Опережая некролог
Часть 5 из 30 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
частная педагогическая деятельность
Место службы до Октябрьской революции и должность: то же
Время поступления на службу в Государственный к-ль: 23/VIII 1920
Занимаемая ныне должность: помощник контролера
Получаемое содержание: 3700 р.
Получал ли нормированные продукты из какого-либо учреждения без карточек, где, когда и сколько: не получал
Получал ли ненормированные продукты, где, когда и сколько: не получал
Провозил ли с собой ненормированные или нормированные продукты из командировки, когда и сколько: нет
Размер расхода за октябрь, ноябрь и декабрь 1919 г. и январь 1920 г. на одежду, квартиру, питание и продукты: 5000 р. в месяц
Партийная принадлежность, время вступления в партию и № билета: беспартийный…
ГА РФ. Ф. А406. Оп. 24а. Д. 13895. Л. 16.
Сегодняшние противники всяческих бюрократических бумаг могут увидеть истоки этого чисто советского явления. Когда братья поняли, что контролировать еще опаснее, чем конспектировать Ленина, то вспомнили, что они еще и музыканты. Вот документальное подтверждение этого перевоплощения моего папы, подписанное лично Луначарским.*
* 27 марта 1920
В Народный комиссариат рабоче-крестьянской инспекции
Тов. Ширвиндт находился на службе в б. Наркомгосконе в качестве контролера и вместе с тем состоял артистом оркестра Большого государственного театра. Ввиду того, что т. Ширвиндт желал бы посвятить себя исключительно художественной работе и таковая работа может быть продуктивной только в случае, если т. Ширвиндт всецело отдастся ей, Управление государственными театрами ходатайствует об откомандировании его в распоряжение дирекции Большого государственного театра.
Малиновская
Поддерживаю это ходатайство, нарком А. Луначарский
ГА РФ. Ф. А406. Оп. 24а. Д. 13894. Л. 16.
Дядя Филя, чтобы быть не абсолютно похожим на папу, вместо скрипки взял виолончель. Но и в музыку спрятаться от революции и репрессий тоже не всегда удавалось. В справочнике «Театральная Москва» за 1947 год написано, что Ширвиндт Ф.Г. работает в оркестре Московского государственного еврейского театра на Малой Бронной. Казалось бы, покой и тишина. Музицируй – не хочу. Но убили Михоэлса, и театр закрыли в ходе борьбы с космополитизмом.
Мы жили в одном доме – дядя Филя, младший брат отца дядя Боря и наша семья. Только старший брат, Евсей, жил в «Метрополе». Там, в левом крыле, располагались однокомнатные квартиры для советской элиты. Евсей был начальником Главного управления местами заключения, начальником Центрального управления Конвойной стражи СССР, возглавлял организованный им Государственный институт по изучению преступности и преступника. Был профессором, преподавал уголовное право. Первый раз его арестовали в 1938-м, второй – в 1949-м. В автобиографии, сохранившейся в архиве, он писал в 1955 году: «С октября 1933 года по 12 марта 1955 года мне зачислен непрерывный трудовой стаж по моей последней должности – старшего помощника Генерального прокурора СССР, так как после моего незаконного ареста в 1938 году я полностью реабилитирован и восстановлен в партии со стажем с февраля 1919 года». Они возвращались сильными – дух воспитывался в лагерях. Он крепкий был, а умер от какой-то глупости типа ангины или прыща.
Брат отца Евсей. Сын Евсея, мой двоюродный брат Бобка – мы похожи
Сын Евсея, Борис, мой двоюродный брат, прошел войну артиллеристом, а после нее стал профессором, создателем системы школ-интернатов. Он был фанатом пионерии. Как сейчас выяснилось, не напрасно: наркоты и убийств в 3 классе во времена пионерии не было и семиклассницы не рожали от четвероклассников.
