Затейливые завитушки разобрать было непросто, однако она прочла вслух:
– Дорогая моя Камилла…
А потом вдруг смолкла, выпучив глаза.
– Ничего себе! Мой предок болел сифилисом! – Она перекинула письмо Конни.
– Господи, какой ужас! – Конни отбросила листок, словно боялась заразиться.
Однако Рут не считала это ужасным. Наоборот, это здорово! Когда в следующий раз отец опять заведет свою шарманку о необходимости блюсти приличия и честь Холлингвортов, будет чем сбить его с котурнов. Жаль только, прадед давно помер и теперь всё это похоже на сюжет романа.
Рут сложила письмо и засунула его в задний карман бархатных брючек.
А что, если служанка, отравившая предка, была его любовницей и вот так отомстила ему за кобеляж?
54
Эмма
Манхэттен
2002
В октябре 2001-го об этом сообщили во всех новостях. Поиск выживших прекращен. Говорили, даже собаки-спасатели с видеокамерами на ошейниках впадают в депрессию, потому что никого не находят.
Но Эмма никак не могла распрощаться с надеждой, что где-то в нагромождении оплавленного металла сохранился воздушный карман и в этом убежище отец ждет помощи. Сообщалось, что рабочие всё еще осторожно разбирают груду (теперь это так называли) и продвигаются медленно, дабы не вызвать обрушений. Последнего человека спасли три недели назад – его нашел полицейский, наручниками разгребавший земляной завал.
Если кто и смог бы уцелеть в бедствии, так это отец. Он самый сильный! Ест обжигающе горячее. Бегает марафон и всех дольше задерживает дыхание под водой. Он бы первый одолел все те лестницы.
В ноябре мать всё еще развешивала объявления на дверях магазинов, столбах, автобусных остановках и стенах подземки, уже обклеенных листками с фотографиями пропавших без вести и просьбой откликнуться тех, кто, может быть, что-то знает.
Кто видел этого человека? Питер Коннелли, 86-й этаж.
Розелла Мария Эрнандес, 98-й этаж.
Шатенка, карие глаза, 29 лет, над левым коленом родимое пятно.
Нельсон Херберт, 100-й этаж. Мойщик окон.
Рыжий, кареглазый. Любим и скучаем по тебе!
Объявлениями были завешаны и установленные на тротуарах столы, которые свечи, иконки и цветы превратили в святилища.
– Это Конни, моя однокурсница. А это Би. – Обычно она добавляла «наша служанка», но сейчас что-то удержало ее от этих слов.
Конни протянула ей ладонь, однако Би повела себя странно: не ответив на рукопожатие, она пробормотала: «Входите, а то простудитесь» – и обеими руками закрыла резную дверь красного дерева, вовсе не требовавшую каких-то особых усилий.
Против обыкновения, она не помогла гостье раздеться, не повесила ее одежду на обитые фетром плечики. Это хотела сделать Рут, но Конни, помотав головой, осталась в своем клетчатом шерстяном пальто.
На стене прихожей задребезжала вычурная чугунная заслонка. Конни вздрогнула.
– Это обогреватель в подвале, – сказала Рут. – Тут отопление времен Гражданской войны.
Заслонка выпустила очередную порцию горячего воздуха, и Рут подошла к ней, но не слишком близко, чтоб не обжечься. Она была в короткой шубке, и ноги ее под ажурными чулками уже покрылись гусиной кожей.
– Абби с отцом поехали на вокзал встречать родственников, – сказала Би и, направляясь в кухню, бросила через мощное плечо: – Бабушка в гостиной, упокой Господь ее душу.
– Тебе необязательно идти со мной. – Рут хотела избавить гостью от тягостного зрелища. – Можешь пока тут посидеть. – Она кивнула на обитый шелком диванчик с гнутыми подлокотниками. Некогда стены прихожей были расписаны под мрамор, но теперь от прежней росписи остался лишь небольшой фрагмент над диваном, смахивавший на картину в стиле поп-арт.
– Ничего, всё нормально. – Конни тоже направилась в коридор.
Рут собралась с духом перед встречей с мертвой бабушкой. Заходящее солнце придало багровый оттенок истертым коврам и стенам гостиной. Девушки подошли к гробу.
