Он тебя проспорил
Часть 75 из 77 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Ты так обо мне думаешь? — встаю полностью и сажусь на кровать, обхватывая голову руками. — Ты за меня все решила?
— Тебя не было очень долго, — слышу, как она тоже приподнимается и садится. — Я была одна. Там, Арман. Где солнечный свет попадает через решетку. Если бы хотя бы адвокат сказал, что это ты… А так, я чувствовала, что одна…
— Он не мог сказать, — говорю я, опуская руки, но взгляд все еще устремлен в пол. — Я не мог признаться. Отец мог в желании наказать меня причинить тебе еще больший вред.
— За что, Арман? За что? Почему он так со мной?
— Дело не в тебе, Лис, а во мне.
Замолкаю. Она тоже молчит.
— Всё не так, — говорит с грустью в голосе. — Всё не так…
— Это же мой ребенок, Лис. Мой, — возвращаюсь я к своему вопросу. — А ты хотела скрыть от меня. Спрятать. Как бы ты жила с этим?
Оборачиваюсь и вижу, как слезы катятся по ее щекам. Она тихо плачет.
Подползаю к ней и прижимаю к себе.
— Прости меня, Арман, — вдруг шепчет она. — Прости. Я запуталась… Думала, так будет лучше… Для ребенка… Для меня. И для тебя.
Утыкается носом мне в грудь и ее слезы смачивают мою кожу.
Она такая маленькая. Хрупкая. Беззащитная сейчас. Как я мог так раньше поступать с ней? Чудо, что не сломал ее окончательно.
Как бы я жил без нее?
Она отрывается и поднимает на меня взгляд.
— О чем ты думаешь? — спрашивает, шмыгая носом.
— О тебе, — честно признаюсь я.
Беру ее лицо в руки и притягиваю к себе. Опять целую.
И накрывающее меня сейчас возбуждение полностью сносит все остальные чувства: и вины, и жалости. Я просто хочу ее. До искр в мозгу. Хочу и все.
Кладу ее опять на кровать и жадно целую каждый сантиметр тела. Руками сжимаю груди. Твердые соски уже упираются мне прямо в ладонь и я натираю их.
— Арман, — Лисенок пытается встать.
Но я не даю. С силой целую ее.
Не отрываясь, рукой подцепляю трусики и одним движением стягиваю их. Сразу же касаюсь ее там, между ног.
Как только мой палец скользит между складочек и аккуратно проводит внутри них, Лисенок стонет и выгибается в спине.
Приподнимаюсь и наблюдаю за ней. Она этого не видит, так как лежит с закрытыми глазами, запрокинув голову.
Пальцами ласкаю ее, удерживая второй рукой за талию.
Пока не касаюсь самой чувствительной точки. Обхожу ее. Лишь случайно задевая. И каждое такое касание сопровождается стонами.
Опять легонько дотрагиваюсь и Лисенок сама кладет свою руку на мою и надавливает.
Я бы еще помучил ее, но сам сгораю от нетерпения.
Мне страшно подумать, сколько я не трахался.
Начинаю ласкать клитор. Он уже упругим бугорком выпирает из складочек. Такой горячий и отзывчивый.
— Почему ты так сопротивлялась, Лисенок? — шепчу, наклонившись. — Нас же обоих ведет друг от друга. Все могло бы быть иначе, если бы ты сразу согласилась. Если бы…
С этим словами я сильнее надавливаю и она вскрикивает.
Накрываю ее рот. Хочу поглотить ее крики и стоны.
Не отрываясь от губ, быстро расстегиваю ремень, джинсы и спускаю их вместе с бельем.
Когда член касается ноги Лисенка, она распахивает глаза. Освобождается от моих губ и смотрит на член.
Я пальцами провожу между складок. Собираю смазку. И потом размазываю ее по стволу.
Лисенок не отводит взгляда.
Встаю на коленях у нее между ног и за бедра подтягиваю ее к себе. Аккуратно приставляю головку ко входу. Тяжело выдыхаю.
Сука. Дай мне силы не растерзать ее. Этот раз должен быть особенным. Она впервые показывает мне, что тоже хочет. И о ребенке нельзя забывать.
Поэтому я медленно толкаюсь в нее. Плавно, не рывками, как обычно.
Зайдя на половину, останавливаюсь. Пытаюсь успокоиться. Но член в нетерпении как будто сам протискивается глубже.
Из меня вырывается рык, как только я полностью оказываюсь в ней.
Узко. Горячо. Бархатно.
Там столько смазки, что каждое следующее проникновение сопровождается хлюпаньем, хотя они все такие же плавные.
