Окна во двор
Часть 16 из 121 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Он хоккеист.
Лорди аж подпрыгнула на стуле.
– О, тогда понятно, почему вы переехали! По контракту, наверное, да? В Канаде очень развит хоккей, насколько я знаю.
– Ага, – сдавленно проговорил я, чувствуя, как из рук выскальзывает вилка – так сильно у меня вспотели ладони.
– Но неужели хоккеисту так мало платят?
«Ну молодец, выкручивайся теперь», – со злостью на самого себя подумал я, но вслух ответил:
– Мы просто недавно здесь. И много денег ушло на мамино лечение.
– Ну да, тогда понятно.
Я попытался сменить тему и начал расспрашивать про университет и планы на жизнь. Лорди сказала, что учится на инженерном деле («Это вообще что?» – «Ну, инженерное дело!» – «Нет, а чем потом заниматься с таким образованием?» – «Чем-чем, инженерством!»). Чем больше я ее слушал, тем яснее понимал, что она довольно глуповата, но денег у нее много – скорее всего, на «инженерство» она была зачислена не за острый академический ум. Уровень ее эрудированности был неравномерен: она знала про «Американскую трагедию», но не знала «Евгения Онегина».
– У тебя есть друзья?
– Нет.
– Почему?
– Как говорится: от друзей спаси нас, Боже.
– Что?
– Это из «Евгения Онегина».
– Я не поняла.
«А Лена бы поняла», – с грустью подумал я.
Но, конечно, я отказал ей в уме не из-за «Евгения Онегина», а по более простым причинам: темы для разговоров она поднимала примитивные, рассказывая о студенческой жизни, в основном упоминала сплетни, кто с кем спит и кто где напился, обсуждала со мной чужой зад, чужой цвет ногтей, чужие шмотки. Я слушал ее и не понимал: как много людей в этом мире умудряются закончить школу и получить высшее образование, оставаясь в своем развитии на таком примитивном, таком хабальном уровне.
Она болтала не меньше часа и, думаю, могла бы говорить еще и еще, но я почувствовал, как в кармане джинсов завибрировал телефон. Вытащил его, глянул на экран: звонил Слава. Подняв взгляд на Лорди, я неловко выбрался из-за стола и промямлил что-то типа: «Я щас…». Отойдя почти на другой конец зала, ответил:
– Алло.
– Надеюсь, ты хорошо проводишь время, – тут же раздался голос Славы. – Не мог бы ты вернуться домой и побыть с Ваней? Нам со Львом нужно уехать в миграционный центр.
– А зачем мне быть с Ваней?
– Ему наложили гипс.
– И что?
– В смысле «и что»? – Я почувствовал в голосе Славы легкое раздражение. – Ему может понадобиться помощь.
– Ладно, – выдохнул я.
– Я могу забрать тебя, если хочешь.
– Не надо меня забирать! – пожалуй, слишком резко ответил я, оглянувшись на Лорди. – Сам вернусь.
– Хорошо. Мы ждем. – И он отключился.
Я вернулся к Лорди, сел за наш столик и грустно сообщил:
– К сожалению, мне пора.
Она тоже расстроилась.
– Какие-то срочные дела?
«Просто скажи, что тебе нужно побыть с младшим братом», – мысленно велел я себе, а вслух проговорил:
– Да, нужно побыть с мамой.
– Это важно. – Она положила свою ладонь поверх моей руки – наше первое тактильное соприкосновение.
Я ничего не почувствовал, но сделал вид, что почувствовал: повел плечами, улыбнулся, если бы можно было силой мысли заставить себя покраснеть – я бы покраснел.
Я видел, что понравился ей, видел, что ей со мной интересно, и мне было страшно спугнуть этот интерес. Я пытался произвести на нее хорошее впечатление: выглядеть шутливым, положительным, непринужденным и, конечно, самым обыкновенным, самым нормальным, самым предсказуемым. У меня на Лорди были особые планы.
The Anatomy Lesson of Dr. Nicolaes Tulp
Наш первый секс с Лорди случился спустя неделю прогулок по скверам и паркам (и одно посещение кинотеатра) – быстрый и тихий, как и полагалось, наверное, в нашем случае. Это было днем, в моей комнате, в пустой квартире, хотя я заставил Лорди поверить, что в ней кто-то есть. Так было нужно.