С Бобкой мы дружили. У него была дача в поселке Старый Большевик, недалеко от дач разведчика Абеля и первой парашютистки. Там собиралась удивительная компания фронтовиков, Бобкиных друзей. Ландшафт был пронизан каналами типа арыков, которые стремились к водохранилищу. Туда регулярно падал нынешний министр Правительства Москвы, руководитель департамента культуры, а тогда четырехлетний Александр Кибовский, внук одного из друзей-фронтовиков. И мы его оттуда постоянно вынимали. К чести Александра Владимировича, он этот эпизод помнит, но мне за него не мстит.
Младший брат отца, Борис Густавович, и его жена Зина были крупными педиатрами. Своих детей у них не было, и они становились кураторами всех рождающихся детей: когда в актерской среде что-то рождалось, сразу несли им. Каким бы страшным это произведение актерского искусства ни было, Зина восклицала: «Боря, посмотри, какой шикарный ребенок! Просто шикарный!»
Борис Густавович всю войну был начальником военно-санитарного поезда (ВСП). Поезд был сформирован в Москве 25 июня 1941 года. Сохранились документы того времени. Вот выдержка из одного его отчета.*
* Отчет о работе ВСП № 38 за период времени с 7/VII по 12/VIII 1941 года
Поезд был сформирован Пресненским райвоенкоматом гор. Москвы и 7/VII в 11.00 был направлен в гор. Новгород, куда прибыл в 8/VII в 16.50.
По предписанию нач. РЭП № 96 поезд 11/VII в 4.00 отбыл из Новгорода для погрузки раненых в Старой Руссе и разгрузки их в гор. Костроме. В Ст. Руссу прибыли 11/VII в 16.15.
Вскоре после этого на станцию был произведен налет вражеской авиации и бомбардировка пути, причем бомбы попали в стоящий рядом с нашим поездом состав с боеприпасами. В результате этого наш поезд получил значительные повреждения: 2 вагона с находившимся в них имуществом сгорели, целый ряд вагонов, особенно штабной и кухня, сильно пострадали; электростанция совсем выбыла из строя; окна во всем составе были разбиты, рамы испорчены, посуда разбита и т. д.
Благодаря находчивости и самоотверженной работе команды удалось отцепить загоревшиеся вагоны, а весь основной состав поезда отвести в наиболее безопасное место.
Во время этих событий осколком снаряда был ранен в бедро один боец нашей команды, несколько человек получили от стекла незначительные повреждения. В одном из загоревшихся вагонов находились легкораненые, за десять минут до этого погруженные из пришедшего из Порхова эшелона. Им удалось спастись, документы их сгорели.
Несмотря на произошедшее, 12/VII с утра была произведена погрузка поезда ранеными. В силу того, что из состава выбыло 2 вагона, число мест сократилось на 122. Всего погружено 332 человека (основной их контингент – 224 человека из эвакогоспиталя 2017). По настоянию производивших погрузку и эвакуацию лиц (во главе с представителем санотдела Северо-Западного фронта…) в поезд пришлось поместить помимо раненых бойцов и часть гражданского населения, пострадавшего при бомбардировке 11/VII, а также ряд больных, в том числе детей, из городской и железнодор. б-ц, подлежащих в связи с эвакуацией учреждений Старой Руссы вывозу из города.
Борис, младший брат отца, начальник военно-санитарного поезда
Для этих больных был выделен изолятор, куда было вмещено 36 человек, среди них находились дети – раненые и больные острой инфекцией (скарлат. и дизентерия). Погрузка происходила в такой обстановке, при таких быстрых темпах, что разобраться в контингенте погруженных больных удалось лишь в пути следования, когда и выяснилось только, что в изолятор попали острые инфекционные больные.
По окончании погрузки 12/VII в 13 часов поезд отправился через станции Бологое – Бежецк – Рыбинск на Кострому. В Нерехте по распоряжению ЗКУ (без уведомления нас) направление было изменено – через Иваново на Казань, куда поезд прибыл 16/VII в 16.00…
Нач. ВСП № 38
В/Врач 2-ранга Б.Г. Ширвиндт
ГА РФ. Ф. А582. Оп. 1. Д. 40. Л. 14 и 15.
Ну вот я мысленно перелистал страницы биографий своих предков и с гордостью понял, что кое-что помню, при этом с огорчением осознал, что очень многое забыл. Но багаж воспоминаний, конечно, определяется не количеством, а эмоциональным наполнением тех эпизодов, которые вспоминаются.