И в этом тоже есть свой кайф. Я не привык к такому сексу. Но сейчас меня накрывает гораздо больше, чем при резких рваных движениях.
Я держу Лисенка за бедра и насаживаю на себя. Немного отвожу от себя и опять до упора.
Особое наслаждение доставляет касание яйцами ее нежной кожи. Я не в силах удержаться, трусь ими о ее зад, не вынимая члена.
Перевожу взгляд на блестящий от смазки член и немного ускоряюсь.
Лисенок хватает меня за руки и впивается в них ногтями. Прогибается, увеличивая угол проникновения.
Крепче сжимаю губы и продолжаю водить ее бедра.
Дыхание сбивается и глухие стоны вырываются из моего рта. Потом крик Лисенка.
И яркая вспышка застилает глаза. Зажмуриваюсь. Плотнее придвигаю ее, ловя членом каждое сокращение вокруг него. Она тоже кончила.
Открываю глаза и смотрю на искусанные губы, помутневший взгляд и руки, беспомощно разбросанные по кровати.
Наклоняюсь, пытаясь не лечь на нее и упираясь руками.
Целую в губы. Языком вылизываю укусы.
— Я люблю тебя, Лисенок, — шепчу. — Не отпущу тебя больше. Не сбежишь. Не спасешься.
Она слабо улыбается.
И я понимаю, что сейчас — самый счастливый день в моей жизни.
Эпилог. Лиза
— Динар, закрывай глазки и засыпай.
— А папа? Когда придет папа? Он обещал сказку!
Провожу по мягким и таким же черным как отца волосам сына.
— Папа задерживается сегодня. Засыпай. Завтра утром сказка будет, — мягко улыбаюсь и смотрю на надутые губки сыночка.
Он такой же упрямый как и Арман. Весь в отца.
— Тогда ты расскажи! — требует он.
И я с радостью выполняю его приказ.
Он засыпает и я выхожу из его комнаты.
Арман сегодня и правда задерживается. У них какой-то важный контракт.
Собираю разбросанные игрушки и мне на глаза попадается наша свадебная фотография. Динар постоянно стаскивает ее с полки и забирает в свои игрушки.
Я сажусь на диван и смотрю на снимок, которому уже три года.
У нас была тихая свадьба. Без банкетов и прочей мишуры. На тот момент и денег особо не было. Да мы и не хотели ничего такого.
— Тебя не было очень долго, — слышу, как она тоже приподнимается и садится. — Я была одна. Там, Арман. Где солнечный свет попадает через решетку. Если бы хотя бы адвокат сказал, что это ты… А так, я чувствовала, что одна…
— Он не мог сказать, — говорю я, опуская руки, но взгляд все еще устремлен в пол. — Я не мог признаться. Отец мог в желании наказать меня причинить тебе еще больший вред.
— За что, Арман? За что? Почему он так со мной?
— Дело не в тебе, Лис, а во мне.
Замолкаю. Она тоже молчит.
— Всё не так, — говорит с грустью в голосе. — Всё не так…
— Это же мой ребенок, Лис. Мой, — возвращаюсь я к своему вопросу. — А ты хотела скрыть от меня. Спрятать. Как бы ты жила с этим?
Оборачиваюсь и вижу, как слезы катятся по ее щекам. Она тихо плачет.
Подползаю к ней и прижимаю к себе.
— Прости меня, Арман, — вдруг шепчет она. — Прости. Я запуталась… Думала, так будет лучше… Для ребенка… Для меня. И для тебя.
Утыкается носом мне в грудь и ее слезы смачивают мою кожу.
Она такая маленькая. Хрупкая. Беззащитная сейчас. Как я мог так раньше поступать с ней? Чудо, что не сломал ее окончательно.
Как бы я жил без нее?
Она отрывается и поднимает на меня взгляд.
— О чем ты думаешь? — спрашивает, шмыгая носом.
— О тебе, — честно признаюсь я.
Беру ее лицо в руки и притягиваю к себе. Опять целую.
И накрывающее меня сейчас возбуждение полностью сносит все остальные чувства: и вины, и жалости. Я просто хочу ее. До искр в мозгу. Хочу и все.
Кладу ее опять на кровать и жадно целую каждый сантиметр тела. Руками сжимаю груди. Твердые соски уже упираются мне прямо в ладонь и я натираю их.
— Арман, — Лисенок пытается встать.
Но я не даю. С силой целую ее.
Не отрываясь, рукой подцепляю трусики и одним движением стягиваю их. Сразу же касаюсь ее там, между ног.
