Опасные желания
Часть 32 из 73 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Возьми, – повторил Уитакер. – Зачем мне столько сахара?
– Ты же его купил, – сказала я. – Это твои зимние запасы, ты же сам сказал.
Он только отмахнулся от моих возражений:
– Он входил в пайки, которые мы закупили на последнем торговом посту. Мы и половину этого не израсходуем. Придется тащить на себе обратно, когда снимемся с лагеря. Честное слово, ты мне даже окажешь услугу.
У меня внутри что-то сжалось при мысли о том, что весной он уйдет. Я с самого начала это понимала. Так поступали все трапперы, когда меха были готовы к продаже. Но я думала – нет, надеялась, – что Уитакер поступит иначе. Надеялась, что у него будет причина остаться. Он сжал губы, разглядывая меня, и на одно страшное мгновение я заволновалась, что ему каким-то образом удалось прочесть мои мысли.
– Ты играешь в азартные игры? – спросил Уитакер.
– Азартные игры? – повторила я, не понимая, с чего он вдруг так резко сменил тему.
Его глаза весело сверкнули.
– Я так и думал. Часто, когда люди играют в карты и делают ставки, они используют символические предметы вместо того, что на самом деле ставят. Например, я хочу поставить свою лошадь на то, что выиграю, но не могу же я привести ее прямо к столу, правильно?
Я неуверенно кивнула, не понимая, какое отношение это имеет к нашей сделке.
– Почему бы мне не взять у тебя такой символ? Ты получишь сахар прямо сейчас, но и я внакладе не останусь.
– Звучит… справедливо, – согласилась я. – Но что именно я обязуюсь тебе отдать?
Он безразлично пожал плечами:
– Мы можем подумать над этим позже… Возможно, медовый торт, который ты приготовишь, когда пчелы переживут зиму.
– Урожай будет только к концу лета, – практично забеспокоилась я.
– Я сказал «возможно», – улыбнулся Уитакер. – Сейчас решать не обязательно.
– Тогда что я тебе отдам в качестве символа?
Он задумчиво склонил голову набок.
– Есть одна клятва. Ее используют большинство игроков. Она очень простая, но очень искренняя.
– И что это за клятва?
Уитакер взял мою руку и вгляделся в нее.
– Уколи палец и приложи его к платку. Скажем, три раза. По капле крови за каждые десять фунтов сахара. – Он провел указательным пальцем по моей ладони, вычерчивая линию сердца. От щекотного ощущения по моему телу пробежала дрожь.
– Я… – Я помедлила, пытаясь представить, что сделал бы папа, но картинка не складывалась. Папа никогда не попал бы в ситуацию, когда ему пришлось бы брать что-то взаймы. Когда ему что-то было нужно, он просто за это платил.
Но ведь символ для этого и нужен. Для оплаты! Я посмотрела на ульи, видневшиеся за краем поля. Даже в темноте можно было различить их белые стенки. Сейчас они совсем не походили на шумную трудовую колонию, полную жизни. На самом деле они скорее напоминали могильные камни.
– Хорошо, – решительно согласилась я, прогоняя от себя мысли о могилах и о папе.
Папы здесь не было, ему не приходилось иметь дело с глупым братом, который все испортил и сбежал как трус. Я осталась один на один с ошибками Сэма и не могла решить эту проблему в одиночку. Было бы глупо с моей стороны отказаться от помощи.
Уитакер достал нож, висевший у него на поясе. Я даже не успела понять, что происходит, когда он полоснул серебристым лезвием по подушечке моего безымянного пальца. Я вскрикнула и отдернула руку. Кровь выступила из ранки, темная, точно проклятые рубины. Уитакер сунул руку в куртку, надетую на меня. Я отшатнулась, а он извлек из внутреннего кармана носовой платок.
– Приложи сюда, – велел Уитакер, бросая мне клочок ткани. В уголке было что-то вышито, но в темноте я не смогла разглядеть монограмму.
– Ты меня поранил! – возмущенно пискнула я. Не то чтобы было так уж больно, но скорость, с какой он это сделал, застала меня врасплох.
– Совсем чуть-чуть, – беспечно возразил Уитакер. – Но тебе нужно отпечатать три капельки, пока кровь не запеклась. Иначе придется повторить.
Я прижала платок к ранке один, два, три раза, а потом обернула его вокруг пальца, чтобы остановить кровь. Через несколько секунд я бросила клочок ткани Уитакеру.