Вот она, бабушка Сара. Темно-синее платье, на груди бриллиантовая брошь для особых случаев. Бабушка говорила, когда-нибудь она достанется Рут. Значит, теперь брошь закопают вместе с бабушкой? Рут преклонила колени на скамеечку, обитую красным бархатом. Конни так и стояла.
Женщина в гробу была похожа на бабушку и вместе с тем казалась чужой. Усохшее лицо сильно напудрено и нарумянено. Глаза под стеклами очков в золотой оправе закрыты. Губы накрашены пурпурной помадой, которой покойница никогда не пользовалась. Щеки неестественно обрамлены седыми локонами. В руки, сложенные на груди, вставлена орхидея. Вспомнились случайные визиты в оранжерею. Цветы бабушка любила больше людей.
Рут старалась вызвать в себе добрые мысли, но в голову лезли бабушкины наставления типа «необходимо возвыситься над собственной природой» и «походка вырабатывает характер».
Вспомнилось, как однажды бабушка привела их с Абби на чердак и показала коробку со своими детскими куклами, которые выглядели не игрушками, а дамами: фарфоровые лица, настоящие волосы, длинные негнущиеся платья, ботинки на кнопках. Эту невообразимую древность бабушка Сара получила в подарок от своей матери.
– Прощай, – шепнула Рут и поднялась со скамеечки, которую, к ее удивлению, тотчас заняла Конни. Склонив голову на молитвенно сложенные руки, она что-то беззвучно проговорила. Рут даже устыдилась – Конни выглядела такой печальной, словно горевала по собственной бабушке.
В гостиную вбежала Абби.
– Ты приехала! – воскликнула она, но осеклась, увидев Конни. Скамеечка испустила вздох, когда та поднялась с колен.
– Конни, познакомься с моей сестрой Абби. – Рут отвернулась от гроба. Как-то неловко вести беседу рядом с покойницей. – А это моя подруга Конни.
У Абби округлились глаза, и она вдруг сделала книксен, хотя этак приветствовала только школьную директрису.
В комнату вошел отец, от него за милю несло бурбоном. Он сердечно пожал руку Конни и познакомил ее со своими филадельфийскими родственниками. Те тоже поздоровались.
Рут была слегка разочарована тем, что цвет кожи Конни не произвел никакого впечатления на отца и его кузенов, питавших предубеждение к неграм. В свой последний визит они цитировали одно научное изыскание, утверждавшее, что чернокожие генетически глупее белых.
В столовой, освещенной свечами, Би накрыла ужин на шесть персон. По настоянию Винсента его застенчивый кузен Верн занял место бабушки в торце стола. Видеть его там было странно. Разговор в основном шел об организации похорон: закрытый гроб поставят в старомодный катафалк, запряженный лошадью, и скорбная процессия проследует за ним от церкви до кладбища.
Расправились с первым блюдом, и тут кузина Милдред окинула взглядом Конни, которая доедала суп, наклонив тарелку от себя.
– Какие у вас хорошие манеры, – сказала кузина, одарив ее покровительственной улыбкой.
– Спасибо, мэм, – ответила Конни, не поднимая головы. – У вас тоже неплохие.
Рут мгновенно пожелала, чтобы Конни навсегда заняла место ее лучшей подруги, вытеснив Поттси.
Позже Конни ошарашила сообщением, что ее семья владеет яхтой. Судно «Возмездие» стояло на причале озера Мичиган. Рут даже в голову не приходило, что Конни вовсе не из бедных, и она ужаснулась своему огорчению, возникшему из-за их равенства в социальном статусе.
* * *
После ужина Рут провела для Конни экскурсию по дому. Считалось, что всякому новому гостю просто не терпится его осмотреть.
Из множества комнат Рут с особым удовольствием показала ту, в которой убили ее прадеда. Теперь это была гостевая комната.
– Мне же не придется спать здесь, правда? – Конни переминалась на пороге Белой комнаты, где белым было всё, даже пол. – А как его убили?
Рут поведала много раз слышанную от бабушки Сары историю об ирландской служанке, которая подсыпала мышьяк в питье, дабы получить деньги по завещанию. Конни испуганно оглядела комнату, словно в ней и сейчас притаилась злодейка.
Экскурсию закончили в спальне Рут. Уселись на кровати. Рут собралась покурить, но зажигалка отказала. В поисках спичек Рут подошла к комоду, который после ее отъезда в пансион переставили в эту комнату.