Все это вообще не должно было случиться, но случилось – по моей глупости. Мы гуляли по центру Даунтауна, завернули на Нельсон-стрит, а с нее – на Джепсон-Янг-лэйн, где в неприметной приземистой трехэтажке и располагалась наша квартира. Уверенный, что мы пройдем мимо, я сообщил Лорди, что живу «во-о-он там», на первом этаже.
– А можно к тебе в гости? – тут же спросила она. Довольно беспардонно, как мне показалось.
– Мои родители дома, – растерянно ответил я.
Это было ложью, разве что Ваня мог вернуться с уроков музыки к четырем (он постигал искусство игры одной рукой, пока вторая была загипсована). В мыслях я воспроизвел путь до моей комнаты: как минимум нам пришлось бы пройти по коридору, вдоль которого висели несколько фотографий нашей семьи, а по ним недвусмысленно становилось ясно, что никакой мамы в этой квартире не живет.
– Боюсь, не получится, – сказал я уже тверже.
– Они будут против?
– Ну… Я ведь их не предупредил заранее, это будет неуместно.
Лорди, явно приглядываясь к окнам нашей квартиры, вдруг спросила:
– А это твоя комната? – она указала пальцем на приоткрытую раму.
Врать не имело смысла: понятно, что бардак из одежды, канцелярских принадлежностей и футбольного мяча (спасибо Ване) на подоконнике принадлежал именно мне.
– Да, – выдохнул я.
– Вылезаешь через окно?
– Ага, – неохотно признался я, понимая, к чему она клонит.
– Так полезли! – заговорщицки прошептала Лорди в самое ухо. – Будем тихими как мышки, и родители ничего не узнают!
Не дожидаясь моего согласия, она побежала к окнам нашей квартиры, а мне оставалось только вяло проследовать за ней. Нагнав ее на полпути, я спросил:
– А зачем нам туда? У меня там ничего интересного нет…
Лорди остановилась, внимательно посмотрела на меня и воскликнула:
– Я поняла, в чем дело!
Прозвучало так уверенно, что я испугался: она что, действительно обо всем догадалась? Я чем-то выдал себя? Но Лорди сказала другое:
– Ты стесняешься, что вы небогато живете? Не переживай, это не имеет для меня никакого значения. – И она дотронулась до моего плеча, как бы в знак поддержки.
«Ах, если бы дело действительно было в этом», – мучительно подумал я.
Делать было нечего, мы уже стояли под окнами моей комнаты, и у меня не получалось придумать ни одного повода, который мог бы заставить Лорди развернуться и уйти. Конечно, можно было бы нахамить ей, мол, это вообще не твой дом, проваливай отсюда, но я дорожил нашими отношениями, они были мне необходимы.
Поэтому я, подняв руки как будто против собственной воли (все мое тело противилось этому движению), отодвинул приоткрытые рамы окна, освобождая нам путь в комнату. Единственный стереотип о Канаде, которому я нашел подтверждение, – дотошная законопослушность местных, поэтому здесь мне и в голову не приходило запирать окно перед уходом, оно было открытым всегда. Удобно, когда хочешь незаметно прошмыгнуть домой, минуя встречу с родителями (особенно если накурился), но сейчас, перед Лорди, это играло со мной злую шутку.
Я запрыгнул домой первым, затем, протянув руку, помог Лорди вскарабкаться наверх. Оказавшись в комнате, я бегло начал оглядывать окружающий хаос: книжные полки, письменный стол, наспех заправленная кровать, куча одежды на подоконнике и стульях – нет ли здесь чего-то, что может выдать нас, что может разоблачить странность моей семьи, выставить меня инаковым? Поверхностный осмотр несколько успокоил: комната выглядела обычной.
Лорди тоже оглядывалась, но больше для виду. Сев на мою кровать, она сказала:
– Иди сюда.
– Зачем?
Мы разговаривали шепотом, поддерживая иллюзию, что дома кто-то есть.
– Ну иди! – кокетливо настаивала она.
Я подумал: ну да, секс. Все, похоже, идет к этому. Я понял, что придется поддаваться, иначе от скуки Лорди начнет бродить по комнате, заглядывать в гардеробную и пытаться выйти в коридор.
Я, словно деревянный, сел рядом с ней, прямой и напряженный. Приняв мое напряжение за волнение, Лорди положила ладонь на мою коленку и погладила.