– Спасибо, – сказал тот, сворачивая платок. – Теперь протяни мне руку.
– Ты шутишь.
– Клянусь, твои пальцы больше не пострадают. – В доказательство своих слов он убрал нож.
А потом между нами вдруг возник пакет сахара. Секунду назад у него в руках ничего не было – и вот он уже держит пузатый бумажный мешочек.
– Возьми, – сказал Уитакер, протянув его мне. Увидев мое сомнение, он сломал восковую печать и открыл мешочек, доверху заполненный сахаром. В лунном свете белый песок сверкал точно кварц.
– Как… как ты это сделал? – изумленно прошептала я, забыв о своем возмущении.
– Это не важно. Здесь примерно пять фунтов. До рассвета я доставлю к вашему дому остальное. Даю слово. – Он рассмеялся над моим оторопелым видом. – Бери. Он твой. Ты за него расплатилась. Ну почти. – Сверкнув белым и красным, платок скрылся у него в кармане.
Мне не терпелось схватить мешочек, но я помедлила, не понимая, что происходит. Ничего не появляется из ниоткуда просто потому, что тебе так захотелось. Жизнь не похожа на сказки, которые мы так любили читать в детстве. Волшебства не существует. Потом я наконец сообразила.
– Твой мешок, – сказала я, вспомнив про потертую сумку, слившуюся с тенью. – В ней все это время лежал сахар. Ты просто… – Я жестами показала, что он сделал.
Сама я, конечно, не смогла бы повторить такой ловкий фокус, но это не означало, что подобное невозможно. Однажды мне попалась книга про мальчика, который пошел в цирк и увидел, как фокусники показывают невероятные трюки. Он задержался после представления, и один из артистов объяснил ему свои фокусы, показав, что все это волшебство действует вполне приземленно и логично.
– Ты меня раскусила, Эллери Даунинг. – Глаза Уитакера весело заблестели. Он игриво пошевелил пальцами. – Волшебство.
– Но… Я правда могу его взять? Он мой?
Уитакер запечатал мешочек и протянул мне. Он лег в мои руки, тяжелый, плотный и совершенно настоящий.
– Твой, клянусь тебе, – сказал он, положив руку на сердце. – Так лучше?
Я обхватила пакет пальцами, все еще опасаясь, что сейчас проснусь и все окажется странным, ужасным сном. Но, вдохнув поглубже, я даже почувствовала запах сахара. Легкий, слишком сладкий, он дразнил мой нос, то появляясь, то исчезая, точно кокетливый весенний ветерок.
– Да, – решила я.
– Вот и славно, – улыбнулся Уитакер. – Тогда почему бы тебе не вернуться в дом? Время позднее, а я уже начинаю жалеть о том, что так благородно предложил тебе куртку. – Он обхватил себя руками, пытаясь согреться.
Я сняла куртку и вернула ему, чувствуя, что уже начинаю дрожать. Температура, похоже, упала градусов на десять, пока мы сидели на улице.
– Спасибо… Ты всех спас.
Уитакер отмахнулся от похвалы:
– Этих пчел спасла твоя забота. А я просто поделился сахаром. – Он коснулся кончика моего носа. – Иди в дом, пока не замерзла. К утру я принесу остальное.
Я не знала, как закончить разговор, поэтому протянула руку, как делал папа после заключения сделки с фермерами. Уитакер пожал ее с улыбкой, как будто мой жест его позабавил, и кивком указал на дом. Схватив драгоценный мешочек с сахаром, я побежала через лужайку. Когда я обернулась, чтобы помахать Уитакеру на прощание, он уже ушел.
18
Утреннее солнце наполнило гостиную золотыми лучами, подсвечивая пылинки, плясавшие в воздухе. Я повернула за угол, направляясь на кухню, чтобы сварить кофе, и ожидая увидеть пустой стол, каким я его оставила вечером, когда отправилась спать с Мерри и Сейди. Но на нем лежал настоящий мешочек с сахаром.
Я обошла стол по кругу, с опаской глядя на мешочек, как будто там могла прятаться ядовитая змея, злая и готовая напасть. Через несколько секунд я открыла его, посмотрела на песчинки и даже попробовала их на вкус. Сладость, оставшаяся на языке, подтвердила: это сахар. Он мне не приснился.
Моя шаль висела у задней двери. Я схватила ее и накинула на плечи, прежде чем выскользнуть на крыльцо. Любопытство жгло меня изнутри. Они ждали меня на ступеньках, сложенные так, чтобы я точно их заметила. Пять мешочков сахара, как и обещал Уитакер. Пять пакетов по пять фунтов в дополнение к шестому, который я получила ночью. Тридцать фунтов сахара. Именно то, что мне было нужно.