Плотно забитый верхний ящик еле открылся, в нем было всё что угодно, кроме спичек: старые марки, авторучки, чернильницы с засохшими чернилами и украшенный самоцветами нож для бумаг в виде меча, на клинке которого виднелась почти стершаяся надпись старомодным шрифтом – сохранились только три буквы: «тор».
– Держи. – Рут бросила нож Конни. – Пригодится для греческой пьесы, которую вы ставите в драмкружке.
– Слишком маленький. – Конни бросила нож обратно. – Режиссерша говорит, реквизит должен быть крупным, чтоб его разглядели из последнего ряда.
Следующий ящик был забит старыми письмами.
– Вот спички. – Конни кинула коробок, который нашла в прикроватной тумбочке.
Рут закурила. Весь вечер они вслух читали письма. Послания дедушки Эдмунда полнились нежной любовью, и Рут недоумевала, как он мог влюбиться в столь суровую особу, как бабушка. Она пожалела, что никогда не видела этого теплого забавного человека.
Ничто не выразит любовь мужчины сильнее письма, отпечатанного на его новенькой пишущей машинке.
Под кипой писем обнаружились инструкции к древним устройствам вроде электрической зажигалки для сигар и сепаратора сливок. Заинтересовала и перевязанная лентой брошюра «Что надлежит знать новобрачной». Рут распустила ленту и пролистала наставления, уморительные в свете нынешней сексуальной революции.
Для женщины супружество связано с большими ожиданиями и надеждами на лучшее… Если мужчина ведет себя неправильно, стоит присмотреться к его спутнице жизни…
В щели на дне ящика застряло письмо, адресованное во Францию. Слегка обгоревший по краю конверт не распечатан. Красивый каллиграфический почерк, точно из прописи. Штемпель «Адресат выбыл».
– Может, не надо его читать? – сказала Конни, но старинным ножом для бумаг Рут уже вскрыла конверт.
Затейливые завитушки разобрать было непросто, однако она прочла вслух:
– Дорогая моя Камилла…
А потом вдруг смолкла, выпучив глаза.
– Ничего себе! Мой предок болел сифилисом! – Она перекинула письмо Конни.
– Господи, какой ужас! – Конни отбросила листок, словно боялась заразиться.
Однако Рут не считала это ужасным. Наоборот, это здорово! Когда в следующий раз отец опять заведет свою шарманку о необходимости блюсти приличия и честь Холлингвортов, будет чем сбить его с котурнов. Жаль только, прадед давно помер и теперь всё это похоже на сюжет романа.
Рут сложила письмо и засунула его в задний карман бархатных брючек.
А что, если служанка, отравившая предка, была его любовницей и вот так отомстила ему за кобеляж?
54
Эмма
Манхэттен
2002
В октябре 2001-го об этом сообщили во всех новостях. Поиск выживших прекращен. Говорили, даже собаки-спасатели с видеокамерами на ошейниках впадают в депрессию, потому что никого не находят.
Но Эмма никак не могла распрощаться с надеждой, что где-то в нагромождении оплавленного металла сохранился воздушный карман и в этом убежище отец ждет помощи. Сообщалось, что рабочие всё еще осторожно разбирают груду (теперь это так называли) и продвигаются медленно, дабы не вызвать обрушений. Последнего человека спасли три недели назад – его нашел полицейский, наручниками разгребавший земляной завал.
Если кто и смог бы уцелеть в бедствии, так это отец. Он самый сильный! Ест обжигающе горячее. Бегает марафон и всех дольше задерживает дыхание под водой. Он бы первый одолел все те лестницы.
В ноябре мать всё еще развешивала объявления на дверях магазинов, столбах, автобусных остановках и стенах подземки, уже обклеенных листками с фотографиями пропавших без вести и просьбой откликнуться тех, кто, может быть, что-то знает.
Кто видел этого человека? Питер Коннелли, 86-й этаж.
Розелла Мария Эрнандес, 98-й этаж.
Шатенка, карие глаза, 29 лет, над левым коленом родимое пятно.
Нельсон Херберт, 100-й этаж. Мойщик окон.
Рыжий, кареглазый. Любим и скучаем по тебе!
Объявлениями были завешаны и установленные на тротуарах столы, которые свечи, иконки и цветы превратили в святилища.