– Не бойся, – шепнула она.
Лорди аж подпрыгнула на стуле.
– О, тогда понятно, почему вы переехали! По контракту, наверное, да? В Канаде очень развит хоккей, насколько я знаю.
– Ага, – сдавленно проговорил я, чувствуя, как из рук выскальзывает вилка – так сильно у меня вспотели ладони.
– Но неужели хоккеисту так мало платят?
«Ну молодец, выкручивайся теперь», – со злостью на самого себя подумал я, но вслух ответил:
– Мы просто недавно здесь. И много денег ушло на мамино лечение.
– Ну да, тогда понятно.
Я попытался сменить тему и начал расспрашивать про университет и планы на жизнь. Лорди сказала, что учится на инженерном деле («Это вообще что?» – «Ну, инженерное дело!» – «Нет, а чем потом заниматься с таким образованием?» – «Чем-чем, инженерством!»). Чем больше я ее слушал, тем яснее понимал, что она довольно глуповата, но денег у нее много – скорее всего, на «инженерство» она была зачислена не за острый академический ум. Уровень ее эрудированности был неравномерен: она знала про «Американскую трагедию», но не знала «Евгения Онегина».
– У тебя есть друзья?
– Нет.
– Почему?
– Как говорится: от друзей спаси нас, Боже.
– Что?
– Это из «Евгения Онегина».
– Я не поняла.
«А Лена бы поняла», – с грустью подумал я.
Но, конечно, я отказал ей в уме не из-за «Евгения Онегина», а по более простым причинам: темы для разговоров она поднимала примитивные, рассказывая о студенческой жизни, в основном упоминала сплетни, кто с кем спит и кто где напился, обсуждала со мной чужой зад, чужой цвет ногтей, чужие шмотки. Я слушал ее и не понимал: как много людей в этом мире умудряются закончить школу и получить высшее образование, оставаясь в своем развитии на таком примитивном, таком хабальном уровне.
Она болтала не меньше часа и, думаю, могла бы говорить еще и еще, но я почувствовал, как в кармане джинсов завибрировал телефон. Вытащил его, глянул на экран: звонил Слава. Подняв взгляд на Лорди, я неловко выбрался из-за стола и промямлил что-то типа: «Я щас…». Отойдя почти на другой конец зала, ответил:
– Алло.
– Надеюсь, ты хорошо проводишь время, – тут же раздался голос Славы. – Не мог бы ты вернуться домой и побыть с Ваней? Нам со Львом нужно уехать в миграционный центр.
– А зачем мне быть с Ваней?
– Ему наложили гипс.
– И что?
– В смысле «и что»? – Я почувствовал в голосе Славы легкое раздражение. – Ему может понадобиться помощь.
– Ладно, – выдохнул я.
– Я могу забрать тебя, если хочешь.
– Не надо меня забирать! – пожалуй, слишком резко ответил я, оглянувшись на Лорди. – Сам вернусь.
– Хорошо. Мы ждем. – И он отключился.
Я вернулся к Лорди, сел за наш столик и грустно сообщил:
– К сожалению, мне пора.
Она тоже расстроилась.
– Какие-то срочные дела?
«Просто скажи, что тебе нужно побыть с младшим братом», – мысленно велел я себе, а вслух проговорил:
– Да, нужно побыть с мамой.
– Это важно. – Она положила свою ладонь поверх моей руки – наше первое тактильное соприкосновение.
Я ничего не почувствовал, но сделал вид, что почувствовал: повел плечами, улыбнулся, если бы можно было силой мысли заставить себя покраснеть – я бы покраснел.
Я видел, что понравился ей, видел, что ей со мной интересно, и мне было страшно спугнуть этот интерес. Я пытался произвести на нее хорошее впечатление: выглядеть шутливым, положительным, непринужденным и, конечно, самым обыкновенным, самым нормальным, самым предсказуемым. У меня на Лорди были особые планы.
The Anatomy Lesson of Dr. Nicolaes Tulp
Наш первый секс с Лорди случился спустя неделю прогулок по скверам и паркам (и одно посещение кинотеатра) – быстрый и тихий, как и полагалось, наверное, в нашем случае. Это было днем, в моей комнате, в пустой квартире, хотя я заставил Лорди поверить, что в ней кто-то есть. Так было нужно.