Как только мой палец скользит между складочек и аккуратно проводит внутри них, Лисенок стонет и выгибается в спине.
Приподнимаюсь и наблюдаю за ней. Она этого не видит, так как лежит с закрытыми глазами, запрокинув голову.
Пальцами ласкаю ее, удерживая второй рукой за талию.
Пока не касаюсь самой чувствительной точки. Обхожу ее. Лишь случайно задевая. И каждое такое касание сопровождается стонами.
Опять легонько дотрагиваюсь и Лисенок сама кладет свою руку на мою и надавливает.
Я бы еще помучил ее, но сам сгораю от нетерпения.
Мне страшно подумать, сколько я не трахался.
Начинаю ласкать клитор. Он уже упругим бугорком выпирает из складочек. Такой горячий и отзывчивый.
— Почему ты так сопротивлялась, Лисенок? — шепчу, наклонившись. — Нас же обоих ведет друг от друга. Все могло бы быть иначе, если бы ты сразу согласилась. Если бы…
С этим словами я сильнее надавливаю и она вскрикивает.
Накрываю ее рот. Хочу поглотить ее крики и стоны.
Не отрываясь от губ, быстро расстегиваю ремень, джинсы и спускаю их вместе с бельем.
Когда член касается ноги Лисенка, она распахивает глаза. Освобождается от моих губ и смотрит на член.
Я пальцами провожу между складок. Собираю смазку. И потом размазываю ее по стволу.
Лисенок не отводит взгляда.
Встаю на коленях у нее между ног и за бедра подтягиваю ее к себе. Аккуратно приставляю головку ко входу. Тяжело выдыхаю.
Сука. Дай мне силы не растерзать ее. Этот раз должен быть особенным. Она впервые показывает мне, что тоже хочет. И о ребенке нельзя забывать.
Поэтому я медленно толкаюсь в нее. Плавно, не рывками, как обычно.
Зайдя на половину, останавливаюсь. Пытаюсь успокоиться. Но член в нетерпении как будто сам протискивается глубже.
Из меня вырывается рык, как только я полностью оказываюсь в ней.
Узко. Горячо. Бархатно.
Там столько смазки, что каждое следующее проникновение сопровождается хлюпаньем, хотя они все такие же плавные.
И в этом тоже есть свой кайф. Я не привык к такому сексу. Но сейчас меня накрывает гораздо больше, чем при резких рваных движениях.
Я держу Лисенка за бедра и насаживаю на себя. Немного отвожу от себя и опять до упора.
Особое наслаждение доставляет касание яйцами ее нежной кожи. Я не в силах удержаться, трусь ими о ее зад, не вынимая члена.
Перевожу взгляд на блестящий от смазки член и немного ускоряюсь.
Лисенок хватает меня за руки и впивается в них ногтями. Прогибается, увеличивая угол проникновения.
Крепче сжимаю губы и продолжаю водить ее бедра.
Дыхание сбивается и глухие стоны вырываются из моего рта. Потом крик Лисенка.
И яркая вспышка застилает глаза. Зажмуриваюсь. Плотнее придвигаю ее, ловя членом каждое сокращение вокруг него. Она тоже кончила.
Открываю глаза и смотрю на искусанные губы, помутневший взгляд и руки, беспомощно разбросанные по кровати.
Наклоняюсь, пытаясь не лечь на нее и упираясь руками.
Целую в губы. Языком вылизываю укусы.
— Я люблю тебя, Лисенок, — шепчу. — Не отпущу тебя больше. Не сбежишь. Не спасешься.
Она слабо улыбается.
И я понимаю, что сейчас — самый счастливый день в моей жизни.
Эпилог. Лиза
— Динар, закрывай глазки и засыпай.
— А папа? Когда придет папа? Он обещал сказку!
Провожу по мягким и таким же черным как отца волосам сына.
— Папа задерживается сегодня. Засыпай. Завтра утром сказка будет, — мягко улыбаюсь и смотрю на надутые губки сыночка.
Он такой же упрямый как и Арман. Весь в отца.
— Тогда ты расскажи! — требует он.
И я с радостью выполняю его приказ.
Он засыпает и я выхожу из его комнаты.
Арман сегодня и правда задерживается. У них какой-то важный контракт.
Собираю разбросанные игрушки и мне на глаза попадается наша свадебная фотография. Динар постоянно стаскивает ее с полки и забирает в свои игрушки.
Я сажусь на диван и смотрю на снимок, которому уже три года.
У нас была тихая свадьба. Без банкетов и прочей мишуры. На тот момент и денег особо не было. Да мы и не хотели ничего такого.