Несмотря на 1937 год, семейный отдых в Плёсе
Наблюдаю сейчас массу браков прекрасных людей с огромными перепадами возраста (видимо, действовали по принципу: при развилке без указателя надо ехать налево – а вдруг?). Дай им Бог, но я это не очень понимаю. Мне кажется, в этом есть какая-то патология. Важно иметь общие заботы, общие болезни и раздельное питание. Но и брачное долгожительство – тоже работа не из легких. Тут надо выстроить какую-то систему взаимоотношений. К 65 годам совместной жизни многое атрофируется, многое ужесточается, а многое стабилизируется. О том, что атрофируется и ужесточается, лучше не говорить, а тем, что стабилизируется, в качестве ликбеза могу поделиться.
Юношеская романтика трансформируется в возрастную лирику. Мы пережили бриллиантовую свадьбу и осторожно надеемся на благодатную (для тех, кто тоже надеется, объясняю: это 70 лет брака). На некруглые даты с 60-ти до 70-ти обязательно нужно дарить предметы первой и второй необходимости. Не так давно я менял пару золотых коронок на модные керамические. Чтобы не пропадал золотой запас, я преподнес его Наталии Николаевне, сопроводив высокой лирикой:
Скажи, дорогая, что толку
Класть зубы златые на полку.
Из них получилось колечко.
Поставь мужу лишнюю свечку.
Долгожители в нашей семье не только мы. Дача – моя ровесница, как стояла, так и стоит, только подпорки иногда меняются. На фоне нынешних особняков и вилл наш уютный сарай, конечно, теряется. Терраса сохранилась в прежнем виде. При сегодняшнем всеобщем беспамятстве великая придумка – «Бессмертный полк» – останавливает, как минута молчания, нашу безумную беготню, крик и пошлятину. Но хорошо бы еще как-то фиксировать места, связанные с войной. Наша дача – одно из таких мест. Она под Истрой, в 55 километрах от Москвы. Весь поселок был заселен тремя родами немецких войск. В нашем Нагорном тупике жили эсэсовцы. На террасе нашей дачи была организована столовая для среднего командного состава. У соседей напротив располагался штаб. Здесь немцы стояли месяц – с середины ноября до середины декабря 1941 года. И тот удар, который вышиб их из Подмосковья, был настолько неожиданным, что они оставили все недоеденным и недопитым на столе и забыли немецкую вилку. Она у нас сохранилась. В планах немцев было сжечь поселок, но они не успели. На участке остались три воронки. А когда отец Наталии Николаевны, Николай Павлович Белоусов, собирался посадить яблоню и копнул землю, то наткнулся на неразорвавшуюся авиационную бомбу. Она еще долго у нас лежала, мы ее перекатывали с места на место, когда она мешала играть в футбол. Потом кто-то увидел и ошалел: «Вы что …? Она в любой момент взорваться может!» Приехали саперы, чуть ли не выселили весь поселок и эту бомбу, как грудного ребенка, унесли.
Недалеко от нашей дачи, в том же Истринском районе, есть село Мансурово. Настоятель местного храма Святителя Николая – отец Вадим, с которым мы дружим около 20 лет. Он освящал Театр сатиры, многие актеры ездят к нему в храм. Он бывает на всех премьерах, поскольку теперь несет ответственность за театр. Однажды, на заре нашей дружбы, придя ко мне в кабинет, отец Вадим дал мне иконку Святителя Николая, который помогает всем, кто в пути, чтобы я поместил ее в салон машины. Я говорю: «Спасибо, но лучше я отдам ее бабушке, у нее новая машина, ей важнее». Наверное, отец Вадим быстро в уме посчитал, сколько лет может быть моей бабушке. И, наверное, получилось, не менее 150. У него вырвалось: «Как, она еще жива? И за рулем?!» Тут удивился я: «А почему она должна умереть?» Он не понял, что я хочу отдать иконку Наталии Николаевне, которая тогда приобрела новую машину, а была уже бабушкой.