Не удержавшись, я счастливо рассмеялась. Все мои вчерашние тревоги развеялись, и это стоило мне всего трех капелек крови. Уитакер спас нас. Он спас пчел, спас меня от безумия. Я с нетерпением ждала момента, когда Мерри и Сейди спустятся вниз и увидят, как нам повезло.
Я отнесла мешки в кухню и расставила на кухонном столе. Отступив на шаг, окинула результат критическим взглядом. Так сахар смотрелся не слишком впечатляюще. Может, сложить его в корзинку как символ удачи и изобилия? Но это тоже показалось мне неправильным. Может, стоит расстелить лучшую мамину скатерть? В конце концов, это нужно отметить. Но, наклонившись к корзинке со скатертями в кладовке, я наконец поняла, что мне не нравится.
Сахар был драгоценностью. Его нельзя выкладывать на всеобщее обозрение. Я не могла оставить его на виду. Будет соблазн стянуть щепотку-другую. Потом щепотки станут больше, потом в ход пойдут ложки, и скоро мы начнем печь столько печенья и пирожков, что можно будет прокормить всех сладкоежек в городе.
Безопаснее всего было бы приготовить сахарные лепешки, и дело с концом, но, пока не начались сильные холода, лепешки могут привлечь муравьев. Они захватят ульи, и у нас будет еще больше проблем, чем сейчас. Нужно будет положить лепешки после первого снегопада. Мне захотелось рассмеяться – или заплакать – при мысли о том, что придется опять сооружать эти дурацкие шатры из парусины.
Нужно было спрятать сахар. Но куда? Я окинула взглядом полки в кладовой, но это было бы слишком очевидно. Если кто-то будет искать сахар, то в первую очередь заглянет сюда.
Сарай с инструментами точно не подходил. Кто угодно мог проникнуть туда без нашего ведома, и хотя мне не хотелось плохо думать о соседях, нельзя было забывать, что один из них совсем недавно поджег наш сарай, причинив моей маме тяжелые увечья.
На верхней полке я приметила две пустые высокие жестяные банки. Когда-то в них лежал кофе, но он давно закончился. Маме понравился ярко-красный цвет банок, поэтому она оставила их, чтобы хранить сыпучие продукты. Шесть мешочков как раз в них поместятся, а крышки надежно защитят сахар от пыли.
Когда я, встав на цыпочки и вытянув руки, сняла вторую банку, меня накрыло внезапной ясностью. Это же просто смешно! Никто не станет охотиться за нашим сахаром. Никто даже не знает, что он у нас есть. Никто, кроме Уитакера. Почему я так стараюсь найти для него безопасное место?
Я помотала головой, чувствуя, как растворяются остатки собственнического страха. Я решила, что оставлю сахар там, где он лежит, и подожду, пока проснутся Мерри и Сейди. В честь такой радости мы устроим себе выходной. Никакой работы по дому и на ферме. Может, я даже соберу нам пикник. Можно пойти к валунам у водопада – даже в самые прохладные дни солнце хорошенько их прогревало – и побросать гальку в Зеленое озеро. У нас будет идеальный день. Я увидела в открытый дверной проем, что на кухонном столе возник пестрый силуэт. Орешек. Он уселся рядом с сахаром и начал подталкивать крайний пакет лапой, явно вознамерившись скинуть его на пол.
– Орешек, нет, – прошептала я и кинулась к мешочку, который полетел вниз со стола. Я уже представила, как он ударится об пол и лопнет. Сахар разлетится по кухне, как динамит в шахте. Пять фунтов пропадут разом.
Кофейные банки с грохотом упали на пол. Меня волновал только сахар. К счастью, я успела перехватить мешочек. Вальяжно вышагивая, Орешек удалился, напоследок махнув хвостом, как будто ему приятно было видеть меня в такой жалкой позе.
Я прижала к себе мешочек, словно дитя. Все-таки не зря я так беспокоилась. Сахар и впрямь надо получше спрятать.
Положу его куда-нибудь, где он не будет попадаться на глаза. Куда-нибудь, где его не найдет ни вороватый сосед, ни шкодливый кот. Придется как следует все продумать, чтобы выбрать наилучшее место. Иначе никак, ведь сахар – это сокровище. Подобрав с пола жестянки, я принялась за работу.