Все это вообще не должно было случиться, но случилось – по моей глупости. Мы гуляли по центру Даунтауна, завернули на Нельсон-стрит, а с нее – на Джепсон-Янг-лэйн, где в неприметной приземистой трехэтажке и располагалась наша квартира. Уверенный, что мы пройдем мимо, я сообщил Лорди, что живу «во-о-он там», на первом этаже.
– А можно к тебе в гости? – тут же спросила она. Довольно беспардонно, как мне показалось.
– Мои родители дома, – растерянно ответил я.
Это было ложью, разве что Ваня мог вернуться с уроков музыки к четырем (он постигал искусство игры одной рукой, пока вторая была загипсована). В мыслях я воспроизвел путь до моей комнаты: как минимум нам пришлось бы пройти по коридору, вдоль которого висели несколько фотографий нашей семьи, а по ним недвусмысленно становилось ясно, что никакой мамы в этой квартире не живет.
– Боюсь, не получится, – сказал я уже тверже.
– Они будут против?
– Ну… Я ведь их не предупредил заранее, это будет неуместно.
Лорди, явно приглядываясь к окнам нашей квартиры, вдруг спросила:
– А это твоя комната? – она указала пальцем на приоткрытую раму.
Врать не имело смысла: понятно, что бардак из одежды, канцелярских принадлежностей и футбольного мяча (спасибо Ване) на подоконнике принадлежал именно мне.
– Да, – выдохнул я.
– Вылезаешь через окно?
– Ага, – неохотно признался я, понимая, к чему она клонит.
– Так полезли! – заговорщицки прошептала Лорди в самое ухо. – Будем тихими как мышки, и родители ничего не узнают!
Не дожидаясь моего согласия, она побежала к окнам нашей квартиры, а мне оставалось только вяло проследовать за ней. Нагнав ее на полпути, я спросил:
– А зачем нам туда? У меня там ничего интересного нет…
Лорди остановилась, внимательно посмотрела на меня и воскликнула:
– Я поняла, в чем дело!
Прозвучало так уверенно, что я испугался: она что, действительно обо всем догадалась? Я чем-то выдал себя? Но Лорди сказала другое:
– Ты стесняешься, что вы небогато живете? Не переживай, это не имеет для меня никакого значения. – И она дотронулась до моего плеча, как бы в знак поддержки.
«Ах, если бы дело действительно было в этом», – мучительно подумал я.
Делать было нечего, мы уже стояли под окнами моей комнаты, и у меня не получалось придумать ни одного повода, который мог бы заставить Лорди развернуться и уйти. Конечно, можно было бы нахамить ей, мол, это вообще не твой дом, проваливай отсюда, но я дорожил нашими отношениями, они были мне необходимы.
Поэтому я, подняв руки как будто против собственной воли (все мое тело противилось этому движению), отодвинул приоткрытые рамы окна, освобождая нам путь в комнату. Единственный стереотип о Канаде, которому я нашел подтверждение, – дотошная законопослушность местных, поэтому здесь мне и в голову не приходило запирать окно перед уходом, оно было открытым всегда. Удобно, когда хочешь незаметно прошмыгнуть домой, минуя встречу с родителями (особенно если накурился), но сейчас, перед Лорди, это играло со мной злую шутку.
Я запрыгнул домой первым, затем, протянув руку, помог Лорди вскарабкаться наверх. Оказавшись в комнате, я бегло начал оглядывать окружающий хаос: книжные полки, письменный стол, наспех заправленная кровать, куча одежды на подоконнике и стульях – нет ли здесь чего-то, что может выдать нас, что может разоблачить странность моей семьи, выставить меня инаковым? Поверхностный осмотр несколько успокоил: комната выглядела обычной.
Лорди тоже оглядывалась, но больше для виду. Сев на мою кровать, она сказала:
– Иди сюда.
– Зачем?
Мы разговаривали шепотом, поддерживая иллюзию, что дома кто-то есть.
– Ну иди! – кокетливо настаивала она.
Я подумал: ну да, секс. Все, похоже, идет к этому. Я понял, что придется поддаваться, иначе от скуки Лорди начнет бродить по комнате, заглядывать в гардеробную и пытаться выйти в коридор.
Я, словно деревянный, сел рядом с ней, прямой и напряженный. Приняв мое напряжение за волнение, Лорди положила ладонь на мою коленку и погладила.
– Не бойся, – шепнула она.